фото Театр Вахтангова. Спектакль «Девичник над вечным покоем». На фото (слева направо): актрисы Марина Есипенко, Ольга Чиповская, Юлия Рутберг Фото: ВАЛЕРИЙ МЯСНИКОВ / ТЕАТР ВАХТАНГОВА
В субботу в Театре имени Вахтангова прошел спектакль «Девичник над вечным покоем».
Поставить современную американскую пьесу худрук театра Римас Туминас пригласил команду литовских соотечественников во главе с режиссером Альгирдасом Латенасом. Постановка была задумана с элементами черной комедии, но не как шоу на грани фола, где три женщины у могил своих мужей рассуждают о нарядах и новых романах. А как трогательная история о непростых женских судьбах.
— Я предложил Латенасу попробовать поставить пьесу Айвона Менчелла так, как если бы действие происходило в XIX веке. С модными аксессуарами и с современными шутками, — пояснил свой замысел корреспонденту «ВМ» перед началом спектакля Римас Туминас. — Есть такой режиссерский фокус: чтобы показать судьбу человека, необходимо пуститься с ним в вековое путешествие. Перед выходом спектакля я провел несколько репетиций с актрисами, чтобы они «держали себя в руках», так как пьеса дает богатый простор для женской фантазии. Пожалуй, даже слишком широкий...
Вдов-подружек играют Юлия Рутберг, Марина Есипенко и Ольга Чиповская. Все актрисы — комедиантки, и у каждой — свое амплуа: Рутберг — интеллектуалка, Есипенко — стервозная штучка, а Чиповская — милая простушка. На характер героинь работает тщательный подбор аксессуаров: шляпок, боа, сумочек, шарфиков и париков. И если героиня Рутберг — Ида — весь спектакль проводит в аскетичном парике под мужскую стрижку, то модница-красавица Марина Есипенко из париков устраивает такое шоу, что «мертвый встанет из могилы». Ведь героиня Есипенко — Люсиль — из тех дамочек, которая не хочет смириться с судьбой и жить по правилам. Она то и дело провоцирует подружек отвлечься от печальных мыслей. Ей, признаться, это удается — жизнь вдовушек скучной не назовешь. И выпить могут, и потанцевать. Но каждая мысленно возвращается к мужу, спрашивая совета: «Как дальше жить?»
— Когда-то в очень тяжелые времена основатель нашего театра Евгений Вахтангов поставил легендарный спектакль «Принцесса Турандот» с единственной целью — устроить праздник, — рассказывает Юлия Рутберг. — И наш спектакль тоже праздник, и он получился. Мне очень симпатичны люди, которые не самоустраняются, а пытаются жить. Вопреки всему. И эти стойкие женщины ищут соломинку, за которую можно ухватиться. Моя героиня обретает счастье — она вновь выходит замуж... А своей игрой я старалась передать это ощущение невыносимой легкости бытия.
Актриса Марина Есипенко считает, что спектакль получился актуальным: — Одиноких сегодня становится все больше и больше, люди перестают общаться друг с другом. А в нашем спектакле так много живого, человеческого общения и желания быть вместе.
Премьера спектакля прошла с успехом — зрители аплодировали стоя. Мэтр театра Василий Лановой время от времени заглядывал в зал, чтобы определить, как работают актрисы. И хотя соло частенько вела именно Юлия Рутберг, играла она через свою боль — в прошлом году ушел отец Юлии — блистательный актер Илья Рутберг.
— Очень хочется, чтобы в нашем спектакле солнце засияло в дождь, в метель, в слякоть, в ураган, — признался режиссер.
В спектакле звучит музыка Фаустаса Латенаса, а также шлягеры конца 1970-х, когда героини были молоды.
фото Марина Есипенко, Ольга Чиповская и Юлия Рутберг сыграли трех вдов, для которых походы на кладбище - как сеансы психотерапии. Фото: Михаил Гутерман
В вахтанговским театре - первая премьера этого сезона на основной сцене: "Девичник над вечным покоем". Сюжет веселенький: три вдовы каждый месяц в течение нескольких лет собираются, чтобы посетить вместе кладбище, там побеседовать с умершими мужьями и об умерших мужьях, а потом на "послекладбищенских" посиделках хором всплакнуть, горько вздохнуть и дружно повспоминать о невозвратном прошлом...
Пьесу Айвона Менчелла актер и режиссер Альгирдас Латенас (а также брат выдающегося литовского композитора Фаустаса Латенаса, создавшего с Римасом Туминасом и Эймунтасом Някрошюсом их лучшие спектакли), нашел в Интернете случайно. И так растрогался простой историей о немолодых женщинах, в разговорах у могильных оград, в месте вечного покоя на самом деле проверяющих, насколько крепка их связь с настоящим, что решил дать им шанс на жизнь на Вахтанговской сцене.
Трех подруг - Иду, Люсиль и Дорис - в его спектакле играют Юлия Рутберг, Марина Есипенко и Ольга Чиповская. Походы на кладбище для них - как сеансы психотерапии. Три возможные модели поведения их героинь можно ходить изучать как живые пособия всем начинающим психоаналитикам: одна навсегда смирилась с тем, что прошлое ее не отпускает и никогда не отпустит - и окажется права: в финале ей приготовлена внезапная смерть. Вторая подруга старательно делает вид, что утрату она перенесла легко, тень мужа ее совсем не печалит, и она как будто даже готова пуститься во все тяжкие, - и этой ложью загоняет свою депрессию на такие глубины, из которых самостоятельно ей уже не вынырнуть: истерика с рыданьями в конце - вполне закономерна. А третья дама - совершенно неожиданно для себя - выбрав мудрое спокойствие и женское смирение, неожиданно встречает новую, взаимную любовь.
"Сегодня быстро "списывают" людей в возрасте, и получается, что наш мир существует только для молодых, - комментировал перед премьерой свой выбор режиссер Альгирдас Латенас. - Но время неумолимо и быстро бежит. Сегодняшние уверенные молодые, которым принадлежит мир, скоро сами станут пожилыми и столкнутся с теми же проблемами. В пьесе "Девичник над вечным покоем" интересная компания - три женщины, потерявшие мужей. Мне важно, как они помогают друг другу, как учатся заново жить одни. В пьесе очень хорошие роли, подарок для актрис. Но я не ставлю спектакль для возрастной аудитории. Я хочу, чтобы молодежь пришла в театр. Ведь с появлением любви исчезает возраст. Любовь захватывает человека на разных этапах его жизни, заставляя переживать, радоваться, страдать. Люди сами от себя не ожидают, что будут такие фортеля выкидывать. В этой истории немало грустных и печальных моментов, но мне хотелось, чтобы она звучала мажорно, весело, легко, но при этом сохранялась глубина человеческих отношений, переживаний. Мне хочется сделать спектакль-праздник. Бытовой приземленный театр, назидание - не моя стихия. Театральность, метафора быстрее находят путь к сердцу зрителя, захватывают его эмоционально. Я ставлю спектакль на большой сцене. Эта пьеса требует простора и пространства".
Это чисто женский спектакль, ходить на который лучше в компании подруг. Не стоит ждать здесь головокружительных изысков режиссуры: это и чисто актерский спектакль, в котором режиссер не навязывает и не диктует свою волю исполнителям, а растворяется в актере. Трагичного по драматургии там вообще-то мало: это комедия-перевертыш, в которой все самое смешное происходит на кладбище, а все самое печальное - на свадьбе. С одной существенной оговоркой: любителям депрессивных сценических страданий там делать решительно нечего. А вот желающим поучиться управлять своей эмоциональной жизнью в разных, даже самых пограничных ситуациях - добро пожаловать. Ведь на спектакле очень хорошо под божественную музыку Фаустаса Латенаса думается о том, что все мы - существа, созданные из памяти и эмоций, поэтому все, что с нами происходит, остается в виде воспоминаний. А некоторые моменты нашей жизни превращаются в стоп-кадры: мы замираем и не можем двигаться дальше. В спектакле оставить прошлое в прошлом удается только одной из трех героинь, решившей: надо просто разрешить себе жить. А вне театра вы много таких отчаянных женщин встречали?
Cправка "РГ" Альгирдас Латенас окончил актерское отделение Вильнюсской консерватории, был принят актером в Молодежный театр в Вильнюсе, а с 1997 года возглавляет его. Среди лучших актерских работ Альгирдаса Латенаса Едигей и Вершинин в спектаклях своего однокурсника Эймунтаса Някрошюса. Доцент Литовской музыкальной академии, он подготовил несколько актерских выпусков. Как режиссер поставил более двух десятков спектаклей в театрах Литвы, России и зарубежья. Лауреат Государственной премии СССР. В Театре им. Вахтангова "Девичник над вечным покоем" - это его первая работа.
В Театре имени Вахтангова все готово к премьере. Литовский режиссер и актер Альгирдас Латенас поставил спектакль «Девичник над вечным покоем» по пьесе современного американского драматурга Айвона Менчелла «Кладбищенский клуб». Вахтанговцы не первые, кто обратился к этой пьесе. Спектакль по ней уже несколько лет идет в Театре имени Пушкина. Там пьесу, несмотря на кладбищенские мотивы, прочитали как полноценную комедию. В Театре имени Вахтангова, похоже, подошли более серьезно. Три могилы, три вдовы. И горе одно на всех – любимые мужья умерли слишком рано. Теперь пожилые дамы регулярно ходят на кладбище, вспоминают о прошлом – своеобразный клуб «Девичник над вечным покоем». Героини много говорят о смерти, но актрисы уверены: тема спектакля должна быть понятна всем. «Я помню, как я пришла к маме, мне было 9 лет. Я сказала: "Мама, я очень боюсь смерти, я не хочу умирать". Я думаю, это сидит в головах у всех», - делится заслуженная артистка России Марина Есипенко. Спектакль поставил приглашенный режиссер. Альгирдас Латенас – руководитель молодежного театра Литвы – в других городах и странах работает часто. В этом спектакле задается не только психологическими, но и социальными вопросами. Говорит, сейчас людей в возрасте списывают, кажется, что мир принадлежит только молодым. Но тем, кто сегодня полон сил, стоит помнить о том, что молодость не вечна. Тема одиночества, уверен Латенас, в XXI веке понятна в любом возрасте. «Такие пришли времена. Человек кончает школу, и он такой одинокий. А эти женщины, потерявшие свои вторые половины, не сдаются. И мне хотелось бы, чтобы они помогали молодым людям», - говорит режиссер-постановщик Альгирдас Латенас. С кладбищенскими посиделками дамы однажды решают покончить и начать новую жизнь. Возникают интриги и свидания. Жанр спектакля в театре считают трагикомедией. Шутят возрастные персонажи – специфично. Хотя актрисы уверяют: над пьесой хохотали до смерти. Но журналисты юмор в стиле 50+, кажется, не поняли. «Вы знаете, все спектакли рождаются по-разному. Я наблюдаю, что и у самых больших мастеров для того, чтобы поехал поезд иногда нужно три, четыре, а иногда и пять-шесть спектаклей на зрителя. И поскольку вы люди ушлые, и вы бываете на разных, поэтому то, что вам было скучно – это хорошо. Значит у нас все впереди. Правда ведь?», - комментирует заслуженная артистка России Юлия Рутберг. Создатели спектакля вспоминают многозначные образы - «солнце в дождь», «пляска смерти». Ставят себе сложную задачу – вызвать смех сквозь слезы. Получится ли одновременно и рассмешить, и заставить задуматься?
20 ноября, накануне премьеры спектакля "Девичник над вечным покоем" в Театре имени Евгения Вахтангова, состоялся пресс-показ. Постановщик Альгирдас Латенас сказал журналистам: "Не хочется, чтобы все зрители были исключительно того же возраста, что и персонажи. Молодежи тоже подчас знакомы проблемы одиночества. Кто-то заканчивает школу - и уже так одинок! Пусть ему поможет пример наших героинь, которые не сдаются".
Премьера вахтанговского театра носит название чуть повеселее, чем оригинал: пьеса американского драматурга Айвона Менчелла "Кладбищенский клуб". Но суть от этого не меняется. Итак, три вдовы, разменявшие шестой десяток, каждый месяц ходят на кладбище, где покоятся с миром их спутники. Там они ведут с ушедшими беседы на бытовые и возвышенные темы. Попутно дамы ссорятся друг с другом, потом мирятся. Ведь дружили семьями много лет. И по-прежнему называют себя "девочками", а своих мужей - "мальчиками". Такая распространенная словесная игра-вызов неумолимому времени.
На этом коллективный портрет исчерпан. Каждая выбирает свою линию жизни. Дорис (Ольга Чиповская) самозабвенно предается горю; Люсиль (Марина Есипенко) припоминает покойному супругу былые грешки и утешается иллюзией тотального мужского поклонения; Ида (Юлия Рутберг) с трудом принимает потерю, но не ставит крест на своей женской судьбе. И та посылает ей шанс в лице вдовца Сэма (Юрий Красков).
Стоит отметить этот дуэт прежде всего вот в каком контексте: актеры скрупулезно рисуют картину позднего чувства. Когда встречаются немолодые, непрезентабельные, застенчивые люди, которые очень боятся что-то не то сказать, не так посмотреть, утомить, наскучить. А потом, если это настоящее, комплексы и рефлексия постепенно исчезают.
На пресс-конференции Юлия Рутберг сказала, что "Девичник над вечным покоем", безусловно, тяготеет к трагикомедии. И что в работе над ролью ей помогали мысли о Федерико Феллини и Тонино Гуэрра. Выдающиеся итальянцы (кстати, оба - счастливые семьянины) умели соединить достойное, без катастрофизма, отношение к финалу человеческого существования и полное приятие жизни. В их творчестве она неизменно торжествует
В московском Государственном академическом театре им. Е. Вахтангова – премьера. Трагикомедию американского драматурга Айвона Менчелла "Девичник над вечным покоем" московским зрителям представил руководитель Литовского национального молодёжного театра Альгирдас Латенас. Корреспондент BALTNEWS побывал на предпремьерном показе.
Героини пьесы – три женщины. Немолодые, потерявшие мужей. Ида (в исполнении Юлии Рутберг) забывает о простых радостях жизни и живёт по инерции. Люсиль (Марина Есипенко) пытается казаться весёлой вдовой и шикарной женщиной. Но выясняется, что и шубы она покупает на распродаже, и веселья в жизни – не так уж много. Дорис (Ольга Чиповская) – и спустя четыре года после смерти мужа носит траур и скорбит напоказ. Раз в месяц вдовы встречаются на кладбище. В общем, не самая весёлая жизнь. Но однажды привычное течение жизненных обстоятельств оказывается нарушено. Во время привычного похода на погост дамам встречается вдовец-мясник. И начинается любовь. Своеобразная, конечно. С юмором.
В общем, не самая простая пьеса – и для актёрской игры, и для зрительского восприятия. Авторский юмор тонкий, прозрачный, понятный, в основном, людям в возрасте. Когда, например, героиня Юлии Рутберг говорит: "Внуки лучше детей. Когда смотришь, как они издеваются над родителями, испытываешь невероятное удовольствие". Ближайший аналог – поздние фильмы Феллини по сценариям Тонино Гуэрры.
Тем не менее, режиссёр Альгирдас Латенас на импровизированной пресс-конференции не исключил, что на спектакль пойдёт и молодёжь. Но он – руководитель молодежного театра. Ему, конечно, виднее. — Меня давно волновала та ситуация, что для мужчин в нашем театре есть спектакли, а для женщин – нет, — сказала заслуженная артистка РФ Марина Есипенко. – Но теперь справедливость восстановлена.
При всех заслугах и титулах создателей спектакля, многим журналистам он показался "скучноватым". И действительно, ближе к концу первого действия размеренность действия и расслабляющая фоновая музыка композитора Фаустаса Латенаса заставляют веки наливаться тяжестью. — Музыка специально сделана под старину, — пояснил нам Фаустас. – Эту музыку героини любили, когда были молоды, счастливы, и их мужья были живы.
Актрисы упрекам в скуке не удивились. — В конце концов, мы пока только прогоняли пьесу, — пояснила Юлия Рутберг. – Можно сказать, ставили на вас опыты. Спектакль обкатается, заблистает. К тому же во втором акте динамика усилится, произойдёт настоящий карнавал, подлинная пляска смерти. Но настроение спектакля, тем не менее, можно обозначить одной фразой "невыносимая лёгкость бытия".
Из уроженцев Литвы над пьесой работали не только братья Латенас. Оригинальную сценографию представил Гинтарас Макарявичус. И декорации – действительно необычные. Выдержанные в черно-белой гамме, они производят голографический эффект и иногда шевелятся. Но это, конечно, надо видеть.
Костюмы героев разработала Сандра Страукайте. И эти наряды – подчеркивают характер героинь, отражают их настроение. — Когда-то Евгений Вахтангов поставил "Принцессу Турандот", — рассказала Юлия Рутберг. – Поставил в кошмарные, жуткие времена. Он хотел сделать праздник. Самыми дешевыми элементами гардероба оказались фраки. Мы тоже хотели сделать праздник. Правда, он получился несколько подороже.
Премьера спектакля состоялась 20 ноября. И артисты, и режиссёр надеются, что постановка "проживёт" долго. Ведь та же пьеса в театре им. Пушкина идёт уже семь лет.
«Вечная история одиночества» – так еще мог бы назвать свою пьесу «Девичник над вечным покоем» Айвон Менчелл, премьеру которой показал в эти дни театр имени Евгения Вахтангова. На сцене – трагикомедия о судьбах трех уже далеко немолодых женщинах-подругах – Иде, Люсиль и Дорис, похоронивших своих мужей и пытающихся как-то скоротать свой век. В их жизни всё настолько пасмурно и безысходно, что кажется, уже ничто не оставляет никаких надежд на то, чтобы жизнь снова им улыбнулась. Их объединяет общее несчастье, которое они делят между собой, приходя на кладбище и разговаривая с бывшими мужьями. Они живут прошлым, не возлагая на будущее уже никаких надежд. Жить воспоминаниями им легче и понятнее, чем принять настоящее, которое для них тускло, безлико и бесперспективно. Поэтому они создают свой «клуб-девичник», когда есть с кем разделить свое одиночество.
Мелькают, правда, надежды на неожиданную любовь, но сердца уже не заставить биться как в юности. Вроде бы уже никто не ждет от жизни никаких сюрпризов, но… судьба каждой из них готовит лихой вираж… Режиссер постановки Альгирдас Латенас так расставил акценты на сцене, что мы словно приходим в гости к нашим героиням и переживаем их перипетии вместе с ними.
Особенно, когда оказываешься в гостях у Иды в исполнении Юлии Рутберг. Она так искренне трогательна и беззащитна в своей участи, что думается, это достигается не только за счет таланта и высокого профессионализма актрисы, но еще и просто-напросто из-за ее внутреннего человеческого обаяния, которое не терпит фальши. Это не отыграть на сцене, не спрятать под маской героини. Её Ида с рутберговской интонацией буквально примагничивает.
«Верю!» — наверняка подтвердил бы Константин Сергеевич Станиславский, окажись он в этот вечер на «Девичнике» в Вахтанговском. Конечно, вдохновенные эмоции великого реформатора театра достались бы и всему слаженному ансамблю актеров — Марине Есипенко в роли Люсиль – яркой красавице-обольстительнице, Ольге Чиповской – исполнительнице роли верной вдовы Дорис, и нелепому Сэму, которого трогательно играет Юрий Красков. Конечно же, спектакль – это команда, без которой не зажигались бы звезды. А ведь в театр идут не только на пьесу, режиссера, но и на звезд. Кстати, музыка композитора Ф.Латенаса не просто фон к действию, а своя мелодия сопереживания и еще одна глубокая роль.
К слову, та же пьеса «Девичник club» вот уже не один год успешно идет в московском Театре имени А.С.Пушкина со звездным трио — М.Ароновой, В.Алентовой и Л.Голубкиной в главных ролях, собирая большие сборы. Эта постановка хоть и вызвала массу споров у критиков, однако спектакль в классическом жанре антрепризы до сих пор нарасхват у публики.
Вахтанговская постановка весьма отличается от своей предшественницы: она не только о судьбах конкретных страдающих вдовушек, но скорее о человеческом одиночестве вообще, особенно в наше время, когда технологии пытаются подменить душу, а на место человеческого общения приходят «конкретные» дела. Смотришь спектакль и ловишь себя на мысли: это и о тебе, и о твоем будущем, о бренности бытия вообще и сегодняшнем дне, который не бесконечен. Так что в этой трагикомедии улыбаться приходится не так уж часто – скорее задуматься над скоротечностью времени и уготованной каждому участи. Когда театр заставляет думать, это, согласитесь, ценно.
— Это пляска смерти! — повторила Юлия Рутберг и немного прищурилась в толпу голодных журналистов. — Мы не официанты, развлекать вас не будем. И шоу не обещаем. Это грустный спектакль. Альгирдас Латенас много часов провел в репетиционном зале в попытке перевернуть представление российского зрителя о комедии. С целью дойти до истинного юмора режиссер обращается к непростой пьесе Айвона Менчелла «Девичник над вечным покоем» и решает пропустить через сердца известных актеров театра Вахтангова много слез, горя, смеха и любви.
Странная пьеса. Название спектакля «Девичник над вечным покоем» уже предполагает печальное развитие событий. Что такое «Девичник над вечным покоем»? Авантюрная трагикомедия рассказывает о трех женщинах, которые уже несколько лет подряд собираются вместе на кладбище, на могилах своих мужей. Встречаются, чтобы поговорить сначала с мужьями, после о мужьях. Потом друг с другом о смерти и жизни, словно проверяя — живы ли мы сами? Держимся ли еще? Прошел не один год, колесо жизни катится по своей тропинке, и немного меняются женщины, расходятся их пути. Одна из вдов изо всех сил старается быть легкомысленной и не впускать в свое женское сердце печаль и отчаяние. Роль и образ вдовы доведены до гротеска и поначалу перетягивают на себя много внимания зрителя. Вторая вдова жестко контрастирует с подругой в решении носить эту боль с собой постоянно, не позволяя себе забыть о том, что случилось, не делая себе поблажек как то: порадоваться жизни или впустить в душу луч надежды на иное существование после потери дорогого человека. А третья вдова неожиданно для себя и для других открывает новую страницу своей потрепанной книги жизни. Открывает нерешительно, со страхом и ужасом от того, что происходит, но с каким-то женским смирением и мудростью. И вот тут-то начинается самое интересное… Актрисы делятся, что образы героинь по кусочкам собрали из самих себя в жизни и из наблюдений за другими женщинами. — Лично мне помогли два человека. Это Полунин и Гурченко. — говорит Юлия Рутберг и немного рассказывает о мыслях в этом спектакле и о своем отношении к жизни. — Вообще-то мне всегда милы люди, которые продолжают жить, а не самоустраняются. Это вообще-то грех. И мне кажется, что они пытаются продолжить жить. Кто как! И пытаются найти свое счастье. Женщины вообще очень устойчивый организм. И поэтому они выживают и ищут соломинки, за которые цепляются. Кто как. Может показаться, что на сцене присутствует специальное нечеткое разграничение задника. Тогда разговоры дома о живых смешиваются с разговорами о мертвых на кладбище. Декорации это или настоящая картина мира? Что думают о смысле спектакля режиссер и актерский состав? — Смех сквозь слезы и слезы сквозь смех. Солнце в дождь. А сколько мы сами еще продержимся? Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!
Премьера спектакля «Крик лангусты» по пьесе Джона Маррелла "Смех лангусты" в редакции Жоржа Вильсона в постановке Михаила Цитриняка состоялась 9 апреля 2014 года на малой сцене театра. Художник-сценограф - Мария Рибасова, художник по костюмам Виктория Севрюкова, композиторы - Борис Кинер и Александр Прокопович. Роль Сары Бернар исполняет заслуженная артистка РФ Юлия Рутберг. В роли Жоржа Питу - заслуженный артист РФ Андрей Ильин. Спектакль моментально стал бестселлером Вахтанговского репертуара, и, с открытием Новой сцены, вошел в ее репертуар. МИХАИЛ ЦИТРИНЯК: Я люблю в своих постановках говорить о людях искусства. Для меня Медея в одноименном спектакле, где Юлия Рутберг играет главную роль, — тоже человек искусства. Здесь же мне хотелось заявить такую мысль: мы живы, пока нас любят Сара Бернар в данном случае - это символ, символ творческого человека, театрального человека, актрисы.
Третий год подряд московский Театр имени Е.Вахтангова привозит в Нью-Йорк свои новейшие спектакли. Два из них: «Евгений Онегин» и «Улыбнись нам, Господи!» – поставил Римас Туминас, главный режиссер прославленного театра, сумевший вывести его из творческого тупика, в котором театр оказался в последние годы, и сделать одним из лучших в российской столице. В третий раз, под занавес текущего года, 5 декабря, вахтанговцы показали в «столице мира» свою новую работу: спектакль «Крик лангусты», который поставил на Малой сцене режиссер Михаил Цитриняк по пьесе «Смех лангусты» канадского драматурга Джона Марелла. В спектакле заняты два хорошо известных актера: Юлия Рутберг и Андрей Ильин. Устами своего персонажа Андрей Ильин пояснил, что означает название пьесы: «В спектакле есть монолог, в котором герой говорит, что лангусты не имеют нервной системы, но в то же время, когда повар сворачивает им шею, они как бы чувствуют, что им делают больно. Точно так же, когда человек находится уже на смертном одре, и, что называется, стоит перед Б-гом, он все еще продолжает что-то чувствовать, безразличие ему не свойственно».
Юлию Рутберг мы недавно видели в спектакле «Улыбнись нам, Господи!», поставленном в стиле мистического реализма. В нем актриса замечательно сыграла роль… козы – человечной и грациозной! Когда после спектакля «Крик лангусты» я спросил Юлию Ильиничну, довольна ли она, что на этот раз у нее роль со словами, она ответила: «Я очень дорожу своей ролью козы в том спектакле. Настоящий театр – не только в философских текстах, он в движении и в молчании. Самый лучший театр – в молчании».
В «Крике лангусты» Юлия Рутберг – в одной из двух главных ролей, и роль эта – зрители могут не беспокоиться – очень хорошо известного человека, легендарной актрисы Сары Бернар, хотя и «лангуста», как некий символ, в спектакле присутствует.
Режиссер «Крика лангусты» М.Цитриняк ставил спектакли в ведущих московских театрах, но зрители Нью-Йорка видели его в другой ипостаси: вместе с Борисом Кинером они составляют арт-зонг дуэт «Мастер Гриша» и исполняют песни на стихи А.Ахматовой, Н.Гумилева, О.Чухонцева и других поэтов.
« В каком-то смысле этот спектакль можно назвать нашим ответом времени, – сказал М.Цитриняк. – Ушедший XX век – это был наш век: мы тогда были молоды, учились у мастеров и гениев. Бернар ведь сожалеет не о том, что ее молодость прошла, а о том, что она больше не может творить, как в былые времена – на той же высоте, и работать с гениями своей эпохи».
Сквозного сюжета как такового в пьесе нет. Нет, как можно было бы ожидать, и сценических цитат, из постановок, прославивших великую актрису Сару Бернар…
1922 год. Немолодая уже Сара Бернар пишет мемуары. Юлия Рутберг стоически сидит почти полтора часа в соломенном кресле. Лицо сначала покрыто светлой вуалью, голос хриплый и низкий, слова звучат хрустко и нехотя. Ее Бернар за время спектакля успевает побывать и обиженной на мать девочкой, и страдающей возлюбленной, и обремененной собственным успехом примой, и едва сдерживающей смех дамой, слушающей историю несостоявшегося брака своего секретаря Жоржа Питу – смущенного и трогательного маленького человека, который мог бы быть персонажем «Процесса» или «Замка» Кафки, «1984-ый» Оруэлла и прочих антиутопические радостей, с карманными часами на длинной цепочке – как у кролика из «Алисы в Стране чудес»
Кто же все-таки Питу для героини? Только ли писарь, который обращает в тексты многочисленные воспоминания о ее богатой событиями жизни? Конечно же, нет! Он еще и актер, выступающий в различных ролях и амплуа. Вот перед нами – мадам Юдифь Бернар, ветреная мать Бернар, к двадцати годам ставшая «француженкой, католичкой и содержанкой», хотя родилась в семье голландского еврея, который делал мебель. А вот один из легендарных современников Сары – британский драматург Оскар Уайльд. Жестокий американский импресарио, монахиня из частной школы Грандшамп (где она когда-то обучалась), а также индейцы, поезда и другие объекты воспоминаний и безудержной фантазии Сары – всех их в течение целого дня пришлось примерять на себя скромному человеку, по-настоящему привязавшемуся к своей нанимательнице, вызывающей в нем целый спектр чувств, среди которых, пожалуй, нет одной только жалости.
Таким образом, сюжет пьесы состоит из нескольких новелл-воспоминаний двух человек, очень непохожих друг на друга, но каждый из них неординарен, и потому их диалог – это непрерывающийся поток ненавязчивого остроумия, мастерски, «на французский манер» преподнесенный зрителю. И это фактически превращает диалог персонажей в дуэт, создающий оду Интеллекту с большой буквы.
Андрей Ильин, на счету которого около сотни самых разных ролей в кино, имеет в данном случае возможность сыграть их сразу несколько в одном спектакле. Не это ли привлекло популярного киноактера к театральному проекту «Крик лангусты»? На этот и другие мои вопросы отвечает Андрей Ильин:
А.И.: Возможность сыграть несколько ролей в одном спектакле – всегда большой праздник для артиста. Пожалуй, это – самое интересное. Здесь практически не видно режиссуры, хотя ее очень много; все выверялось буквально до мельчайших деталей. Это – показатель класса режиссера.
В.О.: А где вам интереснее, в кино или театре? А.И.: На самом деле для меня важны уровень и качество роли, которые мне предлагают, взаимопонимание с режиссером. Это относится и к кино, и к театру. Ответственность за работу равная. А моя роль в спектакле «Крик лангусты» просто грандиозная – по глубине, по проникновению она на том же уровне, что и роль Сары Бернар. Сара Бернар работает над томом своих воспоминаний, и для того чтобы войти ей в нужное эмоциональное состояние, необходим партнер, который и должен представлять то маму, то Оскара Уайлда, то еще многих людей. Это театр в театре. Нужно мгновенно психологически перевоплотиться, найдя в персонаже какой-то характерный нюанс, оставаясь в то же время мсье Питу. Я очень люблю этого человека: он разный, многогранный, при этом очень трогательный, ранимый, интеллигентный, милый и вместе с тем артистичный, яркая личность. Для актера эта роль – просто подарок.
В.О.: Какие еще роли из вашего репертуара вы любите? А.И.: Ну, их много. Гамлет, Хлестаков, Алексей Иванович (Достоевский, «Игрок»), Леонидик в «Моем бедном Марате».
В.О.: Как вам Юлия Ильинична Рутберг как партнер? А.И.: Юлия – прежде всего, личность, очень интересный человек. У нее фантастическое самопожертвование по отношению к профессии, требовательность к себе и партнерам. За два часа до каждого спектакля мы встречаемся и проходим весь текст. К этому спектаклю у нас особенно трепетное отношение.
В.О.:Спектакль «Крик лангусты» – сравнительно новый, ему чуть больше года. Сейчас вы сыграли его в Нью-Йорке. Играли ли вы его уже где-нибудь вне вашего театра? А.И.: Да, в Литве, в Нижнем Новгороде. В США первый спектакль мы играли в Бостоне.
В.О.: Сейчас вы – актер Театра им. Вахтангова. Но до этого вы, достаточно молодой человек, успели поработать во многих театрах и антрепризах. Это «охота к перемене мест»? А.И.: Я играл в рижском театре, в Театре им. Моссовета, в разных других государственных театрах и театральных компаниях, но часто это была работа параллельная. Я чувствовал в себе значительно больше возможностей для реализации своих творческих сил, чем это мог дать только один какой-либо театр. Чувствуя себя более свободным, я успевал значительно больше. В Театр им. Вахтангова меня пригласил очень талантливый человек Римас Туминас, правда, в его постановках я пока не участвую. Моя новая работа – в спектакле режиссера Владимира Иванова «Возьмите зонт, мадам Готье», созданном специально для старейшей легендарной актрисы театра Юлии Борисовой. Ей скоро исполнится 90лет, Борисова играет в нем блистательно, и быть ее партнером – для меня большая честь.
В Театре имени Вахтангова - премьера спектакля "Девичник над вечным покоем", в главной роли - Юлия Рутберг. Все подробности - в программе "Главная роль" 21 декабря в 19:45, сразу же после выпуска "Новостей культуры".
ЮЛИЯ РУТБЕРГ. советская и российская актриса театра и кино. Заслуженная артистка России. Лауреат российских театральных премий «Чайка» и «Хрустальная Турандот».
Я вообще сижу между 2 стульев - у меня русская мама, поэтому для евреев я пожизненно русский человек, но у меня папа Рутберг, и посмотрите, как я на него похожа! Поэтому для всех русскоговорящих людей я жид города Питера. Тем более, что у меня папа родом из Питера.
Я никогда в жизни об этом не задумывалась до тех пор, пока меня прицельно не спрашивали мою национальность. Как только меня прицельно спрашивали, при том, что у меня в паспорте стоит русская, я всегда говорила - еврейка.
http://культура.екатеринбург.рф/articles/616/i179462/ 18.2.2016 Юлия Рутберг: «Дело не в возрасте, а в способности к жизни» Вчера в Театре юного зрителя начались гастроли Государственного академического театра им. Евгения Вахтангова. Нам удалось побывать на пресс-конференции актеров театра, представлявших спектакли «Евгений Онегин» и «Крик лангусты», а после этого поговорить с актрисой Юлией Рутберг лично. Беседа получилась эмоциональной, начали мы с театральных проектов Юлии Рутберг, перешли к размышлениям о поэзии и позиции творческого человека по отношению к современности.
«Дело не в возрасте, а в способности к жизни», – на пресс-конференции Юлия Рутберг так характеризовала свою героиню Сару Бернар в спектакле «Крик лангусты». По сюжету великая Сара Бернар, уже прикованная к инвалидному креслу, без ноги, вспоминает свою жизнь, точнее ключевые моменты в диалогах с теми, кого она любила. Сила актерского духа поднимала Сару Бернар даже с протезом вместо ноги на сцену. Об актерской профессии, таланте, творческих проектах Юлии Рутберг мы и начали разговор.
– Юлия Рутберг – это и музыкант, и актриса театра, и актриса кино, и телевизионный актер. Что для Вас дороже? – Моя профессия – артист. Этим все сказано, это объединяет все вышесказанное. Есть люди, которые снимаются только в сериалах – их можно пожалеть. У меня же есть и театр, и собственные проекты–музыкальные, поэтические. А как по-другому? Человек же должен развиваться… Мне интересно делать каждый раз что-то другое, чтобы открываться для самой себя. У меня есть «зашаги» и в смежные области– я была ведущей телепередачи. Но самое главное для меня был, есть и будет – театр!
– У Вас в последнее время появляются биографические роли (Сара Бернар, Фаина Раневская и др.). Вы их сами выбираете, потому что они интересны Вам, или их предлагают режиссеры? – Я всегда хочу играть интересных мне людей. Какие-то роли мне предлагают режиссеры, какие-то пьесы нахожу сама, потому что я не привыкла, чтобы мной всю жизнь командовали. Я человек, который соображает, чего он хочет, к чему стремится. Я благодарна Римасу Туминасу (художественный руководитель Театра им. Вахтангова – прим. ред.) за то, что он сделал мне два таких подарка, как «Медея» и «Крик лангусты». Первый спектакль «Медея» начал реализовываться тогда, когда он еще не знал, кто такой Миша Цитриняк, но разрешил работать с ним. Я позвала в спектакль Гришу Антипенко, он тогда тоже не играл в театре. Сначала мы работали за идею над этим проектом, но он нам нравился. А когда все получилось, начали получать за него премии. «Крик лангусты» Джона Марелла – это продолжение такой «самостоятельной» работы по тому материалу, который я нашла и принесла. Когда человек взрослый, состоявшийся, он должен что-то предлагать, инициировать проекты. Нужно про себя что-то знать и чего-то хотеть, и не быть всю свою актерскую жизнь «Стилизуй меня, Мейерхольд».
– У Вас есть моноспектакль «Вся эта суета», в котором вы оживляете образы Эдит Пиаф, Чарли Чаплина, Лайзы Минелли. Что для Вас моноспектакль – свобода от режиссерского давления? – Свободу мне дает точная задача режиссера, мои собственные умения и навыки в профессии и ощущение, что материал мне подходит. Этот проект – это не моя самодеятельность. Со мной работал режиссер Владимир Владимирович Иванов, у меня был музыкальный руководитель программы Татьяна Николаевна Огаева.
– Может тогда интимный диалог со зрителем? – Если диалог может быть интимным на 1400 человек… Но это диалог, да. Это особая форма – кабаретный спектакль. Его идея возникла из спектакля «Набоков. Сказка», который был в репертуаре Театра имени Вахтангова. Меня эта форма заинтересовала, потому что в кабаре отсутствует условная четвертая стена между зрителем и актером. Зритель – полноправный соучастник спектакля. Кроме того, у меня есть возможность быть на сцене на 50 процентов персонажем, на 50 процентов самой собой. Я взяла тот музыкальный материал, который меня интересовал не с точки зрения пародии, каких-то образов, а с точки зрения смысла и музыки, которые мне интересны. Этот спектакль позволяет мне существовать в другой форме: на сцену я выхожу одна с тремя музыкантами, поэтому я сама генератор всего того, что происходит в зале на 90 процентов, это моя зона ответственности. Это уже совсем другие ощущения, нет подмоги, это личное ристалище. И актер тут должен обладать такой энергией, чтобы держать весь зал! Я была с этим моноспектаклем в разных по вместимости залах и где я только не играла: вся Россия, Вена, Копенгаген, летом поеду в Америку. Потому что везде, где есть русскоязычные люди, есть публика, которая хорошо реагирует на поэзию, очень хорошо реагирует на музыкальные вещи в авторском исполнении, а тут надо понимать, что я никакая не певица – я шансонье. Это совмещение актерской деятельности и человеческого присутствия, даже в первую очередь – человеческого, личностного присутствия. А это для меня всегда важно – в каком бы жанре я ни работала.
– Недавно к 125-летию Осипа Мандельштама по каналу «Культура» показали творческий вечер, посвященный памяти поэта, в котором Вы и другие актеры читали его стихи. В чем актуальность его поэзии, что она должна сегодня поднять в душе современников? – Поэзия не бывает актуальной, это не то слово. Актуальным может быть газета, шутка, КВН… А поэзия может быть только великой. А Мандельштам – величайший поэт, отобранный временем и людьми. Его стихи вечны. Он музыкален. Он великолепно образован. Сколько людей считают его своим учителем. Как о нем писал Бродский, как о нем говорила Ахматова… Страдалец, закончивший жизнь в муках. Единственный, кто посмел написать правду о своем времени в «Веке-волкодаве», «Мы живем под собою, не чуя страны…».
– В связи с Мандельштамом и его «Веком-волкодавом» хочу спросить, творческие люди иногда включаются в политические споры, выражают свою позицию, подписывают петиции. Как Вы считаете, должен ли творческий человек включаться в это? – Никто ничего никому не должен, кроме того,что человек должен жить по заповедям, человек должен быть честным – перед самим собой. Все говорят сейчас о гражданской позиции, но что-то не очень я ее наблюдаю, и, главное, не могу понять, за счет чего она сейчас может возникнуть у современной молодежи. Мандельштам был честным и был образованным, у него была гражданская позиция. У Вертинского была гражданская позиция по отношению к расстрелу юнкеров – «То, что я должен сказать». Эти люди выражали свои позиции по поводу того, что происходит. Но очень многие боялись этого, и их тоже можно понять... Человек проживает собственную жизнь.Если в нем есть потребность, надо выражать гражданскую позицию. Человек никому ничего не должен, он должен только себе. Он должен быть с собой в диалоге, и если он понимает, что сам себе когда-нибудь скажет, что был трусом, то это будет большим кошмаром, чем если это ему скажет кто-то другой. Поэтому, к примеру, Пастернак мучился, что не смог до конца донести свою мысль о Мандельштаме Сталину, спасти его. Иногда такое бывает. И еще непонятно, как кто-нибудь из нас тогда себя повел бы… Вы вот выражаете свою гражданскую позицию сейчас?
– Я иногда мягко иронизирую в соц. сетях… Искала, кстати, Вашу страницу в интернете, а потом прочитала, что Вы не сетевой человек. Почему? – Я не умею нажимать кнопки. Я совсем не читаю социальные сети. Пару раз посмотрела, как люди, непонятные мне, непонятно что из себя представляющие, под какими-то кличками что-то обсуждают, и поняла, что даже не могу им белую перчатку кинуть и лицо набить, потому что они анонимы.И я себя изолировала от этого странного мира. Я и так публичный человек, чтобы еще чем-то делиться личным на просторах интернета. У меня в жизни столько всего интересного происходит: я стараюсь меньше бывать на попсовых тусовках, но стараюсь больше ходить на театральные, музыкальные премьеры, смотреть, что делают мои друзья. Мне гораздо дороже быть со своей семьей, поэтому в сетях меня нет и не будет. Лучше книгу почитаю. Книги и пьесы новые я тоже читаю только на бумаге. Тут я консерватор – живу по старинке.
Беседовала Анастасия Мошкина Фото: Георгий Сапожников
После длительного затишья мы получили новое фото от стилиста Светланы Васильевой (https://vk.com/duskasvetit), которое она подписала так: "Такая желанная и незабываемая съемка с гениальной ЮЛИЕЙ РУТБЕРГ! СПАСИБО ВАМ ЗА ЭТОТ ДЕНЬ и ЗА ВАС, ТАКУЮ НАСТОЯЩУЮ И ТАЛАНТЛИВУЮ!"
http://www.teatral-online.ru/news/16351/ 9 августа 2016 Юлия Рутберг: «Нельзя просто так «топтать подмостки» Персона/ Виктор Борзенко | Фото: пресс-служба театр/
Римас Туминас решил снять из репертуара спектакль «Девичник над вечным покоем», в котором у Юлии Рутберг была одна из центральных ролей. Но тем не менее скоро актриса обещает порадовать зрителей очередной своей работой. Какой – пока держит в секрете. Она из тех актрис, кто не любит обсуждать то, что еще не готово…
– Юлия, вопрос может отчасти наивен, но когда я готовился к нашей встрече, нигде так и не нашел ответа: с чего в вашей жизни начался Театр Вахтангова? – Поскольку я с детства была окружена театральными людьми, то, естественно, немало бывала в театрах. Где-то в 12 лет я осознано приняла решение, что стану артисткой. Куда буду поступать – не знала, но о существовании главных театральных школ слышала. В 9-м классе случайно я оказалась на дипломном спектакле в Щукинском училище и, что называется, мгновенно подхватила инфекцию. Я поняла, что переступила порог дома, где мне очень хорошо. Как у Пушкина, «эта минута решила его участь». Так вот та минута решила мою участь. Только Щукинское!
– Но при этом, насколько я знаю, первые два курса вы учились в ГИТИСе… – Да, потому что в Щукинское училище меня приняли только с третьего раза, благодаря Владимиру Георгиевичу Шлезингеру, Юрию Васильевичу Катину-Ярцеву и художественному руководителю курса Алле Александровне Казанской. Брешь была пробита, и первый шаг на пути к Театру Вахтангова был сделан.
– Надо понимать, что дальше все пошло своим ходом, и Театр Вахтангова уже маячил на горизонте… – По окончании училища нас, семерых выпускников, действительно пригласили в Вахтанговскую труппу. Михаил Александрович только стал худруком театра и делал ставку на первоклассную режиссуру: Стуруа, Шапиро, Фоменко, Виктюк, на молодежь театра и новичков. Ульянов превратил нас - Симонова, Суханова, Маковецкого, Аронову, Дубровскую, Сотникову, Есипенко - в беговых лошадок. Мы играли бесконечно и росли ролями.
– Кстати, об этом росте я и хотел сказать: первой вашей работой на Вахтанговской сцене стала Зоя Денисовна в «Зойкиной квартире». Планка довольно высокая, ведь фактически после училища вы дебютировали в главной роли… – Вы правы, спектакль Гария Марковича Черняховского по пьесе Михаила Булгакова. Неплохое начало, если учесть, что первой исполнительницей этой роли в Вахтанговском театре была Цецилия Львовна Мансурова. Было много проблем. Не знала, куда девать руки! Не владела голосом! Огромная сцена! Страх. И вскоре после премьеры Михаил Александрович пришел ко мне в гримерку и сказал: «Если еще три раза так сыграешь – сниму с роли». Но все же Ульянов при своей строгости был человеком необыкновенно добрым. Он был, прежде всего, артистом и умел давать шанс. И, наверное, поэтому, вскоре спектакль превратился в театральное событие Москвы. Это был взлет нашего поколения.
– А помните первый комплимент в свой адрес, услышанный в стенах Театра Вахтангова? – Это было на репетиции спектакля «Закат», где мы с Сережей Маковецким танцевали «Шикарный вальс», и вдруг в зале появился Михаил Александрович. Мы об этом не знали. Но после своего прыжка на портал, услышала голос: «Господи, да как же это!» Михаил Александрович остановил репетицию, подбежал к сцене и начал хохотать: «Ну, прыгни еще раз! Как это у тебя получается? Ты какой-то жеребенок…» Он был и отцом, и дедом, и товарищем, с которым всегда можно поговорить. А еще он умел восхищаться нами, молодыми артистами, и эти слова, конечно, окрыляли. Старшие вахтанговцы умели окрылять. Не могу забыть и еще одну историю, случившуюся в первые годы моей работы. У нас был французский водевиль «Два часа в Париже», который худсовет несколько раз отклонял. И когда после очередного обсуждения постановка была признана неудачной, режиссер Гарий Черняховский произвел довольно смелую замену, назначив Лену Иванову и меня на роли, которые прежде играли две взрослые актрисы. Кроме того, он в корне изменил и стилистику всего спектакля.
Премьера того водевиля запомнилась на всю жизнь. Мы играли его в 12 часов дня, и со мной творилась агония. С самого первого выхода, когда пошли аплодисменты, я летала по сцене, вплоть до того, что, у меня стали отрываться пуговицы, но я не обращала на это внимание, и как доиграла спектакль - не помню. Думала, что это – крах. А потом ко мне в гримерку, постучавшись, вошел Юрий Васильевич Яковлев, который первым делом сказал: «Мадемуазель, позвольте поцеловать вам руку». Я сейчас вспоминаю об этом и у меня слезы. Помню, что смотрела на него совершенно щенячьими глазами. Еще бы – Яковлев! Гений! Дома у меня стоит несколько предметов, которые имеют отношение к театральным премиям, но жест Юрия Васильевича стал для меня важнейшим подарком – своего рода орденом за первую победу в профессии.
– Интересно, что из всех вахтанговцев после Михаила Ульянова вы выделили именно Юрия Яковлева… – Божественный артист… Человек абсолютно вахтанговской породы – здесь и магия голоса, и великолепное чувство юмора, и космическая одаренность. Он мог играть всё: от настоящей трагедии до легчайшей комедии-шампанского. А его присутствие на сборе труппы вселяло уверенность, что в театре – все хорошо. Вот уж, действительно, человек – легенда! Я всегда при встрече целовала ему руку, и он говорил: «Миленькая, ну что ты». А я не знала, как по-другому выразить свое преклонение и почтение. Точно так же, кстати, не поддается описанию и талант Галины Львовны Коноваловой, ушедшей из жизни два года назад. Я помню, как в последний сезон ее работы в театре, в 97-летнем возрасте, она надолго заболела, но, переборов недуг, вернулась на сцену. И когда нам сообщили, что сегодня вечером Галина Львовна будет играть в спектакле «Пристань», весь театр сбежался смотреть на это чудо, поскольку такого просто не бывает! Ах, как все было замечательно! По окончании раздались такие аплодисменты, что не могу вам и передать. В такие минуты театр становится храмом. После спектакля один мой знакомый позвонил и спросил: «А вот эта маленькая прелестная бабушка… Почему ей все так хлопали?» Для кого-то это была «маленькая бабушка», а для меня в тот вечер это был самый огромный, самый талантливый человек в мире. Те двадцать минут, которые она была на сцене, на земле не было ей равных. По силе, по духу, по таланту, по жизнелюбию, по опровержению всех законов природы. Она Агасфер и доказала, что это не только литературное слово.
– Юлия, вот мы говорим о вахтанговцах. И раньше, насколько я знаю, слово «вахтанговец» вбирало в себя не только принадлежность к конкретной труппе. Это была совершенно особая марка: и праздничное мироощущение, и то, как человек ведет себя на стороне. А сейчас это слово имеет такой же вес? – Сейчас, кончено, все по-другому, но основы те же: элегантность, юмор, самоирония, ум, а если говорить о репертуаре, то это, прежде всего, классика. Никогда Театр Вахтангова не превращался в театр кулака, он был и остается театром мысли. Плюс его неизменные составляющие: музыкальность, пластичность, шарм. Театр Вахтангова всегда был закрытым монастырем. Здесь чего только ни происходило, но посторонним никогда об этом не сообщалось. Выносить сор из избы, как в прежние времена, так и сейчас, считается неприличным. Старшие вахтанговцы судили нас по гамбургскому счету. Мы были их сменой. Ты мог плохо сыграть роль, тебя действительно могли «окатить ледяной водой», но всегда после премьеры на гримировальном столе обязательно лежал подарок.
– Прямо политика кнута и пряника… – Но ты при этом чувствуешь себя в семье.
– Впрочем, вы говорите о своем опыте. А сейчас в театр пришло много выпускников: среди них эта культура сохраняется? – У них еще все впереди. В труппу действительно пришло много новых артистов и есть одаренные ребята, за которыми мне лично интересно следить. Как сложится их судьба? Станут ли они со-творцами своей судьбы? Многое зависит от них. Те, кто попадают в наш спектакль «Медея», иногда говорят, что для них эта настоящая Спарта.
– То есть вы строго к ним относитесь? – Как вам сказать, они прекрасно знают, что никогда в жизни я не обижу их без причины. Я требую только одного – соблюдения законов чести, хочу, чтобы они держали свое слово и были максимально вовлечены в работу. По разным причинам, я четыре года не репетировала в новых спектаклях Театра Вахтангова, и когда, наконец, вышла премьера «Медеи», то один из наших актеров сказал: «Вы четыре года так страдали, и вот сделали такую замечательную работу!» Но он сильно ошибался. За те четыре года я не «страдала», а успела сделать столько в своей свободе, подумать, чего хочу дальше, набраться новых впечатлений, что теперь, смею надеяться, наступил новый период в моей театральной жизни. Актер, когда он зрелый, должен выходить на сцену осознанно. Со словами, без слов, что еще ценнее, но у него должно быть что-то в душе. Нельзя просто так «топтать подмостки». Спектакль – это всегда высказывание…
– В ваших первых ролях разве было не так? – Я считаю, что начинающий артист не волен особенно выбирать – он должен пройти через все, что предлагает ему театр. В первые восемь лет у меня были и главные роли, и эпизоды, и массовки (в «Коте в сапогах», например, я играла Березу). А однажды я набралась смелости предложить театру пьесу «Королева красоты» Мак-Донаха, где была потрясающая роль для Аллы Александровны Казанской. Пьесу приняли, а поставил ее главный режиссер Воронежского камерного театра, ученик Марии Осиповны Кнебель Михаил Бычков. Это была удача!
– Кстати, в той постановке с Аллой Казанской у вас сложился блестящий дуэт. Она ведь была не только легендарной вахтанговской актрисой, но и вашим педагогом… – У Аллы Александровны была ко мне внутренняя приязнь. Ведь именно ее слово стало решающим, когда меня в третий раз не захотели взять в Щукинское училище: она что-то во мне разглядела. А потом прошли годы и я, ученица, смогла предложить роль своему мастеру. Ей исполнилось 86 лет, когда мы начали репетировать. И сколько бы спектаклей мы ни играли, Алла Александровна не переставала меня удивлять: она всегда была разной. Это был тот редкий случай, когда небесная женская красота сочеталась с недюжинным умом, удивительной душевной глубиной и блистательной человеческой природой. Причем эти качества проявлялись, конечно, и в училище: своего педагога мы называли между собой Казанская Божья Матерь, ведь, в самом деле, она связала нас такой пуповиной, что многие однокурсники стали моими очень близкими людьми. Она нас кормила, одевала, помогала деньгами тем, кто в этом нуждался. Такое редко бывает.
– Хочу вернуться к разговору о «Медее». Когда вы только приступали к работе, то режиссер Михаил Цитриняк говорил, что обратился к трагедии, поскольку публике нужны не только комедии. Результат, на ваш взгляд, себя оправдал? – Да, на каждом спектакле полный зал и за эти годы мы сыграли «Медею» уже больше сотни раз. Потом к ней добавился «Крик лангусты». Но дело, конечно, не в количестве. Многие зрители приходят на спектакль по нескольку раз. Люди плачут. Звенящая тишина. А потом говорят, что и в последующие дни он их не отпускает. Конечно, это самый большой комплимент, который только можно услышать.
– Почему, на ваш взгляд, сегодня почти не ставят трагедий? – Наверное, потому что мало кто может это поднять. Ушла культура трагических пьес, время диктует новые законы, хотя издревле уровень актерского мастерства знаете, как измерялся? Считалось, что актер достиг совершенства, если он сыграл царя Эдипа, а актриса – Медею. В спектакле «Медея» я говорю не просто слова – это часть того, что является тканью моей жизни и сегодняшнего спектакля. Медею можно сыграть, только накопив опыт – тут и семья, и дети, и отношение мужчины и женщины, и твое предназначение на земле, и мировоззрение… Трагедия – в нее все входит.
– А вы бы могли сыграть Медею лет десять назад? – Нет. Медея – это Эверест. Надо не один раз сходить в горы, чтобы его покорить.
– Ну и, конечно, не могу не задать вопрос: зачем вы играете трагедию? Казалось бы, славу и зрительский успех можно завоевать гораздо проще… – Я из тех людей, которые спрыгивают с любых пьедесталов, на какие бы меня ни ставили. Конечно, слава согревает душу, но может и снести крышу. Лично я обожаю формулу - чем сложнее, тем интереснее. И движение вперед считаю самым творческим. Недавно в интервью у Римаса Владимировича спросили: «Зачем к вам приходит публика?» Мне очень понравился его ответ: «В произведениях больших писателей, Шекспира, Чехова, часто происходит трагедия, рушится мир. А за время спектакля рухнувший мир мы собираем и гармонизируем. Театр для того и нужен, чтобы создавать гармонию». Я полностью подписываюсь под этими словами. Выйдете на улицу – там сплошь и рядом разрушения. А я хочу играть спектакли, гармонизирующие человеческую жизнь – чтобы зрители, побывав в театре, себя внутри не разрушали, а собирали. Это всегда гораздо труднее. А кто сказал, что будет легко?
Справка Юлия РУТБЕРГ родилась 8 июля 1965 года в Москве в театральной семье. Отец Илья Григорьевич Рутберг, один из основателей студенческого театра «Наш дом», мать Ирина Николаевна Суворова, преподаватель музыки. После окончания школы поступила сначала в ГИТИС, где проучилась 2 года, потом в Театральное училище им. Щукина. Окончив его в 1988 году, была принята в труппу Театра Вахтангова, где сыграла множество ролей, среди которых Медея («Медея»), Зоя Денисовна («Зойкина квартира»), Гонерилья («Король Лир»), Фрекен Жюли («Фрекен Жюли»), Морин («Королева красоты») и др.
Российская актриса Юлия Рутберг называет себя “женщина-контрабас”, иронизируя над своим голосом. Мне повезло провести с ней целый час в гримерке театра “Дайлес”, и это был час искренности и откровенности. Несмотря на усталость и простуду, Юлия стойко выдержала все вопросы, а потом вышла на сцену и отыграла два акта на одном дыхании. И в этом вся Юлия — контрабас с душой скрипки.
О возрасте
Мой рабочий ритм — сумасшедший. Но я буду работать до тех пор, пока во мне нуждаются. А вот силенок стало меньше — слишком много на себя взвалила, не каждый мужчина выдержит. Но на кого мне пенять? Это мой выбор. Если бы мне предложили опять стать молодой, ни за что не согласилась бы! Я столько работала, чтобы достойно вынести в люди свою фамилию, принадлежавшую и моему деду, и моему папе, чтобы все начать сначала?! Нет, спасибо! Меня все устраивает: моя семья, сын, внуки, дело, которым я занимаюсь. Совершенно довольным своей жизнью может быть только обитатель психиатрической клиники. Да, я понимаю, что многое не успела и многое не доделала, но это меня не угнетает, а двигает вперед.
О ресурсах
Когда-то я услышала фразу Бориса Пастернака: “Ставьте перед собой невыполнимые задачи, тогда в вашей жизни что-нибудь произойдет,” – вот этим я всю жизнь и занимаюсь, закидывая удочку все дальше и дальше. Я перестала сдавать кому-либо экзамен. Я обмениваюсь мыслями, впечатлениями только с теми людьми, мнение которых мне очень важно. Один знакомый психолог сказал: “Юля, я за Вами наблюдаю на экране, часто вижу в жизни, хочу сказать только одно: когда покажется, что Вы легли и не можете встать — вставайте и идите дальше, потому что у Вас есть еще 10%”. Родители привили мне стайерский характер, и за это я им очень благодарна. Потому что в жизни это оказалась совершенно необходимая черта.
О профессии
Для меня сцена — возможность высказаться и выплакаться, не напрягая никого в жизни. Словами автора или персонажа можно выбросить из себя все то, что накопилось. И в этом, конечно, наша профессия прекрасна — она лечит. После того, как спектакль сыгран, уходят и силы – тают на глазах. А вот морально чувствуется подъем и хорошее опустошение, которое освобождает мои ячейки для новых эмоций, новых впечатлений, и это не позволяет мне закиснуть.
О характере
Я — хохотушка, но, увы, в театре все меньше и меньше вещей, которые могут меня рассмешить. Но если уж я смеюсь, то смеюсь неуемно — сразу слышно, что Рутберг в зале. Один из любимейших авторов — Пушкин, а уж сказку о “Рыбаке и рыбке” я помню прекрасно. Поэтому, когда намечаются какие-то взбрыки в сторону “владычицы морской”, то я понимаю: после этого может случиться и разбитое корыто. Дома мне иногда нужно покричать и всех построить, тогда меня пережидают как товарный состав — попыхтит и уедет. Когда я бушую, то все невозмутимо начинают заниматься самыми простыми бытовыми вещами. На самом деле, это очень смешно, потому что в такой момент я понимаю: хватит, отработала, надо успокоиться. А если еще меня рассмешить, то гнев мгновенно испаряется.
О внешности
Когда подхожу к зеркалу, то всегда говорю: “Свет мой, зеркальце, заткнись, я только причесаться”. Но я все равно вижу свое отражение, вижу, как выгляжу, понимаю, чего я стою, и воспринимаю это адекватно. В юности страшно страдала, что у меня длинный нос. Но потом я познакомилась с римским и греческим профилем, а мальчишки стали активно ухаживать, и пришло понимание того, что у меня просто своя внешность, собственное лицо, если хотите. Наступила гармония. Всегда прекрасно знала, что я не красавица, но свои достоинства и изюминки научили распознавать — в себе и в других.
О пристрастиях
Я люблю вкусно поесть, и сладкому всегда предпочту соленое или кислое. Обожаю медленное утро, когда можно никуда не спешить, выспаться и, при желании, даже еще часок вздремнуть. Часто пытаюсь поймать ощущение детскости в запахе свежей травы и дощатой террасы, в порхающей бабочке и жужжании летающего шмеля, хрустящей редиске, любимой книге. Во всем этом есть какая-то удивительная необязательность. Внутреннюю гармонию и баланс найти очень сложно. С возрастом я полюбила не одиночество, потому что одиночество — это отрицательная категория, а уединение. Люблю тишину, книги, пассивный отдых, возможность поплавать в бассейне или море, сходить на массаж, не смотреть телевизор, не слушать радио, посидеть в ресторанчике — только так я могу восстановиться. Это такие простые земные радости, которые вдруг стали на меня влиять. Но мне больше не надо ничего сложносочиненного в жизни. Мы, прежде всего, рождаемся людьми, а уже потом становимся хорошими или плохими. Но для меня порядочность в людях очень много значит. Очень…
Программа "Вести. Интервью" - это диалог с влиятельными персонами в культуре, политике, экономике, медицине, обществе. В эфире программы обсуждается все самое важное, интересное и актуальное глазами специалистов разных сфер. В этом выпуске гостем программы "Вести. Интервью" стала народная артистка России, актриса театра и кино Юлия Рутберг. Эфир программы от 12 сентября 2016 года.
Сейчас наступили времена, когда дилетанты заполонили все — спортсмены снимаются в кино, артисты катаются на коньках. Виной этому стал бизнес. Такое мнение в интервью радио Baltkom выразила российская актриса Юлия Рутберг. Мы делали интервью в субботу. В Риге шел дождь.
— А где у вас курят? — спросиля Рутберг перед эфиром. — В подворотне, — ответил звукорежиссер, который сам направлялся на перекур. — О, я с вами — подворотни я люблю, — обрадовалась актриса.
Эфир мы начали, когда они вернулись. И говорили о том, как хорошо, когда каждый человек на своем месте, и о том, что в жизни такое случается далеко не всегда. «Каждый должен заниматься своим делом, поэтому я, например, отказываюсь кататься на коньках. Во‑перых, потому что я «одноразовая», и, если я сломаю два ребра, это помешает мне заниматься основной профессией. Хотя есть ребята смелые, которые замечательно работают. То, что спортсмены играют в кино, — странно. Однако то, что артисты катаются на коньках, а спортсмены играют в кино — это дань моде, бизнес. Бизнес вмешался во все», — говорит актриса. Юлия Рутберг считает, что звезды шоу‑бизнеса или спортсмены так или иначе не смогут повторить мастерство таких актеров, как, например, Юрий Никулин и Алексей Петренко.
«Раньше КВН был клубом веселых и находчивых, а сейчас это клуб веселых и предприимчивых. Уходит не только искренность — уходит профессия, уходит мастерство. Дилетанты заполонили все, а это и падение качества сразу. Ну нельзя какому‑нибудь прекрасному спортсмену сыграть так, как Петренко играет у Германа в «Двадцать дней без войны». Не сможет никто из певцов из шоу‑бизнеса сыграть так, как играл Никулин. А Гурченко, которая так сыграла в «Двадцать дней без войны», смогла стать некой кабаретной театральной певицей и найти свой жанр, но это была поющая актриса, она не собралась уходить в шоу‑бизнес», — отмечает Рутберг.
http://www.mixnews.lv/ Российская актриса театра и кино, народная артистка России Юлия Рутберг и главный редактор журнала "Сноб" Сергей Николаевич в программе "Встретились поговорили" Юлия Рутберг о современном театре, искусстве и культуре. Быть или казаться? - Вопрос, на который актриса попытается найти ответ.
В Кафедральном соборе состоялся творческий вечер артистки театра и кино, лауреата премий «Чайка» и «Хрустальная Турандот», Народной артистки России Юлии Рутберг. Программой «Кабаре «Бродячая собака» артистка открыла Дни Литературы в Калининградской области. Перед началом творческого вечера, состоявшегося 17 октября 2016 года, корреспондент «Русского Запада» встретился с Юлией Рутберг и узнал, по каким стихотворениям можно проследить линию жизни артистки, какая геометрическая фигура определяет её внутренний мир, почему она коллекционирует верблюдов, какое любимое место в Калининграде и почему её «придавил» Кафедральный собор.
- Что такое «Кабаре «Бродячая собака» и что увидят и услышат калининградцы? - «Кабаре «Бродячая собака» - это название единства и формы содержания, это стихотворения Вадима Левина, Наума Коржавина, Анны Ахматовой, Леонида Мартынова, это эссе об Александре Пушкине, это Александр Вертинский, это произведение Теофиль Готье на французском и многое другое. В этой программе я обычно в двух ипостасях: актриса Юлия Рутберг и человек Юлия Рутберг. В начале программы я всегда говорю зрителям: «Раз это кабаре и нет четвёртой стены, то очень прошу не отключать ваши мобильные телефоны и, когда будут раздаваться звонки, мы, конечно же, будем останавливать спектакль и слушать, о чём вы говорите».
- Эта программа входит в репертуар Театра имени Евгения Вахтангова, и с ней вы выступали в России, Дании, Литве, Германии, США. А как появилась идея «Кабаре «Бродячая собака»? - Создавая эту программу, я обратилась к своему детству. Думаю, вы согласитесь, что сегодня одна из самых насущных проблем – дефицит чтения. Мы мало успеваем читать, а дети порой не хотят читать и вовсе. Я говорю о прозе, а что уж говорить о поэзии. Можно нажать кнопки в телефонах и планшетах и получить информацию о любой книге, но это будет суррогат, жвачка, краткое содержание «Войны и Мира», «Мастера и Маргариты», то есть не собственные мысли детей о великих произведениях, не их общение с ними, ведь книга - это собеседник. Я с этим не могу согласиться. Что касается стихов, то это труд, это рифма, музыка, архитектура стиха. Надо учить стихи наизусть. В мою жизнь стихи вошли с самого детства и стали необходимость. В «Кабаре «Бродячая собака» я стихами рассказываю про своё детство, отрочество, юность. В этой программе прослеживается линия моей жизни. Я рассказываю о том, что мне нравится, каким богам я молюсь, что я отрицаю и не принимаю, что меня радует.
- С чего вы обычно начинаете программу? С каких стихотворений и каких авторов? - В четыре года папа начал читать мне прекрасную детскую книжку Вадима Левина «Глупая лошадь», вот со стихов из неё и начинаю программу. Эта книга каким-то невероятным образом с самого детства определила моё пристрастие к юмору, к определённому, английскому юмору, в котором есть второй, а иногда и третий план, в котором есть ирония, самоирония. В Калининграде начну со стихотворения «Гулял по улице щенок». Я любила гулять во дворе - это зона моей свободы, где я получала все знания, умения, где я общалась с миром.
- После детства наступает отрочество и юношеская пора. Какие они были у вас и какие стихотворения, вошедшие в программу, с ними связаны? - В школе нам всем удалось встретить педагога, которой открыл окно, а может врата в какой-то другой мир, который, может быть, определил нашу будущую профессию. У меня это была учитель литературы. Она сидела в очень низком кресле за столом в огромных роговых очках, и это было абсолютное состояние покоя. Когда мы входили в класс, она всегда говорила: «Банда села, и Боже упаси». Лидия Николаевна была удивительным человеком – раз в неделю мы писали сочинения на заданную тему и раз в две недели – на вольную тему. Она оставляла нас наедине с белым листом бумаги и требовала наших собственных мыслей. В классе восьмом мы пришли на урок литературы, и увидели, что доска разделена мелом пополам: с одной стороны было написано Коган «Угол», с другой – Коржавин «Овал». Она предложила нам сравнить двух поэтов, две геометрические фигуры, два темперамента. Тогда я выбрала угол, а со временем – овал. Овал – это гармония, единение, тишина, овал – это фигура, которая определяет мой внутренний мир. Оба этих стихотворения тоже звучат в программе. В старших классах я столкнулась с творчеством Леонида Мартынова. Для меня он поэт-импрессионист. В программе звучит его совершенно потрясающее стихотворение «Листья».
- Какое-то особо любимое стихотворение из данной программы у вас есть? - Каждый раз по-разному. В зависимости от зала, настроения, а вообще я читаю только любимые, я нелюбимых не читаю. Зачем?
- Вы упомянули, что прочтете на французском стихотворение Теофиль Готье. А петь на французском языке тоже будете? - Да, исполню на французском песню, которая называется «Мой мужчина». Некоторое время она входила в репертуар Эдит Пиаф, когда она только начинала выступать, но песня не прижилась. Затем, высоким хрустальным голосом её долго пела другая невероятная французская певица Жюльетт Греко.
- Юлия Ильинична, а как давно вы увлекаетесь музыкой? - С детства. У меня был педагог по музыке, и у нас все очень музыкальные, танцевальные.
- Вы можете сделать выбор между театром и кино? Что ближе? - Разве может быть предпочтение у театральных актёров? Кино – это совершенно другая индустрия. Бывают совершенно замечательные художники, которые работают в кино. Сейчас это большая редкость. А в театре всё-таки больше таких людей, и я, прежде всего, театральная актриса. Это то поприще, которому я посвящаю максимальное время.
- Расскажите о вашей крайней работе в кино, которая оставила сильное впечатление? - Фаина Георгиевна Раневская. Это была очень тяжёлая работа, трудная, я не хотела этого делать, а в итоге получилось вопреки моим ожиданиям. Я думала, что меня просто катком переедут, потому что Раневская уже стала именем нарицательным. Если бы она только знала, что после её смерти будет издаваться такое количество ереси, подписанной её именем, что она станет просто шлягером. Мне как-то хотелось уберечь её и вернуть в то русло, кем она была в своё время. Поэтому была очень трудная работа, но я довольна.
- А как вы относитесь к сериалам? - По-разному. Например, «Семнадцать мгновений весны» - шедевр. «Ликвидация» - шедевр. А большинство - не о чем говорить. Есть же пример, как делают в США сериалы, на Западе, когда самые достойные актеры играют совершенно замечательно. Можно снять сериал и за три копейки, но только если не красть полторы копейки. Поэтому, я почти не смотрю телевизор.
- У вас есть мечта, кого бы вы хотели сыграть в театре или в кино? - Никогда этим не делюсь, я человек скрытный. Люблю, когда говорят о том, что уже сделано. Мне кажется, что чем больше ты говоришь о том, что ещё не вышло, тем меньше шансов, что это произойдёт. Надо хранить в себе эту энергию. Мне кажется, что так правильно.
- А чем вы вдохновляетесь перед выходом на сцену? Может быть есть какой-то ритуал? - О ритуалах никто и никогда не рассказывает. Вдохновляюсь я жизнью. Вообще тот, кто вдохновляется, не вызывает у меня доверия. Делай свое дело, и будь что будет. А вдохновляться – это больше рассказывать красивые истории. Вдохновляемся мы живописью, хорошими книгами, любовью ближних, друзей. Вот этим вдохновляемся, а вот, чтобы вдохновиться чем-то перед концертом? Волнением, наверное, творческим. Что свойственно любому человеку, если он артист по-прежнему.
- Вы в Калининграде в первый раз? - Нет, была у вас много раз и много что успела посмотреть. Была в Кафедральном соборе как посетитель, была у могилы Канта. Какое-то время даже жила в семье Евгения Гришковца, когда он начинал в Москве. В Калининграде мы играли антрепризы, приезжали с Театром им. Евгения Вахтангова, просто гуляли по городу, заходили в разные места, в какие-то ваши безумные недостроенные здания, какие-то проспекты, глядя на которые сложно поверить, что когда-то здесь был изумительно красивый город. А Кафедральный собор – это просто чудо какое-то. Хвала всем людям, которые его восстановили, от меня лично им большое спасибо. Красота невероятная.
- Может быть, уже появилось любимое место в нашем городе? - Мне очень нравится Кафедральный собор и могила Канта. Центр города, где домики, похожие на пряники, такая Голландия и Германия, глаз радуется. Это красиво.
- Что наиболее сильно оказало на вас впечатление в последнее время? - Ваш Кафедральный собор. В жизни не слышала такой акустики, как во время репетиции. Слышно каждый шепотом. Мы говорим, что стремительно движемся вперёд, а наши предки создавали такие вещи, такие красивейшие ручные соборы. На меня все это произвело сильное впечатление, и орган, и рояль. Это храм во всех пониманиях. Для меня искусство – это тоже храм. И то, что мы сейчас сидим, разговариваем, в алтарной части, куда никогда не пускали женщин ни при каких обстоятельствах, у меня внутри происходит такое смешение чувств, такое восхищение, пиетет, и пока не вышла на сцену – собор меня придавил. Но я сейчас выйду и соберусь (смеётся, - прим. РЗ).
- Юлия Ильинична, а у вас есть какое-то хобби? - Да, я собираю верблюдов. Верблюд – моё тотемное животное и я их очень люблю, их повадки, характеристики. Верблюдицы - замечательные мамы, и мне вообще нравится поведение верблюда. Вот когда его донимают, он сначала поднимает глаза и смотрит на человека. Если человек продолжает его донимать – он начинает жевать и предупреждает, потому что он толерантен. А если человек не остановится, то он уже выдаёт по полной программе. Вот у меня тоже такие три ступени в жизни существуют, я как-то пытаюсь дать понять, что не надо меня донимать и что надо остановиться. Потом верблюды такие мужественные животные, выносливые, добрые, дают и молоко, и шерсть, и тепло, и мясо. Совершенно прекрасные животные. У меня в коллекции их около 286. Разные фигурки: и из шерсти, и из сена, и из гжели, и из стразов «Сваровски», и из металла, и из стекла, и из песка.
- А домашними делами любите заниматься? - Терпеть не могу. Я обожаю заниматься с внуками и то дозированно, чтобы успевать поспать, потому что много выступлений, перелётов, поездок. Стараюсь уделять домашним всё своё свободное время и ходить с внуками на спектакли, в музеи. У нас недавно было событие в семье – мои внуки первый раз пошли в Пушкинский музей. Это было прекрасно.
- А кто Юлия Рутберг в обычной жизни, не на театральной сцене и не на съёмочной площадке? - Все, что свойственно маме и бабушке, в моей жизни присутствует. И дочери, и сестре, и жене. Я очень люблю своих близких, и они такие трогательные, они помогают мне всю жизнь. Сейчас самое главное дело в нашей жизни – мы делаем памятник папе. 30 октября будет два года, как его не стало. У нас была хорошая идея, и мы хотели её воплотить до 15 октября, но мы с мамой и сыном не приняли памятник. Его переделывают, потому что мы хотим сделать то, что мы хотим. И для меня это очень важно, чтобы у папы было место, которое бы отражало его душу и сердце.
- После Калининграда куда отправится «Кабаре «Бродячая собака»? - Мы поедем в Новгород, Саров, затем Юрмалу, Ригу, Таллин и, может быть, в Вильнюс.
- Где мы сможем вас увидеть в ближайшее время? - 12 декабря в спектакле «Ханума» в Калининграде. Гастролей нашего Театра им. Е. Вахтангова в Калининград, по-моему, пока нет. В кино – ближе к весне будет сериал по Первому каналу «Икорное дело», когда браконьерствовали и чёрную икру сбывали в банках из-под кильки. У меня там небольшая роль, но работа интересная.
Ещё пару десятков лет назад незамужнюю девушку 25 лет считали чем-то «просто неприличным». А сейчас женщина после 30 без штампа в паспорте - в порядке вещей. Что изменилось в сознании людей? Об этом мы спросили известную актрису Юлию Рутберг.
- Просто все наконец-то поняли, что штамп в паспорте не даёт ничего, кроме возможности делить жилплощадь и имущество при разводе, - рассуждает известная актриса Юлия Рутберг («Орлова и Александров», «Московские окна»).
- Штампом невозможно удержать любовь, продлить счастье. Невозможно подкрепить нежность и взаимопонимание. О замужестве, о свадьбе мечтают юные девочки. Женщины с опытом мечтают о семье, о любящем и любимом человеке. Кроме того, наше поколение в отношении института семьи куда менее ответственное, чем, скажем, поколение моих родителей. Прожить вместе 5-7 лет считается сейчас гигантским сроком. На людей, которые справляют серебряные и золотые свадьбы, мы смотрим как на динозавров. Кажется, что так не бывает. Но надо понимать, что наших родителей удерживали дети. Ради того, чтобы ребёнок вырос в полной семье, они были готовы жить вместе без любви, а то и с ненавистью друг к другу. Это неправильно. Я не раз видела союзы, в которых люди ради детей продолжали изображать семью, живя при этом параллельными жизнями. Дети чувствуют фальшь гораздо тоньше, чем мы думаем. Для ребёнка важны действительно любящие друг друга мама и папа, а не живущие под одной крышей родители, которые друг друга ненавидят.
Юлия Рутберг. Фото: www.russianlook.com
Женщины стали увереннее
Сергей Грачёв, «АиФ. ПРО Здоровье»: Сейчас люди охотнее разрешают себе быть счастливыми. А что ещё меняется? - Меняется понятие возраста женщины. Взять хотя бы брак Аллы Пугачёвой и Максима Галкина или очередной брачный союз Александра Гордона. Союзы, в которых мужчина младше своей избранницы, можно считать едва ли не одной из примет времени.
- Что это - следствие эмансипации или смена ролей? - Действительно, женщина в своих правах, в своих амбициях сегодня почти сравнялась с мужчиной. Если он в 50 лет может позволить себе жениться на 16-летней, то почему она в том же возрасте не может позволить себе подобного? Я считаю, что возраст - это не биологическая, а психологическая категория. Сейчас женщины чувствуют себя увереннее, чем раньше. Они держат себя в тонусе. Они владельцы заводов, газет, пароходов. И сегодня женщина в 45 это не просто «баба ягодка опять», а целый куст красной смородины.
- А лично вы на какой возраст себя ощущаете? - Очень по-разному. Всё зависит от настроения, от физического самочувствия. Когда после неимоверного количества гастролей, спектаклей я еле стою на ногах, мне вполне можно дать 92 года. С другой стороны, после полноценного отдыха, после каких-то позитивных впечатлений я порхаю и чувствую себя на 19. Иногда мне бывает 25, иногда 30, а иногда ровно столько, сколько есть по паспорту.
Энергия может «забродить»
- Знаю, что некоторые актёры после спектакля снимают эмоциональное напряжение алкоголем или едой. А вы как восстанавливаетесь? - Для меня важны тишина, вода и сон. После спектакля, особенно эмоционально сложного, ты ещё минут 45 похож на курицу, которой отрубили голову, а она продолжает бегать. Если спектакль прошёл хорошо, кажется, что ты можешь горы свернуть. Бодрость необычайная. Но если ты на сцене недодал, не выплеснулся, энергия начинает в тебе киснуть и бродить.
Фото: www.russianlook.com
- Понятие «кризис среднего возраста» обычно употребляют в отношении мужчин. А у женщин это состояние бывает? - Разумеется, бывает. Я считаю, это внеполовая категория. У каждого человека со временем накапливаются гордиевы узелки, которые постепенно сплетаются в один большой узел и не дают двигаться дальше. И мужчины, и женщины сегодня очень заряжены на карьерный рост, на то, чтобы самореализоваться. И когда к определённому возрасту этой самореализации и роста не происходит, начинается разбор собственных полётов. Кризис - это верхняя точка накопленных проблем и недовольства собой.
- Судя по всему, вы этот кризис уже проходили... - Проходила, как и любая зрелая личность. Это кризис взрослого человека, который имеет какой-то жизненный багаж и способен разобраться в своих проблемах.
Фото: www.russianlook.com
Спокойствие, только спокойствие!
- Как вы разбирались со своими проблемами? Привносили в жизнь кардинальные перемены? - Перемены в том числе. Но в моём случае в кризисных ситуациях важно прежде всего погасить негативный эмоциональный фон. Я давно поняла, что на сильном отрицательном взводе нельзя принимать никаких решений. Нужно отвлечься, окружить себя близкими людьми. Теми, кто любит тебя в любом состоянии, неважно, опухший ты, посиневший, лохматый - какой угодно. И вот когда наступает относительное эмоциональное спокойствие, можно включать волю и что-то менять в своей жизни.
- Похоже, вы вообще очень эмоциональный человек. Не мешает? - Мне кажется, я умею этим управлять. Эмоции - это тот строительный материал, с которым актёр работает на сцене. Что бы ни придумал режиссёр, какие бы слова ни сочинил драматург, в любом случае роль нужно пропустить через себя и наполнить её эмоциональным смыслом.
Но и по морде дать могу!
- А вам ни разу не приходилось в эмоциональном запале прикладывать руку? - Такое случается крайне редко, поскольку ударить человека для меня - это крайняя и чрезвычайная мера. Но всё же иногда срабатывает некий инстинкт самосохранения, и приходится это делать. Однажды я натурально начала драться с одним фоторепортёром на фестивале «Кинотавр». Ситуация была следующая: я стою обсыхаю после моря на пляже, никого не трогаю, как вдруг этот фотограф хватает меня за руку и толкает в объятия Аркадия Инина. Мол, давай быстро, девочка, обнимись с ним, я тебя сфотографирую. Меня такое хамство взбесило невероятно. Я начала драться, после чего нас разнимали. Этого фотографа в итоге лишили аккредитации и выслали с фестиваля. О своём поступке ничуть не жалею. Хам должен знать, что он хам. Мне вообще омерзительно, что какие-то чужеродные люди зачастую воспринимают меня как некий товар, за который можно получить деньги.
- Судя по тому, что можете запросто дать отпор мужчине, со спортом вы дружите. Сколько раз в неделю на тренажёрах потеете? - Увы, очень и очень редко, хотя сейчас понимаю, что пора бы уже побольше уделять этому времени и внимания. А что касается фигуры, то у меня просто конституция хорошая. По папиной линии у нас все очень худенькие. Для меня прибавить два килограмма - это ужас-ужас. Ощущение, будто гири к ногам привязаны. Такого я не могу себе позволить даже чисто по профессиональным соображениям. Все мои костюмы сшиты так, что подчёркивают силуэт, поэтому менять размеры никак нельзя. Периодически я сажусь на диеты. Налегаю на овощи, стараюсь не есть на ночь. А перед премьерой так и вовсе перехожу на жидкое топливо - питаюсь только супами и чаем. Но потом наступает момент, когда я плюю на ограничения и поглощаю всё, как снегоуборочный комбайн.
Побудь в моей шкуре
- У актёров, как и у телевизионных людей, отдельная проблема - кожа лица, которая очень страдает от грима. Как с этим боретесь? - Грим - это, конечно, кошмар. Когда утром тебе накладывают слой «штукатурки» для съёмок, а вечером другой слой - для спектакля, никакая кожа не потерпит таких издевательств. Естественно, приходится делать различные восстанавливающие маски. Вдобавок к этому почти не крашусь в повсе-дневной жизни. Я не испытываю никакого дискомфорта от того, что хожу с собственным лицом. Есть женщины, которые даже спать ложатся в макияже и с укладкой на голове. Ко мне это не относится. И вообще, я считаю, что люди, помешанные на своей внешности, не совсем здоровы. Иногда полезнее поработать над своим внутренним миром. Лучше ненакрашенное, но осмысленное лицо, чем накрашенное, но пустое.
- А когда вы встаёте с утра и видите себя в зеркале, какие мысли одолевают? - Ой, я стараюсь избегать этого момента. А иногда там вполне человеческое лицо. Вообще, к зеркалу стоит подходить, когда ты действительно хочешь что-то понять про себя. В противном же случае стоит говорить: «Свет мой зеркальце, заткнись, я причесаться подошла».
Фото: www.russianlook.com
Голос прокурила
- У вас очень узнаваемый сексуально-хрипловатый голос. Вы его прокурили или он такой от природы? - Голос у меня ещё в школе был низкий, а потом я его ещё и прокурила, как могла. В актёрской профессии существует удивительный парадокс - твои, казалось бы, недостатки, природные изъяны вдруг становятся твоими фишками, особенностями, которые выгодно отличают от остальных. Я по поводу своего голоса никогда особо не задумывалась, пока не озвучила одну рекламу. Мне вдруг позвонило невероятное количество людей со словами: «Мы тебя слышали! Мы тебя узнали!» Это было, конечно, приятно, но я такого никак не ожидала.
- Юля, напоследок задам наивно-риторический вопрос. Правда, что в 40 лет жизнь только начинается? - У кого-то, может быть, и начинается. Это же индивидуальный момент. В моём случае она очень сильно продолжается. Единственное, хотелось бы, чтобы продолжалась она, не меняя кардинально русло той реки, по которой я плыву.
- Как-то ваша коллега Анна Ковальчук поделилась в интервью, что ей по духу гораздо ближе 70-е годы, чем сегодняшний день. А ведь это ощущение важно для психического и физического здоровья. А что вы думаете по этому поводу? - Я прекрасно понимаю Аню. Мы с ней выросли в семьях шестидесятников, в которых закладывались в детей совершенно особые системы ценностей. В 70-е годы в мире, и в России в частности, было гораздо меньше товаров, меньше сортов колбас, но значительно больше духовности. Мне кажется, люди тогда были открытее и добрее, чем сегодня. Если человек спрашивал тебя «Как дела?», он действительно хотел узнать, как у тебя дела. В 70-е была роскошь человеческого общения. Люди чаще ходили друг к другу в гости, чаще виделись. Они общались не по телефону, не по SMS, не по Интернету, а глядя в глаза. Сегодня золотой телец управляет не только разумом, но и, что самое ужасное, сердцами людей. Деньги порождают зависть, а зависть - агрессию. Мы сейчас живём в дико агрессивном мире, а это для здоровья точно неполезно.
Пять правил красоты и здоровья Юлии Рутберг 1.Не делать макияж каждый день, без особого повода - пусть кожа отдыхает. 2.Искоренить в себе зависть и агрессию - они подрывают здоровье, являются психологическими причинами многих болезней. 3.Есть больше овощей и не наедаться на ночь. 4.Сначала решать психологические проблемы, а потом браться за физические. 5.Больше улыбаться. Болезни улыбка лечит лучше лекарств.
От нее веет загадкой. Даже тайной. Про таких актрис говорят: «Не от века сего». И она точно не от нашего века. А от прошлого, ХХ. Или даже позапрошлого, ХIХ. Изящная. Аристократичная. Интеллигентная.... Кажется, что не мы, а она внимательно наблюдает за нами, зрителями. И даже знает, какие эмоции вызовут ее слова, жесты, взгляды. Юлия Рутберг - прима Театра имени Евгения Вахтангова. Любимая актриса мэтров Владимира Мирзоева, Михаила Козакова, Гария Черняховского, Петра Фоменко. А сколько сыграно ролей в кино! Знаменитая дочь знаменитого отца рассказала нам, почему дорожит семейными ценностями и в каких проектах предпочитает играть и сниматься.
Досье «УГ» Юлия Рутберг родилась 8 июля 1965 года в Москве, в театральной семье. Отец, Илья Григорьевич Рутберг, заслуженный деятель искусств России, один из основателей студенческого театра «Наш дом». Мать, Ирина Николаевна Суворова, окончив Гнесинский институт, преподавала в музыкальной школе. Юлия окончила театральное училище имени Щукина. С 1988 года начала работать в Театре им. Е.Вахтангова. Лауреат театральных премий «Чайка» и «Хрустальная Турандот». Снялась более чем в ста картинах, в том числе в фильмах «Расстанемся - пока хорошие», «Закат», «Похороны Сталина», «Частное пионерское».
- Юлия, сейчас в вашей фильмографии более ста картин. Точнее - сериалов... - Но мы же на 90 процентов превратились в телевизионную державу! Актеры почти все заняты в сериалах. Ведь стоящие российские фильмы можно увидеть только в фестивальных программах. Это, конечно, грустно... Я не понимаю того, что творится в прокате, для чего и для кого делается наше кино. Его же почти нет на экране...
- А что спасает в театре? Классика? - Да, я тяготею к тому, чтобы играть в классике. Только время расставляет акценты. Все суетное уходит в песок. Почему остались на века Шекспир, Чехов, Мольер, Островский? Потому что авторы «зацепили» что-то вечное. Например, я играю в «Пигмалионе». Произносить этот текст - просто наслаждение! Кстати, мой партнер там - совершенно гениальный Сережа Колтаков, который играет Дулиттла.
- Но это, кажется, антреприза? - Да. К сожалению, у меня нет такой возможности в моем родном Вахтанговском театре, где все определяет руководство. Там у меня несколько спектаклей, в том числе и «Медея». Но если бы играла только трагедию, сошла бы с ума. А так я гуляю - от плюса к минусу... Это для артиста очень полезно - иметь в арсенале полюсные работы, захаживать на разные территории. Я очень рада, что у меня есть такие разные спектакли.
- Не страшно играть Медею? Она же убила собственных детей... - Но это же игра, и кровь там клюквенная. Бывает, конечно, не по себе, когда в это погружаешься. Но надо помнить, что актерство - это не цветы и шампанское, а галеры. А мы - рабы, прикованные к ним. У меня после «Медеи» локти в синяках, колени разбиты, пальцы выбиты... Это нелегко. Это очень тяжелая роль мирового репертуара. Я доросла до этого настоящего мерила трагической актрисы. А дальше судить зрителям.
- Но это «Медея» не по Софоклу или Еврипиду, а по Ануйю... - Да. Потому что, во-первых, в Вахтанговском театре условия Малой сцены не позволяли делать античный театр, где должны быть хоры и котурны. А во-вторых, это был наш выбор с режиссером Михаилом Цитриняком. Ведь Софокл и Еврипид - это театр слуха, созерцания. Но очень трудно современному зрителю подключиться к гекзаметру, это больше к музыке и к опере тяготеет. А благодаря Ануйю театр получил возможность сохранить античные мифы и продлить существование легенды. Экзистенциальная драма, которая возникла после Второй мировой войны, для меня абсолютно современный спектакль, тяготеющий к трагедии. И этот жанр очень трудный, уходящий, потому что сегодня трагедию, как выяснилось, играть немногим актерам по плечу.
- Но в кино вам предлагают совсем другие роли. Что ощущаете, когда читаете очередной сценарий? - Это во многом уголовщина. Вопрос, до какой степени я способна противостоять тому, что накалякано на бумаге? Как я могу переписать? Как я могу принять оборонительную позицию? Поэтому всегда мой первый вопрос к режиссеру: могу ли я быть сотворцом и соучастником? И если нет - то отказываюсь.
- Что вас особенно раздражает? - Огромное количество заимствованных слов, таких как «супервайзер», «менеджер», «спонсор». Артистов сегодня спасает только уровень культуры и... хорошая «детская». Я выпускница Щукинского училища, я ремесленник. Мои университеты - это работа с Петром Фоменко и Романом Виктюком, прекрасными режиссерами, которые учили меня дальше. Мое поколение - поколение ремесленников, которые что-то умеют делать. Но все зависит от человека - как и раньше.
- Почему сегодняшние режиссеры почти не снимают кино о подростках? - При этом ведутся досужие разговоры о том, как важны дети! Эти странные взрослые! Они рассуждают о том, какое ужасное поколение, какие все дети выродки... А мне интересно: кто воспитывал этих детей? Кто создал такой социум? Пора признаться: мы своих детей не воспитываем. Их воспитывает улица. Дети делают шаг из подъезда, и мир вокруг уже говорит матом - и девочки, и тети, и бабушки... А подростки впитывают все. Мой сын мне пообещал: он не смотрит на киоски, где на журналах голые тетки без лифчиков и трусов. Мы договорились - есть дом, там нельзя ругаться матом. Это субординация. Проявление уважения. Как и где он на самом деле матерится, я не знаю. А посмотрите, какую литературу они читают? Они все сидят у компьютеров. Ужас поколения. А я даже не умею включать компьютер. Все читаю на бумаге.
- Ваше поколение было читающим. Теперь вы «уходящая натура»... - Книга - это первоисточник. Сегодня у детей отобрали возможность думать, работать с первоисточником. Например, сколько мы знаем спектаклей по Чехову? Я видела одиннадцать «Вишневых садов», включая постановки Питера Брука и Крейга! Буквы, слова одни и те же, а спектакли такие разные! Потому что это размышление человека над тем, что написано. Над тем, что волнует, что осталось вечным. Поэтому мне жалко сегодняшних детей. Они скачивают рефераты или дипломы, но не понимают, что пользуются «жвачкой», где могут быть и грамматические, и фактические ошибки.
- Сейчас не принято писать друг другу бумажные письма... У всех в руках гаджеты... - Мы так много пишем сегодня друг другу SMS! Но когда люди писали бумажные письма, это было особое приобщение к языку. Человек духовно растет, когда пишет письма. Вообще язык - это основа. Но теперь он уходит, коверкается, обрастает заимствованиями. К сожалению, сегодня многие мальчики и девочки, по сути, клоны Эллочки-людоедки с ее тремя артикуляциями: жуть, блеск и мрак.
- Как, кстати, вы относитесь к мату на сцене? На экране? К «Театру.doc»? - Я в этом не участвую - не могу. Видела их спектакли лишь несколько раз, когда это было убедительно. Что за явление мат в искусстве? Просто ошметки постмодернизма.
- Юлия, почему вас так редко можно встретить на кинофестивалях? - У меня совсем нет на это времени. Потом фестиваль фестивалю рознь. Когда-то я была счастлива пять лет подряд быть лицом фестиваля имени Андрея Тарковского «Зеркало». Туда приезжали люди, которые действительно были связаны с Тарковским. Там сажали деревья у дома Тарковского те, кто его лично знал, кто с ним работал: Олег Янковский, Вадим Юсов, Юрий Назаров, Наталья Бондарчук... Было ощущение сопричастности, на душе становилось тепло... Потом туда пришел Паша Лунгин, и началось время корпоративов. Появилась красная, почти каннская, дорожка, по которой зашагали совсем другие персонажи. Поэтому мы не ездим туда больше.
- Зато вы читаете стихи на канале «Культура»... - Это продолжается несколько лет. Вдруг наши люди захотели поэзии. Причем высокой. Это, кстати, очень трудно. Я ведь не читаю как профессиональный эстрадный чтец, скорее пытаюсь проследить, что меня зацепило, почему эти стихи остались в моей памяти. Мне даже самой стало интересно. Я как бы рассказываю зрителям истории. Стихи - это моя исповедь. Или заповедь. Не важно, Пушкин это или современная поэзия.
- Ваши родители были шестидесятниками... - Это не просто определение, кем-то придуманное. Главным для них было единение людей, помощь друг другу. Я была пионеркой, и ничего плохого в этом не вижу. Сбор макулатуры, металлолома... Спартакиады... Для меня в пионерии было много всего прекрасного. Когда я вступала в пионеры, сказала, что клянусь, и замолчала. Забыла слова. Так что моя клятва не состоялась. А дальше это было просто хорошее товарищество. Такая лицейская дружба - мы, выпускники, встречаемся каждый год 19 октября. Кстати, у нас была потрясающая учительница литературы, Лидия Николаевна. Она давала нам писать сочинения на свободные темы, мы сравнивали стихи Когана и Коржавина. Представляете? Некоторые из наших сочинений просто нельзя было читать вслух - такая была степень открытости и доверия к педагогу. Так что у меня о советском прошлом остались хорошие воспоминания.
- Расскажите тогда про мамины кастрюли с борщом. - Мы жили очень бедно и очень здорово. Мама, начиная с моего шестого класса, варила каждый день пятилитровые кастрюли борща. Его приходили есть сначала мои одноклассники, потом однокурсники... У нас же дома постоянно что-то репетировали: капустники, канканы, спектакли. Голодные друзья заглядывали на огонек. Димка Липскеров однажды пришел в полвторого ночи и съел зараз 12 котлет! И на всю жизнь их запомнил - мама делала такие вкусные котлеты.
- Как, кстати, родители отнеслись к тому, что вы захотели стать актрисой? - Переживали. Но я сказала маме: «Давай я стану, а ты потом будешь говорить». Папа смирился. Но вообще слава моего папы долгое время шла как бы впереди меня. А я хотела всего добиться сама. Поэтому в училище поступила только с третьего раза, причем без папиной помощи. Но трудно было во время учебы в Щуке. Все вокруг твердили: «Это же Илюшина дочка!» Мне было обидно. Я ведь с детства была трудоголиком, а в училище превратилась просто в какой-то бульдозер. Отцу было запрещено помогать и участвовать, он пришел только на дипломный спектакль. Посмотрел и сказал: «Молодец, доченька!» Что было для меня очень важной похвалой.
- У вас и сейчас такой гостеприимный дом? - У нас странноприимный дом. К нам можно зайти всегда. И Гришкины ребята приходят (Гриша - сын Юлии Рутберг. - Н.Б.), и мои друзья, и друзья Толи (Анатолий Лобоцкий - муж Юлии. - Н.Б.)... Те, кто нас любит, любит нас всерьез и надолго. Правда, в отличие от мамы у меня нет сил и времени жарить котлеты и печь пироги, я быстро покупаю еду, бутылку вина - и мы общаемся. Для меня важна роскошь человеческого общения. И еще - общения с русской культурой.
- Где вы это особенно сильно ощущаете? - Кроме театра у нас на даче. На природе, где все располагает к поэзии и открытию души. Наша дача рядом с Мелиховом, неподалеку от литературно-мемориального музея Чехова. Я часто приезжаю туда. Мне нравится ходить по комнатам этого легендарного дома, смотреть на чеховские вещи, описанные в его пьесах и рассказах. Они для меня оживают. Там чудесные люди. И волшебная атмосфера: будто входишь в диалог с Антоном Павловичем...
Юлия Рутберг: «Актерская профессия жестокая. Высокая поэзия – это мое спасение»
Сольную программу «Кабаре «Бродячая собака», которую Юлия Рутберг представила в рамках Дней литературы в Калининградской области, рассчитана на более камерные площадки. Но фирменная харизма Рутберг дала себя знать, и поэзия абсолютно органично вписалась в величественный интерьер Кафедрального собора. Своими мыслями о месте поэзии в нашей жизни и специфике актерского ремесла Юлия Рутберг поделилась с корреспондентом «Страны Калининград».
Жизнь в жанре кабаре
– Юлия, вам доводилось прежде в таких соборах выступать? – В католическом соборе выступаю впервые, и это абсолютное потрясение. Какая здесь акустика, благородство форм и наполненность содержания, какая энергия намоленного места! Знаете, многострадальность этого здания чувствуется буквально физически. Выступать в таком месте – это что-то чрезвычайное.
– Вы в Калининграде не впервые. Видела вас однажды даже на открытии выставки. Нравится сюда приезжать? – Я пристрастна к городам и люблю возвращаться. Есть такие города с особой аурой. Калининград – единственный и неповторимый. Быть может, из-за того, что здесь могила Канта?
– Как вошел в вашу жизнь жанр кабаре? – Когда увидела фильм «Кабаре», то просто с ума сошла. Мне хотелось работать в этом жанре, потому что это сплав музыки, пластики, актерской игры. В итоге я создала собственный проект «Вся эта суета». В нем тринадцать музыкальных номеров, прописана история по принципу кабаре. При этом идет разговор на серьезные темы. А «Кабаре «Бродячая собака» – заветная для меня тема. В этом легендарном питерском кабаре был один из центров культурной жизни Серебряного века. А какие имена посетителей – Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Николай Гумилев, Игорь Северянин, Всеволод Мейерхольд, Константин Бальмонт, Аркадий Аверченко. Надеюсь, что этот жанр в моей жизни надолго.
Видеть 25-м кадром красоту
– Ваш папа Илья Рутберг тоже известен как многожанровый актер… – Да, папа начинал с пантомимы. Он выступал на эстраде, а его номера «Жираф» и «Опоздавший на лекцию» имели колоссальный успех. Потом папа стал преподавать. На его занятиях был Марсель Марсо. Они с ним переписывались. Марсо бывал у нас дома. Папа ездил к нему в гости в Париж. Среди папиных учеников и Слава Полунин. До своего отъезда он был близким нам человеком. Мама – музыкант, бабушка и дедушка – танцовщики, другие бабушка и дедушка – музыканты. А еще полиглоты – восемь языков знали. Это то поколение шестидесятников, которые эту землю вручную крутили. Я родилась в семье абсолютно свободных людей. Теперь работаем над внуками. Неделю назад у нас было первое посещение Пушкинского музея. Мне важно, чтобы дети 25-м кадром видели красоту. Знаете, у Нагибина есть такая книга «Переулки моего детства». Мы все из переулков детства.
– Знание литературы – это тоже из детства? – В нашем доме чтение глубоко почиталось. А еще мне повезло с учительницей литературы. Всю жизнь читаю с жадностью, от Достоевского и Куприна до журнала Story, биографии интересных людей меня увлекают. Надеюсь, что и внукам моя страсть к чтению передастся. Для меня это важно. Невежество, с которым сталкиваешься на каждом шагу, иногда вгоняет в ступор. Недавно по телевизору увидела, как на Арбате журналист берет интервью у тинейджеров на тему, что они знают о Пушкине. Один из недорослей сказал следующее: «Ну, Пушкин, он был араб». Другой изрекает: «Пушкин – это наше все». Корреспондент оживился, спрашивает: «Ну, а дальше что скажешь?» А в ответ: «Ну, а дальше – все!»
Защитница Фаины Раневской и Бабы-яги
– В сериале «Любовь Орлова» вы сыграли Фаину Раневскую, сказав при этом, что не хотите делать из нее коверного. – Это так. Я хотела ее защитить от того количества пошлятины, которая на нее изливается в ее отсутствие. Она была бы изумлена, насколько она стала популярной и просто превратилась в имя нарицательное. Издаются громадными тиражами книги с жуткими провинциальными анекдотами, которые не имеют к ней никакого отношения. Фаина Георгиевна была великим шутом уровня короля Лира, а не коверным. Мне хотелось вернуть ей достоинство. С Раневской начали амикошонствовать, а она этого не терпела при жизни. Почему же люди позволяют себе это делать после ее смерти?!
– Мне кажется, что для актрисы не столь уж частое качество – не бояться быть смешной и некрасивой. Это качество было у Раневской, и оно есть у вас. – Мне часто говорят: «Вы так хорошо выглядите в жизни, а почему на сцене и на экране такая немолодая, нелепая?» Я изумляюсь этим вопросам. Я не хочу быть на экране Юлией Рутберг. Профессия актера – меняться. Не всем же быть красавицами, да потом данное амплуа – оно не надолго. А у меня на руках козырная карта – я всегда была характерной актрисой. Еще с юности больше всего мне хотелось сыграть Бабу-ягу! Это такой трогательный, очаровательный персонаж, собирательный образ всех сказок. Она некрасива, но обаятельна, потому что если в ней нет обаяния, то ей грош цена. Сколько женских качеств, какой полет фантазии! Это просто сказка в сказке. А вообще, у любой, самой розовой и пресной героини должен быть характер. Даже у Белоснежки.
«Сериалы – это отхожий промысел»
– Насколько я знаю, в сериалах вы снимаетесь все реже. Это принципиальная история? – Это отсутствие времени и желания. Иду сниматься лишь к определенным режиссерам.
– В последние годы на виду целая генерация молодых исполнителей, словно бы сошедших с одного конвейера. Кто-то говорит, что участие в сериалах ведет к деградации, кто-то, наоборот, считает, что для актера постоянная практика – это плюс. – Да какая там может быть практика! Сериалы в своей основной массе – это такой отхожий промысел. Если тебе все время предлагают силос, ты никогда не узнаешь, что такое свежая трава. Сколько всего убогого и жалкого приходится на наш актерский век, что хочется оторваться и воспарить. Высокая поэзия – это мое спасение.
– Актерская профессия, она жестокая? – Жестокая. Ты одновременно должен быть и олимпийским чемпионом, и моделью, и космонавтом. Если не сочетаешь все это, ты не сможешь быть стайером. А вообще, актеры в чем-то похожи на птиц. Мы не только клюем там, где насыпано, но еще и летаем иногда.
Справка «СК» Народная артистка РФ Юлия Рутберг родилась в 1965 г. в Москве в театральной семье. Отец Илья Рутберг – заслуженный деятель искусств России, один из основателей студенческого театра «Наш дом». Юлия после школы поступила в ГИТИС, проучилась там два года, потом поступила в Театральное училище им. Щукина. С 1988 г. работает в Театре им. Вахтангова. Снялась в более чем 50 фильмах. Обладатель театральных премий «Чайка» и «Хрустальная Турандот».
http://www.starhit.ru/novosti/ekaterina-rojdestvenskaya-nachala-novuyu-jizn-126554/ 06.12.2016 Екатерина Рождественская начала новую жизнь Екатерина Рождественская «выпустила в люди» свое четвертое произведение «Двор на Поварской». Поддержать ее приехали коллеги по цеху, которых она не раз снимала в фотопроектах. Звезды поздравили ее с недавними переменами в жизни.
Юлия Рутберг стала ведущей вечера // Фото: Максим Дягилев
Дочь поэта Роберта Рождественского выпустила книгу воспоминаний о детстве и семье, так совпало, что несколькими неделями ранее на Первом канале триумфально прошел сериал про шестидесятников «Таинственная страсть», снятый по одноименному роману Василия Аксенова. После презентации в магазине «Москва» Екатерина отметила событие узким кругом в своем кафе «Березка», которое недавно открыл ее сын на Проспекте Мира. Коллеги отмечали, как Рождественская похудела и похорошела. Среди приглашенных был Андрей Малахов, который поначалу решил, что его позвали в качестве журналиста, но, оказалось, ждали, как друга. Певица Валерия и Иосиф Пригожин приехали прямо со съемок «Новогоднего огонька». Режиссер и телеведущий Алексей Пиманов с супругой актрисой Ольгой Погодиной шутили и говорили теплые слова в адрес виновницы торжества, несмотря на неприятности – накануне обнаружилось, что из ячейки Пиманова в «Газпромбанке» пропало около $500 тысяч. Оперная дива Любовь Казарновская с супругом переживали о том, что Дмитрий Хворостовский из-за болезни отменил выступление в Большом театре. Тамадой вечера стал актер Эвклид Кюрдзидис, а помогала ему Юлия Рутберг, которая, как в детстве, вдруг встала на стул. Гости тихо завидовали Максиму Аверину – за две недели гастролей по Израилю актер приобрел шоколадный загар. Среди приглашенных также были художник-гример Людмила Раужина, она работает на всех фотопроектах Екатерины, Евгений Маргулис, Тамара Гвердцители, Ольга Лапшина, Никас Сафронов, Анна Якунина. Все собравшиеся остались под впечатлением от презентации книги и с удовольствием разобрали несколько экземпляров, чтобы в спокойной обстановке ознакомиться с новым творением писательницы. «Веселый вечер получился в компании замечательных и очень талантливых людей», - написал Пригожин в своем микроблоге. Судя по всему, поклонники журналиста и модельера остались в восторге от литературного произведения Рождественской. Они искренне заинтересовались сюжетом и награждали Екатерину бурными аплодисментами и комплиментами. Несмотря на загруженность в работе, дочь знаменитого поэта находит время не только на творчество. Пять лет назад Рождественская увлеклась созданием собственной линии платков, которую назвала в честь своего отца.
Юлию Рутберг многие могут безошибочно узнать по характерному голосу. Обладательница театральных премий «Чайка» и «Хрустальная Турандот» сегодня блистает в театре имени Вахтангова. Театральные критики говорят, что у Юлии Рутберг «свои авторы, свои режиссеры и свой театр». Сама она утверждает, что уже на протяжении десятилетия самое подходящее название ему – «Театр смысла».
В театре актер становится солдатом»
- Я не понимаю, зачем выходить на сцену с тем материалом, который тебе не по нраву, или зачем работать с людьми, с которыми ты не находишь общего эстетического языка,- рассуждает она. - Я не говорю сейчас о том, кто кому нравится или нет, ведь это не категория искусства.
Артистка признается, что благодарна судьбе, которая свела ее на одной площадке с «лучшей режиссурой». Рутберг работала с такими мастерами, как Петр Фоменко, Гарий Черняховский, Роман Виктюк, Аркадий Кац, Владимир Мирзоев, Михаил Бычков, Михаил Цитриняк, Римас Туминас. - Со всеми из них у меня сложились совершенно разные отношения, - говорит она. - Но важно, что все спектакли, которые мы предлагали зрителям, нельзя назвать поделками.
Юлия уверена, что исполнитель обязан играть все, что ему предложат лишь до тех пор, пока является «солдатом». - Приходя в театр, актер становится солдатом, и право отказываться от предложенных ролей нужно заслужить, - поясняет актриса. - А появляется оно, когда актер заработал определенный опыт и статус в театре, среди коллег, когда обретает внутреннюю уверенность, что может так поступить. Но полностью на самооценку полагаться нельзя, у людей она часто бывает неадекватной. Особенно сейчас, когда все вокруг звезды с ореолом над головой.
По мнению Юлии Ильиничны, такого высокого уровня мастерства человек достигает годами, не просто нарабатывая навыки, а повзрослев и внутри себя. - Актер должен стать старше и мудрее, - добавляет она. - Нужно дождаться периода, когда помимо желания выходить на сцену, у тебя появятся еще какие-то желания. Тогда ты начинаешь понимать, что роль тебе «противопоказана» или ты изначально не согласен с трактовкой режиссера.
Сама актриса признается, что даже после начала работы, порой отказывалась от участия в спектакле. - Нужно уметь честно признаться в том, что контакт не найден, - улыбается она. - И исполнитель не обязан, ломая себя, справляться с персонажем – это спектакль должен состояться во что бы то ни стало. И зрителю совсем не следует знать, что творится за кулисами. Артисты ведь выходят на сцену с сотрясением мозга, больные, с переломами, но все удается. А вот настоящая проблема, если ты своим участием только наносишь постановке вред и плохо играешь. К тому же, если ты уже взрослый человек, и твоего появления в спектакле ждут, то зачем врать людям и себе? Это получается перелом на уровне первого шага. Зачем выпускать хромого младенца…
Актриса знаменита своей любовью к перевоплощениям, так как считает, что «бесконечно смотреть на Юлию Рутберг – скучно». - Я совершенно не боюсь быть уродливой на сцене и в кино, - говорит она. - Я могу быть старой, морщинистой, лысой, пьяной, с переломанными пальцами. И еще я постоянно требую покупать мне парики – невозможно всю жизнь играть роли в привычном своем виде, всего лишь припудрившись. Поэтому я стараюсь играть совершенно разных женщин.
«С современной драматургией бороться приходится постоянно»
В частности, весьма ярко запомнились работы Рутберг в образах великих актрис Сары Бернар в спектакле Цитриняка «Крик лангусты» и Фаины Раневской в сериале «Олова и Александров». - С Сарой Бернар было проще, потому что ее давно никто не помнит и не знает, - рассказывает она. - Там мы постарались создать собирательный образ женщины-звезды, ведь она, по сути, первой получила этот титул. И нам важно было рассказать, что значит «примадонна», где «орел» и «решка», и какую цену платят великие женщины за свою славу. Ведь семья и дети появлялись каким-то чудом – вся жизнь принадлежит сцене.
И в этом смысле народная артистка уверена, что самопожертвование во благо искусства и множество проблем в личной жизни – это «прилагающиеся товары». - Чем выше человек поднимается, тем больше на него направлено энергии, - поясняет Юлия Ильинична. - Но, вместе с тем, падать с высоты больнее, а возвращаться в простое человеческое качество – сложнее.
Роль Фаины Раневской стала для артистки настоящей миссией достоинства, ведь имя почившей актрисы уже давно стало нарицательным. - Я считаю, что режиссеру картины Виталию Москаленко нужно поставить памятник, - говорит звезда. - Как только меня утвердили на роль, я приехала к нему, и мы вместе работали над текстом, перелопатили много первоисточников. Мы просто изо всех сил пытались защитить имя Фаины Георгиевны от того идиотизма, который окружает сейчас ее персону.
Рутберг возмущена тем, что люди приписывают авторству знаменитой актрисы «пошлые провинциальные анекдоты». - Бедная Фаина Георгиевна, она, наверняка, не ожидала, что после ее ухода люди будут зарабатывать на ее афористичности, - добавляет исполнительница. - Люди просто потеряли стыд! А Раневская – уникальная артистка, она Великий Шут при короле Лире.
Вопреки собственным ожиданиям, Рутберг получала в свой адрес много похвалы после выхода сериала на телеэкраны. - Я просто с ума сошла, - смеется она. - Я была уверена, что меня просто закатают в асфальт, а меня так хвалили!
Впрочем, у перфекционистки Рутберг работа в кино далеко не всегда идет гладко. Актриса сетует, что в нынешних условиях вечной спешки режиссеры перестали репетировать с актерами. - Ну, репетирую сама, - говорит она. - Беру текст и начинаю его прорабатывать, делаю пометки на полях, что-то меняю. Конечно, потом согласовываю с режиссером.
По словам актрисы, почти всегда постановщик идет навстречу, понимает и принимает ее видение. - Это в самых редчайших случаях происходит полное непонимание по работе с текстом, в конкретной сцене, - добавляет Юлия. - Кстати, с самого начала я читаю сценарий и оцениваю: насколько я могу с ним бороться. А в случае с современной драматургией бороться приходится постоянно.
Говоря о борьбе, они имеет в виду следование именно своему видению и стилю, но не амплуа. - Просто я считаю нужным бороться за свое уже сложившееся имя, - говорит Рутберг.- Только так можно комфортно влиться в образ и высказаться. Ведь если актеру нечего сказать, то и на сцену выходить не стоит.
Юлия Лежень Заголовок в газете: Театр одной актрисы
С первого взгляда видно, что для петербургской публики театр совсем не то, что для московской: для первой он необходимость, для второй — развлечение. В. Г. Белинский. Александринский театр
Юлия Рутберг — актриса в Москве известная. И не только в Москве. Питерские гастрольные афиши «Хлестакова» состояли только из двух имен — Максима Суханова и Юлии Рутберг. Ее лицо появляется на обложках и разворотах модных глянцевых журналов. Репортеры с упорством стайеров вылавливают Рутберг на отдыхе и в кафе около театра, следят за ее передвижениями по городу, поскольку она часто приводит их к… «Несчастному случаю» (муж Рутберг — музыкант Алексей Кортнев). Ее стильное лицо, напоминающее одновременно о Лайзе Минелли и Шер, идеально для проб и находок визажистов и театральных художников. Она — популярная шоу-менша, выступающая на московских клубных площадках.
А вообще-то (и это для нее главное) Юлия Рутберг — актриса театра им. Евг. Вахтангова, в котором служит уже одиннадцать лет. За эти годы у нее случались роли главные (в «Зойкиной квартире» Булгакова), эпизодические (Шутиха в «Государь ты наш, батюшка…» Горенштейна), эпизодические, но ставшие после ее исполнения главными (Тайная Недоброжелательность в «Пиковой даме» Пушкина). Конечно, академический театр с огромной труппой не мог давать молодой актрисе по роли в год. Или хотя бы в два года. Тогда она стала откликаться на предложения «со стороны». Так возник союз с В. Мирзоевым (Анна Андреевна в «Хлестакове»).
О таких актрисах в старину говорили — «с изюминкой». Ее «изюминка» — в талантливой трансформации природных данных. Она может быть на сцене длинной, как жердь, и нелепой, а может стать и божественно стройной. Слегка вытянутый овал лица может еще неожиданно удлиниться, мгновенно дав ноту жалостливую, страдательную, а может — недвижно застыть в каменной маске грима, как камея. Сценический рисунок Рутберг графичен. Она предпочитает линии ломаные, никаких овалов — одни углы. А цвета — локальные, с сезанновских натюрмортов. В ее игре при этом никогда нет нажима, аляповатой небрежности. И — как следствие — точность смысла. Эксцентричность, экстравагантность, психологический парадокс — вот почва, на которой рождаются образы, созданные Рутберг.
И вдруг — прорыв совершенно в иную театральную реальность: «Фрекен Жюли» Стриндберга. Юлия Рутберг — фрекен Жюли…
Юлия Рутберг. Выпустив этот спектакль несколько месяцев назад, мы не получили ни одной профессиональной рецензии. А я искренне нуждаюсь в театроведческой оценке — пусть даже сугубо критической, но только по существу. Ругайте, но анализируйте! Я же завалена статейками типа «Несчастный случай с фрекен Жюли» или «Птичку жалко». Сленг Бивиса и Бадхеда. И это выдается за остроту пера! Почему так важна для нас, участников постановки, реальная оценка содеянного? Во-первых, спектакль пробивал себе дорогу с большим трудом и поначалу не был принят в театре. Мне в лицо говорили: фрекен Жюли — это Джульетта, это Наташа Ростова, в конце концов, а кто ты? Во-вторых, мы проявили инициативу «снизу»: ученик М. Захарова Алексей Гирба, который заразил своей идеей вахтанговских артистов — меня, Владимира Симонова и Марию Аронову, принес пьесу в театр, и мы начали репетировать. Согласитесь, ситуация для академического театра нетипичная. Три комедийных актера «повисли» на стоп-кране, страстно возжелав играть драму. Захотели окунуться в самые глубины человеческой психологии. Мне кажется, что сегодня нарождается нового типа театр. НЕ ФОРМЫ. Зрители истосковались по естеству человеческих чувств, по настоящим слезам, по искренней жалости к героям. Мне кажется, этот театр устремится в сторону романтического миропонимания. Герои его должны стоять не на котурнах, конечно, но… на цыпочках. Наш спектакль — актерский, его в кратчайшие сроки довел «до ума» замечательный педагог Щукинского училища режиссер В. В. Иванов, когда мы коллективно уперлись в стенку, воздвигнутую господином Стриндбергом. «Фрекен Жюли» переменила многое даже во мне самой, став для меня неким рубежом. За два дня до очередного спектакля меня начинает «плющить»: или я хохочу, как безумная, или совершенно ухожу в себя. Я НЕ ВЕРЮ артистам, прожигающим время за рюмкой в актерском буфете и этим самым вдохновляющимся. Мне надо накопить в себе, собраться, чтобы выйти к зрителям. «Фрекен Жюли», по-моему, продолжает традиции театра Вахтангова, идущие не только от ироничной «Принцессы Турандот», но и от «Чуда святого Антония» и подлинно трагического «Эрика XIV» Стриндберга.
Светлана Мельникова. Вы часто бываете в Санкт-Петербурге, в основном на гастролях. Вас особо отметил тонкий знаток актерских талантов А. И. Кацман… Ю. Р. Да, это было огромное событие в моей жизни! После «Зойкиной квартиры», дипломного спектакля Щукинского училища, который плавно переплыл в репертуарную сетку театра Вахтангова, в Ленинграде за кулисы зашел Аркадий Иосифович и сказал такие точные и дорогие для меня слова, что я помню их до сих пор. Тогда меня благословил этот город, так я считала. Однако питерская пресса стала замечать меня далеко не сразу. Питер охотнее принимает актеров-мужчин. Почти мгновенно здесь были открыты Маковецкий, Суханов, многие другие. А на меня обратили внимание после «Пиковой дамы» и «Я тебя больше не знаю, милый», где я сыграла неглавные роли. И тогда «ледяной дом» оттаял!
Фото М. Клюева из архива актрисы
С. М. > Но именно эти роли стали в спектаклях центральными! Ю. Р. Ну, скажем так, важными. Когда я после просмотра «Леса» в вашем театре «На Литейном» вбежала за кулисы, чтобы выразить свое восхищение актерской игрой, Алексей Девотченко посмотрел на меня как-то сбоку и попросил: «Поднимите, пожалуйста, руки!» Все притихли, а я не удивилась и подняла, приняв позу кариатиды из «Пиковой дамы». Тогда он удовлетворенно воскликнул: «Точно! Тайная недоброжелательность!» Петр Наумович Фоменко гениально придумал мне роль, соткав ее практически из ничего: выражение «тайная недоброжелательность» Пушкин использовал лишь единожды, да и то в эпиграфе. А мне предстояло сыграть Время, Совесть, alter ego Германна, пропитав все это чувственным восприятием главного героя… (Когда Юлия Рутберг внезапно заболела, ее срочно пришлось заменить в «Пиковой даме». Симпатичный актер, который сыграл Тайную Недоброжелательность, остался практически не замеченным зрителями…) Ю. Р. За одиннадцать лет меня только однажды ввели в готовый спектакль, да и то в массовку. Видимо, моя актерская природа устроена так, что мне необходима собственная ниша, которую заполнить смогу только я. Это и хорошо, и плохо: у меня нет дублеров, но, может быть, поэтому у меня немного ролей.
С. М. Часто ли поступают вам предложения из других театров и многочисленных нынче антреприз? Ю. Р. Я сыграла в «Хлестакове» у В. Мирзоева в театре Станиславского и у него же — в «Амфитрионе» в нашем театре. Встречи с Г. Черняховским, Р. Виктюком, П. Фоменко, В. Мирзоевым для меня принципиальны. То, что в одном режиссерском мире считается законным и обязательным, в другом не существует изначально. Я перестраиваюсь, как кубик Рубика, и от этого обогащаюсь кислородом и расту. Хотя в целом по Москве ощутима нехватка молодой режиссуры. Я с огромной радостью прочла в вашем журнале о новой питерской режиссерской волне, видела спектакли Г. Козлова, Г. Дитятковского, Ю. Бутусова — это действительно свет в окне. Если бы кто-то из них позвал меня в свою постановку, заразив идеей, я бы на крыльях летала из Москвы в Питер и терпела бы ради этого любые неудобства. Ведь ужас безрежиссерья состоит в том, что актера некому развивать, его дарование используется многократно и односторонне. Чем был силен Г. А. Товстоногов? Тем, в том числе, что он стремился и умел развивать артиста, вести его, делал парадоксальные назначения на роль — и всегда от этого только выигрывал.
Ю. Рутберг. Стилист Л. Новиков. Фото М. Королева из архива актрисы
С. М. Есть ли у вас идея идеального театра? Ю. Р. Я собрала бы пятнадцать-двадцать актеров на длительный срок, потому что мечтаю работать в команде. Пригласила бы Стуруа, Туминаса, молодых режиссеров, имея две площадки: прокатную и экспериментальную. Эксперимент — это априорная безответственность, чистой воды поиск. Мастер-классы, в которых можно поучиться. Позвала бы Филиппа Жанти, Славу Полунина, Ингмара Бергмана, в конце концов! Принцип — разные школы, разные руки. Результат — новое качество. Ежедневный тренинг: пластика, вокал, танец. Я за синтетического актера, ибо именно он способен создавать в спектакле атмосферу.
С. М. Ваша модель утопична хотя бы потому, что требует тотальной самоотдачи. Сегодня трудно отыскать таких театральных камикадзе, как вы. Актерскую братию заботит заработок, семья, собственные интересы, иногда не пересекающиеся с профессией… Ю. Р. Думаю, я все же нашла бы десяток-другой единомышленников. Иное дело, если бы добрый дядя дал на все это предприятие деньги, без организатора мне было бы не обойтись. Вот бы встретить своего Дягилева… Актеру это дело не одолеть. Ведь мы живем спазмами. Актер — это сердечная мышца, это редкие выбросы адреналина. Если это не так, он превращается в киборга. Я — за поиск и неустроенность. В нужной дозе.
Ю. Рутберг (фрекен Жюли), В. Симонов (Жан). «Фрекен Жюли». Фото В. Вяткина из архива актрисы Фото В. Плотникова из архива актрисы
С. М. Вы чувствуете себя представителем определенного поколения? Ю. Р. Да, несомненно. Это плюс-минус семь-десять лет. Я тяготею и к молодым, у которых мне симпатичны бьющая через край энергия и жажда деятельности, как у меня, и к моим партнерам по театру Вахтангова. Посмотрите: лысый, щерозубый, монголовидный Максим Суханов; курносый, странноватый, недотыкомка Сергей Маковецкий; похожий на Юрия Яковлева и одновременно на Стриндберга, как выяснилось недавно, лирически-смешной Владимир Симонов; полная, с огромным темпераментом, мощная, глазастая Мария Аронова. Меня можете охарактеризовать сами. Честь и хвала Михаилу Александровичу Ульянову, что он выпустил на сцену такое поколение — со смешанными кровями, парадоксальным сочетанием полярных внешностей и национальностей. Это знак мировой культуры: никто лучше грузин не играет Шекспира, а англичане проникли в самую суть Чехова. Шведы сказали о «Фрекен Жюли», что это очень русский спектакль.
С. М. Как правило, поколение детей отвергает опыт отцов. Шестидесятники, к которым принадлежат ваши родители, вызвали серьезную переоценку (а может быть, и уценку) у генерации 90-х. Ю. Р. Не согласна. «Generation P» ошибается! Шестидесятники — настоящие Дон Кихоты, бросавшиеся на мельницы несвободы и лжи с искренней страстью и пылом. Я взяла от своих родителей самое лучшее, а главное — колоссальную любовь к жизни и к людям. В моей профессии очень легко озлобиться, затаиться за углом и начать метко стрелять. Мне это не грозит, ибо у меня есть прочный и крепкий тыл в их лице. Хотя круг родительских друзей обрекал меня на вечные реплики типа: «Ну, это же дочка Ильи Рутберга!» Папа — мим, актер, режиссер, педагог — был известен и востребован. Он, как тень отца Гамлета, стоял за мной. Меня это ужасно раздражало. Именно поэтому папа в первый раз зашел в Щукинское училище только на мой дипломный спектакль…
Ю. Рутберг (Алкмена), С. Маковецкий (Амфитрион). «Амфитрион». Фото М. Гутермана из архива актрисы
С. М. Ваш дом всегда пронизывала атмосфера творчества. Я хорошо помню, как семиклассница Юля Рутберг часа в два ночи, когда разговоры на кухне достигали апогея, умоляюще смотрела на Илью: «Папа, ну напиши мне записку в школу, не кладите меня спать!» И Илья, скрепя сердце, писал… Получается, правильно делал. Ю. Р. Теперь такие точно записки мы пишем Грише, моему сыну…
С. М. «Путешествие из Петербурга в Москву», по-вашему, реально? Или пусть каждый живет в своем «городке» по своим законам? Ю. Р. А это невозможно. Москва и Питер ведь связаны пуповиной, как мать и дитя. Мы варимся в одном творческом котле, несмотря на все различия между нами. Когда я смотрела «Лес» и услышала фрагмент из произведения Шнитке, меня словно обожгло: эту же музыку мы выбрали для «Фрекен Жюли»! Из всего моря музыки! Существует естественный энергообмен, который ни запретить, ни закрыть нельзя. Наоборот: нужно, чтобы питерские режиссеры ставили в Москве, чтобы нас приглашали в ваши спектакли, чтобы санкт-петербургские театры чаще появлялись в Москве и столичная публика радовалась бы замечательным актерам — Андрею Толубееву, Сергею Дрейдену, Нине Усатовой, Александру Баргману, Алексею Девотченко, Татьяне Ткач, Анне Алексахиной… Да всех и не перечислишь! Благоговею перед «первачами» — к примеру, Алисой Фрейндлих и Зинаидой Шарко. Иногда мне чудится, что по вашим набережным уже бродит новый Мейерхольд, Таиров, Марджанов… Верю в скорую встречу с ним. Верую!
https://vk.com/julia_rutberg Юлия Рутберг / Julia Rutberg 12.2.2017 Юлия Рутберг: «Я не столько чтец, сколько на дуде игрец. Самарские зрители оказали мне большую честь».
Актриса театра и кино, народная артистка России Юлия Рутберг рассказала о программе, с которой она приехала в Самару. «Я читаю стихи, чтобы вы продолжали уметь думать, чтобы вы помнили, на каком прекрасном языке мы имеем возможность разговаривать. Чтобы не уходила в песок потрясающая русская поэзия, потому что сначала было Слово, а потом все остальное. Мне кажется, что наш язык и наша наша культура это предмет нашей колоссальной гордости. Я об этом с большим удовольствием напоминаю и предлагаю то, что мне нравится. Многие люди потом хотят это перечитать сами или читают детям. Стихи я выбираю, основываясь на своих предпочтениях. Я привыкла делать то, что мне нравится, я позволяю себе такую роскошь. Я уже взрослая девочка. Артист, какого бы пола он ни был, должен выходить на сцену с тем, что ему дорого, что ему нравится. Я не говорю сейчас о репертуарных спектаклях, где я часть целого. Здесь я сама — целое. Программа, которую я привезла в этот раз, можно назвать «Все мы родом из детства». Я не столько чтец, сколько на дуде игрец, я не в формате. Я еще рассказываю о своей жизни, о том, что в моей жизни было примечательного. Что-то я потом уже не рассказываю, что-то добавляется новое. Это личное, да. Личное, переходящее в общественное. Актер — это профессия, а наполнение этой профессии — это личность. Вот мне самарцы оказали большую честь, скупив на одну артистку тысячу билетов. Наверное потом, что я для них Личность. И это большая награда для Артиста, когда его воспринимают не просто как трудягу, а как человека».
Опубликовано: 9 февр. 2017 г. Народная артистка России Юлия Рутберг собрала полный аншлаг в Самарской государственной филармонии. Она презентовала новый поэтический концерт "Послушайте!", составленный из произведений классиков отечественной поэзии. Почему с самарскими зрителями у актрисы особые отношения - узнал Владислав Жирнов.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Отправлено: 13.07.11 07:12. Заголовок: Юлия Рутберг (2)
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума