Как-то отец повел десятилетнего Андрея в цирк. При входе растерянно стал шарить по карманам и сообщил Андрюше, что потерял билеты. Предложил проникнуть на представление «зайцем». Андрей, конечно, согласился. Они плутали по цирковым коридорам, лезли через конюшни, прятались от служителей. Андрей дрожал, но не подавал вида, храбро преодолевая препятствия. Иногда отец угрожающим шепотом предупреждал: «За нами гонятся!», бросался в темные утлы, потом осторожно вылезал. Наконец они попали в зал, сели, как сказал ему отец, на чужие места. Андрей тревожно озирался, ожидая, что их сгонят с кресел. После представления Андрей лукаво сказал отцу: — Билеты лежат у тебя в правом кармане пиджака. Я видел, как ты их тайком спрятал.
МИРОНОВА И МЕНАКЕР
Андрей Миронов — сын популярных эстрадных артистов — поступил в театральное училище совершенно самостоятельно и вопреки воле родителей. Он не только никогда не прикрывался их славой, но даже склонен был скрывать свое родство со знаменитыми Мироновой и Менакером. Лишь товарищи Андрея это знали. Однажды в Баку на съемках «Бриллиантовой руки» всю киногруппу пригласили в гости артисты местного драматического театра и устроили им вечер. Все сидели за столом, и вдруг подни-мается Юрий Никулин и торжественно произносит: «Товарищи! Вы все знаете, что есть такие замечательные артисты — Миронова и Менакер. Так вот, здесь присутствует (Миронов весь позеленел, замер)... артист Анатолий Папанов, за которого я и поднимаю этот тост!» Миронов показал Никулину кулак, а бакинские актеры долго не могли понять, отчего москвичи так хохочут...
ВСЕ САМ
Андрей Миронов очень редко пользовался услугами дублеров и каскадеров, все трюки старался выполнять сам. Во время съемок «Неве-роятных приключений итальянцев в России» он вылезал из окна шестого этажа, цепляясь за ковровую дорожку, и повисал на ней. Болтался над Невой, ухватившись руками за край разведенного моста. Он сам вылезал из окна несущейся машины, проползал по пожарной лестнице и прыгал на другую машину.
СТЕПЕНЬ ПОПУЛЯРНОСТИ
Как-то в Звенигороде Андрей Миронов стоял на улице с Эльдаром Рязановым и вспоминал о съемках фильма «Бриллиантовая рука», кото-рые проходили в Сочи. В частности, вспоминал о том, как во время съемок эпизода, в котором участвовали Юрий Никулин, он сам и Анатолий Папанов, из толпы зевак прорвался к самой площадке какой-то верткий небритый тип и, от-толкнув Миронова с Папановым, подбежал к Никулину с криком: «Здорово, разгильдяй!» «Вот тут-то мы, — сказал Андрей Миронов, — понастоящему позавидовали популярности Юрия Никулина в народе. Нас-то с Папановым он не заметил...» В это время мимо проезжал на велосипеде какой-то звенигородский обыватель. Он резко затормозил и, уставившись на Миронова, за-кричал на всю улицу: — Вот так хрен к нам пожаловал! — Вот так-то, Андрей, — заметил Рязанов. — Теперь я вижу, что вы с Никулиным вполне сравнялись по популярности в народе!
ШВЕЙЦАРСКИЙ ШОКОЛАД
Василий Ливанов решил как-то подшутить над Мироновым. Он позвонил ему в день рождения — 8-го марта и сообщил, что нужно немедленно поехать на «Мосфильм» для съемки, поскольку вся труппа ждет. Миронов поверил и помчался на студию, но его не впустила охрана, поскольку день был праздничный и выходной. Миронов задумал мщение и скоро осуществил его. Однажды он как бы ненароком столкнулся с Ливановым на студии, и при этом что-то с наслаждением жевал. — Ты что жуешь? — спросил голодный Ливанов. — Шоколад, — ответил Миронов. — Из Швейцарии привезли, великолепный вкус... — Дай-ка, — попросил Ливанов. Миронов полез в карман, вытащил заранее припасенный кусок коричневой плитки и протянул Ливанову. Тот запихал плитку в рот и едва не сломал зуб. «Швейцарский шоколад» оказался обыкновенным сургучом.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Аркадий Хайт рассказал об одном случае, в котором наглядно проявилась любовь Андрея Миронова к импровизации. Однажды актер Игорь Кваша, как говорится, «зажилил» свой день рождения — никого не пригласил. Андрей Миронов, который помнил об этом, немедленно собрал самых близких друзей Кваши и предложил им сыграть в импровизированном миниспектакле. В назначенный час незваные гости явились к имениннику, отпихнули его от двери и стали располагаться на полу. Соорудили на скорую руку закуску, вытащили из карманов вино, разлили. Миронов встал и начал произносить тост, причем все усиленно делали вид, что не замечают присутствия в комнате растерянного Игоря. Андрей сказал теплые слова о мужской дружбе, о совести, о том, что встречаются изредка и среди хороших людей «порядочные сволочи», но все-таки предложил выпить за одного из таких. Все дружно выпили, потом встал следующий оратор и тоже предложил выпить, но теперь уже за папу и маму «сволочи». Затем выпили за здоровье всех близких «сволочи», за успехи в жизни, за талант. И все это с непроницаемыми лицами, не обращая внимания на хохочущего и бегающего вокруг Квашу. Затем, когда все уже было выпито, друзья выпросили у жены хозяина бутылку вина и, учитывая позднее время, заплатили за нее втридорога. В конце концов хозяин был прощен и принят в круг празднующих. День рождения, благодаря фантазии Андрея Миронова, удался на славу.
КУМИР
К Андрею Миронову после встречи с пуб-ликой в Одессе кинулась на улице почитательница его таланта: — Ой, Андрей Миронов! Так я же ваш кумир!..
У СВЕРКАЮЩИХ ВИТРИН
Находясь в Италии, Андрей Миронов во время прогулок по улицам то и дело с чувством напевал: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна...» Обычно это происходило в тот момент, когда на глаза ему попадалась какая-ни-будь особенно шикарная витрина. В то время в Советском Союзе полки магазинов были полупустыми и выбор товаров очень невелик, а потому, когда наш соотечественник видел загра-ничное изобилие, он нередко терялся и шалел. Когда Миронов видел на прилавке что-нибудь аппетитное, вкусное, сладкое, он цокал языком: «О, это произведение кулинарного искусства нам нельзя есть, его можно только прикладывать к животу!» Однажды в той же поездке по Италии кто-то заявил, что ему не очень понравился последний фильм Бергмана, на что Андрей съязвил так: «Думаю, что Бергман был бы о вас тоже невысокого мнения...»
НУЖНА ЖЕНЩИНА
Андрей Миронов в сознании массового зрителя является актером исключительно комического дарования, а между тем у него не раз была возможность выйти из рокового круга и сыграть роль серьезную и даже драматическую.
Такую возможность в свое время предоставил ему режиссер Марлен Хуциев, когда пригласил в фильм «Июльский дождь», но сам же в конце концов кандидатуру Миронова отклонил. Режиссер попросил актера произнести одну только фразу, которую произносит главный герой фильма в минуту трагическую: «И потом, мне нужна женщина, которая бы меня понимала...» За этой фразой должна была, повидимому, стоять трагедия одиночества и прочее, но Андрей Миронов решил и тут схохмить, и с неподражаемым выражением произнес: — И потом мне нужна женщина! В ту же секунду все покатились со смеху, настолько двусмысленно прозвучала эта фраза. И Марлен Хуциев тотчас сказал: «Нет!»
Сообщение: 698
Зарегистрирован: 09.04.11
Откуда: Беларусь
Отправлено: 25.02.12 14:48. Заголовок: Что говорить
песня из х/ф "Будьте моим мужем"
Что говорить (В. Лебедев - Ю. Ряшенцев)
Где ты была, В каком ином краю? Где ты была, Все дни, всю жизнь мою? Где ты была, Ликуя иль скорбя? Где ты была, Что я не знал тебя?
Не возвратись Опять в тот странный край. Не уходи, Прошу, не исчезай. Как исцелить Пугливость женских рук, Ждущих не встреч - Только разлук? Что говорить - У всех своя звезда. Что говорить - Нам счастье, как беда. Что говорить - Покой куда верней. Трудно любить, Терять ещё трудней. Но доверяй Хотя б самой себе. Не растеряй Всех тёплых дней в судьбе. Вздрогнула ветвь - И снова лист у ног. То ли совет, То ли упрёк Что говорить.
«Андрей говорит: «Слушай, я сильно влюбился! Ухаживаю уже два месяца, но до сих пор не могу понять, что она ко мне чувствует, есть ли у меня шансы? Ты съезди к ней, поговори!» Он часто вот так отправлял меня на разведку», — рассказывает студенческий друг великого актера Михаил Воронцов.
«Впервые я увидел Андрея, когда ему было полгода, а мне еще не исполнилось семи лет, — вспоминает его близкий друг, актер Театра имени Вахтангова Михаил Воронцов. — Это случилось в Ташкенте, в эвакуации, куда отправили и нашу семью, и семью Андрея.
Андрей Миронов на 20-летии курса Щукинского училища. Крайний слева — Михаил Воронцов. 1982 г. Фото: из личного архива Михаила Воронцова
Помню, сижу в столовой, вокруг — знаменитости: Алексей Толстой, Вольф Мессинг… Вдруг какой-то человек заходит и кричит: «У Мироновой умирает ребенок! Срочно нужно лекарство!» Кажется, у него была тропическая дизентерия. Все безнадежно вздохнули — где же достать лекарство от такой редкой болезни. Но тут жена летчика Громова встала и пошла кому-то звонить. В результате через три дня самолетом доставили необходимый препарат, и Андрея вылечили. Вскоре я увидел его — плачущего измученного младенца. Но я, конечно, не мог предположить, что через 17 лет он станет мне лучшим другом…
«Имена родителей Андрея, Марии Мироновой и Александра Менакера, гремели на всю страну. 1954 г. Фото: РИА «НОВОСТИ»
Следующая наша встреча состоялась осенью 1958 года. Я стал студентом Училища имени Щукина, пришел на первое занятие и немного опоздал. Вхожу в аудиторию, а преподаватель, Иосиф Рапопорт, строго смотрит на меня, качает головой и говорит: «Прощаю вас, Воронцов, но только на первый раз...» Ищу свободное место, куда сесть. Смотрю, мне машет рукой какой-то худенький прыщавый парнишка: «Ворон, садись ко мне!» Это прозвище, на ходу придуманное для меня Андреем, в институте прижилось. А я в ответ прозвал его Мироном, и потом все друзья называли Андрея именно так…
На переменке мы тут же все перезнакомились. Оказалось, что в основном ребята приехали из провинции и связей в мире искусства не имеют. Как говорится, «с фамилиями» были только Коля Волков (его отец, Николай Волков, прославился ролью старика Хоттабыча) и Мирон. Разумеется, мы сразу поняли, чей он сын! В то время имена его родителей, Марии Владимировны Мироновой и Александра Семеновича Менакера, гремели на всю страну. Они создали свой театр двух актеров и с большим успехом гастролировали по СССР. Но Андрей не задавался, с ним было легко.
В тот же день мы решили выпить за знакомство. Пошли во дворы — я, Мирон, Колька Волков и Зяма Высоковский. Взяли, конечно, водку. Андрей какое-то время выпивал с нами наравне и вдруг упал! Оказалось, он был не подготовлен к таким возлияниям, не имел еще, как говорится, стажа. Ведь мать держала его в ежовых рукавицах! Чтобы стало понятно, как Мария Владимировна опекала сына, расскажу одну историю. Звоню я им однажды, спрашиваю: «Андрея можно?» — а Мария Владимировна торжественным тоном церемониймейстера отвечает: «Нельзя! Андрей ОБЕДАЕТ!»
«Все девушки Андрея были чем-то похожи на его маму — женщин другого склада характера он глубоко презирал» (Андрей Миронов с мамой Марией Мироновой, женой Ларисой Голубкиной и дочерью Машей)) Фото: Валерий Плотников
И вот бесчувственный Мирон лежит перед нами, а мы ломаем голову, как доставить его домой. Делать нечего: взяли его за руки за ноги и понесли. На пороге нас встретила их родственница, тетя Иза. Посмотрела на Андрея и покачала головой: «Вы знаете, он же совсем ребенок, но тянется за взрослыми». Мы с парнями переглянулись: как-то не подумали, что 17-летний Андрей намного моложе нас самих…
Нюх как у собаки Баскервилей
А гуляли и веселились мы в те времена отчаянно. Помню, с нами учился Митя Дорлиак, племянник жены Святослава Рихтера. Так вот, пока дядя гастролировал, мы подчистую пропили его гардероб. Вещи были такие хорошие, что в комиссионке нас ждали с радостью. Приехал Святослав Теофилович с гастролей, сунулся в шкаф, а там ничего нет! Однако простил Мите эту шалость. И Мирон был активным членом нашей компашки, очень любил застолья, вечеринки.
«Андрей попросил: «Привези мне из Польши «битловочку», голубенькую, как у Табакова!» Именно в этой водолазке он и сыграл в знаменитой комедии.Андрей Миронов и Юрий Никулин в фильме «Бриллиантовая рука »
Однажды я, Андрей и наш приятель Александр отправились в гости к писателю Юлиану Семенову. У них с Менакерами дачи были по соседству, в Красной Пахре, вот Юлик и приятельствовал с Андреем, несмотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте. Приходим, а Юлик лежит с давлением, стонет. Мы ему советуем: «Таблетка аспирина и стакан водки — давление как рукой снимет!» Он нас послушался, и мы провели веселый вечер за клюквенной водкой. Потом Юлиан говорит: «Сейчас я вам что-то прочту!» И достал какой-то рассказ про зэков, который прятал от цензуры.
Завел чтение на несколько часов! Я сидел прямо перед ним, ребята — где-то сбоку, вне поля зрения Юлика, поэтому обращался он в основном ко мне. Поднимает глаза от исписанных страниц, а мне приходится изображать живейший интерес. Мирону хорошо — он голову на руки уронил и уснул. Просыпался, только когда звучало слово «выпить». Юлик кончил читать и спросил: «Ну как?» Мы с Сашкой отвечаем: «Хорошо, отлично!» А Мирон вдруг: «Мне понравилось все, кроме скрипача». Семенов удивился: «Но у меня нет никакого скрипача! Рассказ ведь про зэков!» Мирон не сдается: «Не валяй дурака! Скрипача у него нет! Он будет нам рассказывать!» Кончилось тем, что Юлик ушел в другую комнату и стал перечитывать свое произведение, пытаясь найти скрипача. От разоблачения Мирона спасло только то, что закончить поиск Семенову не удалось: ему стало плохо, пришлось вызывать «скорую». Помню, как он орал, грозя нам кулаком: «Сволочи! Это вы сами придумали, что давление падает от аспирина с водкой?!»
«Андрей любил красиво ухаживать. Но боялся отказов. И прежде, чем пустить в ход весь свой арсенал — цветы, стихи, — он отправлял меня на разведку. Узнать, есть ли какие-то шансы». Андрей Миронов и Людмила Гурченко в фильме «Соломенная шляпка»
Иногда Андрей приглашал нас в родительскую квартиру в Рахмановском переулке — разумеется, в их отсутствие. И после вечеринок мы с ним часами драили каждый уголок. Коллекционные тарелки Марии Владимировны перетирали все до одной. И даже прыскали духами, чтоб не пахло водкой. У Марии Владимировны нюх был, как у собаки Баскервилей! К ее приезду все должно было быть в идеальном порядке, она ненавидела пыль и грязь. Мирон перенял от матери любовь к чистоте, которую сохранял до конца своих дней. Его чистоплотность иногда доходила до настоящего занудства. Как-то пришел я к нему уже в его собственную квартиру в Волковом переулке, сел в кресло, а Андрей как завопит: «Ой, подожди, подожди, встань!» Взял какую-то тряпочку и обтер это место, расправил складки на покрывале и только потом разрешил сесть.
Поставщик баб дому Менакеров
Андрюшка любил одеваться. Когда мы учились в институте, в Москве только стали появляться джинсы, ботинки на толстой подошве, в моде был американизированный тип юноши: снизу все в обтяжку, а сверху — приталено. Потом вдруг пошли пиджаки с подложенными плечиками. Мода менялась, и Андрей всегда был в курсе новинок. Ему нравились атрибуты роскошной, западной жизни. Мог, заняв у меня рубль, поехать домой на такси...
Позже, когда я поехал с театром на свои первые заграничные гастроли в Польшу, Андрей сделал мне заказ: «Привези мне «битловочку» (одно из названий водолазки. — Прим. ред.), голубенькую, как у Табакова!» Я купил две: Мирону — голубую, себе — белую. И в тот же вечер надел ее на встречу с известным в то время продюсером, Бобом Гартнером. В нашей делегации все шикали: «Ты куда пришел? Это же какое-то нижнее белье!» И вдруг появляется Боб Гартнер в точно такой же белой «битловке», а поверх нее — золотая цепь! Так я прослыл модником. А Андрюшина голубая «битловка» вообще прославилась на всю страну — в ней он сыграл в «Бриллиантовой руке». Кстати, знаменитый нервный тик Геши Козодоева Мирон подсмотрел у меня: одно время я имел манеру эффектно откидывать голову назад.
«После съемок в кино на Мирона обрушилась огромная слава. Но со старыми друзьями он остался прежним. И, как в старые времена, звал нас к себе на вечеринки с песнями и танцами...» Алла Сурикова, Николай Караченцев, Андрей Миронов и Леонид Ярмольник на съемках фильма «Человек с бульвара Капуцинов» Фото: FOTOBANK.RU
После успеха в кино Андрюша стал предметом повального преклонения женщин. Выходит через служебный вход из театра — на него набрасываются поклонницы: «Андрей Александрович!» А он им так небрежно: «Домой, я сказал, домой!» И, разглядев в толпе знакомое лицо, прибавляет: «Лена, сегодня я занят!» Он любил красиво ухаживать: с цветами, со стихами. Но чтобы пустить в ход весь этот арсенал, ему было важно знать, есть ли хоть какие-то шансы. Андрей боялся отказов, поэтому иногда подсылал к понравившейся девушке меня — узнать, что она про него думает. Однажды говорит: «Слушай, я сильно влюбился! Ухаживаю за женщиной уже два месяца, но до сих пор не могу понять, что она ко мне чувствует. Ты съезди к ней, поговори!» Речь шла об -одной известной актрисе, не буду называть ее имени. В общем, поехал я прощупывать почву и в результате у нас закрутился роман, который длился потом два года.
Конечно, я сразу пошел к Андрею и честно рассказал обо всем. По его побледневшему лицу было видно, как он расстроился. Но нашел в себе силы ответить: «Что ж, это дело мужское, ладно…» Не знаю, простил ли он меня в душе? Я до сих пор испытываю чувство вины за эту историю. Даже после смерти Андрея винился перед Марией Владимировной за этот поступок. Она все знала: матери Андрей доверял все свои тайны. Марии Владимировне не нравилось, что вокруг сына вьется много женщин, а так как обычно Андрея с девушками знакомил я, она первое время относилась ко мне с прохладцей. Нередко я знакомил с девушками и братьев Андрея, Леню и Кирилла. Однажды Мария Владимировна даже специально позвонила мне: «Миша, когда вы прекратите поставлять баб дому Менакеров?»
Во время спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Миронов потерял сознание — у него случилось кровоизлияние в мозг. Врачи два дня боролись за его жизнь, но спасти не смогли... Фото: РИА «НОВОСТИ»
Многие считали Андрея человеком очень влюбчивым. Помню, Михаил Державин шутил: «Все, что ходит, ползает, летает, Мирон не пропускает!» Да, его окружало много женщин, но влюблялся он не во всех подряд. Все его девушки были чем-то похожи на Марию Владимировну, потому что женщин иного склада характера Миронов глубоко презирал. Как-то раз поехали мы с ним и двумя певицами на дачу Мироновых, в Красную Пахру. Встаем наутро — кругом посуда немытая, остатки еды, бардак… Мирон говорит: «Девочки, посуду-то помойте!» А они ему: «Что мы сюда, поломойками приехали?» Как он рассвирепел! Орал: «Так идите в ж... отсюда, пешком на станцию! Я вас не повезу!» И вытолкал их из дома. Женщина, не поддерживающая кругом чистоту, не следящая за хозяйством, была для него не женщина! Единственное исключение Андрей сделал для актрисы Екатерины Градовой. Она была не склонна чем-то жертвовать, чтобы создать распорядок, к которому Андрей привык. Он любил, чтобы вечером его ждал ужин, а после спектакля можно было отдохнуть. При этом сам Андрей мог прийти в три часа ночи с компанией и попросить «быстренько что-то приготовить».
Посчитали — мы пропили две «волги»!
Все, что Мирон ни делал в жизни, он делал со страстью, а его желание довести все до совершенства могло иной раз свести с ума. Однажды от нечего делать мы гоняли пальцами по столу пуговицу — играли в «пуговичный» футбол. Он заявляет: «Я буду представлять команду «Гондурас», а ты?» Я отвечаю: «Берег Слоновой Кости». И тут Андрей предлагает: «Нам нужно выучить их гимны!» Он где-то раздобыл эти гимны на английском языке — сам выучил и меня заставил. И мы даже делали точные копии флагов этих стран!
Мирон завидовал людям, умевшим петь, и поставил себе цель — научиться самому. Часами драл глотку так, что соседи приходили жаловаться. Но ведь научился же! Андрей должен был освоить все, любое умение, любой навык. С нами на курсе учился Юра Волынцев, который играл Пана Спортсмена в «Кабачке 13 стульев», крепкий парень, кличка у него была Боба. И мы с Андреем поспорили, сможет ли Боба съесть зараз ведро макарон и выпить бутылку водки. Я утверждал, что сможет, Мирон не верил. Пошли к самому Юрке, он ютился где-то в старых арбатских дворах, в подвальном помещении. Грязь страшная: крысы бегают, плесень на потолке. Андрей в этом жилище чуть сознание не потерял, все шептал мне на ухо: «Какой ужас! Какой ужас!»
За столом с Юрой сидел Коля Волков и что-то сосредоточенно высчитывал — умножал в уме, записывал на бумажку, прямо академик Ландау! Потом сказал: «Так, посчитал! Мы пропили две «Волги»!» Оказывается, он считал, сколько денег у них ушло на выпивку за время учебы в училище. Выслушав наше предложение, Боба ничуть не удивился. Сказал деловито: «Давайте свое ведро макарон и водку». Отправились втроем к Андрею и попросили домработницу Катю (эта добрая женщина была Мирону как нянька, да и нам всякий раз радушно предлагала пообедать) приготовить «материал» для «эксперимента». Катя поставила на плиту большое эмалированное ведро с ручкой, вскипятила воды, засыпала туда килограммов пять макарон и с полкило масла. А сверху — тертого зеленого сыра. Так Боба не просто все съел, он еще и ложкой по дну поскреб. После чего хлопнул последние двести грамм водки. Повисла пауза. И тут Андрей как ударит кулаком по столу: «Вот блин, я так не могу!..»
«Я не понимал — зачем он столько работает, не щадит себя, торопится жить, будто каждый день — последний. Но он словно чувствовал, что скоро уйдет…» Фото: PHOTOXPRESS.RU
Разумеется, с таким характером Мирон и к учебе относился фанатично, хотя, как сын обеспеченных родителей, стипендию не получал. Посещал все занятия, учил все предметы. И все равно перед экзаменами волновался больше всех. Получить четверку ему представлялось катастрофой! Однажды у него дома мы вместе готовились к сдаче истории русского театра. Я пишу шпаргалки и прислушиваюсь — не стучит ли Катька ложками, обед не подает? А Мирон зубрит, не отрываясь, и периодически обращается ко мне: «Ну провалишься ты, Ворон, со своими шпорами! Ну провалишься!» В результате я сдал на «пять», а он вдруг взял да и получил «четыре». Но в тот же день в полночь у меня дома раздался звонок: «Ворон, привет! А я только что от Тарасевич! Пересдал на «пять»!» Положив трубку, я с удивлением спросил у мамы: «Ну зачем ему это, ведь он все равно стипендию не получает?» А она покачала головой: «Миша, можно я тебе скажу правду? Он будет артистом, а ты — нет!»
Миронов нам в театре не нужен
А ведь после окончания училища моя творческая судьба на первый взгляд складывалась даже удачнее, чем у Андрея. Меня легко приняли в Театр имени Вахтангова по протекции моей тетки, близко знакомой с Рубеном Симоновым. А Андрея не взяли. Это поразило его до глубины души. Я не мечтал об этом и в театр пришел, поплевывая. Зато он стремился — и вдруг решительный отказ! Мария Владимировна была возмущена. Даже позвонила Рубену Николаевичу и прямо спросила: «Почему вы не приняли сына в театр?» Он объяснил: «У меня уже есть Лановой, Шалевич, Яковлев, Ульянов. Все довольно молоды и все хотят играть. Куда мне еще и Миронов? Пусть идет туда, где в этом есть необходимость».
Надо сказать, что в Театре сатиры, куда поступил Андрей, ему было лучше, чем могло быть в Вахтанговском. В «Сатире» все решала супруга Плучека, которой Андрей очень понравился, поэтому он играл все роли, какие желал. Чувствовал себя свободно, мог сниматься в кино и ездить между спектаклями на коммерческие гастроли вдвоем с Папановым. Но иногда я чувствовал: Андрей так и не смирился с тем, что в Театр Вахтангова его не взяли…
Разойдясь по разным сценам, мы как-то отдалились друг от друга. А после «Берегись автомобиля» и «Бриллиантовой руки» на Мирона обрушилась огромная слава, и жизнь у нас стала совсем уж разная. Я бы не сказал, что известность его изменила — со старыми друзьями Андрей оставался прежним. И, как в старые времена, звал нас к себе на вечеринки с песнями и танцами. Но случалось такое не часто…
«Многие считали Андрея человеком очень влюбчивым. Помню, Михаил Державин шутил: «Все, что ходит, ползает, летает, Мирон не пропускает!» Александр Ширвиндт, Андрей Миронов и Михаил Державин в фильме «Трое в лодке, не считая собаки» Фото: Kinopoisk
Помню одну из последних наших с ним встреч. Иду я по двору, вдруг меня под зад легонько толкает бампер машины. Поворачиваюсь — Андрей на сером «БМВ». Одарил своей неповторимой застенчивой улыбкой. «Ну садись, Ворон». — «Ух ты, Мирон, где такую машину купил?» — «Да вот, получил разрешение и приобрел через одно посольство. Хочется успеть и на хорошей машине поездить...» Хочется успеть… Я тогда не понимал — зачем он столько работает, не щадит себя, торопится жить, как будто каждый день — последний. Но он как будто чувствовал, что скоро уйдет…»
Заслуженный артист РФ Окончил Театральное училище имени Б.В. Щукина в 1962 году, курс Ц.Л. Мансуровой. В том же году принят в труппу Театра имени Евгения Вахтангова.
Автор театральной притчи «Русь! Браво!» - инсценировки повести Николая Смирнова «Джек Восьмёркин – американец» (1987, постановка Рубена Е. Симонова и М. Воронцова) и пьесы-сказки «Пух! Пух! Пух!» по мотивам сказки Александра Милна «Вини-Пух и все, все, все» (1992, постановка Рубена Е. Симонова). Играет на сцене Театра имени Рубена Симонова.
http://reportage.su/audio/3531 Андрей МИРОНОВ о работе над образом Джона Кеннеди в спектакле "Бремя решения" __________ А.Миронов: "Карибский кризис. Практически война. Октябрь 1962 года. Я сам был свидетелем кое-чего, потому что снимался в фильме "Три плюс два" и жил в городе Судак. Всю ночь по Чёрному морю шёл краснознамённый черноморский флот. Ничего подобного я не ощущал никогда.."
В школе Лев Маковский сидел с Андреем Мироновым за одной партой. Друг и одноклассник знаменитого актера специально для читателей журнала «7 Дней» поделился впечатлениями от совместной учебы с ним.
«Мы, одноклассники, не представляли себе, что рядом с нами — гений. Тот, которому суждено было стать самым популярным артистом в СССР, в школе был почти обычным мальчиком. Ну разве что немного более ярким. Андрей не был ни старостой класса, ни председателем совета отряда, ни даже лидером. Но он был душой класса!» — рассказал друг актера.
По словам Льва, если мальчишки играли в футбол, то Миронов неизменно становился в ворота, ведь здесь можно было принимать эффектные позы, как это любил делать Андрей. Еще у актера постоянно возникали какие-то идеи, которыми он умел заразить весь класс. Вслед за ним ребята освоили вошедшее в моду регби. Потом Андрей захотел выпускать стенгазету, а затем ему пришла в голову идея школьного оркестра.
«И нам пришлось осваивать музыкальные инструменты. А где их взять? Решили сброситься, купили барабан... Остальные инструменты, как заявил Андрей, мы должны сделать сами. <…> Репетировали у Миронова дома, и он, конечно, был ударником. Воображал, жестикулировал, вертелся на стуле… <…> Ну как можно было с Мироновым соскучиться?» — поделился Лев Маковский...
Сорвавшаяся свадьба и другие неизвестные факты из жизни Андрея Миронова Записала Анжелика Пахомова
«Все знали, что у Андрея и первой красавицы в классе — Галины все серьезно. Говорили, что они поженятся. Родители были не против. Проблема оказалась в самом Андрее…» — вспоминает одноклассник Андрея Миронова.
Нас с Андреем посадили за одну парту, и поэтому мы сразу обратили друг на друга внимание, — рассказывает школьный друг Андрея Лев Маковский. — Оба в семь лет весили по 40 килограммов, пухленькие, раскормленные нашими любящими мамами. При этом мы оба любили лакомиться мороженым из «ГУМа» — в вафельных стаканчиках, по пятьдесят копеек. И когда Андрей, уже став артистом, вдруг подтянулся, постройнел, одноклассники очень удивлялись.
Мы, одноклассники, не представляли себе, что рядом с нами — гений. Тот, которому суждено было стать самым популярным артистом в СССР, в школе был почти обычным мальчиком. Ну разве что немного более ярким. Андрей не был ни старостой класса, ни председателем совета отряда, ни даже лидером. Но он был душой класса! Если мы играли в футбол, он неизменно становился в ворота. Возможно, потому, что вратарю как раз и положено принимать эффектные позы, как это любил делать Андрей.
Еще у него постоянно возникали какие-то идеи, которыми Миронов умел заразить всех нас. Вслед за ним мы освоили вошедшее в моду регби. Потом Андрей загорелся: «Давайте выпускать стенгазету!» И мы стали клеить, вырезать, сочинять статьи… Потом он выдал идею школьного оркестра, и нам пришлось осваивать музыкальные инструменты. А где их взять? Решили сброситься, купили барабан... Остальные инструменты, как заявил Андрей, мы должны сделать сами. Из чего только не делали — из расчесок, из папирусной бумаги. Репетировали у Миронова дома, и он, конечно, был ударником. Воображал, жестикулировал, вертелся на стуле… Впрочем, он разбирался в музыке лучше всех нас — у него же дома было много иностранных пластинок. Бывало, Андрей ставил нам Армстронга. Предварительно предупредив всех, что Армстронг запрещен и не надо говорить об этом никому. И лилась диковинная джазовая музыка, от которой мы погружались в другой мир. Ну как можно было с Мироновым соскучиться?
Самое удивительное в Андрее тех лет было то, что он не терялся среди взрослых. Он был воспитан так, что мог спокойно говорить с людьми любого возраста. Потому что уже в начальных классах имел представление о театре, музыке, литературе, а в своем доме общался с самыми изысканными людьми. Помню, я пригласил его на день рождения в первом классе, нам налили в бокалы морс. И вдруг Андрей встает и говорит тост: «Поднимаю этот бокал за прекрасных дам!» Имея в виду взрослых женщин, собравшихся за столом.
Школа № 170, где мы с Андреем учились, до седьмого класса была мужской, так как обучение во всей стране еще шло раздельное. За эти годы создался наш общий мальчишеский мир со своими правилами чести, устоями и привычками. И вот в седьмом классе к нам присоединились девчонки из соседней расформированной школы. Это было событие! К тому времени из класса как раз поуходила вся шпана — они предпочитали поступать в ПТУ. Оставшиеся же стали менять свое поведение прямо на глазах. Мы подтянулись, перестали употреблять грубоватые словечки, начали более старательно одеваться, хотя возможностей было мало. Мальчики в основном ходили в кителях или гимнастерках, девочки — в коричневых платьях и черных передниках. Андрей первый задал тон. Он обращался к девочкам на «вы», останавливался у двери в класс, пропуская их вперед, а первой красавице школы Галине Булавиновой помогал нести портфель. Это производило впечатление. А как он остроумно и легко мог пошутить! Несомненно, Андрей мог рассчитывать на внимание Гали, хотя она была очень красивой, очень гордой… Иссиня-черные волосы, белая кожа, стройная фигура — яркая, восточная красота. И одевалась Галина хорошо: помню, для походов в театр она имела отдельный костюм. Большая редкость по тем временам! Даже к школьному платью Галя могла повязать изящный шарфик — и оно уже смотрелось совсем иначе.
Она была из интеллигентной семьи, мама — балерина, отчим — известный драматург Владимир Дыховичный. Он иногда писал номера для Мироновой и Менакера. Так же, как и у Андрея, у Галиных родителей была дача в Красной Пахре. Словом, семьи дружили. Но до некоторых пор Андрей с Галей были просто добрыми приятелями и соседями. А оказавшись в одной школе, по-настоящему друг друга разглядели. Писали друг другу записки, иногда вместе ходили в кино… И мы уже привыкли к тому, что Андрей и Галя — пара и у них «все серьезно». Даже говорили о том, что они поженятся. В те годы ранние браки были не редкостью, потому что близость до свадьбы — этого почти не бывало, на такое ни одна девушка не решилась бы! Только прогулки, поцелуи, робкие ухаживания… А Андрей уже тогда был увлекающимся, пылким. Родители с обеих сторон эту дружбу одобряли, и для свадьбы препятствий не было. Но проблема оказалась в характере Андрея. Во-первых, он уже тогда демонстрировал, что актерская профессия для него на первом месте. Не каждый ученик ушел бы с выпускного вечера, чтобы готовиться к экзамену в театральный. А он ушел, сразу после торжественной части. И Галя осталась одна, без кавалера...Но одноклассницы рассказывали, что разошлись они не сразу, а уже когда Андрей был на первом курсе, потому что Андрей приударил за своей однокурсницей в Щукинском училище. У Гали был решительный, строгий характер, она таких вещей не понимала. Потом Андрей пытался помириться. Но она не простила. А через год Галя вышла замуж за другого и потом с тем мужем прожила всю жизнь. Работала на «Мосфильме», у нее родилась дочка. Когда появился внук, назвали Андреем…
КАК МИРОНОВ ЭКОНОМИЛ НА ЗАВТРАКАХ
Теперь на стене дома в Рахмановском переулке, где жили Миронова с Менакером и их сын Андрей, — мемориальная доска. Помню, как я мальчишкой бывал в этой квартире. Чудный, незнакомый нам мир! Рояль, предметы искусства, красивая мебель, коллекция посуды Марии Владимировны… Помню огромные альбомы с семейными портретами — истории своих бабушек и дедушек Андрей знал наизусть. Для советского времени это было редкостью. А какая огромная у него была библиотека! Потихоньку Андрей показывал нам книги Ахматовой, Гумилева, Пастернака… Мы ничего не слышали о них вообще: в школьной программе их не было, книг их не продавали — откуда нам было знать? А у Андрея имелось все! Правда, эти книги Андрей нам навынос никогда не давал — могло влететь. Зато как-то раз он подарил мне Маяковского, с дарственной надписью: «Леве Маковскому дарю Маяковского»...
К Андрею домой мы, его одноклассники, ходили почти каждый день. Ведь Мария Владимировна с Александром Семеновичем чаще всего были на гастролях, а с Андреем дома оставалась его няня Катя, к которой мы все быстро привыкли. В двухкомнатной квартире Андрея мы могли чувствовать себя свободно. Семья Андрея жила в достатке. Миронова и Менакер хорошо зарабатывали и, вероятно, могли купить сыну все, привезти из-за границы… Но — не привозили! Одевался Андрей точно так же, как и остальные мальчики. Вещей имел немного. И карманных денег — в обрез. При этом Андрей постоянно на что-то копил и то и дело урезал расходы на завтрак в школьной столовой. Как я потом понял, родители просто боялись испортить его карманными деньгами. Хотя были совсем не жадными людьми.
Помню такой случай. Как-то один наш одноклассник забежал к Андрею домой, да не застал. Ему открыл Менакер. Одноклассник говорит: «Очень нужно позвонить!» — «15 копеек!» — отчеканил папа Андрея. Мальчик опешил — это же большие деньги для школьника, у нас пирожки в столовой давали даром, а на 15 копеек можно было в кино сходить… Ну, он подумал, дядя шутит, и начал звонить. Менакер же нажал на рычаг: «15 копеек!» Мальчик покраснел, отдал последние деньги, позвонил и вышел обиженный. А потом в кармане нашел у себя рубль, подброшенный отцом Андрея, и понял, что его разыграли. Это, конечно, было удивительно: мы-то привыкли, что взрослые — люди серьезные. Кстати, Андрей тоже обожал придумывать шутки. Позвонить кому-нибудь, разыграть — это у него было в порядке вещей!
С одной стороны, он был приучен к дисциплине. С другой — внутренне оставался свободен. Миронов доверял родителям все, а это знак, что они имели к нему подход. Я заметил, что Мария Владимировна уже с первого класса знала нас всех по именам, из каких мы семей, была в курсе всех наших школьных событий. Мы знали, что мама Андрея любит порядок и чистоту и в ее присутствии старались быть аккуратными. При этом родители Андрюши отличались хлебосольством. Вот сколько Андрей приведет одноклассников — столько Мария Владимировна и накормит… Иногда Менакер и Миронова приходили в школу на наши классные вечера, что всегда производило настоящий фурор. Артисты такого уровня запросто сидели на стульчиках в нашем актовом зале! Мария Владимировна и Александр Семенович пользовались у нас большим авторитетом. Когда у Андрея не хватало аргументов в споре, он срезал нас так: «А мама (или папа) говорит, что это так!» И мы соглашались: «Ну раз такие люди сказали — значит, это и правда так…»
Но маменькиным сынком Андрей не был! Помню наши мальчишеские «сходки» во дворе, когда кто-то с кем-то выяснял отношения. Все дрались, и Андрей дрался! Хотя по большому счету он мог высмеять куда больнее, чем избить. Язык у Миронова был острый, и вскользь пущенное им замечание потом подхватывали все. Казалось бы, до крайности самоуверенный мальчишка! Но я-то знал, что Андрей часто стеснялся. Были у него и комплексы, что, может, он не такой ловкий, не такой сильный… Но Андрей компенсировал свои сомнения нарочитым бравированием: «А вот я научусь и буду лучшим!»
УТЕСОВА НАЗЫВАЛ ДЯДЕЙ ЛЕДЕЙ
Под конец школы мы стали часто бегать в кино. И наши кумиры менялись в зависимости от того, какое кино крутили в тот месяц в кинотеатре.
Когда вышла «Карнавальная ночь», мы все любили Гурченко и покупали открытки с ней, пели песню про пять минут. Когда вышел фильм «Летят журавли», все хотели быть похожими на мужественного Бориса в исполнении Баталова и рассуждали, что также пошли бы добровольцами. А Самойлова нравилась как красивая девушка: вот бы такую встретить в жизни! Потом появилось итальянское кино, и волнениям нашим не было предела. Андрей то и дело врывался в класс со словами: «Потрясающе! Вы видели «Утраченные грезы»?» Мы, конечно, еще не видели, Андрей всегда был первым… Потом загремело имя — Олег Ефремов. Этот человек поставил какой-то необычный спектакль в филиале МХАТа. Билетов нет и не будет! Андрея это не смущает: будем прорываться! Такое нельзя пропустить! Стоим в очередях, придумываем всякие хитрые способы и билеты добываем. Потом у Андрея новая тема: открылась выставка Глазунова. Запрещенный художник. «Это нельзя пропустить!» — опять уверенно говорит Андрей. Ради того, чтобы успеть до закрытия выставки, пришлось сбежать с уроков. Да, очень интересным было наше школьное время, потому что после смерти Сталина постепенно стали что-то разрешать. Например, разрешили Есенина. Стал звучать джаз, приехал ледовый балет из Вены… И с Андреем на что угодно удавалось достать билетик, тем более что ему было у кого попросить. Что уж там говорить, если Утесова он называл «дядя Ледя» и иногда приносил от него контрамарки на концерты.
Когда сам Андрей снялся в фильме «Три плюс два», я все еще ничего про него не понимал. Ведь на экране он был таким же, как в жизни: молодым, озорным, смешным. Что особенного?
Пожалуй, пока я не увидел Миронова в театре, и не догадывался о его таланте. Со временем к Андрею пришла невероятная, повальная популярность — когда он снялся в фильме «Бриллиантовая рука». С тех пор он вертелся круглосуточно, и мы, хоть и оставались друзьями, но стали созваниваться все реже и реже… Хотя до конца связи с ним мы не теряли. Помню, как в 87-м году мы встретились с ним по печальному поводу: хоронили нашу учительницу Надежду Георгиевну. Это она когда-то организовала в школе самодеятельный театр, где Андрей с увлечением играл Хлестакова. Потом еще через несколько месяцев Миронов без предупреждения, неожиданно приехал на мой день рождения. Он сумел вырваться только поздно вечером, и мы, немного посидев за столом, пошли вдвоем прогуляться по ночному лесу. Уже тогда Андрей выглядел очень больным. Он как будто прожил 80 лет, а не 45! А все потому, что в таком ритме, как он, не жил никто. Он очень серьезно относился к своей обязанности содержать родных. Просто ему было свойственно «спаливать» себя, гореть, как свечка, — в этом был весь Миронов. Мой друг, наш школьный заводила, душа класса и любимец девочек...
Сообщение: 2065
Зарегистрирован: 09.04.11
Откуда: BY
Отправлено: 15.08.14 10:48. Заголовок: Пост обожания Андрея..
Пост обожания Андрея Миронова http://bit.ly/1oNYGJ5 Памяти великого актера посвящается.
Когда речь заходит об Андрее Миронове, его коллеги по актерскому цеху единодушно признаются, что он был лучшим из них — в артистической среде это большая редкость. Идеальный актер, остроумный без пошлости и драматичный без лишнего пафоса, он навсегда останется кумиром миллионов и одной из главных легенд советского кино. Сегодня AdMe.ru вспоминает любимого актера.
Вот так хрен к нам пожаловал!
Как-то в Звенигороде Андрей Миронов стоял на улице с Эльдаром Рязановым и вспоминал о съемках фильма «Бриллиантовая рука» в Сочи. В частности, вспоминал о том, как во время съемок эпизода, в котором участвовали Юрий Никулин, он сам и Анатолий Папанов, из толпы зевак прорвался к самой площадке какой-то верткий небритый тип и, оттолкнув Миронова с Папановым, подбежал к Никулину с криком: «Здорово, разгильдяй!» — Вот тут-то мы, — сказал Андрей Миронов, — по-настоящему позавидовали популярности Юрия Никулина в народе. Нас-то с Папановым он не заметил...
В это время мимо проезжал на велосипеде какой-то звенигородский обыватель. Он резко затормозил и, уставившись на Миронова, закричал на всю улицу: — Вот так хрен к нам пожаловал! — Вот так-то, Андрей, — заметил Рязанов. — Теперь я вижу, что вы с Никулиным вполне сравнялись по популярности в народе!
Без дублеров
Андрей Миронов очень редко пользовался услугами дублеров и каскадеров, все трюки старался выполнять сам. Во время съемок «Невероятных приключений итальянцев в России» он вылезал из окна шестого этажа, цепляясь за ковровую дорожку, и повисал на ней. Болтался над Невой, ухватившись руками за край разведенного моста. Он сам вылезал из окна несущейся машины, проползал по пожарной лестнице и прыгал на другую машину.
Я поднимаю
Андрей Миронов — сын популярных эстрадных артистов — поступил в театральное училище совершенно самостоятельно и вопреки воле родителей. Он не только никогда не прикрывался их славой, но даже склонен был скрывать свое родство со знаменитыми Мироновой и Менакером. Лишь товарищи Андрея это знали.
Однажды в Баку на съемках «Бриллиантовой руки» всю киногруппу пригласили в гости артисты местного драматического театра и устроили им вечер. Все сидели за столом, и вдруг поднимается Юрий Никулин и торжественно произносит: — Товарищи! Вы все знаете, что есть такие замечательные артисты — Миронова и Менакер. Так вот здесь присутствует (Миронов весь позеленел, замер)... артист Анатолий Папанов, за которого я и поднимаю этот бокал! Миронов показал Никулину кулак, а бакинские актеры долго не могли понять, отчего москвичи так хохочут...
Заложник образа
В сознании массового зрителя Миронов всегда оставался комическим актером, хотя у него была возможность сыграть и драматические роли в кино. Так, режиссер Марлен Хуциев пригласил его в фильм «Июльский дождь», но сам же в конце концов кандидатуру Миронова отклонил. Режиссер попросил актера произнести одну только фразу, которую произносит главный герой фильма в трагическую минуту: «И потом мне нужна женщина, которая бы меня понимала...» За этой фразой должна была, по-видимому, стоять трагедия одиночества и прочее, но Андрей Миронов решил и тут схохмить и с неподражаемым выражением произнес: — И потом мне нужна женщина!
В ту же секунду все покатились со смеху, настолько двусмысленно прозвучала эта фраза. И Марлен Хуциев тотчас сказал: «Нет!»
Патологическая чистоплотность
Андрей Миронов был патологически чистоплотным человеком. Однажды отцовская компания подарила ему на день рождения живого поросенка. Он эту свинью тут же сунул в ванну и мыл ее, мыл... Двое суток она жила в ванне, пока Андрей ее куда-то не пристроил. А сам он мылся несколько раз в день.
Ты что жуешь?
Василий Ливанов решил как-то подшутить над Мироновым. Он позвонил ему в день рождения, 8 марта, и сообщил, что нужно немедленно поехать на «Мосфильм» для съемки, поскольку вся труппа ждет. Миронов поверил и помчался на студию, но его не впустила охрана, поскольку день был праздничный и выходной. Миронов задумал мщение и скоро осуществил его. Однажды он как бы ненароком столкнулся с Ливановым на студии и при этом что-то с наслаждением жевал.
— Ты что жуешь? — спросил голодный Ливанов. — Шоколад, — ответил Миронов. — Из Швейцарии привезли, великолепный вкус... — Дай-ка, — попросил Ливанов.
Миронов полез в карман, вытащил заранее припасенный кусок коричневой плитки и протянул Ливанову. Тот запихал плитку в рот и едва не сломал зуб. «Швейцарский шоколад» оказался обыкновенным сургучом.
Последние дни
14 августа Миронов играл на сцене Рижского оперного театра в спектакле «Женитьба Фигаро». Представление началось без опозданий и ровно двигалось до 3 акта, 5 картины, последнего явления. Затем произошло неожиданное: Фигаро в исполнении Миронова потерял сознание, не доиграв последней сцены. Актеры тут же вызвали скорую. Бесчувственного артиста положили на носилки и повезли в городскую клинику. Два дня врачи боролись за жизнь Миронова, однако медицина оказалась бессильна. Утром 16 августа Миронов скончался в результате обширного кровоизлияния в мозг.
Цитаты актера
Надо стараться все делать хорошо: плохо оно само получится. Надо особенно ценить мгновения счастья и радости — они делают людей добрыми. Относиться к актерской работе как к приятному времяпрепровождению можно только по недоразумению. Любой актер должен испытывать чувство белой зависти, если он настоящий актер. Иначе — самовосхищение, а это гибель. Популярность лишь поначалу кажется судьбой, потом нередко это ирония судьбы, которую до поры до времени поддерживают печать, радио, телевидение и горячность особенно преданных почитателей. Когда человек улыбается, смеется, восхищается или сострадает, он становится чище и лучше. Я не скажу, чтобы я был безумно счастлив каждую минуту жизни и что мне всегда хочется скакать и веселиться, но тем не менее я оптимист.
AdMe.ru с использованием материалов сайта peoples.ru.
...фрагмент из интервью с матерью актера - Марией Владимировной... Этот исповедальный разговор, записанный Еленой Тришиной (Эхо Москвы), удивителен своей ненарочитостью, забыв о микрофоне, разговаривают две женщины... http://svidetel.su/audio/2070
«Чтобы быть счастливой, не обязательно быть артисткой. Про мою маму уже стали складывать легенды — мол, стала отшельницей, ушла в леса... На самом деле она нашла себя в другом: сейчас у нее замечательный муж, сын — очень хорошая семья».
Бросив театр, моя мама на самом деле нашла себя. Сейчас у нее замечательный муж, сын — очень хорошая семья. Мама живет в Москве — там же, где и жила, а на лето уезжает в городок Судогда Владимирской области. Но людям непривычно, когда тот, кто все время был на виду, вдруг резко меняет жизнь, и сразу начинаются домыслы.
— Почему ваша мама ушла из профессии? — Это вопрос к ней, но я думаю, что ей просто стало неинтересно. Такое бывает. Ведь чтобы быть счастливой, не обязательно быть артисткой. Она нашла себя в другом: в изучении российской истории, занятиях с детьми, поэзии. Мама близко дружит с Валентином Иосифовичем Гафтом — они обожают читать друг другу стихи. Это ее путь, в нем нет ничего странного.
— Вы у нее в Судогде бываете? — Раньше бывала чаще, сейчас нет времени. Прежде не могла там долго находиться — скучала, а в последнее время полюбила. Там дивная русская природа, там легко дышится, хорошо спится.
— Вы хорошая дочь? — Хорошей дочерью себя назвать не могу. Да, я несу ответственность за все, что в жизни мамы происходит. Но мне хочется общаться с ней каждый день вживую, а получается три минуты по телефону. Она скучает и, как ребенок, волнуется каждый раз, когда я уезжаю на съемки. Вот недавно сказала мне: «В детстве, когда мама уходит на работу, ребенок просит: «Мамочка, останься!» А в старости все меняется: ребенок уходит, а маме хочется сказать: «Может быть, ты не поедешь? Не уезжай!»
— С возрастом вы с мамой стали больше похожи? — Мы и похожи, и отличаемся. Если я больше человек дела, то мама — более эмоциональная. Так было всегда. Если я жалею, то сразу задаю вопрос: что от меня требуется? А мама будет молиться, сочувствовать. Это понятно: я молодая, работаю, у меня есть какие-то организационные ресурсы. У мамы их гораздо меньше. Но у нее настолько развито чувство сопереживания, она так быстро «подключается» к чужой боли, что подчас я боюсь за нее, волнуюсь за ее сердце. Кто-то из наших друзей пошутил: «Ты, Катюша, переживаешь даже за детей Никарагуа». Такие люди сейчас уже редко встречаются.
— Каким женским премудростям вас научила мама? — Готовить потрясающий банановый торт. А бабушка, мамина мама, хорошо вязала, и я, когда мне было лет шесть, под ее руководством тоже что-то там соорудила. Но мне ее любовь к вязанию, увы, не передалась…
— Это они вам внушали, что для женщины дом и семья — это номер один в жизни? — Нет, этого они мне как раз и не внушали. В противном случае я бы точно не пошла в артистки. (Смеется.)
— Почему? Так сложно совмещать сцену и семью? — Думаю, да. Удачные актерские семьи — это скорее исключение, чем правило.
— Сейчас вы загружены работой с утра до ночи. Многие актрисы об этом мечтают… — Я перестала слишком серьезно относиться к этой профессии. Существую в ней легко и радостно, не идеализируя. Но постоянно чувствую какую-то внутреннюю вину, что у меня нет времени вкладывать силы в людей, в живых людей, а не в метафизику (при всем моем уважении к искусству) — для женщины это основное.
— Но ведь это так приятно — потакать своим желаниям? — Когда ты делаешь то, что ты хочешь, тебе вначале очень приятно — какое-то время. Как правило, недолгое. Потом дает о себе знать совесть, и становится не очень приятно. Лучше, когда происходит наоборот.
— Это как в спортзале... — Да, абсолютно точно, как в спортзале. Сначала легкое насилие, а потом адреналин и наслаждение. (Смеется.)
— В чем еще вы себя пересиливали, в каких моментах? — У меня ничего выдающегося нет, я не прыгала с парашютом. Я не люблю рисковать непонятно ради чего. Жизнь нам устраивает много проверок, и дополнительно себе их искать глупо.
— Какие проверки вам лично жизнь устраивала? — Она их устраивает каждый день… У меня в жизни только одна важная проверка, которую я, по моему ощущению, не выдержала, не прошла… Одной семьи на всю жизнь у меня не получилось. И по такой семье у меня крайняя тоска. Я искренне восхищаюсь людьми, которые нашли в себе силы сохранить семью навсегда. Меня это завораживает. Такая семья была у Олега Ивановича Янковского. Такая же — у его сына Филиппа. У Веры Васильевой, Леонида Куравлева… В жизни мне встречались многие прекрасные люди, обладающие даром сохранения семьи, которого у меня нет. Я у них учусь… У меня есть очень близкие друзья, совершенно фантастическая семья. Жена — врач, она спасает людей. Муж — ее опора. Они вместе взяли на себя ответственность за большое количество усыновленных детей. Они помогают всем вокруг, служат людям. И когда приезжаешь в их дом, ощущаешь неимоверное счастье, погружаешься в атмосферу любви… Такой атмосферы я, к сожалению, не чувствовала никогда. Я к этой семье тянусь, и другие люди тоже. Когда ты чувствуешь запах и вкус счастья, ты туда летишь, как на мед…
— Вы впервые вышли замуж за Игоря Удалова в 17 лет, в 18 стали мамой. Вы могли бы прожить в этом браке всю свою жизнь? — Может быть, и не могла бы… Но, в любом случае, Игорь — человек, которому я буду благодарна по гроб своей жизни. Понимаете, он из редкой породы бескорыстных людей. Он многое мне дал — огромное количество поддержки, любви, и делал это абсолютно бескорыстно. В нем не было вот этого чувства собственничества, он не на-деялся потом что-либо с меня получить. А для меня бескорыстие — одно из самых ценных человеческих качеств.
— Вы как-то говорили: «Стремление определяет мое бытие». Если у вас есть такая тоска по семье, то, может, все еще будет? — У меня нет тоски по семье! У меня сейчас все в порядке, у меня абсолютно все есть. Я говорю о тоске, что я не смогла сохранить цельную единственную семью навсегда. Я чувствую, что, когда эта цельность существует — когда у ребенка есть отец и мать, — это правильно. Это такой «домик», основа. А иначе строение чуть-чуть покосившееся… Начинаешь его со всех сторон укреплять — получается довольно сложная конструкция… У меня сейчас есть семья, в ней дружба, любовь и мир. Но целостности нет. И это единственное…
— …о чем вы жалеете? — Не то что жалею, просто я это профукала в какой-то момент. Чтобы сохранить, не хватило тогда осознания и зрелости. У каждого свой путь.
— Вы снялись в картине «Сын», которая скоро выходит на Первом канале. Она как раз о семейных ценностях… — Я искренне болею за режиссера Славу Росса. Он удивительный человек, с очень серьезными, глубокими ценностями. То, о чем он хочет говорить, очень важно… Когда я пришла на нашу первую встречу, сразу сказала: «Слава, знаете, я буквально накануне посмотрела спектакль Марка Анатольевича Захарова, который называется «Небесные странники». Спектакль для меня грандиозен своим смыслом: это щемящий рассказ о целостности человеческой, о чистоте, о верности. И, знаете, он очень перекликается с вашим сценарием, в нем та же суть...» Сценарий фильма Слава писал сам. Очень простым языком он рассказывает о вещах, которые лежат на поверхности, — о тотальном разрушении основ. Это реалистичная история о женщине, которая вышла замуж за финна. По доносу ювенальная юстиция страны отнимает у нее сына.
— К сожалению, сейчас это очень распространено… — Да. И для того, чтобы выжить, ей приходится этого ребенка красть и увозить в Россию. На фоне этого рушится все. В первую очередь семья, потому что муж у нее политик и занимается предвыборной кампанией, и для него эта предвыборная гонка важнее, чем то, что происходит в их семье. И у героини, которую я играю, ощущение, что она сходит с ума. Потому что эта подмена ценностей настолько выстроена, настолько внутренне оправданна, что это уже установка, система. Моя героиня пытается найти здравый смысл и не находит, у нее эмоциональный срыв. А эмоция в окружающем ее мире — это слабость. Значит, ты сумасшедшая, ненормальная. И механизм все закручивается... Трудно поверить, что в Европе все это считается нормой, как и легализация наркотиков, как и однополые браки. У меня живет приятельница во Франции, Натали, она больше чем наполовину француженка. И она говорит, что в какие-то моменты у нее начинает съезжать крыша от того, что политика не укладывается в разумный трезвый смысл. Слава Росс поднял тему о том, что сейчас все нормы стараются перевернуть, опрокинуть с ног на голову. Поэтому для меня это важный фильм, знаковый. Мне не интересно делать что-то просто так. Я в этом смысле, наверное, не очень лицедей.
— Иными словами, к выбору ролей вы подходите довольно придирчиво. — Мне важно не просто сняться, а какую-то суть донести до людей. И при этом хочется, чтобы оставалось время просто жить. (Смеется.) Могу какую-то роль и не взять, если вижу, что уже загоняю себя. Хотя иногда отказаться бывает выше моих сил. Например, как можно не сыграть в сериале Лунгина «Родина»?
— Лунгин говорил в одном интервью, что, мол, Маша Миронова для меня — как любимая кость для собаки. И что я сразу схвачу ее и понесу, как только будет материал для Маши. — (Смеется, потом продолжает очень серьезно.) И я его очень люблю. Вот поэтому не смогла сказать «нет», несмотря на загрузку.
— Насколько я знаю, «Родина» — это детектив? — Не просто детектив, а семейная драма. Там у меня тоже очень неоднозначный персонаж. Жена, у которой роман с братом ее мужа, правда, пропавшего без вести много лет назад. Ее муж возвращается, и моя героиня фактически из пепла возрождает семью, жертвуя своим счастьем…
— А как лично вы относитесь к такой жертвенности? — Это важно, когда ты наступаешь на свое «хочу». Как в жизни бывает? Я люблю, люблю! И увела от троих детей или ушла от троих детей сама. Хочется спросить, в чем заключается такая «любовь», когда от этого страдают люди? В трезвом разуме это не укладывается. Это существовало и раньше, но все было завуалировано, за кадром, со стеснением, с пониманием, что, наверное, это не очень нормально, морально и правильно. А теперь это воспринимается как брюзжание о моральных ценностях, которое просто мешает наслаждаться жизнью. И в этом тоже картинка мира стала перевернутой... Знаете, все сумасшествие нашего мира заключается в мелочах… Недавно ехала по подмосковной трассе и увидела огромный рекламный щит: «Мы создаем рыбу». Хочется спросить — кто создает рыбу? Ты можешь ее разводить, коптить, убить — все что хочешь ты можешь сделать. Но создаешь рыбу не ты… Перестановка акцентов дает ощущение легкой шизофрении…
— Когда вы в своей жизни стояли перед выбором между «хочу» и «надо»? — Каждый день.
— И что выбирали? Раньше вы говорили: «Невозможность сделать так, как я хочу, приводит меня в исступление. Слова «нет» для меня не существует». — Говорила наверняка, но мы учимся растем. Я много думала на эту тему… Сейчас мне кажется, если слова «нет» для человека не существует — это очень большая трагедия. Потому что все-таки, как показывает жизнь, лучше это «нет» изначально принять.
— Смириться? — Мне ближе слово «принять»… Смирение — это абсолютно четкое понимание закономерностей жизни, это благодарность за все. Это разумное состояние, ненасильственное. В последние годы оно стало мне ближе. Но все равно вся моя жизнь сплошняком состоит из борьбы «надо» и «хочу». Мне многое приходится делать через «не хочу».
— Например? — Мне всегда было лень рано вставать. Я не жаворонок по природе. Но пытаюсь себя как-то воспитывать… У меня сейчас был безумный график — озвучание у Росса, съемки у Лунгина, а еще в замечательном проекте Сергея Олеговича Снежкина под названием «Следователь Тихонов». Репетиции в родном театре «Ленком» в постановке Константина Богомолова «Борис Годунов». Плюс подготовка благотворительного концерта «Признание в любви», который мы впервые с фондом «Артист» провели в Санкт-Петербурге. Валентин Гафт, Ольга Остроумова, Лиза Боярская, Максим Матвеев, Игорь Верник и мы с Женей Мироновым читаем отрывки из «Евгения Онегина». Напряжение и загрузка большие… И я вдруг заболела. И испытала от этого большое счастье. Потому что четыре дня могла без мук совести абсолютно оправданно лежать в кровати. Но когда на пятый день пришла мысль: «Еще я посплю», то здесь уже пришлось сказать себе внутреннее жесткое «нет»… Конечно, бывают моменты какого-то спада, когда мне даже думать тяжело, что сегодня спектакль. Часто это случается. И по поводу домашних дел подобное бывает. Но я как-то стараюсь брать себя в руки в такие моменты. Потому что, будучи даже трижды актрисой, я в первую очередь ответственна за свое основное женское поле деятельности. А остальное — это уже, можно сказать, хобби.
Ваша семья сейчас — это кто? — Мама, мамин муж, брат, сестра, сын. У меня даже практически есть невестка, которую я обожаю.
— Какие у вас сложились отношения с маминым мужем? — Дивные, дружеские. Я отношусь к нему с большим уважением и теплотой, и это взаимно. Видно, что он очень хороший и верный человек. Он любит мою маму, заботится о ней и оберегает.
— Ваш сын уже взрослый, и у него своя самостоятельная жизнь. А вы ведь молодая женщина, можно строить семью, можно рожать. — Как Бог даст.
— Но вы влюблены? — Я влюблена всегда, перманентно. Вернее, «влюблена» — неправильное слово. Скорее, я люблю… Когда у меня спрашивают: «Вы любите?» — вспоминаю совершенно потрясающую реплику психолога и врача Олега Геннадьевича Торсунова. Он говорил: «В русском языке слово «любовь» обозначает буквально все. «Я люблю салат «Цезарь», я люблю курочку». Что это значит? Что курицу убили, потом ее зажарили, а потом я отрываю ножку и ее ем и говорю: как я ее люблю! Настоящее «люблю» — это когда я не ем эту ножку от курочки. А если же я ее ем, то курочку не люблю по определению». (Смеется.)
— В таком случае, что для вас «я люблю»? — «Люблю» — это «я даю». Это гораздо больше, чем какое-то «это мое, мое, мое… мое женское счастье…». Вот есть женщина, а у нее больной старичок-сосед. Она принесла ему какую-нибудь котомочку с пирожками. Вот что значит: я люблю. Есть множество возможностей свое «люблю» реализовать. И не важно, есть ли у женщины мужчина рядом или нет. Мужчина — это одна маленькая часть любви… Иногда мужчина возводится в целое. Есть мужчина — я счастлива, нет — несчастна. Вот в это я не верю. Мужчина — это уже такая сахарная вишенка на торте. Как бы такое идеальное завершение.
— Так все-таки есть у вас вишенка на торте? — У меня все слава богу. Вишенка, я могу сказать точно, всегда будет, когда тебе есть что отдать людям. Вот если просто ждешь вишенки, то, к сожалению, судьба ее не дает. А зачем тебе вишенка, если ты еще торт не испекла? (Смеется.)
— Вы производите впечатление человека чрезвычайно сильного, закаленного жизнью… — Да никакая я не сильная! Когда устаю, могу и капризничать, и жаловаться…
— А из-за чего вы можете заплакать? — От сострадания очень часто плачу. Слезы жалости к себе терпеть не могу. Потому что первый шаг — это когда ты себя жалеешь, второй — уныние, а третий — депрессия, выбраться из которой очень сложно. А начинается все с жалости к себе. Я это уже проходила, больше не хочу.
— Давно ли вы чисто по-женски пускали слезу из-за какой-нибудь ерунды? — Недавно. Причем в свой день рождения. Это был мой единственный выходной за месяц, и я решила весь его посвятить близким. Специально поставила телефон на беззвучный режим — чтобы не отвлекаться. Видела, что мне постоянно звонят и пишут СМС безумно дорогие для меня люди, например, обожаемая мною Таня Друбич, но не отвечала — понимала, что, если начну брать трубку, опять не останется времени для семьи. В конце концов это все-таки выбило меня из колеи, и вечером я расплакалась, потому что просто не было сил ответить на их поздравления, на их любовь. Кстати, Друбич я так и не успела перезвонить. Пожалуйста, напишите в интервью: «Таня, я тебя люблю! Прости, что не подошла к телефону в свой день рождения!» Может быть, она это прочтет. И все, кто до меня в тот день не дозвонились.
Благодарим ресторан «Веранда 32.05» и Московский городской сад «Эрмитаж» за помощь в организации съемки.
Валентина Шарыкина сыграла множество ролей, но всенародную известность ей принес образ пани Зоси из «Кабачка «13 стульев». 1973 г. Фото: Виталий Созинов/ТАСС
«Слушай, Валя, я придумал, что делать, — сказал Андрей. — Наверное, мне просто трудно работать с актрисой, с которой я не был в постели. Вот если бы мы с тобой до конца узнали друг друга — все бы, наверное, наладилось», — вспоминает актриса Валентина Шарыкина, однокурсница Андрея Миронова, долгие годы проработавшая с ним в Театре сатиры.
«Мы уже несколько месяцев репетировали с Андреем: он — Фигаро, я — Сюзанну, как вдруг я почувствовала, что между нами выросла какая-то стена. Как будто я ему мешаю на сцене… Не своя, не родная, инородное тело! Андрей вдруг перестал как-либо ко мне обращаться. Раньше-то на репетициях он все время что-то предлагал, придумывал. А тут вдруг холодность и молчание. Причины я не понимала и, несмотря на давнюю нашу дружбу, не знала, как спросить об этом Андрея. Только от застенчивости замыкалась в себе все больше, что, наверное, плохо сказывалось на моей игре...
И вот как-то раз после репетиции я набралась смелости и обратилась к Миронову: «Андрей, что происходит?» — «Слушай, Валя... Я тебе скажу честно! Постарайся не обижаться. У меня не получается с тобой играть. Я тебя — как партнершу — не люблю!» Ну что на такое ответишь? В полном унынии я побрела домой. И тут Андрей меня догоняет. Лицо радостное, довольное! «Я придумал, что делать, — говорит. — Наверное, мне просто трудно работать с актрисой, с которой я не был в постели. Вот если бы мы с тобой до конца узнали друг друга, все бы, наверное, наладилось». Я остолбенела от удивления, не зная, что и сказать. А Андрей продолжает как ни в чем не бывало: «Ну так я тебе позвоню...» Потрепал меня по плечу и побежал по своим делам.
Андрей Миронов в фильме Марка Захарова «Обыкновенное чудо». 1978 г. Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО
Как же я в этот момент на него рассердилась! Думала: «Cовсем совесть потерял! Наверное, даже не представляет, что кто-то из актрис в театре ему скажет «нет». Он этого слова никогда, наверное, ни от кого и не слышал — любимчик фортуны...» Мне было обидно — тем более что Андрей мне когда-то сильно нравился. Но я никогда не показывала ему своих чувств — у Миронова и без меня было слишком много романов, он порхал от женщины к женщине, как мотылек. И мне меньше всего хотелось стать очередной девицей, с которой Андрей покрутил-покрутил да бросил. Я предпочла быть ему другом, и наша дружба была уже проверена временем. И вот теперь он готов перечеркнуть ее ради мимолетной интрижки, даже не скрывая, что за этим нет никакой любви, нет даже влюбленности! И ради чего? Чтобы в очередной раз подтвердить репутацию плейбоя?
Мы с Андреем, как говорится, пуд соли съели: были однокурсниками в Щукинском училище и подружились еще там. Поначалу я была ужасно зажата. Педагоги боролись с этим, но за целый год не преуспели. Так что на второй курс меня перевели лишь условно. И Андрея, как старосту группы, попросили: «Позанимайся с Шарыкиной». Так он стал два раза в неделю приходить ко мне в училище — мы готовили самостоятельный отрывок. Репетировать с ним было очень интересно! Помню, по роли мне нужно было картавить, и Андрей меня учил, как делать это правильно. Он всегда мне все показывал — что и как я должна делать. И вообще — опекал. Помню, на одной какой-то студенческой репетиции я играла светскую даму, и мне нужно было обмахиваться веером. А где его взять? Я сложила газету гармошкой и обмахивалась. Андрей увидел, говорит: «Что это такое?» — и вырвал у меня газету из рук. А на следующий день принес из дома веер своей мамы. Говорит: «Ради бога, только не сломай!» Ну и я, конечно, на показе его сломала, потому что от волнения слишком сильно сжала. Андрей аж побледнел, но ничего мне не сказал — ни слова упрека. Спрашиваю его потом: «Ну что Мария Владимировна? Сильно ругалась?» — «Да я ей не признался. Просто положил веер на место…»
Валентина Шарыкина с Андреем Мироновым в спектакле Театра сатиры «Дон Жуан, или Любовь к геометрии». 1974 г. Фото: Михаил Строков/ТАСС
Маму Андрея мы видели в училище очень редко. Она все время была на гастролях. Но один раз они вместе с Александром Семеновичем Менакером пришли на показ студенческого спектакля «Мещанин во дворянстве». Это стало большим событием для нас, потому что Миронова и Менакер были очень известны тогда. И, наверное, Андрей переволновался, потому что как раз в тот день он сыграл значительно хуже, чем обычно. Наигрывал, выглядел неестественно. Мария Владимировна на это все смотрела с таким убитым лицом, что ему становилось еще хуже. Словом, Андрей провалился. Ну, потом, конечно, преподаватели подошли к его родителям и стали их утешать, говорили, что так бывает. Но Мария Владимировна была очень расстроена и произнесла убийственные для Андрея слова, которые услышали мы все: «Я ему говорила, у него хорошо идут языки. Шел бы в иняз — толк был бы!» Больше она не приходила в училище, только, по-моему, на выпускной. Боялась Андрюшиных неудач. Хотя никто, кроме нее, в актерском таланте Андрея Миронова никогда не сомневался.
Мария Миронова и Александр Менакер Фото: РИА Новости
«Сожрут тебя в «Современнике»
Потом мы ездили на картошку, в какой-то совхоз, и жили там в жутких условиях: в брезентовой палатке чуть ли не в поле, спали на деревянных нарах. В первый день девчонки-повара испортили ужин, засыпав в огромный котел с холодной водой лапшу и даже не перемешав — она вся слиплась. Словом, ужас. А через три дня мы, под руководством Андрея, оттуда сбежали. Миронов подговорил водителя одного из грузовиков, чтобы тот пустил нас в открытый кузов. Едва добрались до Москвы — нас вызывает к себе руководитель курса и говорит: «Значит, не хотите работать в совхозе?» — «Не хотим». — «Ну так поработайте в колхозе!» И снова нас повезли в деревню. Но на этот раз Андрей разработал план, что надо взять с собой, чтобы обеспечить себе сносное существование: муку, крупу, теплые вещи…
А как мы все вместе намучились в училище со всеми этими страшными предметами — истмат, марксизм-ленинизм... Мы с Андреем бесконечно обменивались какими-то конспектами, что-то вместе сидели зубрили... Помню, историю КПСС у нас вела замечательная женщина, Галина Григорьевна. Она, как только видела, что студенты на лекции начинают клевать носом, садилась за рояль и как грянет какой-нибудь марш! Когда мы все просыпались, продолжала: итак, такой-то съезд КПСС состоялся в таком-то году...
Еще из студенческих воспоминаний: Андрюшка — в кои-то веки — влюбился всерьез в нашу однокурсницу Викушку Лепко (будущую пани Каролинку из «Кабачка «13 стульев»). А она предпочла ему другого, выскочила замуж. Андрей ужасно переживал. Ну а я, как могла, его поддерживала... Потом мы вместе пришли в Театр сатиры. Вернее, дело было так: Андрей попросил меня подыграть ему на показе у Валентина Плучека. При том что я уже имела договоренность с Олегом Ефремовым, приглашавшим меня в «Современник». Кстати, и Андрей в Театр сатиры поначалу не рвался, считая, что его примут в Театр Вахтангова, о котором он мечтал. И показываться к Плучеку пошел просто на всякий случай. Так что, играя наш отрывок, мы оба ничуть не волновались — наверное, поэтому были раскрепощены и сыграли очень хорошо. И Плучек дал нам понять, что возьмет нас. А через два дня выяснилось, что Рубен Симонов «прокатил» Андрюшу на показе в Вахтанговском. И судьба Миронова была решена. Тогда он позвонил мне и говорит: «Знаешь, Валя, тебе тоже нужно идти в Театр сатиры! Сожрут тебя в «Современнике» с твоим нерешительным характером! А тут хоть при мне будешь...» И я его послушала…
«Я не могла поверить, что Андрей готов перечеркнуть все ради мимолетной интрижки, даже не скрывая, что за этим нет никакой любви! И ради чего? Чтобы в очередной раз подтвердить репутацию плейбоя?» Фото: риа новости
Поначалу все шло очень хорошо: и мне, и Андрею сразу дали несколько маленьких ролей в репертуарных спектаклях. Дальше — больше. Я уже даже чувствовала, что вызываю у других актрис зависть. Особенно, когда в театре начали ставить «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Все хотели сыграть Сюзанну с Андреем — а роль досталась мне! И вот теперь Андрей сам, собственными руками, ставит все под угрозу срыва! И из-за чего? Из-за мелкого мужского тщеславия, из-за желания, чтобы о нем говорили как о плейбое, от которого ни одна актриса не ушла? Непостижимо!
Размышляя, что же мне сказать ему, я в отчаянии позвонила нашему педагогу по французскому языку, Аде Владимировне. Она выслушала меня и говорит: «Вот если Андрей тебе позвонит, ты пригласи его ко мне на чай. Я уж найду слова, чтобы пробудить в нем совесть». И вот Андрей вечером звонит: «Ну что, где мы встретимся?» А я ему: «Андрюша, нас с тобой к себе приглашает Ада Владимировна…» И он сразу перебил меня: «Так, я все понял!» — и положил трубку.
А через четыре дня меня сняли с роли, и я стала просто крестьянкой в массовке. Как я потом узнала, Андрей ходил к Плучеку и говорил, что с ролью Сюзанны я не справляюсь. Он мог себе это позволить — Валентин Николаевич его очень ценил. И вот Сюзанну отдали недавно пришедшей в театр молодой актрисе — Тане Егоровой. Она была тогда тоненькой девушкой с огромными, просто фантастически большими черными глазами. Но при своей субтильной внешности довольно хваткой. И у них с Андреем быстро закрутился роман. Правда, удержать роль Татьяне это не помогло — в итоге Сюзанну стала играть Нина Корниенко. За ней Андрюша тоже ухаживал, и розы ей таскал ваннами... А я с ним общаться перестала. Это вышло не демонстративно — само собой. У меня ведь началась другая жизнь: я «переехала» в массовку на много-много лет.
«Плучек то и дело приглашал к себе в кабинет молодых актрис. Не избежала этой участи и я. Когда он попытался меня обнять, я оттолкнула его. С тех пор Плучек словно меня не замечал...»
«Ну и люби свой театр!» — кричал Плучек
Я не в состоянии долго копить обиды. Постепенно наши приятельские отношения с Андреем возобновились. Помню, как он советовал мне бросить «Кабачок «13 стульев»: «Вот ты пошла сниматься в этот «Кабачок», и твоя пани Зося тебя испортила! Такая популярность актеру только вредит! Сначала роль кажется судьбой, но потом понимаешь — это скорее ирония судьбы… Ты мелькаешь в телевизоре, а из-за этого Плучек не дает тебе роли». Отчасти Андрей был прав. Вот только он не знал одной детали обо мне и Плучеке. Да, о Валентине Николаевиче всей правды не знал даже он, любимец и бесспорный фаворит нашего мастера.
Валентин Плучек. 1996 г. Фото: Сергей Величкин/ТАСС
Однажды Валентин Николаевич подарил Андрею программку с надписью: «Уважайте маленький труд и тогда всегда будете иметь большой». Миронов ведь не отказывался ни от чего. В спектакле «Теркин на том свете» он выходил на сцену в числе десятерых статистов и задорно исполнял частушки. Непонятно, как это происходило, но через несколько спектаклей зрители его выхода уже ждали, смеялись и аплодировали именно ему. К любым ролям Андрей относился очень ответственно, на репетиции приходил вовремя — бывало, даже приезжал на такси, чтоб ни в коем случае не опоздать! Такой аккуратный, отутюженный, красивенький мальчик… Со всеми вежливый, особенно со стариками. Никогда не жаловался, что устал. И фантастически работоспособный. Неудивительно, что Плучек Миронова обожал, называл нашим солнышком и приглашал к себе домой, на обеды. Андрей нашел своего режиссера! Так же, как наша однокурсница Оля Яковлева нашла своего — Эфроса, который без нее ни один спектакль не мог представить. Со мной же такого не произошло. Хотя поначалу Плучек занимался не только с Андреем, но и со всей молодежью, пришедшей в театр. Он приглашал нас на специальные встречи, где мы читали стихи, каждый говорил, как он видит свою роль. Валентин Николаевич нас всех просто завораживал! Вроде человек некрасивый и ростом не вышел… Но когда он начинал говорить, в нем зажигалась электрическая лампочка, и он своей энергетикой освещал все вокруг. И ты уже глаз оторвать не можешь, и слушаешь, слушаешь... И попадаешь как заяц к удаву в пасть.
К сожалению, этим своим свойством Валентин Николаевич широко пользовался — в отношении молодых актрис. То и дело он приглашал кого-то зайти к себе в кабинет. Вот и мне однажды было сделано такое предложение. Не поняв, что это значит, я пошла. А когда режиссер попытался меня обнять — оттолкнула его. Говорю: «Вы понимаете, я не могу! Я вас очень уважаю, но это же не любовь! А я не могу без любви! Просто не в состоянии! Я очень люблю театр, но…» И тогда Плучек злобно так бросил: «Ну и люби свой театр!» — и вытолкал меня за дверь… И с тех пор словно меня не замечал. Однажды встретил в коридоре, посмотрел и говорит: «О! А я уж и забыл, что у меня такая артистка есть». Вроде бы вышла история, похожая на ту, что на несколько лет поссорила нас с Андреем. Но я чувствовала: вот вроде бы то же самое, да не то! Разные это истории по своей сути, хоть эту разницу так просто и не уловить...
«Андрей пошел к Плучеку и сказал, что с ролью Сюзанны я не справляюсь. Роль отдали недавно пришедшей в театр молодой актрисе — Тане Егоровой. У них с Андреем быстро закрутился роман. Правда, удержать роль Татьяне это не помогло, в итоге Сюзанну стала играть Нина Корниенко. А я «переехала» в массовку на много-много лет». (Владимир Кулик, Андрей Миронов, Татьяна Пельтцер и Нина Корниенко в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро». 1977 г.) Фото: риа новости
Пани Зося никому не нужна
Ну а потом возник «Кабачок «13 стульев», который неожиданно приобрел в нашей стране просто невероятную популярность! Зрители, оказавшись в Театре сатиры, непременно бродили по фойе и, рассматривая портреты на стенах, восклицали: «Смотри, пан Директор!», «Пани Зося!», «Пани Тереза!» Ольга Аросева, Михаил Державин, Спартак Мишулин, я и еще несколько актеров очень скоро почувствовали себя просто всесоюзными звездами. И Плучек при любом удобном случае попрекал нас дешевой славой. «Вы теперь маски! — кричал он. — На большие роли у меня можете больше не рассчитывать». Но мы все равно снимались в нашем «Кабачке», программа просуществовала почти 15 лет! Спартак Мишулин говорил: «Где бы я ни оказался, без штанов, без денег, меня всегда покормят как пана Директора, в любом доме!» Но, как правильно заметил Андрей, в итоге многие из нас проиграли. Мало того что Плучек на нас взъелся, так еще и в кино нас не очень-то брали. Например, для одного фильма я долго проходила пробы, а в результате «натянула» только на эпизодическую роль официантки. Помню, я расплакалась: «Неужели я недостойна большего?» — «Может, и достойна, — объяснили мне. — Но кому нужно, чтобы зрители путали имя главной героини, считая, что ее зовут пани Зося?»
«Марк Захаров пришел к нам в театр в 1965 году. Работать с ним понравилось не всем» Фото: риа новости
Кстати, Андрей тоже чуть не попался на эту удочку. В самом начале он тоже пробовался в «Кабачок», но не прижился там, не понравился. Я слышала от редактора передачи, что после двух его появлений на экране зрители стали писать в студию письма: мол, уберите этого артиста с наглым взглядом. Андрей же тогда еще не был всенародно популярен — это произошло за пару месяцев до выхода на экраны «Берегись автомобиля» и за пару лет до «Бриллиантовой руки»... Ну а потом уж слава Андрюши затмила нашу. С его славой могла сравниться только популярность Папанова. К которому, кстати, у Плучека тоже было довольно сложное отношение. Да и Анатолий Дмитриевич не отставал — позволял себе всякие колкости в адрес главного режиссера. Помню, однажды на общем сборе труппы Валентин Николаевич долго рассказывал о своей поездке к двоюродному брату, английскому режиссеру Питеру Бруку. И с сожалением вздохнув, заключил: «Да! Вот у него — размах! А я тут все с вами, да с вами…» — «Ну, нам бы тоже хотелось поработать с Питером Бруком, — не замедлил съязвить Анатолий Папанов. — А мы все с его двоюродным братом…» Постоянные стычки у Плучека случались и с Татьяной Пельтцер, которая, честно говоря, порой отличалась просто невыносимым характером. Закончилось это плохо. Как-то на репетиции спектакля «Горе от ума» Плучек попросил Татьяну Ивановну в одной из сцен пройтись в танце. Пельтцер отказалась, объяснив, что плохо себя чувствует. Но Валентин Николаевич настаивал, и тогда она подошла к микрофону и гаркнула: «Да пошел ты...» Поскольку по театру была проведена громкая связь, это услышали во всех гримерках и коридорах. Случился большой скандал, и Пельтцер из театра ушла. Правда, сказать честно, у Татьяны Ивановны уже тогда было приглашение в «Ленком». Так что она не слишком рисковала...
Валентина Шарыкина и Спартак Мишулин в «Кабачке «13 стульев». 1975 г.
Ну а осознав все это, я поняла заодно, что ничего страшного не произошло и Андрей мне ничего не сломал и не нарушил в судьбе. Я все равно по натуре не боец и не удержалась бы на главных ролях в театре. Вот не было во мне такого, что ради сцены я готова на все. А в актерской профессии, если хочешь настоящего, великого успеха, без этого не получится. Что ж. Актрисой хорошо быть и без великого успеха. В конце концов, мою пани Зосю люди помнят и любят до сих пор — и это совсем не мало...»
В 1965 году в нашем театре появился новый режиссер — молодой Марк Захаров, раньше работавший в Студенческом театре МГУ (а позже ушедший возглавлять «Ленком»). Первой его самостоятельной постановкой стало «Доходное место» Островского. Работать с ним понравилось не всем. Ну а Миронову, получившему в спектакле главную роль, пришлось просто мучительно привыкать к захаровскому стилю режиссуры. Ведь это Плучек вечно что-то показывал, рассказывал, объяснял, иной раз играя за всех актеров. А Захаров сидит с невозмутимым лицом и почти вообще ничего не говорит. Разве что дает короткие команды: «Вот здесь вот у тебя будет пауза, а потом ты закричишь». А почему закричишь? Зачем? Какова внутренняя жизнь героя? Никаких объяснений. И никаких эмоций во время репетиций — даже непонятно, нравится Захарову, что делают актеры или нет. Андрея все это нервировало, он все порывался задавать вопросы: «Зачем я сейчас подошел к окну? Что это действие выражает? А почему я здесь молчу? Что означает мое молчание?» Никакого ответа. И тем не менее — мы сами не поняли, как это произошло, — спектакль сложился. И прогремел на всю Москву! Так что однажды пришлось даже вызывать конную милицию для охраны входа в театр. Особенно все хвалили гениальную игру Миронова. Считается, что именно в этом спектакле он в полную мощь проявил свой талант. Во всяком случае, его мама, Мария Миронова, говорила потом, что, лишь посмотрев «Доходное место», она убедилась, что ее сын все-таки может быть актером.
Андрей Миронов с Анатолием Папановым в фильме «Бриллиантовая рука». 1968 г. Фото: риа новости
«Валя, ударь меня!»
Мне казалось, что я давно простила Андрея. Но вскоре после того, как его не стало, он вдруг начал мне сниться — и очень странно. Просил: «Валя, ударь меня! Ударь со всей силы!» Я долго не понимала, что это значит, а потом меня осенило — это же моя обида на него так проявляется! Оказывается, она еще жива во мне, много лет прячется в дальних закоулках души. И вот тогда я простила его совершенно. А чуть раньше, еще при жизни Андрея, я его поняла. Поняла, почему он тогда, в молодости, сделал мне такое некрасивое предложение и почему пошел жаловаться Плучеку...
«Только после его ухода я поняла, почему он мне сделал такое некрасивое предложение. Поняла и простила. Ведь для Андрея не было ничего важнее роли, ничего важнее профессии актера...» Фото: РИА Новости
Незадолго до ухода Андрей ставил спектакль «Тени», дал роль и мне. И мы с ним стали часто болтать после репетиций — как в студенческие времена. И вот однажды в такой момент Андрей задал мне вопрос: «Скажи, вот если тебе предложат сниматься голой, ты согласишься?» Говорю: «Нет, что ты, я не смогу! Воспитание не то». — «А если тебя попросят кусок дерьма съесть в кадре?» — «Еще не хватало! Да что ты такое говоришь, Андрей!» — «Ну, так значит, ты не артистка! Я бы и дерьмо жрал, если нужно для роли». Вот так! Вот какое у него было понимание актерской профессии. Роль — превыше всего на свете! И то наше недоразумение не имело никакого отношения к мелкому мужскому тщеславию. Андрей действительно думал о своем Фигаро. И он действительно считал, что у нас не складывается дуэт, и верил, что постель нам поможет. А к Плучеку он пошел вовсе не из мести. А потому, что действительно не мог со мной сработаться в этом спектакле. Он думал о роли, и только о ней. И такая вещь, как дружба, по сравнению с этой великой сверхзадачей отошла для него в тот момент на второй план...
Андрей Миронов. Людмила Гаврилова Фото: из личного архива Л. Гавриловой, В. Машатин/ТАСС
«Люся, ну зачем ты так?» — шептал Андрей, гладя меня по волосам и лицу. Я чувствовала трепет его пальцев, нежность в голосе…
Театр сатиры был на гастролях в Чехословакии. После очередного спектакля ведущий актер местной драмы, оказывавший мне знаки внимания, пригласил поужинать в ресторанчике при театре. Устроились за столиком, ведем неспешную беседу, и тут в дверях появляется компания чешских актеров во главе с нашими Андрюшей Мироновым и Левой Оганезовым. Для них накрывают большой стол. Поднявшись с бокалом в руке, Андрей принимается что-то рассказывать, но заметив меня, на мгновение замолкает, рассматривая моего ухажера, и иронично вскидывает бровь. Позже, когда начинает звучать красивая медленная мелодия, Миронов встает и направляется к нам. Возле столика наклоняется так низко, что глаза оказываются вровень с глазами чеха. Выставив вперед лоб (будто сейчас боднет!), он спрашивает: «Вы не станете возражать, если я приглашу вашу даму и мою любимую женщину на танец?» Мой спутник резко откидывается назад и непонимающе хлопает глазами. Довольный произведенным эффектом, Андрей поворачивается ко мне: — Позвольте вас пригласить? Я протягиваю руку, и мы выходим в центр зала. Танцуем, едва касаясь друг друга. Но в этих легких прикосновениях столько нежности, грусти и благодарности... Приблизив губы к моему уху, Андрей шепчет: — Ты должна знать: то, что было, я не забуду никогда. — Я тоже.
О наших отношениях знал весь театр, и когда вышла книга Татьяны Егоровой «Андрей Миронов и я», не раз слышала от коллег: — Твоя книга была бы совершенно другой... Я отмахивалась: — Нет-нет, вряд ли когда-нибудь решусь. И не решилась бы, если бы с каждым годом не росло число исповедей от «женщин Миронова», в которых он предстает совсем не тем Андрюшей, которого знала я: очень ранимым и одиноким, окруженным всеобщим обожанием и страдавшим от непонимания. Ни в коем случае не ставлю себе задачу кого-то опровергать: каждая женщина, которая была рядом с Андреем — долгое или совсем короткое время, — хранит свой образ, свое тепло, свои слова, свою нежность. И эта память достойна уважения.
На съемках «Северной рапсодии» меня превратили в блондинку и сожгли все волосы Фото: из личного архива Л. Гавриловой
В семидесятые годы прошлого века попасть в труппу Театра сатиры мечтал любой студент театрального вуза. В 1973-м избранниками судьбы стали я и мой однокурсник Саша Диденко. Худруки обычно ленятся ходить на дипломные спектакли, но в тот вечер в зале ВТО, где выпускники училища имени Щукина показывали три водевиля, собрались не только мэтры столичной сцены, но и их зарубежные коллеги. В Москве работал международный театральный форум, у его участников после просмотра очередного спектакля оставалось до банкета полтора часа свободного времени. Организаторы предложили гостям познакомиться с творчеством молодых актеров.
Худрук Валентин Николаевич Плучек позвал меня в «Сатиру», увидев в дипломном спектакле Фото: PhotoXpress.ru
На первые два водевиля зал реагирует вежливыми аплодисментами, а наш — поставленный Владимиром Шлезингером — сопровождается взрывами хохота и овациями. Я играю горячую бразильянку, которая приходит к адвокату с необычной просьбой — станцевать с ней танго. Окна конторы юриста находятся напротив окон дома, где эта дама живет с мужем, который — вот беда! — к ней охладел. Нужно заставить супруга ревновать. Сначала адвокат всячески пытается увильнуть, но не на ту напал! Особый восторг у зрителей вызывает сцена, где бразильянка начинает снимать перчатки из плотной эластичной ткани: наступая на хозяина конторы под звуки страстного танго, она по очереди оттягивает зубами перчатку с каждого пальца, а потом отпускает. Раздается звук, похожий на выстрел, — бедный юрист вздрагивает и хватается за сердце. Тут появляется жена адвоката, следом за ней — муж бразильянки, которого играет Саша Диденко...
С Васильевой мы крепко подружились. Именно она была наперсницей, и моей, и Андрюшиной, в период наших с ним близких отношений Фото: Fotobank.ru
На поклонах наши мэтры хлопали с энтузиазмом, а зарубежные вообще неистовствовали: свистели, топали ногами, аплодировали, подняв руки над головой. За кулисами ко мне и Диденко подошла дама, отвечавшая в училище за показы выпускников в театрах: — Плучек хочет взять вас обоих к себе. Через неделю показываете свой водевиль худсовету «Сатиры». — Это правда?! — выдохнула я. — Правда, правда. Еще Валентин Николаевич сказал: «Она будет играть у меня Сюзанну в очередь с Корниенко, а он заставит поволноваться Миронова».
На наш показ в Театре сатиры пришли не только члены худсовета, но и, кажется, вся труппа. Реакция была более сдержанной, чем в зале ВТО (да и с чего бы «сатирикам» отвешивать новобранцам комплименты), но нас с Диденко взяли. Сашу вскоре ввели на вторые роли в несколько спектаклей, а мне дали главную — в детской постановке «Пеппи Длинныйчулок». До моего прихода эту сорвиголову блестяще играла Наташа Защипина. Но в дни школьных каникул, в выходные ей приходилось давать два спектакля днем, а вечером выходить на сцену во «взрослом» спектакле — режим, что и говорить, просто каторжный. Сейчас, может, не совсем в тему, вспомнился легендарный персонаж театральной Москвы семидесятых-восьмидесятых годов — уборщица Детского театра тетя Маня. Ее изречения передавались из уст в уста. Приведу одно, выданное в дни школьных каникул. Провожая недовольными взглядами перешагивающих через швабру актеров, тетя Маня ворчала: «У-у, артизды! Загримуются с утра и ходють, как говны!»
Наташа искренне обрадовалась, что теперь будет играть Пеппи со мной в очередь, помогала ввестись в спектакль. И вот премьера. В зале — Плучек с женой Зинаидой, Пельтцер, Папанов, Васильева, Ширвиндт, Миронов, Мишулин, с которым мы сразу прониклись взаимной симпатией. Спартачок был единственным, кто забежал ко мне в гримерку перед спектаклем: «Люсенька, не волнуйся! Ты прекрасно справишься!»
Отыграла премьеру на одном дыхании. Направляюсь к служебному входу, навстречу бросается вахтерша: «Люсечка, что тут сейчас было! Плучеки выходят из лифта, Зинаида Павловна аж захлебывается от восторга: — Какую замечательную девочку мы взяли! Просто чудо! А я ей говорю: — У меня тут мама Люси сидит — ждет дочку. Так Плучек подошел к твоей маме, поцеловал ей руку и говорит: — Большое вам спасибо за дочь!» Оказалось, мама прорыдала весь спектакль. Зал хохотал, а она плакала. От гордости за меня и от того, что чувствовала себя передо мной виноватой. Не верила ведь, что поступлю в театральное: «Да таких люсь там — по тысяче на место! Артистка погорелого театра!»
Вступительные экзамены на актерские факультеты совпадали с выпускными в школе. Из Калуги, где жила наша семья, до Москвы электричка шла больше трех часов. По пути туда я повторяла басни и стихи, которые должна была читать перед приемной комиссией, возвращаясь домой, готовилась к очередному экзамену в школе. Если не успевала на последнюю электричку, ночевала на вокзале (маме врала, что осталась у новой подружки). Утром умывалась, чистила одежду в привокзальном туалете, садилась на первый поезд до Калуги и прямо с перрона — в школу.
В том, что стала студенткой Щукинского, тоже вижу промысел судьбы. Ведь могла поступить и в Школу-студию МХАТ, и в ГИТИС. С этими вузами у меня связаны забавные истории. В первый я отправилась не абы как, а с рекомендацией, написанной коллегой по драмкружку. Он хвалил мои способности и просил знакомую — уже студентку Школы-студии — прослушать меня и поправить где надо. Адресата я нашла в общежитии. В комнате стояли четыре железные кровати. На одной из них, не подавая признаков жизни, лежало необычайно длинное тело, заканчивающееся большими ступнями. Моя репетитор вместе с еще одной студенткой уселись на кровать у окна: — Давай. Набрав в грудь воздуха, выдала во весь голос: — «Что смолкнул веселия глас? / Раздайтесь, вакхальны припевы!» — Тсс! — зацыкали девушки. — С ума сошла? Ицыкович разбудишь, — кивок в сторону тела, которое не отреагировало на мою декламацию даже легким шевелением. — У нее последние дни страшный мандраж был, а сегодня уже точно сказали, что берут в Театр сатиры. Вот и отсыпается.
Сцена из спектакля «Безумный день, или Женитьба Фигаро»: я — Сюзанна, Миронов — Фигаро Фото: из личного архива Л. Гавриловой
Отправлено: 24.01.15 09:27. Заголовок: продолжение http://..
продолжение
Я с первым мужем — актером Шавкатом Газиевым Фото: из личного архива Л. Гавриловой
Забегая вперед, скажу, что с Таней мы крепко подружились. Когда я пришла в «Сатиру», она отработала уже четыре года. Плучек брал Ицыкович с прицелом на графиню в «Безумном дне, или Женитьбе Фигаро», но потом, видимо, передумал и отдал роль Вере Васильевой. Но Таня сыграла в театре много других ролей, которые до сих пор помнят зрители. Одна ее Люська в «Беге» чего стоила. Ицыкович-Васильева, безусловно, одна из самых блистательных актрис театра и кино, ей подвластны любые жанры. Но Таня еще и удивительный человек: глубокий, мудрый, добрый, очень верный и снисходительный в дружбе. Именно она была наперсницей, и моей, и Андрюшиной, в период наших с ним близких отношений. Но рассказ об этом впереди, а пока вернусь в общежитие Школы-студии МХАТ.
— Вообще-то читаешь ты неплохо, — похвалила студентка. — Но понимаешь, так читают все. Попробуй прочесть задумчиво, с грустью. Я попробовала, и девушки новый вариант одобрили. Через пару часов, стоя перед приемной комиссией, начала скорбно декламировать «Вакхическую песнь» Пушкина. На третьей строчке была остановлена экзаменатором: — Скажите, пожалуйста, а вы знаете, кто такой Вакх? Ну откуда мне в своей Калуге было это знать?! Детская отмазка сама слетела с языка: — Я все время помнила, а сейчас вдруг забыла. — Вакх, деточка, это бог вина и веселья. — Поняла! Можно сначала? Получив добро, прочла так, как до репетиции в общаге. — Ну вот, другое дело, — похвалила экзаменатор. — На редкость быстро схватываешь. Вышла из аудитории, ругая про себя студенток: «Вот сволочи! Из-за вас чуть не провалилась!» Успешно преодолев три тура, я дошла до экзаменов, но вдруг был объявлен дополнительный тур, который оставил меня за бортом. Потом сведущие люди просветили: просто на мое место в Школе-студии пришлось взять кого-то с «мохнатой лапой».
С ГИТИСом решилось гораздо быстрее. Перед вторым туром я и Стасик Садальский, с которым мы успели подружиться, оказались в разных десятках. Наша пошла первой. Я начала читать комиссии басню «Свинья в габардине», с которой в других вузах имела безусловный успех, но здесь меня тут же остановил мужчина, сидевший в центре стола. Выдававшаяся вперед нижняя челюсть делала его лицо суровым, даже мрачным. — Достаточно. Что у вас есть еще? Стихи? Читайте. И через полминуты — опять: — Достаточно. То же самое с прозой. Внутри меня уже все бушует: «Посмотрите-ка, ничего ему не нравится! Не с той ноги, что ли, встал?!» Вдруг слышу: — Подойдите сюда. Так. А теперь улыбнитесь как можно шире. — Зачем? — Хочу посмотреть ваш прикус. И тут меня прорывает: — Я вам не конь на рынке, чтобы зубы показывать! Конечно, мне указали на дверь. В гневе вылетаю из аудитории — Стасик тут как тут: — Ну сто там? Давай рассказывай! Послушав, Садальский хватается за голову: — Какая зе ты дура! Это зе мастер был, который курс набирает, и фамилия у него Конский! Хоть бы другое сравнение подобрала, а то — «конь на рынке»! Вот так и получилось, что Стасик с его отнюдь не безупречным прикусом и легкой шепелявостью стал студентом ГИТИСа, а я нет. О чем нисколько не жалею.
Юра Назаров, его дочь Варенька и я, ее «молочная мама» Фото: из личного архива Л. Гавриловой
В конце выпускного курса меня пригласили сниматься в кино. «Северная рапсодия» — веселый музыкальный фильм с песнями, танцами и счастливым концом. Однако мне во время съемок частенько бывало не до смеха. В фильме есть сцена, где я оказываюсь на льдине с медведем. Все происходит якобы на Крайнем Севере, но снимали в Ялте. Покрасили белой краской большой валун, лежащий в море недалеко от берега — будто это ледяная глыба, и отвезли меня туда на лодке на пару с медведем. На звере, само собой, никакого намордника, а вместо поводка — незаметная прочная леска, которую мне намотали на руку. Только дрессировщик сел в лодку, чтобы отчалить, мишка рванул к нему, потащив меня за собой. Еще пара метров, и я в полном северном обмундировании свалилась бы в воду и пошла ко дну. К счастью, утомленный жарой косолапый перестал рваться и прилег. Можно снимать, но почему-то не видно вертолета, на борту которого находится отважный летчик Ладейкин в исполнении Лени Куравлева. Он должен спасти мою героиню.
Машина нависает над «льдиной» только через час. Из вертолета бросают веревочную лестницу, и Леня, который панически боится высоты, начинает спускаться. На середине лестницы тяжелый сапог, отороченный собачьим мехом, запутывается в веревке, и я отчетливо вижу дикий страх на лице Куравлева. Однако надо вести диалог (они в картине, надо сказать, были еще те!), и я, светясь лучезарной улыбкой, выдаю: — Иван-царевич? — Иван Петрович, — бурчит Леня. Дальше следуют его реплика «Как вы сюда попали?» и мой ответ «Гналась за Жар-птицей!» Но Куравлев, пыхтя, продолжает сражаться с сапогом и молчит. Прихожу ему на помощь: — А как я сюда попала? На что Леня выдает матерную фразу, которая в переводе на литературный звучит как «А кто тебя знает?»
Людмила Гаврилова Фото: Павел Щелканцев
Будто компенсируя мои страдания, судьба в этой киноэкспедиции преподнесла мне подарок — встречу с Шавкатом Газиевым. Театр киноактера, в котором играл Шавкат, был в Ялте на гастролях, мы жили в одной гостинице и как-то столкнулись в коридоре. Это была любовь с первого взгляда. Вскоре он стал моим мужем.
На фоне безмерного счастья померкло даже ЧП с волосами. После очередного съемочного дня гримерша Панна спросила: «Когда мы из тебя последний раз блондинку делали? Две недели назад? Корни уже отросли — надо подкрасить». Щедро намазав пергидролем все волосы (не только корни!), она натянула мне на голову полиэтиленовый мешок. Уже через пять минут кожа начинает гореть, но я терплю. Панна спохватывается через полчаса: «А чего это ты такая красная? Ой, и мешок горячий! Прямо пар идет. Беги к раковине!» Опускаю голову под холодную струю — сразу становится легче. Только смотрю: вода не уходит. В раковине — гора какой-то пакли. Батюшки-светы, так это ж мои волосы! Глянула в зеркало, а там пацан с «ежиком» в сантиметр. Так коротко меня даже в садике не стригли. У гримерши — истерика: «Что делать? Завтра на съемочную площадку, а косы приплести не к чему!» Пришлось Панне трудиться всю ночь, сооружая накладку.
С кино мы как-то выкрутились, но мне через пару недель на сбор труппы в Театр сатиры! Пришлось покупать у спекулянтов парик — синтетический, с жуткими локонами. Прекрасно помню, что читала во взглядах коллег: «Боже, какая пошлость! И девицу с таким чудовищным вкусом взяли в наш театр?!» Правда потом, когда рассказала, что стала жертвой кинематографа, сочувствовали.
В конце первого сезона молодые артисты показываются худсовету в роли, которую хотели бы сыграть. Я весь год грезила Сюзанной. Выбрала две сцены — с графом и Фигаро, которые перед показом должна была пройти с Ширвиндтом и Мироновым. Отказаться они не имели права, но и желанием, мягко говоря, не горели. Шура, с которым мы были знакомы еще по Щукинскому, где он преподавал, в конце концов нашел время, а Андрей всячески отлынивал. Но правило есть правило, и вот он стоит передо мной со скучающе-страдальческой миной: — Скажите, Люся, зачем вам это надо? Задыхаясь от обиды, иду в атаку: — Вы что, отказываетесь? Так и скажите! — Нет-нет, что вы... Просто хочу понять, зачем это вам? — Сытый голодного не разумеет! — Теперь ясно. Давайте репетировать.
Александр Ширвиндт и Андрей Миронов Фото: РИА Новости
Показ прошел отлично, но роль Сюзанны я получила только через несколько лет, когда Ниночка Корниенко отправилась в декретный отпуск. После ее возвращения играли Сюзанну по очереди. После дебюта в «Женитьбе Фигаро» долго не решалась выйти из театра. На улице дежурили фанатки Миронова, от которых можно было ждать чего угодно. Корниенко они и машину гвоздем царапали, и подъезд гадостями исписывали. Натянула косынку до самых бровей и бочком-бочком мимо. Вдруг слышу: «Люська, стой!» Замираю на месте, боясь обернуться. «Люська, ты молодец!» — продолжает тот же голос. «Да, молодец! — подхватывают другие. — Все нормально! Хорошо сыграла!» Слава богу, можно жить спокойно...
Меня всегда поражало, как менялись эти девицы-оторвы в присутствии Миронова: тихие голоса, робкие обожающие взгляды, смех как звон колокольчика. Андрей вообще действовал на женщин завораживающе. Не устояли перед его чарами и большинство актрис Театра сатиры. Сколько раз слышала: «Ах, сейчас с Андрюшей в лифте ехала! Какой же он красавец, и как ему к лицу новый голубой джемпер!»; «Иду по коридору, а там Андрюшей пахнет, его одеколоном. Я даже поплыла — голова закружилась...» И все это с придыханием, с закатыванием глаз. Недоумевала про себя: «Ну чего так обмирать-то? Да, актер талантливый, но как мужчина... Мне, например, совсем другой типаж нравится».
Мое неучастие во всеобщем обожании сильно задевало Андрея. При любом удобном случае: столкнувшись в коридоре или когда стояли рядом за кулисами в ожидании выхода на сцену — он непременно затевал игривый разговор. — Люся, а вы все время губу так делаете? — Как? Андрей зажимал свою нижнюю губу и натягивал на нее верхнюю. — Нет, не всегда. — А я всегда. Но все равно у нас с вами много общего, не находите? Чаще всего Миронов начинал с вопроса: — Люся, почему вы меня так ненавидите? Что я вам такого сделал? — С чего вы взяли, что ненавижу? Отношусь ровно, по-дружески. Андрей брал меня за локоток и переходил на интимный шепот: — Ну отчего же только по-дружески? Я роняла холодно: — Андрей Александрович, что это с вами? Угомонитесь.
Миронов прекратил свои атаки лишь после того, как узнал, что я вышла замуж и жду ребенка. Правда, не упустил возможности — на пару с Плучеком — поязвить по поводу моей новой фамилии (я поменяла девичью на фамилию мужа): «Ну какая же вы теперь Люся, если Газиева? Стоит подумать и над сменой имени. Например Гузель. А? Как вам?» Подколки в свой адрес сносила молча, но когда Андрей решил пошутить над именем моего ребенка, не спустила. — Вас можно поздравить с рождением сына? — спросил он. — Да. Спасибо. — И как назвали? — Таир. — А почему не Каир? — Каиром я назову, когда рожу от вас! — зло парировала я. Андрей растерялся: хотел пошутить, а получилось — оскорбил материнские чувства.
Фото: из личного архива Л. Гавриловой
С Шавкатом мы разошлись. Сыну не было и года. Расстались по моей инициативе. Семейный союз дал трещину, когда еще ходила беременной. В Театре киноактера из-за отсутствия ролей мужа перевели на четверть ставки, в кино не приглашали, но вместо того чтобы искать работу, которая могла бы прокормить семью, он целыми днями решал шахматные задачи и кроссворды. А я, с токсикозом, моталась по Москве: утром в театр — на репетицию, оттуда — на Пресненский машиностроительный завод, где вела драматический кружок, потом снова в театр — на спектакль. В редкие выходные участвовала в сборных концертах. Домой приползала едва живой, а там меня ждала очередная сцена ревности: «Почему так долго? Пока ты где-то мужикам глазки строишь, я тут с голода подыхаю! В доме — шаром покати, ничего не приготовлено». Я не из тех, кто смолчит. Начинался скандал, пару раз Шавкат поднимал на меня руку. Терпела, потому что считала: ребенок должен родиться в полной семье. Да и идти было некуда. Жили мы в однокомнатной квартире мужа, а полученную мной от театра комнату в коммуналке сдавали.
После рождения сына в образе жизни Шавката ничего не поменялось. Днем он смотрел телевизор и сидел за шахматной доской, по вечерам принимал на кухне друзей, для которых выставлялось последнее, что было в холодильнике. Я человек не жадный, гостеприимный, но когда ты кормящая мать и тебе все время хочется есть, а есть нечего...
Как ни удивительно, но при такой жизни молока у меня было — залейся. Сказала патронажной сестре: — Выливать рука не поднимается. — Да вы что? Это же такая ценность! Я прикреплю к вам женщину, у которой совсем нет молока. Ее муж будет приезжать утром и вечером. Спустя несколько часов на пороге появился молодой офицер: — Спасибо, что согласились помочь. Сколько я буду вам должен? Только открыла рот, чтобы сказать «Денег не нужно. Приносите что-нибудь из еды: булочки, творог», — Шавкат тут как тут: — Нисколько! Быть в долгу офицер не захотел — регулярно поставлял банки с компотом, который через неделю я уже видеть не могла. Молока по-прежнему оставалось очень много, и патронажная сестра прикрепила ко мне еще одну малышку — дочку студента-кубинца. И Шавкат опять махал руками: «Денег не надо! Какие счеты между своими? Мы же дружественные страны, наши народы — братья!»
Подкармливала меня только Таня Разумовская, с которой мы подружились на съемках «Северной рапсодии», где она работала художником по костюмам. За месяц до появления на свет моего Таирчика Танюша родила дочку от актера Назарова. Юра был женат, уходить из семьи не собирался, но Таню и маленькую Вареньку всячески поддерживал. Узнав про мои рекордные «надои», подруга взмолилась: — А нам молока давать не сможешь? Я совсем пустая. — Могу. Уже троих кормлю, но все равно остается. Только, если можно, передавай мне что-нибудь вкусное и питательное. — Конечно! За молоком приезжал Юра, и каждый раз не с пустыми руками — то с большим куском пирога, то с отварной курочкой. Спустя несколько лет Таня родила от Назарова еще одну дочь — Марфу, но и после этого он остался в семье, в которой было трое законных детей.
Раздражение и обида на Шавката росли с каждым днем. И когда театр выделил мне однокомнатную квартиру, переехала туда вдвоем с Таиром. Муж не возражал. Больше года мы не общались. Но однажды, придя за сыном в детский сад, я услышала: «Мама, у всех детей есть папы. А у меня что, вообще его нет?» От этих слов и грустного взгляда Таира сердце готово было разорваться. Стала думать, как наладить общение ребенка с отцом. И придумала. Звоню Шавкату: — Знаешь, у меня завтра вечером концерт, а Таирчика оставить не с кем. Может, посидишь с ним? — Хорошо, — не слишком охотно соглашается Газиев.
Никакого концерта, конечно, нет, но я встречаю бывшего мужа уже в пальто: «У нас много детских книжек, кубики, конструкторы — найдете, чем заняться». На улице осень: холодно, промозгло, но я четыре часа брожу вокруг дома, сижу на скамейках в сквере. Возвращаюсь затемно. Чтобы не стучали зубы, отогреваюсь в подъезде у батареи и впархиваю в квартиру, сияя улыбкой: «Ах, какой был концерт! Как нас принимали! А у вас все в порядке? Чем занимались?» Фокус с концертом пришлось проделать несколько раз, прежде чем бывший муж стал сам вызываться погулять с сыном, сходить с ним в кино. Таир и Шавкат общались все теснее: проводили вместе выходные, ездили в Подмосковье рыбачить и кататься на лыжах, летали к бабушке в Душанбе. Сын больше не чувствовал себя обделенным, чему я была безмерно рада. Дети не должны страдать из-за того, что отношения родителей не сложились.
В театре я о том, что происходит в семье, не трубила. Конечно, в курсе были Спартачок и Таня Ицыкович, но оба не из болтливых. Андрей о том, что я развелась, узнал только года через два. И сразу возобновил свои ухаживания. Я просила его угомониться и выбрать другой объект. Крепость пала во время гастролей в Новосибирске. В тот вечер мы с соседкой по номеру Ниной Феклистовой были на посиделках в полулюксе, который занимали Шура Ширвиндт и Миша Державин. Вдруг входит Андрюша. В руке — бокал с виски. Этот забугорный напиток — страшный дефицит, но Миронов его где-то достает. Исключительно для личного пользования, потому и приходит в гости не с бутылкой, а с бокалом. — Всей честной компании — привет! — Милости просим к нашему шалашу! Андрей усаживается рядом на диване и, повернув голову, смотрит на меня в упор. Ширвиндт комментирует: — Цирковой номер — Олег Попов гипнотизирует петуха.
Никак не отреагировав, Миронов продолжает дырявить взглядом мою щеку. А когда Шура принимается рассказывать очередную байку, склоняется к уху и шепчет: — Нет, все-таки, Люся, за что вы меня так ненавидите? Делаю вид, что не слышу. Через полчаса начинаю прощаться. Андрей тут же вскакивает: — Я вас провожу. — Не нужно меня провожать, — говорю я, удаляясь.
С коллегами на ступеньках Театра сатиры. Я между Михаилом Державиным и Романом Ткачуком Фото: РИА Новости
Отправлено: 24.01.15 17:16. Заголовок: продолжение На след..
продолжение
На следующий день актеры, у которых вечером не было спектакля — Ширвиндт, Державин, Миронов, Таня Ицыкович, — давали концерт в Академгородке. Вернулись ночью, и тут же в нашем номере раздался телефонный звонок. Ответила Нина. «Нет, я не понял! — громыхал в трубку Шура. — Мы, видите ли, им торт привезли, а они даже чай не удосужились приготовить. Давайте быстро сюда!» Спать хотелось смертельно, но если не пойти, подвыпивший Ширвиндт будет трезвонить до утра. Пришлось одеваться и тащиться на верхний этаж. Только разложили торт по тарелкам — звонок. Шура уходит в комнату, где стоит аппарат, и возвращается со словами: — Люся, тебя Андрей к телефону. — Меня? Зачем? — Иди. Поговоришь — узнаешь. Беру трубку: — Алло. — Люся, добрый вечер. — Добрый. — Вы не могли бы зайти в мой номер? — Зачем? — Я вас очень прошу. — Что случилось? — Понимаете, мы были на банкете, и там нас так обкормили, что мне не по себе. Поверьте: я действительно неважно себя чувствую. — Ну что я могу вам посоветовать, Андрей Александрович? Примите лекарство. И спокойной ночи. — Но Люся... — Андрей Александрович, я вам не слабительное! Всего хорошего! Ох, как же Миронова это задело! Мало того что снова отказ, да еще в такой издевательской форме. Потом он это «слабительное» мне не раз поминал.
Андрей Миронов, Лариса Голубкина и писатель Александр Иванов Фото: PhotoXpress.ru
Вечером следующего дня большая группа актеров «Сатиры» была приглашена в местную театральную студию — посмотреть спектакль и сделать профессиональные замечания. После первого акта Миронов взмолился: «Ребята, вы замечательно играете, но давайте на этом закончим. Мы очень устали». Студийцы тут же Андрея, Нину Корниенко и меня под белы рученьки — и в комнату за сценой, где накрыт стол. После пары тостов я хотела потихоньку уйти, но Андрей, видимо постоянно державший меня в поле зрения, перехватил у двери: — Люся, вы куда? Останьтесь еще ненадолго — поедем вместе. — Ну ладно. А где Нина? — Наверное, уже в гостинице — у нее голова разболелась. В такси предусмотрительно села рядом с водителем и всю дорогу чувствовала, как Андрей гипнотизирует мой затылок. Только машина остановилась у гостиницы, буквально вылетела из салона — и бегом к лифту. Вышла на своем этаже, а в коридоре — темнота. Только дежурная лампочка тускло мерцает. Попыталась вспомнить, какая дверь по счету моя. Четвертая? Пощупала пальцами табличку — нет, дальше. В это время открылись дверцы лифта и оттуда выскочил Миронов. Налетел на меня как вихрь, схватил за руку и потащил в конец коридора, к своему номеру. Втолкнув внутрь, запер дверь, а ключ бросил за шкаф.
Взглянула ему в лицо — и не на шутку испугалась: глаза бешеные, ноздри раздуваются. Села на край дивана и, кое-как уняв нервную дрожь, гневно засопела: — Ой, как интересно у нас получается... Просто чудно... Ключик-то из-за шкафа достать придется... Андрей стоял рядом со мной и молчал.
— Немедленно откройте дверь! — вскочив, тут же получила легкий толчок в плечо и плюхнулась обратно на диван. — Андрей Александрович, прекратите сейчас же! Вы что себе думаете?! Миронов приложил палец к губам: — Чи-чи-чи... Люся, успокойся. Я сейчас кофе сделаю.
В голосе — мольба, глаза из бешеных вдруг сделались кроткими и несчастными. И я почувствовала себя виноватой: «Чего над мужиком издеваюсь? Если бы у меня перед кем-то обязательства были, тогда понятно, но я же свободна...» Однако когда Андрей вернулся с кофе, продолжила в прежнем тоне: — Значит, я так понимаю, ключ мы доставать не собираемся? Ну что ж... Где у вас можно принять душ? Там?
Решительным шагом направилась в ванную и шарахнула дверью так, что посыпалась штукатурка. Вышла, завернувшись в большое полотенце, так же решительно дошагала до кровати и упала на нее: — Можете приступать. — Люся, ну зачем ты так? Не надо... — шептал Андрей, гладя меня по волосам и лицу. Я чувствовала трепет его пальцев, бесконечную нежность в голосе... Не откликнуться на это было невозможно.
Фото: из личного архива Л. Гавриловой
На гастролях трудно что-то утаить, поскольку все толкутся на одном очень ограниченном пространстве. Впрочем, Андрей и не думал ничего скрывать. И я не раз перехватывала ревнивый взгляд Тани Егоровой. Вскоре после возвращения Театра сатиры в Москву Ларисе Голубкиной пришло письмо со штемпелем Новосибирска. Якобы от горничной гостиницы, где жила труппа. О его содержании мне рассказал Андрей: — От имени всего коллектива выражалось возмущение поведением артиста Андрея Миронова и артистки Людмилы Гавриловой, которая проводила в номере вышеназванного кумира страны ночи напролет... Это дело рук Егоровой. — Думаешь? — Тут и гадать нечего. — А Лариса как к письму отнеслась? — Она мудрая женщина. Пробежала глазами первые строчки, сказала «Фу, гадость какая!» — и отдала мне: «Порви и выбрось».
Иногда я задавала себе вопрос: на чем держится брак Андрея и Ларисы? На страсти? Вряд ли. Скорее на уважении к личности и свободе другого. Это был брак-партнерство, в котором Андрею случалось чувствовать себя очень одиноким. Наши отношения тоже менее всего напоминали страстный роман. Мне кажется, Андрей с самого начала видел во мне друга, а физическая близость нужна была как гарантия полного доверия. В новелле «О золотом гвозде» из «Писем незнакомке» Андре Моруа описан случай, очень похожий на наш.
Фото: Fotobank.ru
Конечно, Лариса не могла не знать о многочисленных увлечениях Миронова. И имена большинства подруг Андрея ей были известны. Но представить, что при встрече с ними Голубкина позволила бы едкую реплику или гневный, презрительный взгляд, просто невозможно. На ее лице в таких ситуациях читалось мудро-снисходительное: «Вы еще ищете, а я уже нашла».
Полагаю, о моем присутствии в жизни Андрея знала и его мама, которую он очень любил и так же сильно боялся. Андрюши уже не было в живых, когда на одном из торжественных обедов в ресторане ВТО я вдруг почувствовала чей-то пристальный взгляд. Обернулась и встретилась глазами с Марией Владимировной. Миронова смотрела на меня с интересом и одобрением. Помню, подумала тогда: «Если бы Андрей нас познакомил, мы могли бы найти общий язык».
С Андрюшей мы встречались на протяжении трех лет. Если долго не было спектаклей, где оба играли, информацию о месте и времени очередного свидания Миронов передавал через Таню Ицыкович-Васильеву. Или она заглядывала ко мне в гримерку: «Андрей ждет в машине. Давай быстрее, пока наши косяком после репетиции не пошли».
Иногда мы встречались на квартирах Андрюшиных друзей, иногда просто катались по Москве или ужинали в ресторане. Говорили обо всем на свете, плакались на проблемы, дурачились как подростки, хохотали. Со мной он будто сбрасывал оковы и позволял себе быть собой. Делился амурными победами, а я ловила себя на том, что совсем не ревную его к другим женщинам. Однажды, вернувшись из Ленинграда, Андрей, захлебываясь от восторга, стал рассказывать о новом увлечении: — Люся, ты даже не представляешь, с какой женщиной я познакомился! Чудная, прелестная! А голос! Ее зовут так же, как тебя, — Людмила. Фамилия — Сенчина. Ты слышала хоть раз, как она поет?
— Богиня! — подхватила я Андрюшину восхищенную интонацию. — И что, до сих пор тобой не охвачена? Нужно срочно охватить! Как же мы хохотали — до слез. Иногда я на него обижалась, но до ссоры между нами никогда не доходило. Сердиться на Андрюшу не было никакой возможности.
Он был в киноэкспедиции, и мы долго не виделись. Вернувшись в Москву, сразу позвонил: — Можно к тебе заглянуть? — Приезжай. Звонок. Выхожу и вижу Андрея. В короткой дубленке нараспашку, прическа — волосок к волоску, глаза искрятся весельем. В руках — ни цветочка, ни тортика. Он и прежде подарками не баловал, но я относилась к этому снисходительно, а тут вдруг замкнуло: «Уж на какой-то знак внимания мог бы потратиться!» Стою, смотрю укоризненно и решетку, отделяющую дверь от лестничной клетки, не открываю. Его улыбка из веселой становится растерянно-просительной: — Пустите? — А зачем? — Как зачем? Я соскучился. А ты? — Допустим. Но где цветы, шампанское? Или ты считаешь, что сам по себе подарок? — Люсь, ну перестань. Чего ты? Открываю замок, разворачиваюсь и иду в квартиру. Андрей плетется следом. Садится на краешек стула: — Знаешь, я решил совсем не пить. Мне уже и его жалко, и за себя стыдно: «Ну чего взъелась-то?», однако сдаваться рановато, и я ворчу: — Да? А я себе такого зарока не давала. — Ты такая жестокая. Перестань, ей-богу. — Ладно, на этот раз прощаю. — А я уж испугался, что ты всерьез рассердилась, — облегченно смеется Андрей. — Люся, как же я соскучился!
Фото: Павел Щелканцев
Театр возвращался с гастролей. В самолете мы с Андреем сидели рядом. Когда я ушла в туалет, он дремал, но стоило опуститься в кресло, тут же открыл глаза и, взяв мою руку, стал нюхать. — Ты чего это? — ошалела я. — Проверяешь, с мылом ли вымыла руки?! Вообще с ума сошел? — Люсенька, успокойся, я же просто машинально, — чмок — в одну ладонь, чмок — в другую. — Ну не сердись, прости. Страсть к чистоте у Андрея и в самом деле была какой-то гипертрофированной. Грязная посуда на столе, нечищеные ботинки, брошенная на стул рубашка вызывали в нем почти физическое страдание. Представить, что Миронов готовит себе супчик в раковине гостиничного номера, как делали многие на заграничных гастролях, невозможно. Он — кажется, единственный из всей труппы — ел в кафе и ресторанах. Даже супруги Плучек, экономя валютные суточные, питались в номере.
Дело было в Генуе, куда мы привезли «Клопа» по пьесе Маяковского. Узнав, что заселяется большая группа, повара ресторана при отеле устроили аврал: жарили, парили, пекли весь вечер. А в это время в номерах открывались чемоданы, где лежали электрические плитки и кипятильники, банки с тушенкой, пакеты с концентратами, гречка, пшено. Мишулин даже топленое молоко в стеклянных бутылках с собой возил — уверял, что только на нем получается отменная каша. Спартачок-то и стал героем нашего первого вечера в этом славном итальянском городе.
Я гладила брюки в бытовой комнате, когда в отеле вырубился свет. Почему — понятно: все наши включили электроплитки и сработал предохранитель. На ощупь добралась до двери, рядом с которой раньше заметила щиток, нашла тумблер, нажала — свет зажегся. Не успела вернуться к гладильной доске — опять погас. После четвертой попытки я сдалась: «Фиг с ними, с брюками! Надену что-нибудь другое. А коллеги, если хотят есть, пусть ставят у щитка театрального электрика!» Иду к номеру по темному коридору, а голодный народ уже в кучки сбивается, переговаривается между собой: — Что делать? У меня крупа совсем сырая. — Может, с администрацией отеля поговорить? — Ага, поговори — мы отсюда мигом вылетим со своими плитками за нарушение пожарной безопасности!
Вдруг кто-то замечает: в щель под одной из дверей пробивается свет. Все сразу туда. Стучат. Дверь открывается, и в проеме появляется Спартачок — в семейных трусах с красными розами по черному полю, волосы всклокочены: — Чего вам? А-а-а, интересно, на чем я тут кашеварю?! Ну смотрите. Заглядываем в санузел, там в биде стоит спиртовка, а на ней кастрюлька, внутри которой что-то задорно булькает. — Я вас всех перехитрил, — довольно улыбается Спартачок. — Вы электроплитки взяли, а я — сухой спирт. Поскольку его экономить надо, готовлю сразу и первое, и второе: и пакетик супа положил, и рису насыпал, и банку тушенки вывалил. Через минуту уже готово будет. — Спартак, отложите, пожалуйста, немного Валентину Николаевичу, — попросила Зина Плучек. — Он очень хочет кушать. Пришлось Мишулину делиться с худруком.
На гастрольном концерте со Спартаком Мишулиным Фото: из личного архива Л. Гавриловой
Шура Ширвиндт, вспоминая впоследствии генуэзский эпизод, рассказывал о нем так: «Открывается дверь — стоит цыган Спартак, горит костер, ржут кони...» Почему цыган, понятно — Мишулин часто говорил, что в нем течет кровь ромалов. А конями, наверное, были мы — голодные артисты ведущего театра.
В продолжение темы еды и ресторана расскажу еще один случай — уже московский. Андрей приехал ко мне на свидание после посещения стоматолога. Жаловался, что всю ночь не спал из-за зубной боли и страха перед дантистом. Потом, немного выпив, повеселел, раздухарился. Позвонил Грише Горину: — Ты не представляешь, с кем я сейчас. Мне с ней так здорово, так хорошо, как, наверное, ни с кем не было и не будет.
Горин допытывался: — Кто она? Кто? — А я тебе не скажу, — смеялся Андрей. Но положив трубку, вдруг стал серьезным: — Люся, ты молодая женщина и тебе нужно создавать семью, а я не могу... Понимаешь, моя жизнь уже сложилась, и...
Андрей будто просил прощения за то, что не может сделать предложение. Я слышала его виноватые интонации, но внутри — хотя с чего бы? — вдруг вспыхнула обида: — А тебя за жениха никто и не держит! Миронов дернулся, как от пощечины: — Зачем ты так? — Прости, сорвалось. Я все понимаю. — Тогда давай поедем в ресторан — отметим нашу несостоявшуюся ссору. — Давай.
Отправились не куда-нибудь, а в самое шикарное место Москвы — в Хаммеровский центр на Краснопресненской набережной. Там Андрей снова стал дурачиться: — Люся, как ты думаешь, здесь можно бить посуду? — Можно, но сильно не увлекайся, иначе до конца жизни не расплатимся.
Нас проводили к столику у стены, с трех сторон окруженному овальным диваном. Сели напротив друг друга, Андрей заказал закуски, горячее, десерт и свой любимый виски с сырными палочками. Напиток скоро принесли, но Андрюша к нему едва притронулся. Я что-то рассказывала, а он слушал. Потом вдруг, ни слова не говоря, поднялся со своего места, сел рядом со мной, положил голову на мое правое плечо — и тут же вырубился. Ела я, держа вилку в левой руке. Через два часа официант сочувствующе спросил: — Может, его разбудить? — Господь с вами. Как можно? Пусть спит.
Когда Андрей открыл глаза, было около полуночи. — Выспался, мой хороший? — А я что, долго спал? — Почти три часа. — Бедная девочка, как же ты терпела? Я же все плечо тебе отдавил! — Ничего, своя ноша не тянет. — Ты хотя бы поела? — Да, не беспокойся. Справилась левой рукой. — А я во сне так проголодался! Андрюша ел, а я смотрела на него, подперев щеку рукой. В этот момент мы меньше всего были похожи на любовников. Скорее на сестру и брата.
Мой второй муж — актер Театра сатиры Александр Диденко Фото: kino-teatr.ru
Нам было хорошо вдвоем, и мы, наверное, еще долго продолжали бы встречаться, если бы я не влюбилась. Да так, что просто крышу снесло. И в кого? В Сашу Диденко, которого знала почти пятнадцать лет и который как мужчина не вызывал во мне никаких эмоций! Более того, он и как актер мне не очень нравился. Если слышала: «Как замечательно Диденко играет!», фыркала «Да ладно вам!» И вдруг влюбилась. В одну минуту. Насмерть. До этого момента я могла много и долго рассуждать о любви, но сейчас спросите, что это такое, — не отвечу...
Бригада во главе со Спартаком Мишулиным должна была давать концерт в каком-то поволжском городе. Накануне отъезда вдруг выясняется: в репертуаре произошла замена и один из постоянных членов нашей бригады остается в Москве. Спартачок в панике: что делать? Потом ему приходит идея попробовать Диденко: — Вот в этот номер его введем, и в этот... Саша талантливый парень, схватывает быстро — справится... Я еще, помню, поворчала: — Ну если никого другого нет, пусть едет.
Билеты нам с Диденко достались в одном купе спального вагона. Сначала мы всей бригадой посидели у Спартачка, потом разбрелись по своим местам. — Люсек, а давай шампанского рванем? — предложил Диденко. — Спать все равно не хочется. — Давай. — Тогда я сбегаю в вагон-ресторан.
Фото: Павел Щелканцев
Выпили шампанского, потрепались о том о сем — и Сашка полез на свою верхнюю полку. Я лежу на нижней и вдруг понимаю, что меня тянет к нему, как никогда и ни к кому не тянуло. До истерики. Встала и вышла в тамбур. Вдруг свежий ветерок и сигарета меня охладят, успокоят? Только успела прикурить, появляется Сашка: тоже не спится ему. Постояли, подымили, вернулись в купе. Через полчаса — все по новой. Вижу, что и он мается. Но ведь не может такого быть — мы же друг друга сто лет знаем! Так не бывает. Маялись, маялись, а потом сдались. В эту ночь я впервые узнала, что такое страсть. А наутро мне будто поменяли глаза: смотрела на Сашу и внутри все заходилось от восторга: «Какой же он красавец! Какая фигура! А глаза, улыбка! Почему я раньше не замечала?!» Вечером во время концерта любовалась из-за кулис: «Божественно играет! Этот жест рукой — просто что-то невероятное!»
В театре первой, кто заметил во мне перемену, оказалась Таня Васильева: «Подруга, что это с тобой? Глаза сверкают, улыбка — от уха до уха. Ты, часом, не влюбилась? Можешь не отвечать — вижу, что да». Андрея я теперь избегала. Увидев в буфете, тут же разворачивалась. Если после спектакля в гримерке раздавался телефонный звонок (никто, кроме Миронова, звонить не мог), пулей вылетала за дверь и мчалась вон из театра. Дома заставляла врать маму, обожавшую Андрея, что меня нет. Если все же мы сталкивались в коридоре и Миронов спрашивал, сможем ли встретиться вечером, мямлила, отводя глаза: — Извини, но у меня дела. — А когда ты будешь свободна? — Не знаю.
Так продолжалось месяц, может, и больше. А потом Андрей отловил меня в буфете: — Люся, вы нужны мне на два слова. Пойдемте ко мне в гримерную. Пришлось идти. В гримерной Миронов сел напротив и, глядя мне прямо в глаза, спросил: — Ты влюбилась? — Да, — не отводя взгляда, призналась я. — Я его знаю? — Нет, Андрюша, ты его не знаешь, — мечтательно улыбнувшись, покачала я головой.
Фото: РИА Новости
Конечно, он скоро узнал, с кем у меня роман. Миронов и раньше не слишком жаловал Сашку, а теперь к прежним чувствам добавились недоумение и ревность. Во взглядах, которые Миронов бросал на Диденко, я читала: «И что же в тебе есть такого?»
Наша с Сашкой жизнь была сродни американским горкам. Мы страшно ругались, потом сладко мирились, расходились-сходились. Андрей положение на моем личном фронте тщательно отслеживал. Перед началом «Трехгрошовой оперы» стоим за дальним задником, Миронов в темноте берет меня за руку: — Как у нас дела? — Хорошо. — Я рад. Через неделю — та же «мизансцена» и тот же вопрос: — Как дела? — Неважно. — Так я завтра позвоню? — Конечно. Звонит на следующий день, а мы с Сашкой уже помирились. И бедной маме опять приходится врать, что меня нет дома.
Мы с Диденко уже несколько лет были мужем и женой, когда на моем дне рождения, совпавшим с зарубежными гастролями «Сатиры», Андрей произнес тост: «Я хочу выпить за Люсю, за ее красоту, талант и чудесный характер. За Люсину маму — женщину удивительной доброты и мудрости. За замечательного сына Таира и вообще за всех близких ей людей, — сделал паузу и добавил: — Не считая заезжего гусара, — перехватив мой укоризненный взгляд, грустно улыбнулся. — Я пошутил».
Фото: из личного архива Л. Гавриловой
Спустя несколько дней мы танцевали под медленную красивую музыку и он прошептал уже мне одной: «Ты должна знать: то, что было, я не забуду никогда». Я тоже не забуду ни нашей дружбы, ни нашей нежности. Как не забуду и горестную минуту, когда вышла на сцену рижского театра, чтобы сказать зрителям: «Спектакль «Женитьба Фигаро» не может быть продолжен...»
За девять лет до этого, в 1978 году, Театр сатиры был на гастролях в Ташкенте. И там Андрей стал жаловаться на головную боль. Он был очень терпеливым. Можно только догадываться, какие адовы муки ему приходилось переносить из-за воспаленных, похожих на огромные фурункулы лимфоузлов, но окружающие этого не знали. Андрей даже страдальческой мины себе никогда не позволял. И вдруг за кулисами во время перерыва между сценами с участием Фигаро и Сюзанны слышу: — Люся, у меня что-то так голова болит.
Начинаю легонько массировать шею и затылок: — Так лучше, Андрей Александрович? — Да. Родину продам за эти пальчики, родину продам. Через минуту мы опять на сцене, и Миронов, как всегда, легок, искрометен, весел. Вылетает за кулисы — и сразу становится ко мне спиной: «Люся, помогите». Снова делаю массаж.
Спектакль мы сыграли, а ночью у Андрея поднялась температура. Вызвали «скорую», которая увезла его в больницу с подозрением на менингит. Диагноз не подтвердился, а истинную причину головных болей установили уже потом московские врачи: аневризма сосудов головного мозга. Можно было сделать операцию, но узнав, что после нее есть риск остаться «овощем», Андрей отказался. Доктора предупредили: «Помните, что вы живете с гранатой в голове, которая может взорваться в любой момент. Постарайтесь не нагружать себя, особенно — эмоционально». Нашли, что посоветовать! И кому? Миронову, который на каждом спектакле выкладывался по полной. Но девять лет Господь ему еще подарил...
В тот августовский вечер 1987 года я не была занята в спектакле, Сюзанну играла Нина Корниенко, и когда кто-то предложил мне билет на концерт в Домском соборе, с радостью согласилась. На первых же звуках органа закрыла глаза и не открывала до самого конца. Выйдя из собора, направилась в гостиницу, но неожиданно для себя вдруг развернулась и пошла к театру. За кулисами увидела Машу Миронову. — Машенька, а ты что тут делаешь? — Пришла спектакль посмотреть. — Ты же его уже много раз видела. — Да, но сегодня вдруг захотелось. Мы с мамой здесь в санатории отдыхаем, и я вот приехала.
Идет сцена, где Сюзанна дает Фигаро пощечину. Андрей стоит лицом к нашей кулисе. И вдруг его черты каменеют, а слова «Бей меня, бей меня, любимая...» звучат со страшным надрывом. Я понимаю: так не играют. Так живут, умирают, но не играют. Будто не видя ничего перед собой, Андрей делает несколько нетвердых шагов в сторону, хватается за декорацию, к нему подбегает Ширвиндт — и уносит со сцены. За кулисами Андрюшу укладывают на столик для реквизита. Он шепчет: «Жить, надо жить» — и теряет сознание. Занавес открыт, на сцене пейзанки. Их розовые парики, размалеванные лица выглядят так фальшиво, так пошло на фоне того, что происходит сейчас за кулисами. Меня охватывает ужас: «Чем мы занимаемся? Какое это имеет отношение к настоящей жизни и смерти?» Вслух прошу: «Закройте кто-нибудь занавес!»
Закрывают, но зрители остаются в зале. К ним должен кто-то выйти, но кто? Все — в панталонах, камзолах, дурацких париках. И только я — в строгом костюме. Иду к щели в занавесе, наперерез бросается секретарь парторганизации театра Борис Васильевич Рунге: — Люся, подождите! Может, все еще продолжится? Резко вырываю руку из его пальцев: — Ничего уже больше не продолжится.
В зале стоит звенящая тишина, которую нарушает мой голос: «Наш спектакль продолжаться не может, потому что Андрею Александровичу Миронову стало плохо. Театр приносит вам свои извинения». Произнесла и стою. Ноги будто свинцом налились. Смогла уйти за кулисы только когда весь зал, встав, начал аплодировать. Поставленный в больнице диагноз «разрыв аневризмы, обширное кровоизлияние» не оставлял никакой надежды, но врачи все равно боролись за его жизнь. Два дня Андрей провел в коме... В Москву его увозили ранним утром. В специальном микроавтобусе — завернутого в простыню и обложенного льдом. По всему маршруту к трассе выходили люди, бросали на дорогу цветы и провожали любимого актера аплодисментами. Министерство культуры Латвии выделило два самолета, чтобы труппа Театра сатиры могла проститься с Андреем Мироновым. Двадцатого утром мы летели в Москву, а вечером уже возвращались обратно. Нужно было продолжать гастроли.
Спустя семнадцать лет мне пришлось пережить еще одну трагедию — в автокатастрофе погиб Саша Диденко. Мы уже давно не были мужем и женой, но оставались близкими людьми. Не будь той страсти, что нас свела, того накала эмоций, в котором постоянно пребывали, может, и прожили бы вместе до самой старости. Ведь той аварии тоже, наверное, не было бы...
В Театре сатиры я проработала тридцать восемь лет. Ушла в 2011 году. Сама. Просто надоело задавать худруку Шуре Ширвиндту один и тот же вопрос: «Будет для меня в этом сезоне что-то новое? Выхожу на сцену всего в двух спектаклях много лет — сколько можно?», слышать обещание «Все будет» — и ничего не получать.
К счастью, довольно удачно сложилась моя телевизионная судьба, которая началась с передачи канала ТВЦ «Настроение», где я была бессменной ведущей. Потом последовали роли в сериалах — главврача в «Земском докторе», секретаря брачного агентства в «Свахе», мамы Сергея Глухарева в «Глухаре», алчной домработницы Зыкиной в «Людмиле». В них я показала, какой разной могу быть, и сегодня жду новых интересных предложений. Еще жду, что мой любимый сын и не менее любимая невестка Женечка подарят мне внука или внучку. Но даже в статусе бабушки я не перестану быть женщиной, которая хочет личного счастья. Понимаю, что судьба вряд ли еще раз подарит мне такую дружбу, как с Андреем, и такую любовь, как с Сашей, но почему бы не помечтать, а?
Редакция благодарит за помощь в организации съемки салон «Театр Интерьера».
Людмила Гаврилова с сыном Таиром и невесткой Женечкой Фото: Павел Щелканцев
Один из главных покорителей сердец, непревзойденный актер и шутник. Андрея Миронова так же помнят по комедийным фильмам - легендам советского кинематографа. "Бриллиантовая рука", "Берегись автомобиля", "Невероятные приключения итальянцев в России" с его участием получили всенародное признание. А чего только стоит Остап Бендер в исполнении Миронова в фильме "12 стульев"! Да что там говорить, даже сейчас, несмотря на обилие голливудских блокбастеров с множеством шикарных спецэффектов, мы до сих пор в сотый раз с удовольствием пересматриваем фильмы с участием красавца Андрей Миронова.
– Я обожаю путешествовать. С первым мужем даже после того, как развелись, мы часто вместе куда-то ездили в отпуск. И наш сын Андрей в детстве лежал на полу в лучших музеях мира: в Лувре, в Прадо, в маленьких музеях Швейцарии. Он уставал, ему было скучно – вот он и засыпал. Потом служители бегали по музею и спрашивали, чей это мальчик. Но в конце концов лежание на полах музеев дало свой результат – сыну передалась моя страсть к искусству... А на сцену он впервые вышел, когда ему было восемь лет. На сборе труппы нашего театра «Ленком» на гастролях в Израиле Андрей сидел с артистами в зале. И когда Марк Анатольевич Захаров поинтересовался, есть ли у кого-то вопросы и предложения, мой активный сын встал и спросил: «Марк Анатольевич, вон там сцена?» – «Да». – «А можно я на нее выйду?» И вышел! Так что его первый выход на сцену состоялся на Святой земле. А в 21 год Андрей дебютировал на сцене Вахтанговского театра в детском спектакле «Кот в сапогах» в главной роли Кота. Приходил домой после спектакля с охапками цветов. Я такое количество букетов получала только в дни самых громких премьер!
http://www.1tv.ru/documentary/ts=935 "Он всегда хотел быть первым" В день рождения любимца женщин, выдающегося актера и признанного шутника в эфире Первого канала фильм «Я блесну непрошеной слезой…», в котором авторы расскажут о том, каким Миронов был вне работы, о его страхах и мечтах. Редакция 1tv.ru собрала истории из жизни Андрея Миронова, рассказанные его близкими и коллегами.
Леонид Менакер, кинорежиссер: «Андрей — студент первого курса Щукинского училища. Все еще толстенький. Приехал в розовом буклевом «пупырчатом» костюме, который Мария Владимировна специально заказала у портного. Андрей страшно гордился, ходил, выпячивая зад, и спрашивал: "Я алегантный?" Как-то зимой мы пришли в мансарду к его брату Кириллу Ласкари: сам Андрей, Саша Ширвиндт, артисты из Театра сатиры. Вечер прошел под лозунгом «Водки явно не хватило». В "Астории" купили еще "Столичной". Был гололед. Андрей, одетый в приталенную дубленку и большую меховую шапку, как ребенка, нес эту бутылку, прижимая к груди. Вдруг он нелепо заскользил по тротуару и упал. Мы бросились к нему: "Дрюля, что, как бутылка?" Он сказал, отряхиваясь: "Животные! Вас человек интересует или эта проклятая водка? Я вас разыграл!" Он несколько раз повторял этот трюк падения, а когда свалился в очередной раз, мы уже не подбежали. И услышали: "Идиоты! Я ее разбил!"
Лариса Голубкина, актриса, вдова Миронова: «У него была своя однокомнатная квартира, у меня — своя. И долгое время он ходил ко мне в гости. Спустя какое-то время он настоял, чтобы я все-таки зашла к нему. И вот я подхожу к двери, нажимаю на кнопку звонка. Дверь открывается, в проеме стоит Андрюша в каком-то заношенном халате из серого сукна. Я ему говорю: "Я к тебе не пойду, ты раздетый, а я просто в гости пришла". Он стоит совершенно обалдевший, а я разворачиваюсь и ухожу. Через десять минут возвращаюсь, снова звоню в дверь. Он быстро открывает ее, и я вижу перед собой Андрюшу, который одет в строгий черный костюм с бабочкой. "Так тебя устраивает?" — спрашивает. Так и начались наши отношения».
Михаил Державин, актер: «Мы играли в пьесе Федора Бурлацкого "Бремя решения" о Карибском кризисе. Спектакль вызвал огромный интерес. Роль президента Кеннеди исполнял Андрюша Миронов. Я выступал в качестве министра обороны Макнамары, начальника американских штабов играл Спартак Мишулин... Текст пьесы документальный, произносить его было трудно, если кто-то терял нить, то восстановить ход спектакля было практически невозможно. Андрей знал, что от меня можно ждать подвоха, и даже старался не смотреть мне в глаза. И вот как-то на сцену вышел Спартак Мишулин с тонкой тетрадкой в клеточку. Спартак положил эту тетрадку, и я увидел написанное в ней единственное слово "бомбардировка". Дело в том, что во фразе "На вторник назначена бомбардировка Кубы" он не мог выговорить слово «бомбардировка» и сделал себе шпаргалку. Не говоря ни слова, я одними глазами указал Андрюше на тетрадь. Он, давясь от смеха, прошипел мне на ухо: "Сволочь! (его любимое слово.) Я буду жаловаться Плучеку". Дальше все актеры захохотали, произошла полная потеря текста, и спектакль был сорван. В следующий раз Андрей подошел ко мне и очень серьезно предупредил: если я не перестану шутить, то на этот раз он обязательно все расскажет Плучеку. Все уже ждали этой злополучной сцены, и тогда Спартак произнес замечательную фразу: "На вторник назначен бомбовый удар по Кубе". Играть после этого уже никто не мог...»
Эльдар Рязанов, режиссер: «У него были смешные присказки и прибаутки, которые я запомнил. Когда в Риме (на съемках фильма "Невероятные приключения итальянцев в России". — прим.ред.) он подходил к особо роскошной витрине, он начинал петь: "Пусть ярость благородная вскипает, как волна..." Когда он видел что-то очень вкусное, одновременно сладкое и мучное, он говорил: — Это можно не есть, это можно просто прикладывать. И он показывал, куда прикладывать, а именно к животу. Когда какой-нибудь невежда многозначительно бросал: — Вы знаете, мне не понравился последний фильм Бергмана!.. — Андрюша тут же парировал: — Вы знаете, Бергман о вас тоже неважного мнения...»
Василий Ливанов, актер: «Решил я как-то подшутить над Мироновым. Позвонил ему в день рождения, 8 марта, и сообщил, что нужно немедленно поехать на "Мосфильм" для съемки, поскольку вся труппа ждет. Андрей поверил и помчался на студию, но его не впустила охрана, поскольку день был праздничный и выходной. Андрюша не обиделся, но задумал мщение и скоро осуществил его. Однажды мы столкнулись с ним на студии. Миронов что-то с наслаждением жевал. Я был голоден и спросил его: "Ты что жуешь?". "Шоколад", — ответил Миронов. — Из Швейцарии привезли, великолепный вкус"... "Дай-ка", — попросил я. Миронов полез в карман, вытащил кусок коричневой плитки и протянул мне. Я запихал плитку в рот и едва не сломал зуб. "Швейцарский шоколад" оказался обыкновенным сургучом».
Игорь Кваша, актер: «Он никогда не был скучным. Андрей был очень остроумен, и даже если за столом оказывались такие записные остряки, как Горин, его все равно нельзя было перебить — настолько он фонтанировал шутками. <…> Очень часто он делал это сознательно. Но он не был эдаким весельчаком, как может показаться на первый взгляд. Особенно в последний период его жизни, когда стал заниматься режиссурой и очень много думал о будущем. Очень любил моего сына Володю и был свидетелем на его свадьбе. В начале застолья в ресторане была напряженная атмосфера, и я попросил Андрея как-то разрядить ее. Он стал говорить, что у него болит голова и нет настроения. "Ну, ты понимаешь, что у Володьки останется ощущение, что свадьба была скучная", — сказал я ему. "Ах, да… Все понял", — ответил он и через минуту уже стоял на ушах, и все хохотали».
Левон Оганезов, музыкант: «Более четырех лет я аккомпанировал Андрею Миронову. <…> Он работал не только для публики, но и для себя, удовлетворяя свое ненасытное актерское стремление к совершенствованию. Я тоже, конечно, старался этому соответствовать. Я, например, равнодушен к одежде: есть какой-то костюм, галстук — все обычно и у меня не вызывает сомнений. Но для Андрея это был почти вызов. "Надо во всем быть элегантным! — кричал он. — Как ты ходишь, что это за туфли?!" Или: "Я выброшу этот галстук к…" Или еще: "Погладь рубашку, на тебя люди купили билеты!" и т.д. Все это говорилось по-доброму, но требовательно. Я даже начал надевать бабочку, хотя никогда раньше ее не носил».
Михаил Воронцов, актер, однокурсник Миронова: «Однажды Юра Волынский (однокурсник Миронова и Воронцова. — прим.ред.) сказал, что он съест ведро макарон и выпьет пол-литра водки. Миронов говорит: "Нет, я не верю. Какое ведро?" — "Эмалированное". Мы пришли на Рахмановский, домработница Катя сварила ведро макарон, положила полкило масла сливочного, сыру зеленого, поставили пол-литра Юрке, и Юрка стал есть и пить. Он съел все ведро и выпил пол-литра. У Миронова потекла слеза, и он сказал: "Я так не смогу". Вот весь был Андрюшка в этом. Он всегда хотел быть первым».
Мама и сын. Мария Миронова и Андрей Миронов-Удалов. Оба принадлежат к знаменитой актерской династии, родоначальниками которой были бабушка и дедушка Марии — Мария Миронова и Александр Менакер, а продолжили ее отец Андрей Миронов и мама Екатерина Градова... Маша и Андрей впервые дали совместное интервью, и мне было очень непривычно видеть их в таком ракурсе, поскольку Машу я знаю с юности, а Андрея, соответственно, с момента его рождения. Впрочем, во время нашего разговора я узнал про каждого из них немало любопытных подробностей.
- Маша, ты сына на вахтанговской сцене уже видела? Мария: Да. А первое, что я видела в его исполнении, — как он читал стихотворение Пушкина «Я вас люблю...», с которым поступал в театральный институт. - Андрей: Я репетировал дома. - М.: Он переписывал сначала стихотворение на листочек, я даже его сохранила. - А зачем на листочек? - А.: Чтобы лучше запомнить, Вадим. - М.: С ним занималась Марина Голуб, она готовила его к поступлению.
- Но сначала Андрей пошел учиться в Университет управления Правительства Москвы. Тебе, Маша, этот его выбор был по душе? - М.: Это не ко мне вопрос, они там с бабушкой что-то решили. - А.: Бабушка была против, чтобы я шел в театральный. А мне всегда это было интересно. Поначалу я хотел стать режиссером. Так вот, мне казалось, что в этом институте я смогу набраться необходимого мне продюсерского опыта, а потом вернусь к своей мечте. - М.: Ничем хорошим такая затея не завершилась. - А.: Я быстро закончил это путешествие. Понял, что не смогу себя там проявить, не было какого-то огонька. Поначалу я думал, что привыкну. Но через семь месяцев понял, что четыре года здесь не протяну. И решил, что надо поступать в театральный.
- Как мама к этому отнеслась? - М.: Я с сыном всегда демократична. Ни на чем не настаиваю, просто наблюдаю. - А.: На самом деле мама отнеслась к моему решению с плохо скрываемым удовольствием. - М.: Для меня важно, чтобы Андрею было интересно. - А.: Видишь, Вадим, даже сейчас не признается.
- М.: Учти, всё, что мы, а особенно этот человек с усами, будем сейчас говорить, — с ироничным подтекстом. - Я уже понял. А бабушка, Екатерина Градова, продолжала отговаривать внука от актерского пути? - А: Она пришла на мой первый показ в Щукинском, потом позвонила и сказала: «Прости, я была неправа». Мне это было дорого и очень приятно. Мы ведь редко признаем свои ошибки.
- Андрей, наверное, рос в «Ленкоме», где ты, Маша, служишь? - М.: Вообще нет. - А.: Почему? Отчасти да. - М.: Однажды мы ездили на гастроли в Израиль со спектаклем «Варвар и еретик». И Андрюша сидел на коленях у Людмилы Александровны Зориной (вдова Олега Янковского. — Прим. ОК!). Вот и весь его театральный опыт. Сам попросился нагло: «Можно я выйду на сцену?»
- Сколько ему было тогда лет? - М.: Шесть или семь. - А.: Там просто нужны были дети, а детей на заграничные гастроли не взяли. Я сидел на коленях у Людмилы Александровны и читал стихотворение по-французски. Потом еще два раза играл в этом спектакле в Москве, мне заплатили по сто рублей за каждое выступление.
- Маша, ты родила Андрея совсем рано, в девятнадцать лет... - М.: Я поступила на первый курс в Щукинское училище и практически сразу ушла в декрет. Пропустила года два учебы, а потом перевелась во ВГИК. У нас дома появились нянечки. Естественно, я не была тогда зрелым человеком. У меня была учеба, много каких-то целей. Но Андрюшку я всегда растила как друга. - А.: Конечно, чтобы слушать со мной в машине Энрике Иглесиаса и мучить меня всё детство. (Смеется.) - М.: Понятно тебе, Вадим, как мы общаемся?
- Интересно, а у Андрея были сложности переходного возраста или всё с шуткой и юмором? М.: Были сложности. Они проявлялись в том, что я отказалась от съемок, наверное, в десяти картинах. Не могла уехать никуда, кроме гастролей. - Почему так? - М.: Потому что я могла возвратиться домой, а около дверей стоит милиция. Оказывается, мой сынок так повеселился в свой день рождения, что скинул пакет с водой прямо на лобовое стекло машины начальника ОВД «Арбат». И шесть милиционеров стоят и смотрят на наши окна. Я возвращаюсь после спектакля «Федра. Золотой колос» и понимаю, что эти люди по мою душу.
- А.: Между прочим, за «Федру» Мария Андреевна получила премию «Золотая маска». - Да, это была отличная актерская работа. - М.: Спасибо, Вадим... Так вот ту ночь мой сын провел в «обезьяннике». - Ты не возражала? - М.: А чего возражать? Пускай будет такой опыт. А еще Андрюшка прятал друзей. Как-то у меня отменили спектакль, причем внезапно. Я об этом узнала, уже когда приехала в театр. А сын, оказывается, на это время запланировал грандиозную вечеринку. Я спокойно еду домой, паркую машину и звоню ему минуты за три до того, как подняться в квартиру. «А ты где?» — спрашивает сынок растерянным голосом. Я ему рассказываю. «Понятно», — отвечает он. Захожу в подъезд и вижу такую картину: по лестнице спускаются люди, прижавшись к стенке, и, не глядя мне в глаза, выходят на улицу. Просто поток людей, человек семьдесят!
- Неплохо. И как ты отреагировала? - М.: Уже не помню. - А.: И я не помню. Но сам факт произошедшего запомнился гораздо сильнее, чем разбирательство.
- М.: А как Андрей девочку прятал в шкафу! Прихожу домой — у него должен был быть урок английского. Смотрю — женские туфли стоят. Он их быстро убрал. Потом полтора-два часа сын занимался английским. Затем выходит из комнаты: «Мама, ты никуда не собираешься?» — «Нет». Еще через час он понимает, что девочку нужно выводить. Всё это время она просидела в шкафу!
- Какой ужас! - М.: Пришлось нас познакомить. - И ты, Маша, опять не помнишь свою реакцию? - А.: А что надо было сказать? «Что ты делаешь вообще?!» - М.: Есть мамы, которые много чего говорят. Ты просто не привык, хамская рожа! (Улыбается.)...
Отправлено: 23.11.16 09:20. Заголовок: продолжение http://..
продолжение
- Ну хорошо, Андрюша, ты сам-то сделал какие-то выводы после ночи в отделении милиции? - А.: Какие выводы? Это был девятый класс. Я вышел из отделения и пошел сдавать ЕГЭ. Сдал на пятерку. - М.: Он хорошо учился, у него отличная память. То, что другой будет учить ночами, он выучит за час. Так что у него было много свободного времени.
- Как Андрей использовал это время, мне уже понятно. - А.: Я увлекался спортом: футбол, теннис, плавание, лыжи, рукопашный бой, баскетбол... - М.: К спорту я его приучала с детства. Сама всю жизнь занимаюсь: четыре раза в неделю хожу в зал, даже если нет сил. Два часа с тренером. Обожаю спорт, для меня это жизнь. Когда Андрюшка совсем маленький был, я ему говорила: «Сейчас будем пресс качать». Он ложился, я ему на ножки садилась: «Давай-давай». Теперь Андрей, если не идет в тренажерный зал, сажает Ксению себе на ноги и качает пресс.
- Андрей недавно познакомил меня с Ксенией. Очень интеллигентная красивая девушка. А сколько времени вы вместе? - А.: Пятый год пошел. Познакомились мы семь лет назад, оба учились в Университете управления, только на разных факультетах. Ксения собиралась стать юристом. Правда, потом она, так же как и я, ушла из института. Сейчас учится в МАРХИ на архитектора.
- М.: Ксюша талантливая девочка. И я так рада, что Андрюша попал в хорошие руки. Если вспомнить, Вадик, какие были атаки девочек на моего сына! Уже во втором классе он приносил полный рюкзак валентинок. Мне казалось, так будет лет до сорока. - А.: Мама мне говорила: «У тебя будет восемь детей». Представляешь, Вадим, мне, одиннадцатилетнему парню, который еще мало что понимал, мама пророчила, что у меня будет восемь детей...
- М.: ...и что ты будешь ходить с конвертами алиментов и жизнь просто прахом пойдет. (Улыбается.) - На тебя, Андрей, подействовали материнские слова? - А.: Я как-то не сильно верил в то будущее, которое рисовала мне мама. - М.: Но выводы-то сделал.
- А.: Я внутри знал, что веселюсь по молодости. - Оказалось, что ты однолюб. - М.: Я этому очень даже рада. - Жениться собираетесь? Или для вас это не имеет значения? - А.: Для кого-то из нас это имеет значение, так что в ближайшем будущем, я думаю, всё свершится.
На фото Мария Миронова с Андреем и его девушкой Ксенией
- М.: Я вот мечтаю как можно скорее передать сыну свое гипертрофированное чувство ответственности, которое у меня с детства. То ли я так себя ощущала, то ли так складывались обстоятельства... И Андрюша будет рад принять у меня эту эстафету, да, сынок? - А.: Да, конечно. (Улыбается.)
- Ответственность на сцене ты наверняка уже почувствовал. В студенческие годы ты сыграл главную роль в спектакле Вахтанговского театра «Кот в сапогах». - А.: Роль Кота в сапогах мне всегда было радостно играть, потому что по натуре я кошатник и люблю общаться с кошками, наблюдать за ними. И мама тоже обожает кошек. - М.: Мне с ними очень комфортно. У меня их две. Была одна, Муська, а когда Андрей переехал на свою квартиру, еще кот появился.
- Когда сын уехал от тебя, было ощущение пустоты? Все-таки вы очень близки внутренне, я это отлично знаю. - М.: Год назад, когда Андрей и Ксения собрались жить отдельно от меня, от одной этой мысли у меня заранее началась паническая атака. Я не знала, как всё переживу, и максимально хотела оттянуть этот момент. Но я быстро для себя решила: «Все живы, здоровы, и это классно». Я оптимист по характеру.
- К ребятам в гости часто ходишь? - М.: Вообще не хожу. Я последние несколько месяцев снималась без выходных в фильме «Садовое кольцо» и еще в «Землетрясении». В первый мой выходной приехала, как мы с тобой и договорились заранее, на съемку для ОК!. А с Андреем всё это время мы больше общались по WhatsApp.
- Андрей сегодня тоже занятой человек. - А.: Я за это время успел выпустить два спектакля в Вахтанговском театре. Недавно сыграли премьеру «Мнимого больного» с Сергеем Маковецким в главной роли. У меня там роль небольшая, но репетировать было очень интересно. Когда я в работе, я теряю плохие качества и во мне просыпаются хорошие. Я понимаю, что работа делает меня лучше. Наверное, поэтому я выбрал эту профессию. Я мечтал работать именно в Вахтанговском театре. Кстати, дед Андрей тоже хотел там работать, но его не приняли.
- М.: Я рада, что Андрюша нашел себя в актерском деле. Я вообще считаю, что всё зависит от родителей. Если ребенок видит, как мама увлечена профессией, он на подсознательном уровне считывает эту информацию. И для него в дальнейшем такое же отношение к делу естественно и органично. Я всегда была спортивной, и для Андрюши занятия спортом — это норма. Или вот у меня был период, когда я дико увлеклась живописью. Андрей тогда маленький был. Я водила его, совсем еще клопа, по лучшим музеям мира. Он ничего не понимал, уставал, у него болели ноги. Мне еще говорили: «Что вы издеваетесь над ребенком?» Я не могу сказать, что я как-то специально приобщала его к живописи, но сегодня Андрей обожает изобразительное искусство, он хорошо разбирается в нем и теперь вместе с Ксенией ездит по музеям мира. - А.: Скоро мы поедем в Мадрид на выставку, посвященную 500-летию со дня смерти Босха. Всем советую. - М.: Босх, кстати, мой любимый художник.
- А.: Вадим, хочешь я назову тебе свой топ-пять художников? -Очень хочу. - А.: Брейгель, Рембрандт, Гойя, Ренуар и Босх. И хотя по сумме впечатлений мне больше всего нравится Брейгель, самая любимая моя картина — «Возвращение блудного сына» Рембрандта.
- Что ж, хороший вкус у тебя, Андрей... Вот я смотрю на вас двоих — вы выглядите как брат и сестра. Ничего не меняется. - А.: В этом есть какая-то чудесная странность. И мне это приятно еще и потому, что я знаю: маме очень нравится, что нас так воспринимают.
- Маша, а ты понимаешь, что скоро у тебя могут появиться внуки? - М.: С внуками я, конечно, сидеть не буду, я уже всех предупредила. - А.: Первый раз об этом слышу. Я согласен, что ты очень занята, но желательно, чтобы ты нашла часок-другой для внуков. (Улыбается.) - М.: Подожди, дорогой, может, тебе еще придется понянчиться с братиком или сестрой. - Это прекрасный финал для нашего разговора. - М.: Да, главная интрига!
С Натальей Фатеевой в фильме «Три плюс два». 1963 г.
«У нее была тяжелая жизнь с Басовым, она хотела с ним разойтись, но сама бы она этого сделать не смогла. Но вот появился я, и она постепенно отошла от Басова. Мамочка, я только очень прошу тебя, ты ни в чем не обвиняй ее, ведь она поступила абсолютно честно по отношению ко мне и к себе», — из письма Андрея Миронова матери (архив Театрального музея имени А. А. Бахрушина).
Кажется, что об Андрее Миронове написано все, но в архивах Театрального музея имени А. А. Бахрушина хранятся уникальные материалы, абсолютно неизвестные широкой публике. Это семейная переписка Андрея Александровича с родителями, их воспоминания о его детских годах. Мать Миронова, Мария Владимировна, сама передала все эти бумаги в музей после того, как сына не стало. Он писал ей всю жизнь: со съемок, с гастролей, из-за границы… Писал, несмотря на свою огромную занятость, на хроническую нехватку времени: о своих успехах, о сомнениях, о женщинах… «7Д» делится этим бесценным архивом с читателями.
Маленький Андрей ругался необычными словами
Первые документы из архива Марии Владимировны, где упоминается Андрей, — это две ее собственные записки мужу, актеру Александру Менакеру, из родильного дома. Мария Владимировна всю беременность провела на сцене, ее даже рожать увезли прямо из театра. Роды были тяжелыми, продолжались больше двух суток. А когда младенец (вопреки ожиданиям, это оказался мальчик, Миронова-то хотела дочь) 8 марта появился на свет, Мария Владимировна написала мужу: «Милый Сашенька! Если б ты знал, как я измучилась (…) Это просто кошмар, написать об этом невозможно... К сожалению, ко всем мучениям, родился мальчик, но он очень похож на тебя и совсем беленький, а не красный, как все. 8 марта, 1941 г.» «Дорогой мой Сашенька! Вот сейчас 12 часов, а здесь уже ночь. Тоска ужасная, ты сейчас где-нибудь с кем-нибудь разговариваешь, а тут и поговорить не с кем. Сейчас погасят свет, и я буду долго лежать и не спать. Буду думать о том, как изменилась наша жизнь и что из этого получится. Я сейчас почти калека, и еще, наверное, месяца на 2 вряд ли кого-нибудь может устроить такая жена. Когда ко мне приносят китайца (имеется в виду новорожденный Андрей. — Прим. ред), я еще не могу его любить. Уж очень он меня заставил мучиться. Эти двое с половиной, даже трое суток, которые я провела внизу в больнице, я не забуду никогда в жизни… Эти боли, разрывающие все на мелкие части… Лежу на спине целый день, и не позволяют даже сесть. Март, 1941 г.»
Как оказалось, актер писал маме всю жизнь, подробно рассказывая обо всем: о своих успехах, о сомнениях, о женщинах…
«Доктор сообщил мне самую большую новость в нашей жизни... Ну, мамочка, крепко целую. Поцелуй за меня сына. Как мы его назовем? Предлагаю Андреем». Из письма в роддом Александра Менакера своей жене Марии Мироновой В спектакле-прологе «Почти по Гоголю». 1959 г. Фото: РИА
А вот ответ Александра Семеновича Менакера в роддом: «Около трех ночи позвонил д-р Власов и сообщил мне самую большую новость в нашей жизни. Как ты себя чувствуешь? Сейчас прочел твою записку. Спасибо тебе, родная! (…) Не расстраивайся из-за того, что мальчишка получился — самое главное, что это нам. (…) Очень хочется услышать твой голос по телефону. Телефон у нас работает, как никогда: звонили все. В театре все шлют тебе привет и поздравление, а Николай Осипович страшно заинтересовался, «крепкий ли мальчик». (…) Ну, мамочка, крепко целую. Поцелуй за меня сына. Как мы его назовем? Предлагаю назвать Андреем. Твой А».
Мария Владимировна гораздо быстрее, чем предполагала, оправилась от родов и тут же приступила к работе. Крошечному Андрею взяли няню, Анну Сергеевну, потому что родители много ездили и выступали.
Из воспоминаний А. Менакера: «Анне Сергеевне было 70 лет. Когда я договаривался о зарплате, которую она упорно называла «жалованьем», Анна Сергеевна поставила непременное условие: помимо жалованья — ежемесячно два килограмма «конфетов по выбору» и полтора литра водки. Прямо скажем, я был несколько напуган… Но оказалось, это просто метод лечения… И вот няня поселилась у нас. Она родилась в Нижегородской губернии и окала, говорила «утойди», «офторник», «скоровода»…»
Из воспоминаний родственника, Леонида Менакера: «Андрей стучал по своему столику ложкой и чеканил: «Пе-ли-бер-да!», что означало «белиберда». Ругал он ее няню тоже не рядовыми словами: «Нянька, ты как соплюшка! Как коова… Как медведь!» Невозмутимая Анна Сергеевна продолжала делать свое — они с Андрюшей хорошо понимали друг друга».
Но вспомним, в каком году родился Андрей — март 1941-го. 22 июня началась война. Мария Владимировна поехала с сыном в эвакуацию, по дороге он тяжело заболел.
Из воспоминаний Марии Мироновой: «Добирались мы до Ташкента недели полторы. А когда доехали, ему стало совсем плохо. Подозревали тропическую дизентерию. У поселившихся напротив нас Абдуловых от нее умер сын. Две недели мы с няней носили его попеременно на руках, а жили мы в комнате с земляным полом. Это были бессонные ночи, когда я слушала, дышит он или нет, и мне казалось, что уже не дышит. Он лежал на полу, на газетах, не мог уже даже плакать. У него не закрывались глазки. Я жила тем, что продавала с себя все. А на базаре толстые узбеки, сидящие на мешках с рисом, говорили мне: «Жидовкам не продаем», они упорно принимали меня за еврейку. Врач сказал, что спасти сына может только сульфидин. Я заметалась в поисках лекарства по Ташкенту, но бе-зуспешно. На Алтайском базаре я встретила жену летчика Громова, который в 1937 году совместно с Юмашевым и Данилиным совершил беспосадочный перелет Москва — Северный полюс — США, а теперь был командующим ВВС Калининского фронта. Узнав, в каком я положении, она сказала: «Я вам помогу». (…) Через несколько дней у нас был сульфидин».
Миронов всегда критически относился к своей работе: «Не люблю смотреть на себя… Буду стараться как можно тоньше, мягче и небрежнее все делать в кадре» В фильме «Бриллиантовая рука». 1968 г. Фото: МОСФИЛЬМ
А вот еще одно воспоминание, любовно сохраненное Марией Влади-мировной, — друга семьи, Ореста Верейского. И относится оно к тому времени, когда Андрей только-только пошел в школу: «Когда мы впервые пришли в дом к Мироновой и Менакеру, к нам подошел сын — весьма плотный рыжеватый мальчик, который, знакомясь с моей женой, щелкнул каблучками и изрек: «Пикантная мордашка!» Родители наперебой пытались объяснить мальчику бестактность его поведения, но хохот стоял всеобщий. «Сколько тебе лет?» — «Восемь».
«Ты говоришь, что я плохой сын. Было бы глупо тебя переубеждать»
А вот письмо самого Андрея — матери на гастроли. Это 1951 год, Андрею 10 лет. И он уже артист и думает о поступлении в институт!
«Здравствуй, дорогая Мамочка! Ты просила меня написать, как мы живем. Мы живем хорошо и с папой совсем не ссоримся. В доме все в порядке. Тебя, наверное, интересует, как я выступал? Это был очень большой и интересный концерт (что я совсем не ожидал)… Народу было очень много, и совсем неожиданно пришел папа. Вначале я, конечно, очень волновался, но после первого выхода почти все прошло. Принимали весь концерт хорошо, даже очень хорошо. В 1-ом отделении я делал 2 свои пантомимы, которые всем очень-очень понравились (много хлопали). Я объявлял много номеров и поэтому был вроде ведущего. Во 2-ом отделении мы с Толей Макаровым (кстати очень способный парень) делали три сценки: «как в разных странах мира отвечают на урок». Об этой сцене между прочим и написано в газете. (Мы тебе ее посылаем). Мамочка, вообще, я остался очень доволен, что все-таки прилично получилось. В театре мне даже объявили благодарность. Сегодня я туда схожу и возьму копию приказа (это нужно для поступления в ВУЗ).
С Ниной Корниенко в фильме-спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро». 1973 г.
20-летний Андрей, уже ученик театрального училища, пишет матери — в ответ на какое-то ее письмо, где она, очевидно, высказывает недовольство его образом жизни: «Здравствуй, мамочка! Только что получил твое письмо и, конечно же, очень огорчился, что ты на меня так рассердилась. Я прошу тебя простить меня за мой разговор, и я не хочу оправдываться, но действительно у меня было очень плохое настроение, и я был очень усталый. Ты мне всегда говоришь, что мы не можем быть друзьями, но это не так, потому что у меня нет, действительно, человека ближе тебя. Я очень и очень люблю и уважаю тебя и прекрасно понимаю, как тебе трудно приходится в жизни. И еще, я хочу сказать, что в тот вечер я абсолютно был трезвый и ничего не пил. Я еще раз очень прошу тебя простить меня и не думать обо мне плохо.
Ты говоришь, что я плохой сын, и мне было бы глупо переубеждать тебя в этом письме, что это не так, но я, наверное, действительно не ценю, в каких условиях живу и какие у меня родители. Ты говоришь, что надо хорошо учиться, но пока ты знаешь, что занимаюсь я хорошо, и у меня по всем предметам «отлично». О театре я сейчас не хочу ничего загадывать, чорт (орфография авторская. — Прим. ред.) его знает, как все получится. Все эти дни я езжу на Мосфильм, там кинопробы у Зархи. В пятницу, 23-го будет худсовет и все решится, но пока знаю, что на мою роль никого не пробуют. И они сегодня мне сказали, что пишут письмо в училище. Очень мне жаль, что мне не придется так долго с тобой увидеться, поскольку вы приедете нескоро.
Я все-таки, должно быть, очень глупый, несмотря на свои 20 лет, потому что так огорчил тебя, и получаю от тебя такое плохое письмо. Но ты мне, пожалуйста, поверь, что ты и папа для меня самые дорогие и самые близкие люди. 1961 г.» А вот, через пару месяцев он уже утвержден на роль в фильме Зархи «Мой младший брат» и уехал на съемки. Там собирается молодая компания: такой же студент Олег Даль, красавица Люся Марченко, Александр Збруев, Олег Ефремов… И, конечно, Андрей пишет письма матери. Первое из них напечатано, причем на бланке киноэкспедиции: «Здравствуй, дорогая мама! Поскольку я пишу тебе на официальном бланке, то решил собственноручно воспользоваться машинкой. Вот я уже неделю живу в Таллине, и все, в общем, хорошо. (…) Живу я в хорошем номере, в гостинице «Таллин» № 39. Папа жил у меня и сегодня рано утром уехал в Пярну. Мамочка, обязательно прошу написать мне, как ты живешь и как твое здоровье, или позвони поздно вечером, когда будешь в Москве. Отдохнул я в Пярну здорово, погода была отличная и у меня как всегда сразу же обгорел нос. В теннис я играл каждый день и много купался, мне кажется, что еще представится возможность искупаться в Черном море, так как говорят, что в конце сентября поедем туда. Группа, по-моему, приличная, а ребята, с которыми снимаюсь, просто очень хорошие, поэтому мне не скучно. Договор я еще не подписал, но первого придет директор, и мы подпишем. Крепко тебя целую и жду письма или звонка. Твой сын «киноартист» — Андрей. 27 июля 1961 г. Таллин».
«Группа, по-моему, приличная, а ребята, с которыми снимаюсь, просто очень хорошие, поэтому мне не скучно», — пишет Андрей Миронов со съемок фильма «Мой младший брат». С Олегом Далем и Александром Збруевым. 1962 г. Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО
«Здравствуйте, мои дорогие! Я вам не писал долго, потому что у меня все по-старому и ничего особенного не происходило. Недавно начали снимать рыболовецкий колхоз, это в 15 км от города, и ездили туда рано утром на своем автобусе. Сейчас я занят не каждый день, потому что снимают другие сцены без меня, и мне приходится болтаться по городу или сидеть в гостинице.
А вообще ходим только в кино, так как театр еще не открылся, а ходить в эстонский очень неинтересно. Погода здесь приличная и даже солнечная, что нам уже не нужно, и поэтому сидим и ждем, когда уйдет солнце. Вы пишите, что я не сообщил, когда получил деньги и не поблагодарил, но я действительно не знал, где вы и сколько пробудете в Чирковицах. Не беспокойтесь, пожалуйста, мне здесь совсем не холодно и у меня есть свитер и плащ, а пока этого вполне достаточно. Настроение у меня неважное и домой хочется, и в училище, а здесь надоело ужасно, все-таки я уже в Эстонии сижу почти 3 месяца, из них 2 в Таллине. В общем, Европа мне надоела, хочу обратно в Россию. Наши ребята очень хорошие и живем мы очень дружно, а группа неудачная, начиная с режиссера, который совершенно не знает, что делать, а только ходит и играет в гения… И хоть мама уверяла, что еда для меня всегда вкуснее в кабаке, чем дома, то сейчас я мечтаю, когда это наконец кончится.
Да, еще забыл объяснить, почему продал пальто: потому что было мало в плечах. Но зато приобрел потом очень красивый и совершенно новый <плащ>, говорят, что шведский. Большое, большое спасибо за деньги, думаю вам их вернуть в Москве. Я ничего не написал о материале, но что я могу сказать, черт его знает, я ничего не понимаю, вроде бы все довольны, а там посмотрим, во всяком случае, выгляжу я прилично. Зархи передал вам привет. Ну вот, пока все, жду от вас писем и звонков. Передайте большой привет всей группе… Целую крепко, Андрей. Ура!! 18 сентября 1961 г.»
«Вчера смотрели первый материал, впечатление очень путаное, потому может быть, что половину придется переснимать из-за брака пленки», — пишет Миронов со съемок фильма «Три плюс два» С Геннадием Ниловым и Евгением Жариковым. 1963 г.
«Мамочка, я только прошу: ни в чем не обвиняй Фатееву»
Осенью следующего года Андрей пишет письма родителям уже со съемок фильма «Три плюс два» режиссера Оганисяна. Кстати, там у Миронова случился роман с Натальей Фатеевой, закончившийся явно не по его инициативе. Из писем можно догадаться, как все развивалось: «Вчера смотрели первый материал, впечатление очень путаное, потому что может быть, что половину придется переснимать из-за брака пленки. Вы знаете, что я отношусь критически к тому, что делаю, как в училище, так и в кино. В начале, когда мы начинали снимать, режиссер просил меня делать все легче, я знаю, что мне свойственно рисовать, а в кино это вообще недопустимо, все сразу видно. Просматривая вчера материал, мне не показалось, что я наигрываю, по-моему, прилично, и, может быть, даже смешно. (…) Еще меня волнует то, что роль ведь очень большая, и надо быть не одинаковым, искать какие-то разные краски, а то ведь сыграешь все в начале картины, а к концу делать уже будет нечего. Нас пять актеров, и всем Оганисян подсказать всего не может, поэтому приходится работать самому. Я, конечно, расстроился после вчерашнего материала, не люблю смотреть на себя. (…)
Буду стараться как можно тоньше, мягче и небрежнее все делать в кадре. Развлечений здесь нет никаких, кроме бильярда, да и развлекаться, прямо скажем, некогда. Погода хорошая, но уже не жарко, купаюсь я сейчас мало, потому что поранил на площадке ногу, но уже заживает. (…) Общаюсь со своей партнершей Наташей Фатеевой. Взрослая, правда, но очаровательная, умная женщина. Пиши мне, обязательно, мне все очень интересно, как вы живете, и что нового в Москве. Несмотря на то, что живу почти на заводе шампанских вин, шампанского почти никогда не видим. Большое спасибо за сигареты, пользуюсь ими очень воздержанно. Передайте большой привет Кате и Леше. Вот и все, грустно, что так долго без вас, я ведь, несмотря на все доставляемые неприятности, очень люблю и уважаю вас. Крепко люблю и обнимаю. Свин Андрей (Робэр). 16 сентября 1962 года».
«Мамочка, дорогая моя! Сегодня получил твое письмо и сразу же решил тебе написать. Ты спрашиваешь, успокоился ли я? Конечно, сразу забыть и вычеркнуть из головы все это очень трудно, но, во всяком случае, я только теперь думаю об этом и уже совсем не нервничаю и не переживаю. Я уже все прекрасно понимаю, то, что я ей совсем не нужен, как, наверное, и она мне. У нее была тяжелая жизнь с Басовым, она хотела с ним разойтись, но сама бы она этого сделать не смогла. Но вот появился я, и она постепенно отошла от Басова, я думаю, что хуже ей от этого не стало и не станет, потому что с ним бы у нее и вовсе жизни не было. Но, в общем, что все это анализировать, было все прекрасно, наверное, не последний раз, еще когда-нибудь будет, а может быть еще лучше. Мамочка, я только очень прошу тебя, ты ни в чем не обвиняй ее, ведь она поступила абсолютно честно по отношению ко мне и к себе. Ну, ладно, хватит об этом, меня сейчас больше волнует, что опять у отца с сердцем. Вот уж действительно, как ему не везет! А то, что он поехал в Комарово, очень здорово, и для него, и для тебя».
«Общаюсь со своей партнершей Наташей Фатеевой. Взрослая, правда, но очаровательная, умная женщина» С Натальей Фатеевой на съемках фильма «Три плюс два». 1963 г.
Лето 1963 года. Андрей уже поступил в Театр сатиры и пишет матери с гастролей, где произошел скандал. Группа молодых актеров, в которую входила Ольга Аросева, подняла вопрос о смене главного режиссера театра, Плучека. Ему на замену молодежь прочила Евгения Весника. Скандал закончился сбором труппы, после которого Весник был уволен, заговорщики посрамлены, а верные Плучеку актеры, такие как Андрей, получили освободившиеся роли.
«Здравствуй! Вот, наконец, я в Кисловодске. Должен тебе признаться откровенно, что мне ужасно надоело в Саратове, город вполне приличный, но находиться там в течение месяца довольно утомительно. Такое впечатление, что я из Жиздры попал в Калифорнию. Здесь все стало неузнаваемым по сравнению с тем, когда я был в 1946 году. Народу огромное количество, но с едой просто, и кормят очень хорошо. Везде сплошной модерн, который, как и везде, не вяжется с людьми. Устроился я на частной квартире, вместе с Сашей Белявским. После 15-го к нему должна приехать жена, так что я, наверное, перейду в гостиницу. Сегодня должны позвонить, судя по телеграмме, это кино. В театре у меня, вроде, намечается интересная работа. Дело в том, что с Весником произошел скандал, он жутко поссорился с Плучеком, который, кстати, никогда не питал к нему особой симпатии. Весник играл последние спектакли, «клопа» так как Лепко серьезно заболел и уехал в Москву. Меня вызвал к себе Плучек и сказал, что будет со мной репетировать Присыпкина, уже была одна репетиция. Ну пока я не хочу ничего об этом писать, чтобы не сглазить».
С Ириной Купченко в фильме «Обыкновенное чудо». 1978 г.
Время идет. Андрей — уже давно ведущий актер Театра сатиры, которого Плучек обожает и всегда дает ему главные роли. Кроме того, Миронов давно и успешно снимается в кино. Он второй раз женат — на актрисе Ларисе Голубкиной. И тем не менее, по-прежнему он пишет родителям. Вот письмо в больницу отцу: «Папа, дорогой! Ты очень нас всех испугал, но мне почему-то кажется, что все это не сердце, я очень на это надеюсь. Надеюсь на то, что ты и в этот раз будешь мужественным, поможешь этим себе и обрадуешь нас своим выздоровлением. Сейчас не думай о Ленинграде, а все-таки главное о здоровье. И я уверен, что, если после стольких болезней ты вышел на сцену, то ты это сможешь еще не раз сделать. Мама тебе писала, что меня утвердили в «Назначение», я очень рад, но и сожалею. Колосов (режиссер. — Прим. ред.), кажется, … (здесь Миронов употребляет в меру грубое слово. — Прим. ред.). Как говорил Смирнов-Сокольский: «Веселый парень этот Миронов, но какой-то он скучный!» То же самое относится к нему. Я к тебе приеду сразу же, как только ты будешь в палате. Лариса и Маруська шлют тебе привет. Очень прошу тебя, пожалуйста, не унывай. Целую тебя. Твой Андрей».
В 1980-х у Андрея и самого — проблемы со здоровьем, он подорвал его бесконечной работой: театр, съемки, записи, интервью, поездки за границу… Теперь он пишет родителям из сочинского санатория, где впервые лечится и отдыхает: «Здравствуйте, мои дорогие! Постараюсь по возможности подробно рассказать, что здесь происходит. Это, конечно, по всем статьям интересный санаторий, это лучше всего того, что я видел, очень внимательные врачи и вся обслуга. Я живу в одноместном номере, душ, ванная и сортир в передней и рядом двухместная комната. (…) Контингент здесь довольно разно-образный, много деятелей с периферии, но есть и артисты. Из БДТ Ольхина и Ковель, которые все время передают вам приветы. Как вы и говорили, Ольхина очаровательная женщина, и она со мной очень мила. Канделаки (Владимир, оперный певец. — Прим. ред.) — это прелесть, но с утра до вечера он сидит на пляже, как старая ворона на шесте, и по-моему ищет бабу. Но, судя по бегающим глазкам, пока безрезультатно, он такой волосатый, что все бабы его просто побаиваются. Я целиком в лечении и процедурах, сделал кардиограмму, смерил давление (120 на 80), все нормально…
Делаю массаж подводный, это новый аппарат, прекрасно! Сейчас, конечно, очень жарко, но днем я в НИИ, а купаюсь рано утром и вечером. Приехала Лариса, живет со мной на одном этаже, на 12-ом, вид на море, очень красиво. Собственно, и все, не очень понимаю, что происходит у вас, что с анализами, но понять вас по телефону довольно трудно. Но очень надеюсь, что вы все-таки вырвались на дачу. Пробуду здесь до 13-го, а потом, наверное, на один день в Ленинград, а завтра в Москву. Целую вас, не болейте, не нервничайте, не грустите. Ваш Андрей. Пишу вам на пляже, извините за неровный почерк, сейчас из воды вылезает Канделаки. Это зрелище страшное».
«Ты спрашиваешь, успокоился ли я? Конечно, сразу забыть и вычеркнуть из головы все это очень трудно. Только теперь думаю об этом и уже совсем не нервничаю...» — написал Миронов после завершения романа с Фатеевой. В фильме «Повторная свадьба». 1975 г. Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО
Пройдет несколько лет, и Андрея Миронова не станет. Мария Владимировна переживет его на долгие годы… Наверное, наедине с собой она не раз перечитывала эти листочки снова и снова. А потом сдала весь свой архив в Театральный музей имени А. А. Бахрушина (которому она завещала свою квартиру, попросив там организовать музей Андрея Миронова, что и было сделано). Видимо, Мария Владимировна хотела, чтобы почитатели таланта ее сына когда-нибудь прочли эти письма. Чтобы помнили о нем и через полвека после его ухода…
«Если она вам понравится, покажите большой палец. Если не понравится, сидите себе спокойно», — напутствовал Миронов моего мужа, когда они садились в машину. Увидев хорошенькую Катю Градову, муж сразу показал большой палец Андрею», — рассказывает актриса Вера Васильева, много лет дружившая с Андреем Мироновым.
Актриса Вера Васильева служит в Театре сатиры уже 65 лет. Она помнит, как в 1962 году туда пришел выпускник Театрального училища Андрей Миронов — жаждущий ролей, молодой, постоянно влюбляющийся… На глазах у Веры Кузьминичны Миронов взрослел, обретал славу, женился и разочаровывался. Актриса делится воспоминаниями об актере.
Вера Васильева с Андреем Мироновым Фото: Валерий Плотников
«Появление Андрея у нас в театре стало большим событием — правда, совсем не в том смысле, как теперь можно было бы подумать. Все говорили: «К нам пришел способный сын Мироновой и Менакера». Именно сын! В своем первом спектакле Андрей играл симпатично, не более того. Если бы тогда сказали, что этот актер станет легендой, никто б не поверил!
Андрюша очень быстро сблизился с моим мужем (актером Владимиром Ушаковым. — Прим. ред.) — их разместили в одной гримерке. Им друг с другом повезло, потому что оба были очень аккуратными. А иному соседу Миронов мог и демонстративно выставить в коридор его грязные туфли, намекая, что их надо почистить… Его обычная вежливость куда-то исчезала, когда Андрей сталкивался с проявлениями беспорядка или безграмотности. Ему трудно было работать, например, с Нонной Мордюковой — он вечно поправлял ее речь, не мог снести неправильных ударений. И, думаю, имел на это право. Эрудиция Андрея потрясала. Кажется, он разбирался в джазовой музыке всего мира. Одним из первых узнавал о литературных новинках. Умел и любил элегантно одеваться. Слушал иностранное радио и в совершенстве знал английский. И еще его отличало то, что он был очень хорошо воспитан. В нашем таком «советском» окружении он выглядел единственным «западным» человеком. Этого всего не было ни у Володи, ни у меня. У нас ведь родители очень простые люди. И Андрюша казался нам каким-то чудом. Мы смотрели на него с восхищением, хотя и были существенно старше его.
«В ранней молодости Андрей был полноватым юношей, с чем постепенно справился, потому что играл в теннис по несколько часов в день». 1962 г. Фото: Музей-квартира Андрея Миронова
АНДРЕЙ МОГ ВЛЮБИТЬСЯ НА ОДИН ДЕНЬ
Помню, как я впервые увидела Андрея — он показался мне таким барчуком: ухоженный, очень чистенький, полноватый, совсем юный — его внешность тогда еще до конца не оформилась. Но обаятельный. И сразу видно — благополучный. Он был совсем другим, чем мы, чье детство пришлось на 20-е годы. Миронов имел смелость многого желать и был очень уверен в себе. Он ведь сразу стал получать роли и просто, вероятно, не задумывался о том, что их может и не быть. Например, Анатолий Папанов, ставший впоследствии партнером Миронова в кино, много лет ждал ролей. Но Плучек был просто очарован Андреем, поверил в его талант. Ему был нужен такой актер, чтобы развивать театр. Наш главный режиссер вообще любил «свежую кровь»: практически одновременно с Мироновым к нам пришли Спартак Мишулин, Саша Белявский — и всем сразу нашлась работа. Но к Андрею было уж совсем особое отношение. Плучек ввел его в свой дом, приглашал на ужины, они подолгу беседовали. И супруга Валентина Николаевича, что немаловажно, относилась к Миронову очень нежно, влюбленно. Конечно, находились люди, которых это раздражало. Но у Андрея была одна счастливая черта — не замечать никаких интриг. Он их просто не понимал!
«На свадьбе Екатерины Градовой и Андрея Миронова гуляла вся труппа Театра сатиры. 30-летний Андрей к женитьбе подошел серьезно и долго «проверял» Катю. Он был настроен на долгий счастливый брак» Весна 1971 г. Фото: Музей-квартира Андрея Миронова
Подружился Миронов и с Александром Ширвиндтом — полюбил его за веселый цинизм и остроумие и за умение дружить. Бывало, в компании только и смотрит на Шуру, как тот пошутит, что скажет. К моему мужу, который очень нежно относился к Андрею, Миронов проникся большим доверием. Ему он мог рассказать, что на душе. Бывало, приходит Володя из театра и говорит: «Ой, Андрюшка опять влюбился! Так влюбился, просто с ума сходит!»
Вера Васильева с мужем Владимиром Ушаковым Фото: Марк Штейнбок
Миронов ведь постоянно был в кого-то влюблен. Иногда на неделю, на день, но очень сильно! Его натура — вечный юноша. Он всегда должен был быть чем-то озарен! Ролью или любовью. И даже не обязательно, чтобы в него были влюблены в ответ, главное — чтобы он сам пылал. Недаром, когда его не стало, многие женщины, которые когда-либо с ним работали, говорили, что Миронов ими интересовался. Такое он оставлял впечатление. А ведь до романа дело доходило далеко не каждый раз.
«Мама была единственным человеком, слово которого для Андрея было законом. Он мог звонить ей по пять раз на дню» Фото: Музей-квартира Андрея Миронова
Родители Андрея Миронова Мария Миронова и Александр Менакер в 50—60-е годы были самым популярным эстрадным дуэтом в СССР. 1959 г. Фото: РИА «НОВОСТИ»
Андрюша вспыхивал и гас. Да, он любил ухаживать, был галантен, часто целовал дамам руки… С чувством, долго… Прикоснется губами — и в глаза посмотрит, нежно так. А потом опять к руке припадает. За хорошие манеры его особенно любили актрисы старшего возраста. Бывало, идет какая-нибудь пожилая дама по театру, а он подбежит и так почтительно, влюбленно: «Здравствуйте, Маргарита Юрьевна!» Многих это подкупало. У него была великая способность восхищаться женщинами.
«Только с Ларисой Голубкиной, на мой взгляд, Миронов нашел то, что искал. Ему нужна была женщина, которая разделит с ним всю его жизнь и даже посмотрит снисходительно на его увлечения. Женщина-друг… Голубкина на многое закрывала глаза» Фото: PHOTOXPRESS.RU
Андрей и ко мне относился с большим вниманием. При том что я не могла воспринимать Андрюшу иначе как милого мальчика, ведь он моложе меня на 16 лет. Но я чувствовала на себе мощную силу этого солнечного обаяния. Помню, ехали мы всей труппой в поезде куда-то на гастроли. Как обычно, было весело, мы ведь все молодые! Кто-то песни поет под гитару, где-то водочку распивают, все перемешались по чужим купе. И так получилось, что мы остались в одном купе с Андрюшей. В какой-то момент он взял мою руку и начал с жаром ее целовать. И тут в купе зашел мой муж и явно переоценил ситуацию. Взял Андрея за грудки: «Ну-ка, пойдем поговорим!» Бедный Андрюша быстро-быстро затараторил: «Владимир Петрович, я ведь вас очень уважаю!.. И Веру Кузьминичну я очень уважаю!..» Ну просто мальчишка растерявшийся! А муж-то у меня был здоровенный… Они вышли, я сижу, боюсь, что же сейчас будет… Но через какое-то время открывается дверь, и Володя с Андреем входят обнявшись. Недоразумение, видимо, разъяснилось. С тех пор Миронов с моим мужем подружились еще крепче.
«Эрудиция Андрея потрясала. Он разбирался в джазовой музыке всего мира. Одним из первых узнавал о литературных новинках. Умел и любил элегантно одеваться, в совершенстве знал английский. В нашем «советском» окружении он выглядел единственным «западным» человеком». Андрей Миронов в фильме «Невероятные приключения итальянцев в России» Фото: РИА «НОВОСТИ»
Высшая степень симпатии у Миронова выражалась в том, что он говорил: «Я вас познакомлю со своими родителями!» Это был самый большой подарок, который он мог сделать людям. И вот нам с Володей выпала такая честь — нас пригласили к Мироновым. Надо сказать, их квартира была довольно тесной, двухкомнатной… Но при этом по тем временам очень красивой и богатой. Например, Мария Владимировна уже в те годы коллекционировала фарфор, в шкафах и на полках повсюду стояла красивая посуда. Тогда это было редкостью. Помню, мы пришли к ним на празднование Пасхи. Народу набилось безумно много, наверное, человек сто! И что ни гость — знаменитость. Сидели кто где. Драматург Ласкин, к примеру, при своем немалом росте ухитрился как-то расположиться на шкафу. И все отчаянно веселились: анекдоты, истории, хохот бесконечный… А Андрюша все время посматривал на нас с Володей: как мы на все это реагируем? Видно было, что он страшно гордится своими родителями, особенно Марией Владимировной.
«С Александром Ширвиндтом Андрея связывала нежная дружба. Они часто мужской компанией ездили к Андрею на дачу, когда там не было Марии Владимировны».1980 г. Фото: РИА «НОВОСТИ»
Я потом много раз замечала — Андрей и обожает мать, и немного побаивается ее. Он мог позвонить матери из театра, чтобы просто сообщить: «Я на репетиции». А после своих спектаклей он всегда дарил ей цветы. Она была для него эталоном женщины. То, как она следила за собой, как она вела дом, как блистала в обществе — все это вызывало в Андрее восхищение, и жену себе он искал по образу и подобию Марии Владимировны.
ЖЕНИЛСЯ НА ОДНИХ, СТРАСТЕЙ ИСКАЛ У ДРУГИХ
Однажды Андрюша сказал Володе: «Владимир Петрович, я вас сейчас с одной девушкой познакомлю! Мне нужен ваш совет, жениться или нет. Мы поедем на машине. Вы будете сидеть сзади. Если она вам понравится, то вы покажите большой палец. А если не понравится, сидите себе спокойно». Этой девушкой оказалась актриса нашего театра, из новеньких — Катя Градова. Она незадолго до этого перешла к нам из Театра Маяковского, и толком узнать ее мы еще не успели. Володя потом рассказывал: «Посмотрел я на нее — такая она хорошенькая, такая потрясающая! Так что не успели мы тронуться, как я уже показываю Андрею большой палец. А тот — тут же останавливает машину и говорит: «Владимир Петрович, вы, кажется, хотели здесь выйти?» И высадил меня, чтоб остаться с Катей наедине».
Что характерно, у Андрея уже тогда был собственный автомобиль — «Москвич». С его покупкой вышла интересная история, которую я слышала от близких друзей. Собственных денег у Миронова было недостаточно: в театре платили немного, а в кино Андрей еще не успел развернуться. Но он страстно мечтал о машине и часто об этом Володе говорил. Как, видимо, и родителям. Но те не склонны были его так баловать. В конце концов Менакер сказал, что если Андрею так уж не терпится, то он может занять недостающую сумму у одного знакомого — но с тем, чтобы сын выплачивал долг сам. Так Андрей и поступил. И несколько лет выплачивал долг. Лишь много позже выяснилось, что деньги тому приятелю дал сам Менакер. Все это было нужно для того, чтобы Андрей чувствовал ответственность и учился зарабатывать сам.
Что касается Кати Градовой, Андрей вскоре действительно на ней женился. В нашем театре было в то время много молодых актрис, но Катя отличалась от всех других. У нее уже в «Маяковке» были и роли, и успех. При этом она была серьезной девушкой, лишенной звездной болезни. К тому же с принципами, за что и поплатилась. Очень уважаю Плучека, но у него был такой грех — он приударял за актрисами и иногда исходя из своей симпатии давал или не давал им работу. В театре говорили, что Катя ему отказала — и тут же была снята с роли Софьи в «Горе от ума», ее заменили на Таню Ицыкович (сейчас она Васильева). Я понимала Катю лучше, чем кто бы то ни было, — я ведь и сама пережила схожую ситуацию. С той только разницей, что мне отомстил таким образом другой режиссер — Пырьев. После выхода картины «Сказание о земле Сибирской» мы собрали все возможные премии и почести. Везде проехали с выступлениями, встречами. Я получила Сталинскую премию. Вот на это Пырьев и указал, заметив: «Пора тебе меня отблагодарить». И назначил встречу в гостинице. Я, ничего не подозревая, пошла. Помню, Иван Александрович сидит на стуле и говорит: «Ну? Будешь меня благодарить?» Я отвечаю: «Огромное вам спасибо!» А он: «Не так благодарят! Иди сюда!» Словом, произошла некрасивая сцена… С трудом вырвавшись, я побежала к двери и услышала вслед: «Ты больше никогда не будешь сниматься в кино!» Надо сказать, что я не таила зла на Пырьева. Что ни говори, именно он подарил мне успех в кино. А побывав в схожих обстоятельствах, я в общих чертах понимала, что чувствовала Градова.
«Тандем Папанова и Миронова после выхода «Бриллиантовой руки» стал настолько популярным, что они стали давать совместные концерты. Андрей оказался предприимчивым, он даже завел концертного администратора. При этом в жизни Миронов и Папанов друзьями никогда не были» Фото: Музей-квартира Андрея Миронова
ГОЛУБКИНА НА МНОГОЕ ЗАКРЫВАЛА ГЛАЗА
При всех своих достоинствах, для того, чтобы посвятить себя дому так же, как мама Андрея, Катя Градова, вероятно, была слишком молода и слишком хотела сниматься. Как раз в этот период, после выхода фильма о Штирлице, у нее было много предложений от режиссеров. Нет, она не была какой-нибудь вертихвосткой. Просто ей хотелось успеха, веселья и чтобы непременно было много знаменитых гостей... День за днем вести хозяйство, поддерживать в идеальном порядке дом — это, вероятно, ей не подходило. И Андрей сетовал: «Я женился на женщине, а в итоге стал мужем кинозвезды». Словом, он довольно быстро понял, что настоящей семьи — той, о которой он мечтал и которая была у его родителей, не получилось. Вероятно, поэтому они и расстались.
И только с Ларисой Голубкиной, на мой взгляд, он нашел то, что искал. Он очень ценил уклад их жизни и был благодарен Ларисе, чувствовались их добрые отношения. Возможно, она напоминала ему маму. Я, конечно, не была настолько близка с Андреем, чтобы об этом судить. Но интуитивно чувствовала: ему нужна была женщина, которая разделит с ним всю его жизнь и даже посмотрит снисходительно на его увлечения. Женщина-друг… Голубкина на многое закрывала глаза. Андрей ведь мог просто взять и пропасть из дома. Не очень надолго, но все-таки. Они вместе с Володей и Ширвиндтом ездили к Андрею на дачу, когда там не было Марии Владимировны, мужской компанией. Лариса держалась молодцом. Она прекрасно понимала, как много в Миронове мальчишеского. И даже когда он влюблялся, она не подавала виду, что тревожится. Знала, что его хватит на день-два, а потом Андрей остынет и забудет.
В Татьяну Егорову он действительно был сильно влюблен. Она относилась к тому типу женщин, который Достоевский описал в образе Настасьи Филипповны. Миронова к таким тянуло, хотя женился он совсем на других. Его захватывали страсти — так чтобы и поревновать, и повыяснять отношения, и дать пощечину. И Татьяна умело в нем это подогревала. Помню, как она несколько раз подряд проделывала один и тот же трюк на наших театральных застольях: вдруг исчезала куда-то. Андрей бросался ее искать, спрашивал у всех: «А где Таня? Вы ее не видели?» — «А Таня ушла с таким-то». И Андрей злился, сходил с ума. Потом они бурно мирились... Егорова держала его в постоянном беспокойстве, и это срабатывало.
«Когда прозвучал диагноз, стало понятно, что операцию делать слишком опасно. Врачи советовали снизить темп жизни. Но Андрей принял другое решение — темп увеличить...» Фото: PHOTOXPRESS.RU
«ЭТО ПРОВАЛ! МЕНЯ СНИМУТ!»
И все-таки работа у Андрея была всегда на первом месте. Ведь при том, что он, по всеобщему признанию, был счастливчик, к настоящему успеху Миронов пришел совсем не легко. Конечно, у него были хорошие задатки благодаря воспитанию и наследственности, но их ведь нужно было развивать. От природы у Андрея был не очень хороший слух, но он мог день и ночь репетировать несколько дней подряд, чтобы исполнить какую-то «милую песенку». Если Миронов ставил себе цель научиться — обязательно справлялся. Когда я об этом вспоминаю, даже не верится, что этот человек в итоге стал исполнителем, настоящим поющим актером. Потом к пению добавлялся танец — и все смотрелось очень изящно и легко, как будто Миронов всю жизнь только и делал, что порхал по сцене. Но ему и танцевать приходилось учиться день за днем, при этом ему плохо давались па, которым пытались обучить его мастера.
Он выдумывал какие-то свои собственные движения, и вот это смотрелось хорошо! Да что там, любой монолог Андрей репетировал подолгу, чтобы потом произнести его «на одном дыхании». Вечно режиссеры с ним мучились. Миронов задавал бесконечные вопросы: «А зачем я это говорю?», «Почему я сейчас подошел к окну?». Помню, когда мы отдыхали в Сочи, я наблюдала, как он стоит на балконе и проговаривает монолог — так, будто он сейчас на сцене: жестикулирует, дает интонации. Целью было — чтобы потом все смотрелось легко... Это слово очень подходит к Андрею. Ну а то, что за этим «легко» стоят постоянные мучения, усилия, терзания, сомнения, — мало кто понимал. И почти перед каждой премьерой — даже когда Андрей уже стал известным и опытным артистом — он впадал в панику: «Это провал! Меня снимут!»
«У каждого свой Андрей Миронов в памяти. Мой Миронов — одинокий, не до конца раскрытый, не до конца счастливый… Но если смотреть на него не с моего места, а из зрительного зала — не было человека легче, воздушнее…» Андрей Миронов и Юрий Никулин в фильме «Бриллиантовая рука»
ВРАЧИ НАСТАИВАЛИ, ЧТОБЫ МИРОНОВ СБАВИЛ ТЕМП
О том, что Андрей мучительно страдает фурункулезом, знали все. Муж, поскольку был с Мироновым в одной грим-уборной, видел, как он меняет рубашки, замывает пятнышки крови, сам старательно опрыскивается одеколоном… Миронов при этом вечно чувствовал себя неловко, извинялся, а за что? В восьмидесятые начались проблемы более серьезные. Андрея лечил наш друг — нейрохирург, который постоянно делал ему переливание крови. И вот уже прозвучал диагноз «аневризма» и врачи все настоятельнее советовали сбавить темпы. Операцию в те годы делать было слишком рискованно — после нее могло уже вообще ничего не быть. И Андрей принял другое решение — операцию не делать, темп не сбавлять, а, наоборот, увеличить.
Те годы были для него очень насыщенными. Миронова хотели везде — в театре, в кино, на телевидении. А нужно еще было следить за своей формой, посвящать время спорту. У Андрея появилась уже возможность выезжать за границу, привозить оттуда какие-то вещи, даже шикарную машину — он во всем этом чувствовал себя как рыба в воде. Гениально отыграть спектакль, потом побежать в какое-то модное место, в компанию, там блеснуть, очаровать публику... Все это упоительно, но требует хорошего здоровья. А его-то у Андрея и не было.
Время шло, он становился все старше. Миронов стал уставать от однотипных ролей. Он мечтал о режиссуре и поставил спектакль «Тени», в котором была занята и я. Спектакль имел сложную судьбу, и роль Клаверова, которую нельзя назвать положительной, была принята не всеми зрителями.
Андрей очень переживал по этому поводу. С другой стороны, Плучек ревниво отнесся к режиссерскому опыту Андрея. Ведь все режиссеры терпеть не могут, когда актеры лезут в их дело. Раньше-то Плучек только и думал, как бы Андрюше дать новую роль, а теперь все изменилось... Это было больно для них обоих. Словом, период Андрей переживал нелегкий.
Вспоминая Андрея в его последний год жизни, я ощущаю — внутренне он был все более и более одинок. У каждого свой Андрей Миронов в памяти. Мой Миронов — одинокий, не до конца раскрытый, не до конца счастливый… Но если смотреть на него не с моего места, а из зрительного зала — не было человека легче, воздушнее...»
Андрей Миронов отвечает на вопросы, как ему удается уйти от стереотипов в творчестве, о достоинствах комедийного жанра, который зачастую относят к искусству “второго сорта”, о своих родителях, вспоминает детские годы, учебу в Щукинском училище, рассказывает о первых ролях в кино и театре, о работе на радио и телевидении, о планах на будущее. Включены сцены из спектаклей.
Картина Юлия Райзмана «А если это любовь» вышла на экраны 19 марта 1962 года. Это история о первом чувстве, вспыхнувшем между подростками Ксенией (Жанна Прохоренко) и Борисом (Игорь Пушкарев). В школе, узнав о том, что дети встречаются, забили тревогу — педагоги в их невинных отношениях усмотрели нарушение приличий. Одного из одноклассников ребят, демагога Петра, который не верит в любовь и сеет раздор среди товарищей, сыграл Андрей Миронов. Этот фильм стал для него дебютным. Он тогда учился на 4-м курсе Щукинского училища, где в то время студентам категорически запрещалось сниматься в кино, но ему появиться в эпизоде этой картины все-таки позволили.
«Хотя роль там была у меня очень маленькая, Юлий Яковлевич сразу же попросил меня придумать моему герою биографию, — вспоминал Андрей Александрович о своих первых съемках у Райзмана. — Я окунулся в прекрасную и очень серьезную атмосферу съемок, которая всегда сопутствует работе у этого замечательного режиссера. Текст роли был невелик, и я старался компенсировать это в перерывах между съемками: острил, развлекал, как мог всю группу — старался изо всех сил. Как-то после очередной моей шутки Юлий Яковлевич подошел и тихо сказал: «Артист в жизни должен говорить гораздо меньше. Нужно что-то оставить для сцены и для экрана. Не трать себя попусту, на ерунду!».
Кстати, в этой же картине дебютировал и Евгений Жариков, с которым Миронов вскоре снялся в комедии «Три плюс два», где у будущих звезд отечественного кинематографа были уже главные роли.
Режиссеры: Борис Львов-Анохин, Феликс Слидовкер Композитор: Ян Френкель Художник: Борис Мессерер В ролях: Мария Миронова и Александр Менакер Леонид Зорин на экземпляре этой пьесы написал: посвящается замечательным актерам — Марии Владимировне Мироновой и Александру Семеновичу Менакеру.
Все женские роли, естественно, исполняла Мария Миронова. А одну — единственную мужскую — Александр Менакер. Пьеса предоставила Мироновой возможность для бесконечных трансформаций: она и скромная, заботливая жена. И постоянный член месткома, и жрица любви и поэзии, и темпераментная попутчица — грузинка, и медрегистратор диспансера, и многоопытный врач — психиатр, и наблюдательная соседка, и весьма ответственная дама — начальница. Действие развивается стремительно. Трудно вообразить, каким образом буквально за считанные секунды Мироновой удавалось сменить внешний и внутренний облик своих героинь, отличающихся друг от друга не только по возрасту и профессии, но, прежде всего, по темпераменту. Сюжет пьесы необычайно прост: ее единственный герой Ананий Семенович Гарунский обратился в психоневрологический диспансер с единственной просьбой: выдать справку, что он не состоит здесь на учете. Казалось бы, какая проблема? Но все оказывается не так-то просто…
В Международный женский день исполнилось бы 75 лет Андрею Миронову, удивительному артисту, чья жизнь оказалась яркой, но увы, короткой, как редкая комета. И уже через несколько часов в Петербурге начнётся церемония вручения театральной премии "Фигаро", учреждённой шесть лет назад театром, который также носит имя Андрея Миронова. Лучшего " памятника", чем такое живое дело как театр и Премия, придумать сложно. С подробностями из Санкт-Петербурга обозреватель "МК".
фото:Архив МК
Лауреаты уже собираются в театре на Большом проспекте - он занимает первый этаж дома, похожего на средневековый замок своими резными башнями. А внутри - портреты артиста, звучит его голос: "Миг наступил бесценный, в этом вся жизнь моя..." Мягкий, с особенными интонациями голос, знакомый ни одному поколению россиян. Миронова помнят, любят несмотря на изменившуюся до неузнаваемости жизнь и страну ( он умер 29 лет назад, ещё в СССР), на другой формат кинематографа, который любил артиста. А артист он был редкого дарования: талант комедийного обаятельнейшего жуира, который в конце своей недолгой жизни всех убедил в сильнейшем драматическом даровании.
Основатель и худрук театра Рудольф Фурманова пока ещё не пришли зрители водит меня по театру, который совсем не похож на музей и рассказывает о своём друге Андрее Миронове, в память о котором 17 октября 1996 года он и открыл театр. Кто знает, что значит открывать театр, понимают, чего это стоит. И тем не менее... Я получив благословение Марии Владимировны, дал имя ее сына – Андрея Миронова. О других вариантах даже не думал. Кстати, купчая на этот дом до революции принадлежала… деду Андрея - Семену Менакеру.
Когда с Андрюшей мы ездили на Карельский перешеек, наш маршрут обычно пролегал по Кировскому (ныне снова Каменноостровскому) проспекту, и на площади Льва Толстого, Андрей обязательно просил притормозить у похожего на замок дома (здание архитектора Андрея Белогруда, в нем тогда находился кинотеатр «Арс»). И говорил мне : «А дед-то мой Семен, ведь ты его помнишь, за несколько месяцев до революции приобрел купчую на этот дом. Если бы большевики не пришли, дед бы так и жил в этом доме. Уже купчую подписал – а тут – бац!... Красная армия всех сильней!»
А когда Андрей женился на Кате Градовой и отправился с ней в свадебное путешествие в Ленинград, они два дня провели вместе с дедом Семеном. Гуляли по городу, сидели в ресторанчиках. И до сих пор Катя помнит слова деда Семена: "Не такие мы уж и бедные были бы, если б не революция. Кое-что у нас было. И этот дом был бы наш!" Разве можно было бы предположить, что когда Андрей просил остановить машину и рассматривал этот дом с башенками, полукруглым навесом у парадного входа, что осенью 1996го сюда въедет наш театр, и Мария Владимировна в день открытия его сцены, будет разрезать ленточку и с отцом Владимиром освящать театр?. А над входом будут светиться слова: «Санкт-Петербургский театр «Русская антреприза» имени Андрея Миронова. Просто мистика!
Театру имени Миронова в октябре будет вот уже 20 лет. А сегодня здесь лучшие из лучших получат премию "Фигаро". Это большая из белого фарфора именная статуэтка - Миронов в роли Фигаро. Кто же станет её обладателем в этом году? Имена уже известны - никто в игры с конвертами здесь. не играет. По традиции "Фигаро" вручается в трёх основных номинациях: "Лучшие из лучших" Эта номинация имеет три конкретные позиции - За блистательное исполнение ролей на Русской театральной сцене; За служение русскому репертуарному театру; и За служение театральному Отечеству.
Лучшими из лучших на этот раз признаны две актрисы Вахтанговского театра - Мария Аронова и Юлия Рутберг, а "Самым лучшим" - Сергей Маковецкий.
Лауреатами Фигаро также стали - Чулпан Хаматова, Юлия Пересильд, Питерские актеры - Эрнст Романов и Татьяна Пилецкая, Василий Ливанов и Максим Дунаевский.
За служение русскому репертуарному театру отмечена Людмила Духовная, актриса бакинского театра Русской драмы им. Самоеда Вургуна, где она проработала 52 года и сыграла 120 ролей. Двумя специальными призами отмечены Давид Голощекин, Людмила Точанская (центр проекционных технологий "Викинг"), продюсер мюзиклов Лазарь Эмануилов, кстати, тоже родом из Баку.
- Мне было важно, чтобы одним из первых Лауреатов премии Миронова стала именно Мария Миронова-младшая. И главное есть за что – за «Федру», за «Калигулу». - говорит Рудольф Фурманов - Катя Градова тайно передала мне запись Андрея, где он поет вместе с маленькой Машей. Когда голос Андрея с вторящем ему тоненьким голоском Маши зазвучал в темном зале, у всех сжалось сердце… - Папа, скажи, что это стало с листвой?... - Пусто в саду, школьница и воронье… - Вдруг в этот день кончится детство мое? - Да. И нет. Вечно искать ответ, - Что за судьба отца! Ах, Мария! Знай одно, всё нам на век дано, Нет ничему конца, Помни, Мария!..
У актерской династии Мироновых-Менакер и Градовой я думаю будет очень сильное продолжение. Сын Маши Андрей – студент Щукинского училища. Руководитель его курса Владимир Иванов и педагог Лидия Вележева говорят о его блестящем таланте. У него очень сильное актерское
***
И вот премия "Фигаро". Открыл её Рудольф Фурманов. А первым на сцену вышел получать Василий Ливанов. Зал овацией встретил легенду отечественного театра Юлию Борисову и долго не отпускали. Старейшая актриса Мария Аронова, Юлия Пересильд,Татьяна Пилецкая, Сергей Маковецкий, Людмила Духовная, Максим Дунаевский, услышали о себе со сцены столько восторженных слов, что как сказала Чулпан Хаматова, "ноги дрожали".
Атмосфера истинной любви к артисту, а не притворной или формальной, царила на премии "Фигаро". Впрочем, как всегда.
Марина Райкина Заголовок в газете: Миронов forever Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27049 от 9 марта 2016
«Наступило какое-то охлаждение между Плучеком и его любимчиком, которое позже, когда Миронов занялся режиссурой, переросло в ревность. Плучек вставлял ему палки в колеса. Андрей Александрович говорил: «У меня такое ощущение, что в театре существует какая-то своя, скрытая от меня жизнь!» — вспоминает актер Театра сатиры Юрий Васильев.
Собираясь в Новосибирск, Миронов спросил меня: «Вашей маме что-то нужно передать?» И с Андреем Александровичем, и с Ширвиндтом мама уже успела познакомиться, когда они выступали в нашем городе, и с ними в Москву отправила мне зимние ботинки. Тогда с продуктами на периферии были перебои, и я, обрадованный оказией, купил для родителей двух мороженых кур. Как-то в голову не пришло, что людям — а в Новосибирске намечался концерт с участием Андрея Миронова, Ларисы Голубкиной, Марии Мироновой и Анатолия Папанова — придется брать с собой в самолет мой сверток, который может протечь прямо в салоне. Миронова, надо сказать, это нисколько не заботило, он только кивнул, мол, доставлю все в лучшем виде.
По прибытии Андрея Александровича кто-то из новосибирских знаменитостей затащил в гости и продержал у себя допоздна. А утром следующего дня в квартире родителей раздался звонок: «Здравствуйте, это Андрей Миронов. Вам сынок поесть прислал!» За курами в гостиницу «Обь», лучшую в городе, отправился отец и, конечно, был вместе с мамой приглашен вечером на концерт. После выступления родители остались поблагодарить артистов, но оказалось, Андрей Александрович и сам их ищет. «Лилия Юрьевна, — кинулся он к маме, — вы меня извините, что сразу кур не отдал, так вышло, но я их на ночь в холодильник положил. Они в порядке? Да? Ну хорошо!» Чем совершенно растрогал маму.
А через какое-то время наш Театр сатиры в полном составе приехал на гастроли в Новосибирск. У нас там был мощнейший «чес». Представьте, одно-временно в оперном театре и Большом зале филармонии (которые находились в одном здании) идут спектакль и концерт. Артист отыгрывает сцену в спектакле, переходит в филармонию, отрабатывает свой кусок концерта, а к следующей своей сцене в театре возвращается назад.
После выступления нас ждали машины и развозили выступать по домам культуры. Мой старший брат Виктор поражался: «Вам и спать-то некогда!» Виктор тогда был заместителем начальника милиции одного из районов Новосибирска, взялся организовать нам отдых. У его товарища была хорошая дача с банькой на берегу Оби, куда после выступлений пригласили Миронова, Ширвиндта, Державина и других артистов. К тому же этот товарищ заведовал гаражами горздрава и организовал транспорт. А специально для Миронова подогнали чуть ли не единственную в Новосибирске иномарку: один наш врач работал за границей, вернулся на «Форде», который и предоставил любимому артисту. Правда, Андрей Александрович за рулем недолго кайфовал — через 500 метров автомобильчик заглох и ему пришлось пересесть к остальной компании в «рафик». К приему же все было готово: банька с вениками — выходишь из парилки и сразу, в чем мама родила, прыгаешь в Обь, — шашлыки, бильярд, уха.
К нашему приезду наловили стерляди, мы ее в сыром виде ели с лучком и перчиком — блюдо называется «чушь». Поймали даже осетра (они еще водились тогда в Оби), достали из него черную икру. Красная-то уже заранее на столе стояла среди прочих разносолов. «Андрюша, ты помнишь, где мы еще красную икру намазывали прямо на черную?» — спрашивал Миронова Ширвиндт. У нас несколько таких вылазок на дачу было, а артистов старшего поколения — Папанова, Аросеву, Менглета и других — родители приглашали к нам в гости.
И вот как-то раз возвращается Андрей Александрович с наших посиделок, идет по гостиничному коридору мимо номера, дверь в который приоткрыта, и слышит оттуда: «Да этот Миронов так себе, — распинается один наш актер, самому ему доставались исключительно роли бессловесных лакеев. — Ну какой из Миронова Фигаро? Кто так играет?» А собрал он у себя в комнате исполнительниц ролей служанок, те ему поддакивают. Андрей Александрович резко входит туда, ни слова не говоря, несколько секунд смотрит в глаза замолкшему оратору и так же, ни слова не говоря, разворачивается в повисшей тишине и уходит.
Как раз на следующий день мы играли «Безумный день, или Женитьбу Фигаро», где тот актер в роли одного из лакеев, и Андрей Александрович после каждого своего монолога шепотом спрашивал у него: «Ну как? Сегодня лучше?» Кстати, с «Фигаро...» связана еще одна забавная история. В самом начале Миронов на передвижной декорации выезжал из глубины сцены к рампе в изящной позе, а лакей подносил ему розу. В этот момент всегда раздавались аплодисменты, а на гастролях ему устраивали долгие овации. И вот в Тбилиси мы открывали гастроли спектаклем «Фигаро...», Миронов выехал на сцену, уже и цветок у него в руках, а в зале — тишина. Он поворачивается ко мне и шепчет: «Не узнали!»
«Артистов Театра сатиры окружила милиция»
Я пришел в Театр сатиры во времена его немыслимой популярности. Чтобы попасть на спектакль, в кассу занимали очередь с вечера, а по ночам на улице жгли костры. Я видел людей у входа с табличками: «За любые деньги куплю билет в Театр сатиры». Знаю случаи, когда билет обменивали на место в очереди на импортную мебельную стенку. В 18:00 главный администратор Геннадий Михайлович Зельман открывал окошко в своем кабинете, выдавал «бронь», которая полагалась Героям Союза и другим льготникам, и в 18:03 уже закрывал окошко. И у нас, артистов, существовала своя очередь — раз в полгода полагались два места в зале для друзей и родственников, а просто так кого-то пригласить не было возможности. А как нас принимали на гастролях!
Движение в городах останавливалось, например, когда мы были в Перми, автобус с артистами ехал по центральной улице, которая была оцеплена милицией, и толпы людей из-за этого кордона махали нам руками. Нас поселили в только что открывшуюся в городе гостиницу и по распоряжению первого секретаря обкома в номера всех народных в срочном порядке установили телефоны. Милицию предупредили: «К нам приезжает Театр сатиры, пусть делают что хотят, артистов не трогать!» Думаю, из-за этого было немного ревностное отношение к нашему успеху со стороны ведущих столичных театров. Александр Анатольевич Ширвиндт рассказывал мне, как на каком-то юбилее после нашего выступления Олег Ефремов во всеуслышание сказал: «Смотрите-ка, театр второго эшелона, а как хорошо играют!» Наш худрук Валентин Николаевич Плучек так и опешил.
«Нас с Мироновым пытались столкнуть лбами»
Я оказался в театре, когда наступило какое-то охлаждение между Плучеком и его любимчиком Андреем Миро-новым, которое позже, когда Андрей Александрович занялся режиссурой, переросло в ревность. А тут еще я, только после Училища имени Щукина, тот же типаж молодого героя, и начались разговоры, мол, у Миронова появился дублер, преемник. Сидим в кабинете Плучека, а его супруга Зинаида Павловна показывает на меня: «Вот же Хлестаков!» А Хлестакова в «Ревизоре» играл Миронов, который тоже рядом сидит. Зинаида Павловна сама в прошлом актриса, но в нашем театре никогда не играла. Валентин Николаевич ее не взял, сказал: «Иначе я всю жизнь буду работать только на тебя!» Я считаю, для Плучека было подвигом принять это решение, впрочем, и для Зинаиды Павловны тоже было подвигом смириться с таким положением. Но оставаться в стороне от театра она не собиралась: «Хорошо, тогда я буду просто женой художественного руководителя!» И вмешивалась в постановки, решала, кому играть, а кому нет, и ее мнение было очень веским.
Представляю, каково Андрею Александровичу было услышать про Хлестакова. Да и кроме Зинаиды Павловны было немало желающих воспользоваться конфликтом Плучека с Мироновым и столкнуть нас с Андреем Александровичем лбами. Думаю, ему ничего не стоило уничтожить меня, я ведь был зеленый пацан, 21 год, только после института. Но Миронов, напротив, отнесся ко мне очень доброжелательно. Мой самый первый выход на сцену был в массовке спектакля «У времени в плену», который я не успел посмотреть. Мне сказали: «Переоденься в матроса, на матросском балу к тебе подойдет девушка, станцуешь с ней вальс». И вот Миронов читает свой монолог, объявляет бал, а все актрисы идут мимо меня и ни одна даже не смотрит в мою сторону. Тогда я обнял себя за плечи и стал вальсировать. Видимо, Андрею Александровичу понравилось, как я выкрутился, за кулисами он похвалил меня: «Слушайте, а вы молодец!»
А потом мы с ним приступили к репетициям «Трехгрошовой оперы», Миронов играл главаря банды по кличке Мекки-нож, а я одного из его бандитов Джимми, спектакль шел с большим успехом. У меня даже свои поклонницы появились. Конечно, не в таких количествах, как у Миронова, на которого каждый раз после спектакля налетала огромная толпа. Из-за этого он даже стал свою машину оставлять в саду «Аквариум». У нас за сценой была дверь, в которую заносили декорации, она вела туда, мало кто из посторонних об этом знал. Часто на «Трехгрошовую оперу» Миронов приезжал прямо со съемок, переодевался и уже в костюме и шляпе Мекки шел по коридору собирать свою «банду», открывая ногой двери в гримерки, — так он ловил актерский кураж. Сижу у себя, вдруг — та-дам — дверь с грохотом распахивается, и входит Андрей Александрович: «Ну что здесь новенького? У меня такое ощущение, что в театре существует какая-то своя, скрытая от меня жизнь!»
А потом с этим спектаклем мы отправились на гастроли по Германии. На наш первый спектакль в Кельн съехалась эмиграция со всего мира. А мы еще в Новосибирске специально для этих гастролей учили с педагогом зонги на немецком языке. И произвели настоящий фурор, потом вышла статья «Дождь из цветов для звезд из Москвы», где Миронова сравнили с Азнавуром. Правда, наша переводчица Ирена, которая впоследствии работала с Михаилом Горбачевым, в антракте зашла к нам и удивлялась: «Зал неистовствует, такая энергетика от вас идет, но на каком языке вы поете?» Естественно, свободное время уходило на беготню по магазинам — у всех были списки от домашних. Кто-то из родственников Ширвиндта заказал ему привезти из Германии иголку для вышивания бисером, и вот они с Мироновым за ней отправились в универмаг.
Андрей Александрович неплохо говорил по-английски, но, видимо, продавщица не знала языка, и поскольку на словах объяснить, что им нужно, не получилось, они принялись изображать вышивку бисером на пальцах. Бедная девушка никак не могла понять, что эти двое русских от нее хотят, и потащила на прилавок весь ассортимент, начиная от противозачаточных средств и заканчивая вязальными спицами, которые уже настойчиво пыталась вручить. «Мы поняли, что если не возьмем у нее хотя бы эти спицы, то она нас прибьет с нашим английским, поэтому поскорей расплатились — и бегом оттуда», — с хохотом потом рассказывал Андрей Александрович.
«Спартак Мишулин нанес «бомбовый удар»
В спектакле «Бремя решения» мы с Мироновым играли братьев Кен-неди — он Джона, а я Роберта. Как-то в разгар репетиций Андрей Александ-рович подъезжает к театру на «БМВ» (тогда иномарки были в Москве у него, Высоцкого и, может быть, еще у пары-тройки человек), говорит мне: «Садитесь, прокатимся». Сделали с ним круг у американского посольства, возвращаемся назад, он спрашивает: «Ну что, почувствовали себя братом президента Соединенных Штатов?» Там по ходу действия пьесы в Овальном кабинете Белого дома решалась ситуация с Карибским кризисом.
На репетиции Спартак Мишулин, который играл генерала Тэйлора, никак не мог произнести слово «бомбардировка». Андрей Александрович от смеха каждый раз сползал под стол. «Спартачок, — говорит, — ну ты напиши в тетрадочке это слово и просто прочти его». И вот доходим до самой напряженной сцены, собралось все руководство США, появляется Мишулин с ученической тетрадочкой в клеточку, я вижу, как у Андрея Александровича скулы напряглись, он еле сдерживается, чтобы не «расколоться». А Мишулин опять — «барбандировка»... Все заходятся от хохота. На генеральном прогоне Мишулин вышел уже без тетрадочки. Все ждут этого момента, а он произносит: «Если СССР не выведет ракеты, мы нанесем бомбовый удар по Кубе». А премьеру сыграли хорошо, даже хвалебная рецензия вышла: «Силами «Кабачка «13 стульев» был разрешен Карибский кризис».
Очень меня всегда трогало, что Миронов после каждой поездки мне что-то дарил. Когда в группе артистов он поехал в Мексику на чемпионат мира по футболу поддерживать наших спорт-сменов, спросил, что мне привезти. Я говорю: «Андрей Александрович, у меня племянник Боря в Новосибирске очень любит футбол, ну просто фанат. Если можно — какой-нибудь сувенир». Миронов привез мне брелок в виде футбольного мяча и значки с символикой чемпионата мира и рассказывал, как давал автографы мексиканцам от имени Чарли Чаплина, Де Ниро — они же русских артистов не знают. Я в ответ ему говорю: «Все, Андрей Александрович, больше вас посылать не будем — наши проиграли». А он отвечает: «Когда этот матч был, я уже в воздухе находился. Пока не улетел, играли нормально!»
Тогда Миронов начал заниматься режиссурой, но Плучек вставлял ему палки в колеса. Андрей Александрович хотел, чтобы я сыграл у него Глумова в «Бешеных деньгах», а Плучек не разрешил. Потом Миронов поставил «Прощай, конферансье!» — пьесу Горина об актерах Театра сатиры, погибших на войне. Там специально для меня была написана роль Танцора. Я уже готовился репетировать. И вот в Перми после спектакля сидим в кафе, приходит расстроенный Андрей Александрович: «Плучек мне вас не дает, говорит, что вы будете заняты в спектакле «Ворон». Помню, я тогда чуть не заплакал. В итоге Танцора сыграл Виталик Безруков, а когда он сломал ногу, я пару раз все-таки вышел на сцену в этой роли. Но в последнем спектакле Миронова «Тени» я все-таки сыграл Набойкина.
Андрей Александрович и в кино для меня находил работу. А как-то взял на свой концерт в Тирасполь. С ним и с Валентиной Шарыкиной мы выступали на ткацкой фабрике. Знаете, у него не было такого: мол, ниже своей планки не могу опуститься, только большие площадки. И вот, казалось бы, что ему стоило отработать перед ткачихами? Только выйти — и сразу овации! А он так готовился к каждому номеру, столько репетировал! Миронов настраивал зрителя на такую волну, что нас потом принимали так же, как его. И пока мы с Валентиной Дмитриевной играли отрывки из спектаклей, у Андрея Александровича была возможность отдохнуть.
В Тирасполе мы дали два концерта, и там я впервые увидел кровавые рубашки Миронова (Андрея Александровича мучили нарывы по всему телу. — прим. ред.). Те, что он взял с собой, моментально вымокли, две новые ему принесли прямо на фабрику во время выступления. Потом мы ехали в одной машине, и Миронов мне сказал: «Вы талантливый человек, но вами, к сожалению, никто не будет заниматься в этом театре так, как занимались мной». Понимал, что на меня у Плучека сил уже не хватит. Да и сам Валентин Николаевич мне все время говорил, что я у него на третьем месте: «На первом Андрей, на втором Таня Васильева, а потом уже ты». Миронов так навсегда и остался у Плучека на первом месте… Он постоянно его вспоминал. Например, какой-то праздник, он открывает бар в своем кабинете, чтобы налить нам по рюмочке, и вдруг у него вырывается: «Вот этот виски любил Андрюша». И все время у него: «Андрюша, Андрюша»…
Миронов словно предчувствовал свой уход. В первый день на гастролях в Риге мы узнали, что не стало Папанова. Дня за три до трагедии с Андреем Александровичем, когда мы в Риге сыграли «Трехгрошовую оперу», он спросил меня: «Ну что, преемник, будете меня вперед ногами выносить?» Я растерялся: «Да вы что?!» Такое настроение у него уже было после смерти Даля. И после ухода Высоцкого… Какое-то предчувствие, что он — следующий, не оставляло его. Он постоянно меня приглашал: «Приезжайте ко мне в Юрмалу, посидим, выпьем виски». Я все откладывал, думал, успеем...
Когда Миронов в последний раз появился перед публикой в роли Фигаро, я играл в постановке, которая шла на другой сцене. Потом смотрю — вся труппа ходит как убитая. «Что случилось?» — «Андрей упал, говорят, нет надежды». Но мы продолжали надеяться. Помню, сидим в номере с Катей Градовой, Машей Мироновой, Аленкой Яковлевой, Сергеем Василевским, звонит Ширвиндт, говорит, что прилетел нейрохирург Эдуард Кандель, светило медицины. Было ощущение, что он спасет Миронова. Той ночью мне приснился Андрей Александрович в костюме Мекки: он снял шляпу, махнул ею и ушел. И в этот момент я проснулся от звонка Сережи Василевского: «Андрея отключили от аппара-тов. Все…»
Потом Миронов мне несколько раз снился. То говорил, что его все-таки спасли, то — что он где-то был и теперь возвращается. «Что же вы наделали? — спрашиваю. — Вы столько горя принесли людям, которые вас любят!» — «Да я пошутил!» — отвечает... Жаль только, что это не шутка.
В программке спектакля «Мадемуазель Нитуш» по мотивам оперетты Ф. Эрве появилось новое имя. Роль Селестена – Флоридора наряду с любимыми публикой Александром Олешко и Виктором Добронравовым теперь будет исполнять и молодой Вахтанговский актер – Андрей Удалов.
Андрей окончил Театральное училище имени Бориса Щукина в 2014 году (руководитель курса – профессор В.В. Иванов) и сразу же был принят в Первую студию Вахтанговского театра.
Еще студентом 4 курса вышел на Вахтанговские подмостки в роли Кота в спектакле "Кот в сапогах", поставленном его педагогом Владимиром Ивановым на основной сцене Театра. Его Кот пленил (и не только маленьких зрителей) своей плутовской улыбкой и неповторимой грацией.
Но, по существу, 15 марта состоится первый дебют молодого артиста в Вахтанговском спектакле в одной из главных ролей. Это очень серьезное испытание. Ведь Андрей – продолжатель знаменитой актерской династии – Мироновых – Яковлевых. Его великий дед Андрей Миронов был непревзойденным исполнителем этой роли в телефильме «Небесные ласточки», поставленном в 1976 году режиссёром Леонидом Квинихидзе.
У меня произошло крушение иллюзий и до сих пор идет исцеление ослепленной души. С точки зрения христианской, когда есть ребенок... да и вообще, жена не имеет права разрывать брак.
— У меня дома хранится много фотографий. Перелистываю страницы альбомов — тут вся моя жизнь. Есть и снимки Андрея в детстве. На фото он пухленький, светлый одуванчик. Их семья жила на Петровке. Неподалеку находился каток. Мария Владимировна рассказывала, как Андрей ходил туда с коньками — их тогда, в пору дефицита, добыть было трудно, но ему нашли. Возвращается с виноватыми глазами: — У меня коньки украли! — Вместе с ногами?! — гремела Мария Владимировна. Через неделю приобрели вторые коньки — мальчику нужен свежий воздух. Пошел на каток. Приходит, чуть не плачет: опять украли!
Ну ладно, купили и третью пару. Он вечером отправился на каток, а Мария Владимировна потихоньку пошла следом — хотелось понять, как же такое могло произойти, чтобы коньки два раза подряд крали. «Подхожу, — рассказывала, — музыка звучит, люди пируэты выписывают. А на скамейке сидит мой «фигурист». И с восхищением наблюдает за катающимися, ничего не видя вокруг, рядом коньки валяются. Я подошла сзади: «Ну теперь понятно, как у тебя их уводят!»
Учился Андрюша неважно, как сам шутил: «Я в слове «май» делал три ошибки». Он потрясающе всех копировал. Все детство собирал марки, монеты. Очень любил футбол, в тетрадях описывал футбольные матчи. Он даже вышивал стежком, вероятно под руководством няни Анны. У Маши сохранилась его вышивка. Андрей был рожден светлым ребенком, очень трогательным.
— Как вы познакомились? — Я пришла поступать в Театр сатиры по приглашению главного режиссера Валентина Николаевича Плучека. Он видел меня в выпускном спектакле Школы-студии МХАТ «Безумный день, или Женитьба Фигаро» в роли Розины и позвал в свой театр. Но я на четвертом курсе сыграла в Театре Маяковского Негину в «Талантах и поклонниках». Премьера была очень громкой, все журналы писали о нашем спектакле, посвящали ему обложки. Плучек был на меня обижен. В «Талантах и поклонниках» меня, как выяснилось позже, заметил и Миронов. Кто-то из его друзей рассказывал, что он прямо загорелся: «Эту актрису нужно позвать к нам!»
Театр сатиры был грандиозным, спектакли изумительными. Билеты достать невозможно, очереди в кассу занимали с ночи. Это заслуга и главного режиссера, и больших актеров театра. Плучек был безусловно интересной личностью. Когда пришла на первую встречу с ним, столкнулась в фойе с Андреем. Он меня узнал, подбежал: — Здравствуйте! Видел вас в Театре Маяковского, у вас там такие дебюты!
Я сказала, что хочу служить здесь. — Может, я вместе с вами зайду к Плучеку? — Нет, справлюсь сама. — Тогда подожду вас возле его кабинета.
Разговор с Валентином Николаевичем был недолгим. Он снова немного попенял из-за моего ухода в «Маяковку», а потом сказал: «Ладно, дело прошлое, приноси документы. — Потом Плучек поцеловал меня в лоб и добавил: — Берегись наших «половых беркутов». (Так и сказал! — Е. Г.) Будь художником. Поосторожнее с ними!» И назвал фамилии тех, кого следовало остерегаться: Миронов, Ширвиндт и Державин.
Когда вышла из кабинета, Андрея в коридоре не оказалось. Какое счастье, надо скорее уехать, чтобы невзначай не столкнуться с ним снова. Меня же предупредили: бойся этого человека — и я вправду испугалась. Но едва успела доехать до дома, как раздался звонок по телефону. — Ну почему вы ушли? Я носился по всему театру, вас разыскивал, мы же договорились встретиться у кабинета Плучека! Это был Миронов. Понятия не имею, как он узнал мой номер. Ответила: — Видимо, что-то недопоняла. Вас не было, я отправилась домой, у меня вечером съемка.
Работала тогда на «Семнадцати мгновениях весны» — чудесное кино моей юности, мой дебют. Татьяна Михайловна Лиознова — гениальный режиссер. Моими партнерами были остроумнейший, интеллигентнейший Ростислав Плятт, великий Евгений Евстигнеев. И аристократичный Вячеслав Васильевич Тихонов — у нас были очень хорошие отношения, близкие, доверительные. Он меня опекал, на съемках стоял рядом и шептал в ухо: «Давай еще один дубль... А это не тот ракурс, давай поменяем».
— Коллеги-актеры болтали о ваших якобы чересчур теплых отношениях. — Чужие разговоры оставлю без комментария. Вячеслав Васильевич был женат, незадолго до «Семнадцати мгновений...» у него родилась дочь. Я бы никогда не позволила себе разрушить чужой брак.
...На второй день после нашего знакомства с Андреем он приехал ко мне на съемки. Был перерыв. Мы с Тихоновым сидели в комнате отдыха и пили чай. На столе самовар, сушки. Входит бабулька-администратор, обращается ко мне: — Милок, тебя там кличут. — Кто? — Говорит, что жаних, — сама смеется.
Я удивилась: кто-то меня разыгрывает. И тут повляется Миронов, в руках у него сирень и банка клубники. Позже Мария Владимировна будет со смехом вспоминать, как сынок оборвал все кусты сирени на даче: «А я-то голову ломала — куда это он? И всю клубнику унес, я только собрала. А Андрей хвостики срезал, ягоды помыл, положил в банку, засыпал сахаром и в машину поставил. Побрился, надушился, долго выбирал рубашку и умчался куда-то».
Миронов возник передо мной с этой клубникой и сиренью. С тех пор сирень — мои любимейшие цветы. И ведь родила я наше с ним чудо — Машулю, когда она цвела. И опять дома были сирень и аромат.
— Екатерина, какие планы? — У меня съемка! — я была очень серьезной. — Но она ведь когда-то закончится, — весело заметил Андрей. — Подожду на улице. Выхожу — стоит машина, Миронов за рулем. Выскочил, распахнул переднюю дверцу. Такой галантный! Одет он был в темно-синюю рубашку в белый мелкий горошек, и у него были белоснежные волосы. Как в «Бриллиантовой руке» — абсолютный блонд. Он родился одуванчиком, это его настоящий цвет. А глаза просто сияли синевой.
Поехали на показы кинофестиваля, Миронов был в числе почетных гостей. На следующий день тоже забрал со съемок. Через день или два позвонил и попросил надеть мини-платье, которое очень ему понравилось. Встретил с загадочно-хитрыми глазами. Долго крутил меня около машины, не давая сесть: — Посмотри, а что там на капоте? Ничего нет? Значит, показалось... Когда мы отъехали, он начал хихикать. — Ты что смеешься? — спрашиваю. — Рядом стояла машина Бакланова (это писатель, близкий друг Александра Семеновича Менакера — Е. Г.). Там сидел отец, они приехали вместе посмотреть на твои ноги. Вот для чего заставил надеть мини!
А через неделю попросил быть в праздничном платье, сказал, что оно отлично подходит к случаю. — К какому? — Увидишь. Он приехал, я вышла. Собираюсь сесть — на сиденье букетище тюльпанов. — Кому его повезем? — подумала, что едем в гости. — Это тебе, — улыбается Андрей. — В честь чего? — я переложила цветы назад. — Садись и ни о чем не спрашивай.
И он привез меня к ЗАГСу рядом с моим домом на Кутузовском. Остановил машину, взял за руку: — Мы идем подавать заявление! Ничего себе! — А у меня не хочешь спросить? — Не хочу! Он именно так и сказал — «Не хочу!» Я страшно растерялась. Мы знакомы всего неделю — и уже замуж? Но надо было знать Андрея Александровича: если он что-то решил, так и будет. А кроме того, я уже влюбилась. У меня от него кружилась голова. Казалось, что это сон. После подачи заявления заехали ко мне, я должна была переодеться. Андрей зашел со мной. Мама была на гастролях с театром.
Миронов зашторил окна в гостиной. Развернул принесенную с собой внушительных размеров трубочку — оказалось, это его портрет размером где-то метр на полтора, сказал, что взял на «Мосфильме». И Андрей приколол его к шторам в нашей гостиной, внизу было написано крупными буквами: «Дорогая Раиса Ивановна (так звали мою мамочку) — теперь это единственный свет в вашем оконце». Когда мама вернулась с гастролей и вошла в гостиную, была немая сцена, ведь она еще ничего не знала о нас.
— Татьяна Егорова в своей скандально известной книге написала, будто Миронов женился ей назло, после очередной ссоры. — Роман у них был, Андрей мне сам об этом рассказывал. Но отношения закончились намного раньше, чем в его жизни появилась я. В ее книге, думаю, процентов восемьдесят — нет, не вранья... Таня очень одаренная писательница. А когда талантливый человек пишет, у него возникают фантазии. И потом, она очень любила Андрея. И в этой книге прожила с ним еще одну часть жизни. Сцена на мосту — как поэтично ее описала! Вот только нельзя истории о коллегах по театру — это гадко!
Андрей понимал, что его невесту могут обидеть в коллективе — женщины, которые буквально вешались на Миронова. Видимо, он боялся, что могут даже нашу свадьбу расстроить. И по его решению, подав заявление, до бракосочетания мы встречались тайком от коллег. Когда заканчивался спектакль, спускались по разным лестницам, переходили по Маяковке к ресторану «Пекин» по разным сторонам улицы. Помогал нам муж Веры Кузьминичны Васильевой — Владимир Петрович Ушаков, царствие ему небесное. Бегал между нами как связной: «Катя, Андрей ждет там-то». Он обожал Миронова.
Когда Андрей сообщил обо мне Марии Владимировне, она удивилась: пять дней назад у сына не было никакой невесты и вдруг женится. Но тут какая история... В четырнадцать лет Андрею приснился сон. Об этом мне рассказывали и сам Миронов, и Мария Владимировна. Ему привиделось, что у него есть жена и доченька. Жену зовут Катенька, а дочку Машенька. «И когда он привел тебя в семью, — вспоминала свекровь, — я сказала: «Ну что, нашел свою Катеньку?»
— Миронова называли баловнем судьбы — из золотой молодежи, сын известных артистов и сам успешный актер, любимец женщин. А каким он был дома, в быту? — Реальный Андрей во многом был не похож на тот образ, что растиражировала пресса и мало знающие его люди. Дома он был большим ребенком, тихим, нежным. С удивлением говорил мне: «Я знаю, что такое связь мужчины и женщины. Но никогда не думал, что бывает такая нежность».
А у меня через пару месяцев появилось чувство, что я его родила. Хотелось лечить, кормить, ласкать. Мы все время висели друг на друге. А он подшучивал над моим голосом, звучавшим довольно по-детски, называл его «мультипликационным». И копировал, пародировал меня очень смешно. Привозил мне дорогие вещи, а потом сам запрещал по какой-то причине их надевать. В одном наряде был «слишком высокий разрез, нельзя ли зашить?», в другом вырез лодочкой «слишком откровенный — нельзя ли его собрать у шеи?».
— Ваши взгляды на семью совпадали? — В целом совпадали. Он считал, что муж — голова, и я не возражала. У него имелась своя установка, пришедшая от мамы, ибо она была великой хозяйкой своего дома. Андрей считал: «Что позволено мужчине, не позволено женщине». У него был абсолютно ветхозаветный взгляд на отношения мужа и жены. Еще он говорил: «Женщина должна, проснувшись, завести часы, чтобы они били (раньше были часы с боем, их заводили каждое утро, Миронов обожал этот звук — Е. Г.). Потом поменять воду в вазах с цветами, выгулять собаку, приготовить завтрак — и поцелуем разбудить мужа».
Но иногда ему приходилось уезжать на съемки рано. Я вскакивала, переживая, что не успела до него проснуться, упрекала Андрея: — Почему не разбудил? — Ты так красивенько сопела! Клал на подушку записки с теплыми словами и рисунками. Себя называл Зайчиком — и рисовал зайчика. Я все эти записки сохранила.
Когда съемок не было, а предстояла только репетиция в театре, я вставала первой. Муж поднимался, а на столе уже ждал завтрак — его любимая, взбитая миксером геркулесовая каша с орехами и ягодами. Всегда звонил с репетиций в перерыве. Во время спектаклей набирал мне в каждом антракте: «Чем занимаешься, какое настроение?» Говорил очень ласково, называл только Любимая. Много шутил. Юмора как у него я больше не встречала ни у кого. Рафинированный, неплоский, непошлый. Чего в Андрее вообще не было, так это цинизма и пошлости.
Он очень любил чистоту. Уборкой дома мог заниматься сам. Я приводила квартиру в порядок утром, а он во второй половине дня. Подруги называли меня «электровеником», потому что когда они приходили в гости, я, беседуя, одновременно подметала, мыла, натирала. А Андрея друзья называли «автолизуном» — за его патологическую любовь к чистоте, в том числе и в автомобиле. После каждой поездки он проводил генеральную уборку салона. А если ты едешь с ним и закурил, неосторожно затянулся и граммулечка пепла упала на сиденье или на пол, он мог остановить машину и высадить.
«Жена должна быть хозяйкой, а мужчина — добытчиком», — считал Андрей. Слова не расходились с делом: все в дом. Он привозил бифштексы, отбивные, вырезку из новоарбатского гастронома, заходя с черного хода — у него там были знакомые. Каждый раз открывала привезенные им коробки и ахала. В одной — огурчики, в другой — компоты из клубники, в третьей — вырезка, икра. В общедоступной продаже тогда ведь ничего не было. А я рыскала по книжкам и находила интересные рецепты: какие-то бермудские бифштексы из разных видов мяса, земляничный пирог, суп из белых сухих грибов, я их в кофемолке перемалывала. Придумали же! Андрей благодарил. И шутил: «Когда меня завлекали, мне готовили бермудские бифштексы!»
На самом деле он был очень неприхотлив в еде. Случалось, выгрузив в очередной раз на кухне коробки из гастронома, давал распоряжение: «Так, Кутя, не придумывай ничего. Сделай мне бифштекс, налей воды и выжми лимон!» У нас в театре, надо сказать, артистки были очень хозяйственными, женственными, все готовили. Вязали в перерывах между выходами на сцену, переписывали рецепты. Самой большой кулинаркой считалась Наташенька Защипина.
Никогда, ни на одну секунду с Андреем невозможно было поссориться. Он не мог говорить хамским тоном, не повышал голос, не умел этого, хоть застрели. Не мог сказать плохо о человеке. Осуждение, обсуждение — главные грехи наши — в нем отсутствовали напрочь. Не было и хитрости. И если я вдруг упоминала, что считаю какого-то артиста недостаточно талантливым (я могла посплетничать!), тут же в ответ раздавалась реплика Андрея: «Ты же работаешь с этим человеком, как можно?!»
Искренне не понимал, как ребенок. Зависти в нем не было вообще, сомневался в себе и переживал, что его снимут с роли и заменят на другого артиста. — И кто же будет играть за тебя Фигаро? — не без ехидства спрашивала я. — Спартак Мишулин. Или Рома Ткачук. — Ты сам-то себя хоть слышишь? Его душа выражалась в его глазах, в них подчас была такая глубина и печаль. Он был совсем не таким, как во многих комедийных фильмах.
Однажды произошел случай, который меня поразил своей неординарностью. Андрюша любил дома показывать актерско-литературные импровизации. Это были целые сериалы, которые он сочинял сам. И вот, когда мы просыпались, он начинал эти серии. Меня потрясла одна история. Героиней в ней была придуманная им Паша — деревенская женщина, жившая в колхозе, работавшая за десятерых, имевшая много детей, одним словом, подорванная жизнью. Андрей осипшим голосом рассказывал тяжелую жизнь Паши от ее лица. Когда я спросила, почему она сиплая, ответил, что Паша работает на морозе. Он фантазировал, что у нее большие красные руки и очень много сумок через плечо, набитых колбасами и другими продуктами для семьи и всей деревенской улицы. В традиции тех лет были поездки в Москву «за колбасой».
Все подробности Андрей рисовал без комизма. Это была драма. Паша несколько лет «жила» в нашем доме в рассказах Андрюши — я каждое утро ждала продолжения ее истории. Иногда Паша вызывала у меня взрыв смеха, иногда поток слез — с таким состраданием Андрей описывал эту женщину! Финал «сериала» наступил внезапно. Однажды утром Андрей вернулся из Ленинграда после съемок, вошел домой с опрокинутым лицом, какое-то время молчал, а потом за завтраком сообщил: «Паша умерла. Я сейчас видел, как по платформе на тележке ее везли мертвой. У Паши были красные руки, байковый халат, сверху телогрейка, в обеих раскинутых руках сумки с палками колбасы. Она не успела их довезти до деревни».
Андрей был потрясен этим совпадением, а я — тем, как глубоко он переживал. А вы говорите «баловень судьбы» и «золотая молодежь»! Кто еще, кроме него, мог целовать руки старушкам-костюмершам в театре, когда те надевали на него костюм? И привозить им из каждых заграничных гастролей подарки? Никогда ни с кем из простых пожилых людей не разговаривал высокомерно, всегда с лаской. Замечательный режиссер Илья Александрович Авербах, снявший, с моей точки зрения, лучший фильм с участием Андрея «Фантазии Фарятьева», как-то сказал мне: «Миронов большой артист редкого дарования. При том что он очень популярен, его снимают не в тех ролях. Никто Андрея не знает, он совсем другой».
— У него было много друзей? — В дружбе он был очень преданным человеком. Благодарным и преданным. Но в общении с некоторыми из друзей чувствовалась его беззащитность. Он выглядел как будто виноватым перед ними — может, за свою славу, за свой талант, за любовь народа. Самыми близкими друзьями были Гриша Горин и Саша Ширвиндт.
— Часто в вашем доме бывали гости? — Очень часто. Андрей мог привести компанию в три часа ночи, во сколько угодно. Как правило, это были коллеги. Компании не утомляли, ведь мы были молоды: любовь, восхищение.
Маша, наша дочь, спала в детской. Она была очень спокойной, настолько, что все удивлялись. Помню, Евстигнеев пришел, сидим общаемся полчаса, час, вдруг он спрашивает очень серьезно: — Слушайте, а где ребенок, куда вы его дели? — Спит. — А вещей Маши тоже нет, как же так? — удивлялся Евгений Александрович. — Обычно все кипятят в ведрах марлевые подгузники и пеленки.
Но у нас действительно ни пеленки по квартире не висели, ни соски не валялись, потому что я знала о любви Андрея к порядку. Кстати, все вещи для доченьки он привез из Италии, снимаясь в «Невероятных приключениях итальянцев в России». У Манечки (так Андрей звал дочку) в нашей спальне была кроватка. Когда мужу надо было проснуться пораньше, он ложился в гостиной.
Машуля росла очень умной девочкой с сильным характером. При этом с детства не отрывалась от меня ни на секунду. Помню, ей было года три, мы с ней вдвоем отправились отдыхать в Пицунду. Дочь плескалась в воде возле берега, я рядом, а едва пыталась отойти на пару шагов, она в крик. Кто-то из отдыхающих предлагал мне: — Давайте посидим с ней. Иди сюда, солнышко! — Нет! — заявляла Маша. Так я ни разу и не искупалась.
Она очень переживала за мое здоровье. Если закашляюсь, начинала плакать. То же самое у меня было с мамой — горе вселенское, когда она заболевала. Я иногда курила, а Маша это трагически переживала. И вот в три года она стянула у меня дефицитный импортный блок, вынула все сигареты, надорвала, вытащила из каждой табак и сложила в кучку. И ответственно, с прямой спиной ждала, пока я вернусь домой. Я пришла, и дочь заявила, показывая на гору табака: «Вот! Так будет всегда, мамочка!»
В другой раз, когда я закурила, Маша, уперев руки в бока, сказала «Не знаю, что с тобой сделать... — потом помолчала и добавила: — Так! Если ты бросишь курить, куплю тебе шубу и кольца». Шубу и кольца, и машину, и еще много чего дочь, когда выросла, мне купила не потому, что я бросила курить. Просто вот такая Маша...
Ребенка Андрей очень ждал. Я говорила, что если родится девочка, хочу назвать ее Марфой, Марфушенькой. Недавно рассказала эту историю Маше, она оценила: «Какое имя было бы шикарное!» Когда выяснилось, что я беременна, Андрей куда-то уехал ненадолго и вернулся с корзинкой, в ней копошился щенок фокстерьера: мы мечтали о собаке. «Ну вот, я тебе привез твою Марфушку!» — смеясь, сказал Андрей. Хитрец — прикинул, что если собака станет Марфой, то дочь он сможет назвать Машенькой.
Говорил, что хочет сына. Но когда отвез в роддом и меня повели в отделение, он вдруг начал колотить в ворота и орать: «Нет, я раздумал! В это страшное время сына не потяну — только дочку!» Вышла бабушка-вахтерша: «Ну что ты орешь? Ты уже все сделал — или дочку, или сына». Эта бабулька зашла ко мне в родилку: «Твой-то там беснуется, ты смотри!» А когда я родила, он стоял напротив роддома и громко пел Вертинского: «Доченьки, доченьки, доченьки мои...» Писал мне в роддом потрясающе нежные, но с юмором письма: «Кутенька, я люблю тебя как женщину и уважаю как мать!»
Маруся родилась в 1973-м, тогда же на экраны вышли «Семнадцать мгновений весны». Я, как и все артисты, занятые в картине, стала знаменитой. Люди подбегали на улице, просили расписаться — чуть ли не на майках. Андрей удивлялся. Он ведь привык, что куда бы ни пошел, вокруг собирается толпа. А тут внимание и ко мне. Бесконечные вопросы: «Скажите, а будет ли продолжение фильма?», «А как сложилась судьба вашей героини после войны?», «Какие у вас перспективы в профессии, готовите ли новую роль?»
Андрей разогревал машину, с улыбкой слушал мои ответы, а я говорила одно и то же своим мультяшным голосом: — Я родила ребенка, сижу с дочкой. — Это понятно. Но что в театре у вас, в кино? — У меня ребенок! Андрей смеялся: «Ты можешь свой ответ на магнитофон записать: «Сейчас я с ребенком» — и включать каждый раз».
А что еще могла сказать? Андрей не хотел, чтобы я снималась. Был, к примеру, такой случай. Меня утвердили в фильм, съемки предполагались в Чехословакии. Андрей не интересовался этим. Но буквально накануне отлета в Братиславу мы ехали в машине и он вдруг спросил, что это будет за кино. Я ответила, что о войне. — А какие были пробы, Катенька? — Любовная сцена в снегу. Андрей резко сворачивает на обочину: — Так, выбирай — или домой, или в Братиславу!
Я позвонила на «Мосфильм» и отказалась от роли. Не назвала бы это жертвой. У меня на самом деле актерского трагического честолюбия не наблюдалось. Когда-то безумно хотела играть и даже считалась талантливой. Бывшие коллеги-актеры до сих пор звонят: «Пересматривали «Семнадцать мгновений весны», ты очень хорошо сыграла. Все-таки зря из профессии ушла...» Я не смотрю ни фильмы со своим участием, ни телеспектакли. Все это так далеко. Для меня гениальный артист — Иннокентий Смоктуновский. Артист, повлиявший на эпоху. Или, к примеру, Гриценко. Актерский труд уважаю, но дара у меня не было. А что такое актерский дар? Вот моя дочь Мария Миронова — это дар.
В девяностые я увидела фильм «Влюбленные» с Робертом де Ниро и Мерил Стрип. Как они существовали в кадре! Словами не описать. Они были выпускниками знаменитых актерских школ, а там учат особым техникам. Вот это настоящие профессионалы.
Я играла много. Громкий дебют, как уже говорила, в «Талантах и поклонниках» на сцене Театра Маяковского. Двадцать лет служила в Театре сатиры, где у меня было около двадцати ролей. Андрюша твердил: «У нас должно быть трое детей. Уже есть Машенька, второй будет обязательно Андрей. И, уж прости, третья — Катя. У нас будет прекрасный загородный дом. Много друзей. Будем ездить по миру, путешествовать». В подтверждение привез из Италии три золотых браслета с выгравированными именами будущих наследников: «Маша», «Катя», «Андрей». Просил: «Бросай театр — это не для тебя». И он был прав. Если бы я ушла, принадлежала бы ему, дому, детям — наша жизнь сложилась бы иначе. Но я мало что тогда понимала.
После смерти Андрея его мама — Мария Владимировна — являлась гарантом неприкосновенности имени сына. Но когда ее не стало, правда и ложь сливаются в общий поток в книгах и на экране, а он, ушедший, не имеет возможности посмотреть со своей грустной улыбкой в глаза так называемых «друзей» и «возлюбленных» и рассказать, как все было на самом деле.
— Та же Татьяна Егорова в своей книге писала о нравах в театре. С ее слов выходит, будто «Сатира» была сплошным «клубком целующихся змей». — Книга Тани — это отражение ее художественного взгляда. Я в театре уважала многих. Коллектив разнообразный, талантливых людей немало. Из близких подружек — Наташенька Фекленко, по сей день близкий мне человек. Очень любила и до сих пор люблю Надежду Юрьевну Каратаеву — жену Анатолия Дмитриевича Папанова. И к нему тоже испытывала теплые чувства. Чудная пара! Эти люди из прежней моей жизни до сих пор вызывают умиление, порой даже до слез. С теплотой вспоминаю преданную работе Веру Васильеву, Ниночку Архипову — она не была ни ехидной, ни сплетницей, добрая, чудесная, царствие ей небесное. О ком-то не могу вспомнить хорошее — и не буду. Скажу одно: творческая, богемная атмосфера с ее, мягко говоря, свободными нравами выжигает из души лучшие чувства и качества. Поэтому Андрей и не хотел, чтобы я служила в театре.
— Правда ли, что причиной вашего разрыва стали измены Миронова? — Многие из нас в первую половину жизни жили вслепую, своевольно. А ведь в каждом человеке — тайна Творения Божьего. И вот этого люди не хотят видеть, им неинтересно. Ни я, ни Андрей ничего не понимали про себя. Как уже сказала, он был человеком очень светлым, но его развратила атмосфера. Таковы театральные нравы. И я рассталась с ним. Сама. Потому что делить его ни с кем не могла, а прощать тогда еще не научилась.
А ведь Мария Владимировна, мама Андрея, мне объясняла: «Менять мужей можно бесконечно, Катенька, но стоит ли? У тебя муж — Моцарт. Береги его. Будь ему женой и возлюбленной, а не актрисулей. Прощай его». Папа Андрея, Александр Семенович Менакер, пришел ко мне, когда мы расстались: «Зачем ты это делаешь? Ты угробишь его и себя! А у вас ребенок. Твой муж однолюб. Эти девчушки, случайные связи, ничего для него не значат».
Сейчас понимаю, что для Андрея все эти «дамы-любовницы» действительно были случайными. Он ценил семью. Восхищался браком Александра Ширвиндта, Игоря Кваши: «Как это красиво! Мы с тобой уже убеленные сединой, претерпевшие все недостатки друг друга, сохранили любовь, а рядом с нами трое взрослых красивых детей». Но тогда я была гордой. Сам Андрей уже после нашего разрыва пришел и принес пластмассовую табличку из ресторана. На ней была надпись «Просьба место не занимать». Поставил ее и сказал: «Здесь с тобой не будет жить никто». Говорил, что хотел бы вернуться. Но я ему не верила, ведь боль была очень сильной.
— А не возникло искушения принять мужа назад? — Да, было, ведь я продолжала его любить. Но вот такой характер! Теперь бы, возможно, поступила иначе. Если человек тебя обидел — это все равно твоя вина. Значит, было в твоем поведении нечто такое, что спровоцировало его на эту обиду. Гордыня и неумение прощать — смертоносная машина, которая губит все и вся на своем пути. А ты подойди к человеку и скажи: «Знаешь, если у тебя, такого доброго, появилось желание сделать мне больно, значит, я спровоцировала. Прости». Потрясающим будет результат. Кстати, этому меня научила моя дочь.
Так вышло, что к Богу меня тоже невольно привела Маша. В три с половиной года она тяжело заболела. Врачи определили острый аппендицит. Хирург был пьян, оперировал, не сделав нужного обследования, рентгена легких. А оказалось, что у нее двусторонняя пневмония. Ситуация была серьезной, даже сказали, что возможен летальный исход. Дочь поместили в реанимацию, меня не пускали. Помню, как дома возле стены я билась в рыданиях и почему-то кричала: «Помоги!» Не знаю, к кому обращалась. На следующий день Маша пошла на поправку.
Выписавшись из клиники, малышка попросила, чтобы мы купили ей железную посуду. Как в больнице. Ела очень мало. Два месяца не выходила на улицу, все время держалась за мою руку. Близкая подруга, в будущем моя крестная мать Ирина Воронова — дочь известного писателя и талантливый искусствовед, помню, сказала: «Видишь, Катя, как тяжело бывает, когда у ребенка нет ангела-хранителя. А появляется он только после крещения. От врача мало что зависит, как ты поняла. Тебе надо немедленно креститься самой и крестить Машу».
И мы крестились. После таинства подумала: какое счастье, что теперь у доченьки есть ангел — светлый, прекрасный. Охрана круглосуточная, могущественная. И он никогда не предаст. Но креститься мало, надо менять жизнь и меняться самой. Тогда этого тоже не понимала. Ведь «покаяние растождествляет меня с моим прошлым», «это особый дар Божий — крушение иллюзий и исцеление ослепленной души». Вот и у меня произошло крушение иллюзий и до сих пор идет исцеление ослепленной души.
Отправлено: 13.10.17 09:06. Заголовок: продолжение http://..
продолжение
— Было ли ваше расставание с Андреем Мироновым ошибкой? — Я думала над этим и думаю сейчас. С точки зрения христианской, когда есть ребенок... да и вообще, жена не имеет права разрывать брак.
Я никогда не писала стихов, а тут вдруг после расставания с Андреем как-то вечером из меня буквально полились стихотворные строки — только успевала записывать. За полтора часа родилось семь стихотворений. Вот одно из них:
Так больно все, что мне сулишь, — И моря блеск, и шум прибоя. Когда о сыне говоришь — Я слышу все совсем другое. Я слышу: мерные часы Пробили полночь нашей встречи. И я должна себя гасить, Как елку дома гасят дети.
Как-то Андрей пришел, я почитала ему эти стихи. Он удивился: «Ты пишешь одно, а делаешь другое! Не прощаешь, не принимаешь назад!»
— Его вторая жена Лариса Голубкина не слишком лестно о вас отзывалась все эти годы. А вы как к ней относитесь? — Я уважаю его брак — больше мне сказать нечего.
— Вы знали, что у него слабое здоровье? — Да — заболевание лимфатической системы и соединительной ткани. Два раза в год, в марте и августе, температура в течение часа могла подняться до 41 и упасть до 34—35 градусов, он начинал терять сознание. У своего врача лечился пятнадцать — семнадцать лет и не вылечивался. Надо было менять доктора. Академик Коновалов предлагал ему операцию аневризмы, но Андрей отказался. Предчувствия меня посещали страшные, за несколько лет до его ухода видела сны, будто его хороню. Однажды так рыдала во сне, что проснулась с надорванным горлом.
— Расскажите, пожалуйста, о черном для вас шестнадцатом августа 1987 года. — Это были гастроли нашего театра. Так вышло, что все собрались в Риге: мы с Машей, Лариса с дочкой, Мария Владимировна. Андрей жил с матерью. Все словно предчувствовали трагедию и приехали проститься. Ему было сорок шесть. Посмотрите на фото последних дней — усталый измученный человек. Будто из него все силы выпили. А некогда белоснежные волосы одуванчика стали темно-бурыми.
Моя приятельница, поэт невероятного дарования Александра Васильевна Очирова — она знает нашу с Андреем историю — написала потрясающие строки. Как бы монолог от имени Миронова, его посвящение дочери. Чудное стихотворение.
Мария, девочка моя, Как все по жизни наболело. Зовет в бессмертие меня Душа, уставшая от тела. Оставить смысл своей любви, Чтоб к ней прийти на покаянье. Чья жизнь была в моей крови — Мое последнее желанье. Чтоб, встретив с ней последний час, В ней повториться вечным эхом Как измереньем слез и смеха И всем, что было лучше нас.
«Мария, девочка моя, как все по жизни наболело», — он так и говорил буквально за месяц до смерти. Маше было тогда четырнадцать. Просила и сейчас прошу Господа простить меня за Андрея. Вся ситуация вокруг него — трагедия. И наш развод, и его смерть. Просила прощения у Марии Владимировны за то, что я его оставила. Потому что она говорила: «Если б вы не разошлись — он бы не умер». Она на меня обиду держала.
В тот период я тоже очень тяжело болела, это длилось восемь лет. Маме даже сказали перед очередными новогодними праздниками: «Возьмите ее из клиники, может случиться, что это ее последний Новый год — совсем плоха». Я счастлива, благодарна Господу за все, включая болезнь, которая привела меня к Нему. Начала ходить в храм. Такие были чудеса! Это происходит, когда открываешь сердце Богу. Он посылал людей удивительных — они возникали в моей жизни словно по волшебству. Говорю себе, что две жизни прожила: до встречи с Господом и после его чудесного обретения. Сейчас эта вторая жизнь у меня счастливая, грандиозная. С прекрасным мужем, с Богом в сердце. Как я могу две эти жизни сравнивать, судить, «что было бы»?
— Мама Андрея Миронова была человеком жестким. Вы изменили бы что-то в ваших отношениях с ней? — Мне нечего менять. У нас были прекрасные отношения. Я за Марию Владимировну молюсь. И понимаю гораздо лучше теперь, в своей старости. Очень ее уважаю и жалею. Пережить то, что пережила она! Похоронила мужа, сына, осталась одна старушкой больной. Вот у меня сейчас проблемы со здоровьем, но есть заботливая дочь, внук, муж — он ухаживает за мной бесконечно. А она осталась вообще одна в этом мире. В их квартире все стены были в фотографиях, Мария Владимировна перевезла туда гримировальный стол сына. Висел его костюм, разорванный на груди, именно в нем Андрей упал на сцене.
Когда Марии Владимировне стало плохо, ее отвезли в больницу. Лежала, понимая, что умирает, а рядом нет сына. Пробыла там несколько дней, и ее не стало. Страшно даже представить, о чем она думала в последние часы. Как это горько, как быстро все уходит. Кстати, Таня Егорова также бывала у Марии Владимировны, заботилась о ней. И собирала материал для своей книги.
— Ваших родителей тоже уже нет, расскажите о них. — Они были удивительными. Оба красоты невероятной. Папа — член-корреспондент академии архитектуры, профессор, доктор наук, известный на Западе. Он воевал. Обожал меня, учил с двух лет музыке, живописи, восприятию красоты. А мама приучала к труду. Она была актрисой Театра имени Гоголя. У родителей всегда горел свет. У мамы в ее спальне, у папы в кабинете — по ночам он работал, писал. А мама шила и вязала. Дома имелась коллекция симфонических, фортепианных произведений. Папа включал проигрыватель, ставил меня, кроху, на кресло, красное, финское, он его с войны привез — и говорил: «Руководи». То есть «дирижируй этой музыкой». Давал свою колонковую кисть, и я начинала «руководить» воображаемым оркестром. В шесть лет знала некоторые произведения Чайковского, Бетховена, Моцарта. Фантазируя, рассказывала папе, о чем эта музыка: борьба добра со злом и побеждает обязательно добро.
Однажды попросила папу: — Покажешь мне Моцарта? — Не могу — он умер. Помню, как рыдала на горшке ночью. В моей душе возникал протест против смерти, не могла понять: это как?! Человек же был! Красивый, умный, а где он теперь?! И Моцарт, и Чайковский, и Бетховен?
Я хотела узнать, как продлить жизнь людям. Папа почему-то сказал мне, что этим занимается микробиология. И я в шесть лет (очень отчетливо это помню) перешла Кутузовский и заявилась в книжный магазин. Родители дали денег на зефир, а я приобрела зеленую книгу по микробиологии. Вечером попросила отца купить еще и микроскоп. Он купил, и я стала наблюдать жизнь ластика — от рождения до смерти. Сначала описывала, что вот у меня есть ластик — чистенький, живой. Потом начинала его тереть, трепать и истирала почти до основания. В моем понимании он таким образом достигал финала. Я хотела понять, что такое смерть и как ее победить, мечтала продлить жизнь папе и маме. А еще лучше — сделать их бессмертными.
Отец меня учил: «Будь всегда самокритичной, анализируй свои поступки». Получалось, что он, неверующий советский человек, сам того не зная, учил меня покаянию. Покаяние — это же не что иное как самоанализ. Папа в возрасте семидесяти двух лет отправился на Памир с альпинистами — молодыми учеными МГУ. И там умер. Как мне рассказали, на рассвете лежал в палатке с блаженным лицом и раскинутыми руками, будто обнимающими небо. Теперь эта поляна на Памире названа поляной Градова. Его очень уважали. Когда мы готовились к похоронам, нашли письмо. Папа писал нам, что чувствует приближение смерти, «но не хочу уходить, как развалюха, в больнице, хочу умереть в горах». Мама пережила его на двадцать семь лет, в последние годы она уверовала и приняла монашество. Моя мамочка прожила очень тяжелую жизнь. Она была — сама любовь. Таков был ее путь к Богу. А у меня свой.
— Писали, что уйдя из театра в 1992 году, вы уехали в деревню во Владимирской области и стали практически отшельницей. — Из театра ушла, когда родился внук, Машин сын — Андрей-младший. Вот и появился у нас в семье Андрей, как когда-то мечтал Андрей Александрович. Годом раньше я вышла замуж, мой муж Игорь — физик. Познакомились во время паломничества в Оптину пустынь. Мы венчаны. С дочкой помогали детскому дому в Москве. Машин муж Игорь Удалов поставил вокруг кирпичный забор (его не было, там собирались бомжи, поэтому дети не могли гулять), доплачивал нянечкам, которые получали крохи, делал подарки детям. Обустроили церковь, сделали ремонт. С Машей мы приезжали, подносили деток к причастию на службе. Они были тяжелобольными, безнадежными. Мы крестили их, и многие начали поправляться. Среди этих детей был и наш Леша. Мы с мужем взяли его под опеку. Рос он непросто — очень тяжелая наследственность сказывалась. Хотя в чем-то талантлив.
Что касается моего отшельничества — это выдумки. Просто кто-то однажды написал, а остальные подхватили. В деревне я жила как на даче, каждое лето. Выезжали туда с Игорем, внуком и приемным сыном Алешей.
Горки, так называется наша деревня, находятся в шести километрах от поселка Судогда Владимирской области. Место мы выбрали с благословения моего духовника старца Кирилла Павлова. В советское время там развивалось животноводство, было богатое лесное хозяйство. А еще раньше между Судогдой и нашей деревней, в селе Муромцево, располагалось имение графа Храповицкого. Старожилы рассказывали: здесь был каскад прудов, выращивали персики, ананасы, бананы. Дворец графа был отделан изнутри драгоценными камнями, он был великолепен, приезжали западные бароны, изумлялись: как живут русские!
Граф выстроил и поддерживал больницу, школу, храм Святой мученицы царицы Александры. Но когда началась революция, был вынужден уехать на Запад, где и умер в нищете, в прихожей у русских эмигрантов. А его жена написала письмо в нашу деревню крестьянам, которые при графе жили как господа. Просила прислать ей немного денег на хлеб. Собрались советские крестьянки в красных косынках, написали ответное письмо: грубо обругав графиню, пожелали ей смерти. Дворец уничтожили, выдирая из стен драгоценные камни. Сейчас, случается, в некоторых деревенских домах видишь части этого богатства. Храм Святой мученицы царицы Александры в имении графа стоял брошенным. В Судогде собор Святой великомученицы Екатерины и храм Александра Невского были уничтожены, приспособлены под склад, дискотеки, под базар и магазины. В девяностые колхоз развалился, все было разворовано, уничтожено. Деревня буквально вымирала. Когда мы приезжали каждую весну, соседский мальчишка Серенька встречал нас горькими новостями: «За зиму Юрка повесился, весной баба Зоя удавилась». Спивались целыми семьями. Вот к чему привели русскую деревню. Работы там с девяностых годов не было и нет.
А ведь места потрясающие. Из нашей спальни на втором этаже открывается вид на огромное поле, которое меняет свой цвет каждое время года. К осени оно в снопах, вдали лес, божественная тишина, только иногда слышны отдаленный лай собак, петушиные вскрики и гудение жуков. В наш дом приходили и соседские дети. Мы ставили мольберты. Я включала им проигрыватель с очень хорошей симфонической музыкой, и то, что слышали, они рисовали. Некоторые из деревенских детей не знали, что такое поесть досыта, — а тут гуашь и акварель, какие-то техники. Потом вместе обедали, мы с мужем варили гигантские кастрюли борща. Девочек деревенских учила печь торты, устраивали поэтические вечера. Было у нас и такое занятие: дети прикатывали березовые пеньки, забирались на них и читали Есенина. Вместе мастерили поделки. Руки у ребенка всегда должны быть заняты. Кто работает руками — тот никогда не будет разрушать. Мы клеили закладки из соломы, шили, расписывали деревяшки, лепили из глины, вышивали.
Объехали с детьми много святых мест — Суздаль, Дивеево. Храмы — от маленьких деревенских до гигантских соборов. Мне хотелось воспитать в малышах природность, истинное понимание жизни. Я вообще много занималась с детьми разных возрастов.
У нас восстановили храмы. Первым крестным ходом пошли вчетвером: батюшка, алтарник, я и одна старушка. Остальные местные крутили пальцем у виска и ржали. Это было двадцать пять лет назад. А потом появился отец Георгий Морохин. Отреставрировали разрушенный собор Святой Екатерины, сделали колокольню, маковку, крест. Колокол стал звенеть. Батюшка открыл православный детский сад, гимназию. Поселок и все окрестности ожили и стали преображаться. Теперь это для меня далековато — в моем возрасте и с моими болезнями. Но я тоскую по нашим местам, по своему саду, цветам. Чем занимаюсь? Читаю, пишу. Общаюсь с разными интересными людьми — учеными, врачами, молодежью, детьми.
— Расскажите о внуке. На какого деда он больше похож — на Андрея Миронова? Или на деда по отцовской линии — Юрия Яковлева? — На моего отца — своего прадеда. И на свою мамочку Машу. А вообще, Андрей запретил что-либо о себе рассказывать: «Пожалуйста, никаких разговоров обо мне». Мол, не сделал пока ничего выдающегося. Он служит в Театре имени Евгения Вахтангова, с недавних пор начал сниматься в кино, увлечен профессией. Увлекается живописью с детства. Андрюша в самом начале своего пути. Он очень скромный, сдержанный. Такая же у нас Машуля — вещь в себе. С моей точки зрения, у внука есть будущее в режиссуре. Верю, история продолжится. Андрей Александрович когда-то сделал пять постановок как режиссер — «Тени» по Салтыкову-Щедрину, «Феномены», «Прощай, конферансье!», «Бешеные деньги» и «Маленькие комедии большого дома». Не уйди Андрей-старший так рано, думаю, после Плучека он был бы в Театре сатиры главным режиссером.
Что же касается Андрея-младшего, вы увидите его фотографии — сами все поймете. Он, мне кажется, вобрал все самое прекрасное, что есть в двух семьях. Но это точка зрения бабушки. Когда внук был маленьким, то очень походил на своего деда. Те, кто знал Андрея-старшего, аж вздрагивали. С годами эта похожесть несколько сгладилась. Я думаю, что дед Андрей внука очень любил бы. И восхищался бы своей дочерью.
А закончить хочу вот этим своим стихотворением. Кто умеет читать между строк, тот поймет.
О, это слово «никогда», Какая в нем таится мука! Ты не придешь опять сюда, И не закончится разлука. Все было словно бы во сне: Приехал ты — я не проснулась, Взял на руки — вошел ко мне, Твоя любовь меня коснулась. Но длился этот властный сон, Он затмевал мне слух и зренье, В нем своеволья был закон, И все поступки — наважденье. Ты пробовал меня будить, Ты звал и плакал, ждал знаменья. Ты не отчаялся любить, И в этом было откровенье. И в пробуждении моем Возникла смерть — любовь и мука. И это знали мы вдвоем, И было это тоньше звука. А отпечатками тех лет В душе хранятся боль и нежность. И счастья нашего секрет. И нашей встречи неизбежность.
Мария Миронова на днях рассказала о важных переменах в жизни её сына, 25-летнего Андрея. По словам актрисы, у него буквально накануне стартовали съемки грандиозного нового проекта, где он исполнит главную роль. Актриса, знакомая с сюжетом картины, предрекает этому проекту большой успех и мечтает, что после выхода фильма на большие экраны к Андрею придет слава не меньше той, которая когда-то «свалилась» на Леонардо Ди Каприо после выхода легендарного «Титаника».
«Первый съемочный день! Главная роль! Огромный проект! Русский "Титаник". С Богом, сын! — пожелала Миронова Андрею. — Леонардо Ди Каприо, наконец, отправим на заслуженный отдых!» Вместе с теплыми пожеланиями Мария добавила в свой микроблог первую фотографию со съемочной площадки.
Помимо съемок в кино, Андрей с 2015 года также служит в Театре им. Вахтангова. Он был зачислен туда вскоре после окончания Театрального института им. Б. Щукина. Многие поклонники знаменитой семьи находят, что юный актер внешне чем-то похож на своего легендарного деда — Андрея Миронова. В этом году, кстати, исполнилось 30 лет со дня смерти Народного артиста РСФСР.
«Мне хотелось пожить без суеты, в плавном течении времени, на природе. И вот теперь у меня есть загородный дом. Куда я пока приезжаю только для финансирования какой-то новой возникшей проблемы. То электричество погасло, то стойка сломалась», — рассказывает Мария Миронова накануне премьеры фильма «Салют-7», в котором она сыграла одну из главных ролей.
— Мария, недавно вы завели свой фотоблог в Интернете и сразу обзавелись большим количеством подписчиков… — Мне просто интересно стало, что такое — соцсети, почему все вокруг сидят в этих телефонах, это уже немыслимо! Ты хочешь с человеком поговорить, а он все время в виртуальном мире. В итоге я теперь и сама пишу в соцсеть, но только если есть повод. Я выставила там трейлер своего нового фильма «Салют-7», какое-то мероприятие нашего фонда «Артист». Но посвящать этому всю свою жизнь — это не моя история.
— Вы же там не только что-то информативное и полезное для дела выкладываете, но и фото из путешествий — Бали, Венеция... — Конечно, какими-то впечатлениями хочется поделиться. У меня была потрясающая поездка в Японию, после нее в телефоне переполнилась память. Токио и Киото заняли рекордное количество гигабайт. Это другая планета, попав на которую хочется снимать каждый шаг. Я даже еду там фотографировала. Она очень красивая и невероятно вкусная. У меня есть видео, как я в ресторане готовлю крабов. Я много где была — и в Европе, и в Америке, и в Азии, но такой еды, как в Японии, нигде нет. И краски там нереальные! Мы поехали на цветение сакуры, все было наполнено ее сумасшедшим запахом! Для себя я сформулировала про Японию: это страна красочно-санитарного порядка. Потому что там очень многие ходят в медицинских масках, даже полицейские, и все люди очень дисциплинированные.
— Вы сейчас со страстью фанатика путешествуете по самым дальним уголкам планеты… — Я рада, что теперь могу посмотреть такие далекие страны. Еще недавно я ездила только поездами, и мне приходилось ограничиваться Европой. Долгое время летала лишь в случае крайней необходимости.
— Что-то вас напугало? — Была пара неприятных ситуаций в самолете. Последняя — когда пилоты смогли сесть только с четвертой попытки и уже с достаточно низкой высоты. Мы с друзьями летали на Корфу. Туда — немецкой рейсовой авиакомпанией, и все прошло замечательно. А обратно был какой-то непонятный чартер... Не хочу людей пугать и все описывать, но это было ужасно. Со мной летели Павел Каплевич (театральный художник. — Прим. ред.) и его сын Максик. Возле них сидела какая-то старушка. И когда наконец мы приземлились, ее вырвало прямо на Максика. Все пассажиры были белого цвета. И держались за руки, потому что думали: это конец. Потом я долго держалась от самолетов подальше. К счастью, я это преодолела и теперь могу полететь куда-то далеко, на море… Стала прямо солнцезависимая. Яркое солнце для меня — аккумулятор.
— Как же вы избавились от аэрофобии? — Если вы хотите ответа на этот вопрос — тогда сейчас будет минутка рекламы, мне стоит после интервью связаться с рекламным отделом этой компании. (Смеется.) В общем, летайте самолетами Emirates. Шучу, конечно, я это делаю абсолютно бесплатно. Но я им благодарна, они избавили меня от страха. Я именно за этим и полетела в Дубай — надо было себя преодолеть, потому что эта фобия уже стала мне мешать. Я села в двухэтажный лайнер и не почувствовала, как самолет взлетел. Конечно, дело не только в качестве авиакомпании. Просто это все совпало с одним важным открытием, которое я сделала в жизни. Ведь как психологи объясняют аэрофобию? Это страх потери контроля. В самолете ты ничего не можешь изменить, ты сидишь пристегнутый, и тебя куда-то в небо шарашат на безумной скорости…
Надо мной друзья смеялись, говорили: «Маш, чего ты не можешь расслабиться? Когда с тобой летишь, такое ощущение, что ты, как Атлант, на своих плечах этот самолет держишь, а если расслабишься, он упадет»… А я даже не понимала: как это можно — расслабиться? Зато теперь я знаю: бессмысленно стараться удержать контроль. От нас ничего не зависит абсолютно. Мы недавно говорили об этом с режиссером Колей Лебедевым, когда летели в Читу на фестиваль. Пришли к выводу, что чувство контроля — абсолютно ложное. Нам кажется, что мы что-то контролируем, а на самом деле — нет. От тебя не зависит ни час твоего прихода в этот мир, ни час ухода. Тотальный контроль только мешает.
— А на машине не боитесь ездить? — Не боюсь. Но при этом с водителем не могу, для меня это мука. Если я сама за рулем, я очень быстро езжу. А если за рулем другой человек, мне кажется, он неправильно ведет, не так паркуется. Мне все время хочется отобрать у него руль. (Смеется.) То есть в буквальном смысле слова все взять в свои руки. Если на съемки ехать недалеко, я прошу: дайте мне адрес, я приеду сама. И за границей тоже предпочитаю, где возможно, брать машину напрокат. Я очень люблю ездить и на дальние расстояния. Думаю, я могла бы быть дальнобойщиком. (Смеется.)
— Кстати, насчет контроля. Знаю, у вас были чуть ли не панические атаки, когда вы отпускали своего сына Андрея во взрослую жизнь… — Отпустила… Парень-то подрос. Ему 25 лет. Снимается сейчас в кино в главной роли, все слава богу. Я тут написала о его съемках в своем фотоблоге, так смешно было…
— Да, этот пост фантастический, я помню его наизусть: «Главная роль! Огромный проект! Русский «Титаник». С Богом, сын! Леонардо Ди Каприо, наконец, отправим на заслуженный отдых». Это взбудоражило ваших подписчиков. — Просто в детстве сын был очень похож на Ди Каприо. После премьеры «Титаника» на эту тему все шутили не останавливаясь. И когда Андрей начал сниматься, я для него этот шуточный пост написала, а люди серьезно восприняли, решили, что я немножко ненормальная мамаша… И заголовки пошли: «Мария Миронова считает, что ее сын затмит Леонардо Ди Каприо и отправит его на пенсию». Я не могла понять: «Вы что, с ума сошли? Это же шутка!»
— Совсем скоро премьера блокбастера с вашим собственным учас-тием — «Салют-7», где вы сыграли жену космонавта. Те, кто уже видел фильм на фестивалях, очень его хвалят-… — Я сама посмотрела только недавно, как раз на фестивале в Чите, где работала в жюри. Очень хорошее кино получилось, и масштабное, и зрительское, про людей. И самое главное, что меня очень сильно удивило: получился настоящий патриотический фильм, хотя не было ни такой задачи, ни такого заказа. Но Клим (Клим Шипенко, режиссер картины. — Прим. ред.) рассказал историю о людях, которые просто честно делают свое дело. И в этом нет претензии на подвиг. Подвигом это называют уже потом. Наверное, это и есть патриотизм. В изначальной версии сценария были имена реальных людей, которые стали прототипами героев «Салюта-7»: Савиных, Джанибеков, Савицкая, потом эти фамилии изменили на вымышленные.
— Когда вы соглашаетесь сниматься, что для вас важно: сценарий или имя режиссера? — Мне важно сопереживать истории. А здесь вообще получилась интересная вещь, я находилась на съемках в кинодеревне под Питером, был сентябрь, снимали картину, которая теперь заморожена. Неделю или больше я просидела совсем без связи, потому что места глухие. А когда у меня образовались два дня выходных, я попросила: «Ребята, перевезите меня куда-то в город, ну чтобы хоть какая-то связь была». Меня поселили в небольшой отель,- там был Интернет. Я стала смотреть в Сети какие-то фильмы. И совершенно случайно наткнулась на фильм «Любит не любит».
Не могу сказать, что я поклонница российских комедий, но эта понравилась. Посмотрела в титрах, кто режиссер — Клим Шипенко. Проходит дня три-четыре, я возвращаюсь в Москву, мне звонит мой агент Оля Логинова: «У тебя есть предложение — «Салют-7». В сценарии две хорошие женские роли: Савицкая и жена Джанибекова. На какую ты хочешь попробоваться?» Я прочла сценарий и говорю: «Давай на обе». Я даже не спросила, кто режиссер. Обнаружила перед самыми пробами — Клим Шипенко. И как-то сразу мы с Климом подружились и дружим до сих пор. Что касается моей героини — это история о любви, сила которой может вернуть откуда угодно, даже из космоса.
— А вы были свидетелем таких историй любви? — Я много знаю таких историй. Мне кажется, только так можно вернуть человека, даже с того света. История Людмилы Поргиной и Николая Пет-ровича Караченцова на этом уровне.
— А у совсем молодых людей сейчас не меняется отношение к любви? — Я не верю, что может что-то измениться по сути. Но сейчас время располагает к какой-то поверхностности. Очень много искушений, отвлекающе-развлекающих моментов, и важные вещи из-за этого обесцениваются. Люди хотят просто есть, смотреть телевизор, получать кайф. Люди дружат в соцсетях, любят в соцсетях. Но это ведь невозможно назвать настоящими отношениями!
— Маша, а что у вас теперь на примете? Уже знаете, где в следующий раз будете сниматься? — Есть пара задумок на зиму. Па-раллельно я начала истории, связанные с продюсированием, мне это стало интересно. А еще ведь есть наш фонд. Мы в этом году вышли с серьезной программой на 150 малых российских городов. Это очень большой охват, потому что раньше фонд был представлен только в Москве, Санкт-Петербурге и Саратове. Я очень благодарна команде, которая взяла на себя такую нагрузку. Это очень важно, ведь именно в провинции пожилым людям сложнее всего справляться с трудностями. Совсем недавно, в сентябре, организовали велозаезд в Москве в поддержку наших ветеранов. А в декабре по нашей доброй традиции будем отмечать день рождения фонда «Артист». (Его учредителями являются Мария Миронова, Евгений Миронов, Игорь Верник и Наталья Шагинян-Нидэм. — Прим. ред.) Ему уже девять лет, удивительно, как время быстро пробежало.
— Мы с вами знакомы как раз с момента, когда появился этот фонд — о нем вы рассказали мне в нашу первую встречу. Я вас редко вижу, но тем заметнее, что вы сами очень изменились. — Да? Я этого не замечаю.
— Правда, очень. Градус напряжения снизился. Такое ощущение, что вы и моложе, и легче стали, чем раньше… — Да, мне очень приятно. Наверное, человек определяется стремлением. Мне всегда в людях нравилась внутренняя легкость… В свое время мне «пришили» какую-то рациональность, и все поверили. А может быть, я сама хотела произвести впечатление рационального человека… Но это не про меня вообще! Я, наоборот, скорее Скарлетт из «Унесенных ветром». Друзья знают, что мое самое любимое выражение: «Я поду-маю об этом завтра». Чаще всего я делаю интуитивный выбор и никогда об этом не жалею.
— Слышала, ваша жизнь изменилась — вы переселились за город? — Не переселилась. Зато, когда куда-то улетаю, в моем загородном доме живут мои три кошки. У меня очень хорошая домработница Валя, замечательный человек, которая с ними остается. Вот на днях буду уезжать и перед этим повезу кошек. Сама я вряд ли когда-нибудь смогу туда насовсем переехать. Я оказалась все-таки городским человеком. Лет пятнадцать назад у меня была мечта, и я не могла ее отпустить. Понимала, что рано или поздно ее одолею. (Смеется.) Мне хотелось за город. Хотелось пожить без суеты, в плавном течении времени, на природе — я это все очень люблю. Но любая мечта — палка о двух концах.
Когда сбывается, несет за собой огромное количество проблем и задач. Конечно, меня все предупреждали, что дом — это не просто. Но в силу моего подхода «я подумаю об этом завтра» я не очень слушала дельные советы. Рассчитывала, что все легко решу и со всем разберусь. Теперь на протяжении минимум пяти-шести часов в сутки я работаю на этот дом. Я прораб и раб этого дома. Приезжаю туда только для финансирования и решения какой-то новой возникшей проблемы. За мечту нужно платить.
— Как вы с этим справляетесь? — Стараюсь радостно. (Смеется.) Мне постоянно задерживают какие-то материалы, возникают проблемы с пропитками, шпаклевками, какими-то люками… Я раньше ничего не знала, допустим, о том, что вокруг дома должны быть дренажные сливы. А это выяснилось практически перед самым отъездом в отпуск. И меня чуть кондрашка не хватила, уже начали трястись руки, потому что это расходы ой-ой какие, да и усилия тоже. Но если дренажа не сделать, на участке будет стоять вода — и как же тогда сажать деревья? Вот эти все технические вещи выматывают…
— Но выяснилось, что вы можете… — Когда нет другого варианта, человек может все. Но я поняла, что это мое, мягко говоря, слабое место, я не очень подкованный технически человек. Первое время, когда мне давали в руки сенсорный телефон, я была как из басни «Мартышка и очки»: то к темени прижмет, то их полижет, то понюхает. Я его трясла, потому что не понимала, как вообще его включить и как им пользоваться. А теперь вдруг — стройка… (Смеется.)
— Кто-нибудь вам помогал? — На первом этапе мне помогла Ксения, Андрюшина девушка, которая окончила МАРХИ. Она на компьютере нарисовала картинку, собрав все мои пожелания. Все остальное я делала исключительно сама. Мне казалось, что это легко, что я прекрасно со всем справлюсь. А потом уже отступать было поздно: назвался груздем — полезай в кузов…
— Наверное, в вас просто проснулись гены дедушки-архитектора Георгия Александровича Градова… Вы же с ним в один день родились и, возможно, у вас много общего… — Да, 28 мая… На самом деле очень много в характере у нас с ним общего. Хотя я его помню разве что на уровне каких-то ощущений. Я все-таки маленькая была, когда он ушел. Но судя по тому, что рассказывает мама, он мне душевно близкий человек… Дед умер в горах, представляете? 73 года ему было, и он поехал на Памир, поднялся наверх и там ушел… Он очень любил беговые лыжи, так же как я люблю. Любил путешествовать, как и я.
— А как вы ощущаете себя в горах? — Я там ощущаю себя счастливой. Сколько бы ты ролей ни сыграл, чего бы в жизни ни добился, я не верю, что это приносит счастье. Счастье — это внутреннее состояние, которое не зависит ни от чего…
— Но тем не менее, сейчас один за другим должны выйти несколько ваших фильмов, и все хорошие. В ноябре покажут фильм «Сын», который до этого три года ждал проката. Выйдут сериалы «Садовое кольцо» и «Доктор Рихтер» — наш вариант «Доктора Хауса». Ну и, конечно, «Салют-7». — Замечательные роли, о таких можно только мечтать. Но все равно работа не может принести счастья, только удовлетворение, которое длится не так долго… Даже когда я поняла, что сбылась моя мечта и у меня теперь есть загородный дом, эйфория была недолгой. Не реализация наших желаний приносит нам счастье, а только состояние открытости жизни. Это такое счастье без причины… (Улыбается.) Признак дурачины. Но именно оно — самое прекрасное-…
Благодарим семейный итальянский ресторан IL BAROLO за помощь в организации съемки
Фильмы с Андреем Мироновым давно стали классикой советского кинематографа. «Бриллиантовая рука», «Трое в лодке, не считая собаки», «Три плюс два», «Человек с бульвара Капуцинов», «12 стульев»… Кажется, этот список можно продолжать до бесконечности. Кроме отличных картин, великий актер оставил после себя еще и талантливых последователей. Дочь Андрея Александровича Мария Миронова и падчерица Мария Голубкина также оставили заметный след на актерском поприще.
Недавно стало известно, что внук великого Миронова Андрей Удалов получил свою первую главную роль в кино. Об этом в своем Инстаграме сообщила мать 25-летнего актера. Мария Миронова написала: «Первый съемочный день! Главная роль! Огромный проект! Русский «Титаник». С Богом, сын! Леонардо Ди Каприо, наконец, отправим на заслуженный отдых…» К сожалению, больше никаких подробностей об этом фильме неизвестно. Но, возможно, вскоре Андрей станет не менее популярным, чем его дед. Поэтому мы решили немного больше рассказать о подающем надежды молодом актере. Андрей Миронов скончался за 5 лет до появления на свет своего внука. Родители парня — актриса Мария Миронова и президент телекомпании World Fashion Channel Russia Игорь Удалов.
Андрей с юных лет показал себя довольно самостоятельным парнем с твердым характером. Окончив школу, он сообщил матери, что будет поступать в МГУУ (Московский городской университет управления). Тогда Удалов выбрал кафедру социально-культурной деятельности. Мария Миронова дала сыну полную свободу выбора… Проучившись год, Андрей понял, что всё-таки хочет стать актером. Видимо, гены взяли свое. В 2014 году он окончил Театральный институт им. Щукина, а годом позже молодого актера зачислили в труппу Театра им. Вахтангова. Тогда в одном из интервью Андрей сказал, что дед также хотел работать в этом театре, но получил отказ.
Что касается личной жизни, то уже шесть лет Удалов встречается с девушкой по имени Ксения. Они познакомились еще во время учебы в МГУУ. Девушка, как и ее возлюбленный, не окончила тот вуз. С карьерой юриста у нее не сложилось. Сейчас она учится на архитектора в МархИ. Удалов уже говорил, что полностью готов к семейной жизни, поэтому вполне вероятно, что вскоре пара сыграет свадьбу. Мать одобрила выбор сына и даже сказала, что не против стать бабушкой, но предупредила молодежь, что нянчиться с малышами не будет.
Помимо театра Андрей очень любит искусство. Здесь постаралась мама актера, которая регулярно водила его по музеям. Среди своих любимых художников Удалов называет Рембрандта, Босха, Брейгеля, Гойя и Ренуара. Поклонники Марии Мироновой тепло восприняли новость о успехе ее сына и пожелали ему долгого и успешного актерского будущего. Также пользователи социальных сетей с нетерпением ждут появления Андрея Удалова на большом экране. Нам остается только присоединиться к этим пожеланиям.
Звуковая дорожка редкого выпуска - в роли ведущего - Андрей Миронов.
Он вел (по слухам) то ли одну, то ли четыре передачи. По просьбам телезрителей его заменили - "злой глаз", писали они. "Бриллиантовая рука" ещё не вышла на экраны. Без сомнения, что если бы Миронов появился в "Кабачке" после этого фильма, отклики зрителей были бы иными.
На видео этого выпуска, что можно найти в интернете, артист, действительно, не в лучшей своей форме - съёмки в "Кабачке" были дополнительной нагрузкой к работе в театре и кино, возможно, устал, болел, был в ссоре с любимой. Как бы ни было, Миронов в программу не вписался, и посему эта запись - огромная редкость.
Создатель и многолетний режиссёр "Кабачка" - добрейший, интеллигентный, одарённый многими талантами - режиссёр Георгий Зелинский. В ту пору он был заведующим труппой театра Сатиры и правой рукой В.Плучека. После конфликта с Плучеком (чета Зелинских вступилась за Ольгу Аросеву, которую Плучек пожелал заменить в легендарном спектакле "Дом, где разбиваются сердца", режиссёром постановки, к слову, был Зелинский (!) - эту историю Зоя Зелинская рассказала в передаче "Большая семья") Георгий Васильевич перешёл работать на телевидение.
Зелинский был сыном военначальника, ему прочили военную карьеру, но он поступил в театральный. Многие вспоминают, как в юности в доброй компании на кухне и в кафе пел под гитару и профессионально танцевал. Зоя Зелинская вспоминала, что на съёмках номеров пани Катарины Георгий Зелинский танцевал - показывал движения, а Наталья Селезнёва смотрелась в него, как в зеркало, и в повторяла за ним. На это было забавно смотреть. Зелинский был талантлив, целеустремлён, упрям и скромен. Неумение расталкивать локтями оставило его имя в тени. Так, в 2016 году к юбилею кабачка его имя не мелькнуло ни в одной публикации (во всяком случае, я не видела и была бы рада ошибаться). Если Вам есть, что вспомнить о Георгии Зелинском, подарившем нам столько радости, напишите нам, и мы добавим воспоминания к его работам.
Вчера в Доме кино прошел показ фильма режиссера Влада Фурмана «Гупёшка». Картина, в которой в главной роли снялась Нелли Попова, вызвала самые разные впечатления, поэтому у зрителей появилось много вопросов, которые и задали режиссеру Владу Фурману, Поповой и оператору Кириллу Мошковичу.
Кто-то увидел в фильме интересно-закрученный арт-хаус, кто-то необычный психологичный сюжет, а кто-то просто историю несчастной женщины, забитой и робкой, чья жизнь могла бы перевернуться благодаря «принцу», который может спасти ее от ежеминутного давления тирана-мужа и увести в счастливую жизнь. Но сможет ли героиня решиться полностью переменить свою судьбу?
История настолько увлекла зрителей, что они не сразу осознали, что фильм черно-белый. Это произошло не только благодаря закрученному сюжету, но и актерской игре, и операторской работе. Фильм уже успел получить призы на самых разных кинофестивалях в России, Великобритании, США, Японии, Германии.
Влад Фурман снял такие яркие проекты, как «Таинственная страсть», «Две сестры», «Яма», «Наркомовский обоз», «Мама, я киллера люблю», «Улицы разбитых фонарей», «Агент национальной безопасности». «Гупёшка» стал для режиссера новым опытом, в котором Фурман выступил еще и как продюсер.
...Из интервью заслуженного деятеля искусств Российской Федерации Влада Фурмана: «Пьеса «Гупешка» была поставлена мною в театре «Русская антреприза» им. А. Миронова», премьера состоялась в 2003 году. Это неординарный литературный материал. Однако, мы не переносили спектакль на пленку, а просто снимали фильм. Важно понимать, что язык театра отличается от киноязыка. На сцене у актеров совершенно иной способ существования… В кино есть крупный план, есть детали. Поэтому на основе пьесы Василия Сигарева был создан сценарий будущего фильма. Мы искали новое звучание слов, другие художественные образы, способ съемки, важно было и цветовое решение фильма. При этом пьеса ставит перед постановщиком иные интересные задачи, с которыми практически никогда не сталкиваешься в работе над киносценариями».
https://vk.com/@-23602165-vladimir-menshov-vlad-furman-i-daniil-strahov-specpokaz-film Владимир Меньшов, Влад Фурман и Даниил Страхов и др.,Спецпоказ фильма Влада Фурмана «Гупёшка». Москва. Дом Кино. 30.10.2018
«Комсомольская правда» 2 ноября 2018 ,16:26 Помолодевшая Юлия Рутберг удивила коллег 53-летняя актриса побывала на премьере фильма режиссера Влада Фурмана «Гупёшка»
...Премьеру фильма Влада Фурмана посетил и родной внук Андрея Миронова, актер театра имени Вахтангова Андрей Удалов.
Внук Андрея Миронова, актер театра имени Вахтангова Андрей Удалов. Фото предоставлено пресс-службой мероприятия
https://vk.com/@-23602165-vladimir-menshov-vlad-furman-i-daniil-strahov-specpokaz-film 2 ноября 2018, 15:30, Кино Mail.Ru Внук Миронова, Меньшов и другие на показе драмы «Гупешка» Звезды посмотрели фильм Влада Фурмана, который рассказывает о деревенской женщине, ставшей супругой городского интеллигента
В московском Доме кино показали фильм режиссера Влада Фурмана «Гупёшка». Драму вместе с постановщиком представила актриса Нелли Попова, сыгравшая главную роль. Поддержали коллег Владимир Меньшов, Михаил Пореченков с дочкой, Даниил Страхов с женой Марией Леоновой, Юлия Рутберг («Обмани, если любишь»), внук Андрея Миронова и сын Марии Мироновой Андрей Удалов, Эммануил Виторган с женой Ириной Млодик, Александр Ильин-младший и другие.
Влад Фурман и Андрей Удалов
...К слову, многие сошлись во мнении, что Удалов очень похож на своего знаменитого деда. И не только внешностью, но и характером. Симпатичный молодой человек очаровал гостей мероприятия манерами, умом и искрометным чувством юмора. Андрей решил продолжить актерскую династию и уже снялся в нескольких картинах. Мама Удалова — актриса Мария Миронова — не раз говорила, что гордится успехами сына. Она шутит, что теперь, когда Андрей играет большие роли в кино, Леонардо ди Каприо может отправляться на заслуженный отдых.
В прокат вышел отечественный фильм-катастрофа «Спасти Ленинград» режиссера, сценариста и продюсера Алексея Козлова. Действие картины основано на реальной трагедии сентября 1941 года: ленинградцы спасались из блокадного города и плыли на барже по Ладоге, не подозревая, что их ждет неминуемая катастрофа. Среди полных надежд на спасение оказались двое влюбленных – их играют дебютанты в большом кино Андрей Миронов-Удалов и Мария Мельникова. Оба исполнителя главных ролей – потомки актерской династии: Андрей – внук Андрея Миронова, а Мария – дочь Анастасии Мельниковой. Накануне премьеры Tricolor TV Magazine поговорил с Андреем Мироновым-Удаловым о страсти к кино, позднем дебюте и сходстве фильма со знаменитым «Титаником».
- Андрей, как для вас началась эта история? Как вас утверждали на «Спасти Ленинград»? - На самом деле ничего особенного не происходило: меня пригласили на пробы, я поехал на кастинг из Петербурга в Москву. Режиссер меня сразу утвердил. Видимо, для него все совпало в первое же время.
- Как так случилось, что вы дебютировали в кино только в 26 лет? Подозреваю, что вы отклонили много предложений. Почему? - В институте (Андрей – выпускник ТИ им. Щукина. – Ред.) я полностью посвящал себя учебе и отказывался от всего, так как мой любимый мастер Владимир Владимирович Иванов делал на меня ставку на курсе и давал много работы. Я не хотел быть, как говорила моя бабушка, дырявым шлангом – который и в одну, и во вторую, и в третью стороны льет, а в итоге ничего. Хотел направить себя в одно русло и с утра до вечера трудился в Щукинском театральном институте. После стал служить в Театре им. Вахтангова, а в кино ждал своего проекта, верил, что нужно начинать с такой роли, которая попадет в меня, будет волновать. Поэтому отказывался от предложений – не потому что они не были громкими, это не какой-то каприз, просто хотелось найти то, что дорого, такую роль, которая всколыхнула бы мою душу. Просто так, без волнения, не хотелось сниматься. А предлагали что-то совсем «не мое».
- Мудрое решение для актера, учитывая, что многие боятся: один раз откажешься – второй раз могут не позвать. - Страх определенный есть, но ты либо пан, либо пропал. Я выбрал дорожку, на которой делаю только то, что мне близко.
- Почему герой «Спасти Ленинград» взволновал вас? - Вопрос сложный. Наверное, если коротко, я увидел в нем отголоски себя.
- А что в самой истории фильма вас зацепило? - У нас выпускается много военных фильмов, и у зрителей возникло определенное отношение к ним. Возможно, они им даже чуть надоели. В «Спасти Ленинград» я увидел новую историю – это фильм-катастрофа на морскую тему, чего ранее не было в стране, и это история про молодых ребят и их любовь. Все герои, даже главный антагонист (его играет Гела Месхи), – это молодежь. «Спасти Ленинград» – фильм про то, как светлые молодые ребята, такие же, как мы, только живущие 70 лет назад, вдруг попадают из обычной жизни в ад. В катастрофу. Мне хотелось это прожить, окунуться в этот водоворот. Меня зацепила эта молодая энергия, попадающая в варево.
- Как готовились к роли, чтобы сыграть военного человека той эпохи? - По роли я артиллерист, курсант-второкурсник. В Петербурге я ходил в Артиллерийский музей. Но больше всех мне помогли реальные записки артиллеристов 1941 года – они пишут о своем быте, о мыслях, кто они, как живут, о чем думают, что делают в свободное время, какие математические расчеты производят, о чем мечтают. Эти записки реальных людей дали мне понимание моего героя. Также готовился спортивно: учился играть в волейбол, так как надо было для роли, несколько месяцев занимался в зале. Худел – скинул около восьми килограммов ради своего персонажа, хотя мне это тяжело дается, так как я склонен к полноте.
- Для вашей партнерши Марии Мельниковой это был первый актерский опыт в жизни. Как притирались друг к другу, чтобы сыграть влюбленных? - Это был удивительный опыт. Маше на момент съемок было всего 16 лет. Мне было удивительно играть с таким молодым партнером, ведь я ее старше на 10 лет! Обычно я привык, что я самый молодой в коллективе. Меня это сначала немножко даже испугало (смеется). Нам помогли найти общий язык репетиции. В современном кино репетиции – нечастый случай. Но за несколько месяцев до начала съемок я приезжал в Петербург из Москвы, так как Маша живет в Петербурге. Мы репетировали сцены, общались, ходили в кафе. Это нам очень помогло впоследствии сыграть влюбленных. Маша – молодец, в 16 лет работать так, как она, – это большая заслуга. Она еще не учится в институте, поэтому процесс съемок, думаю, стал для нее испытанием, которое она прошла.
- А что было самым сложным для вас? - Наверное, все время держать военную выправку. Оказалось, это непросто, особенно когда у тебя оружие в руках. Режиссер помог – он задавал мне армейские рамки. Я постоянно приходил на смену первым и уходил последним из актеров, даже если у меня было мало сцен. Я смотрел на процесс, репетировал, держал осанку, проникался атмосферой.
- О чем для вас эта история? Это все-таки «Титаник» по-русски или нет? - Мне кажется, основная особенность в том, что в фильме показана наша русская история. В сентябре 1941 года все это произошло на самом деле – путь на барже по Ладоге был единственным шансом выехать из Ленинграда. На судно погрузили 1300 пассажиров вместо 800. Случилась реальная трагедия, выжило всего 200 человек! Все это правда. И мы показываем двух влюбленных на этом фоне. Если и находить сходство с «Титаником», то только с точки зрения темы «любовь на фоне катастрофы» Но это наша русская непридуманная история. Никто не хотел специально делать как в «Титанике».
- Андрей, а кто для вас ориентир в кино? - Актерски – Дэниел Дэй-Льюис. Для меня он номер один из современников. Из молодого поколения – английский актер Эдди Редмэйн. Из режиссеров мой кумир – это Феллини. Есть множество других режиссеров, которые меня волнуют: Соррентино, Иньярриту, Триер, Пол Томас Андерсон. Вообще, я киноман, отсматриваю процентов 80 из того, что выходит в прокат в кинотеатрах, и, конечно, смотрю классику. Кино – моя страсть.
- В каких еще фильмах вас можно будет увидеть после ленты «Спасти Ленинград»? - Осенью 2018-го я снялся в сериале для Первого канала «Наследники» режиссера Влада Фурмана. Также меня можно будет увидеть в небольшой, но очень интересной роли принца датского в продолжении «Годунова» – мне было интересно, я выучил роль на датском языке! Получился интересный образ, совсем не то, что я делал ранее. Снялся в коротком метре у Юлии Трофимовой. С сентября я учусь у Павла Лунгина на Высших курсах сценаристов и режиссеров, потому что мне интересен процесс кинопроизводства не только с актерской стороны.
«AиФ»: - Мария, на завершившемся Московском кинофестивале вы работали в составе жюри основного конкурса и «по долгу службы» смотрели все фестивальные фильмы. Однако слова «фестивальное кино» сегодня воспринимаются почти как ругательство - мол, эта заумь простому зрителю неинтересна.
Мария Миронова: - А для меня, наоборот, авторское кино - самый интересный творческий процесс. Фильм, который делается только ради кассовых сборов, превращаясь в высокобюджетную, но абсолютно выхолощенную картинку, сдобренную, как приправой, спецэффектами, меня вряд ли заинтересует. Мне ближе картины, в которых режиссёр пытается сказать что-то важное. Может, я в этом смысле неправильный человек, но в кино прихожу не отдыхать, а чтобы увидеть истории человеческой жизни, чтобы подключиться и самой эмоционально пережить перипетии чьей-то судьбы.
«AиФ»: - Но это умение зацепить зрителя многие российские режиссёры сегодня потеряли? М. М.: - Мне кажется, что это вопрос не режиссёрского умения. Это скольжение по поверхности, неспособность проникнуть в суть проблемы и заинтересовать зрителя тем, что тебя взволновало, обусловлены огромным потоком информации, в котором мы сегодня живём. Когда человеческий мозг не успевает углубиться вообще ни во что - он просто, что называется, считывает картинку. И молодому поколению, привыкшему к такому поверхностному восприятию, тяжело смотреть фильм, кадры в котором длятся минутами, где нет этой клиповой нарезки. Поэтому ленты Тарковского или Сокурова оно просто не вынесет. И это, на мой взгляд, грустно. Потому что у интересных режиссёров - пусть их немного, но они есть - остаётся всё меньше шансов быть услышанными. И они пытаются остановить тот ритм убыстрённой съёмки, в котором мы все сегодня существуем. В одной из фестивальных программ, кстати, показывали очень интересный фильм. Режиссёр взял камеру, спустился в метро и начал снимать идущих мимо людей в режиме реального времени - их глаза, руки. Ты успевал рассмотреть выражения их лиц, мог даже прочитать по глазам их мысли. Но это реальное время - тот ритм, в котором мы живём, едим, пьём, встречаемся с друзьями, - на экране кажется очень тягучим, и режиссёр начал потихоньку убыстрять смену кадров. Сперва ты этого не замечаешь, а потом вдруг ловишь себя на том, что в мелькающей перед глазами мозаике уже не можешь выделить из толпы конкретных людей. Вокруг - лишь безликая суета, в которой мы, сами того не замечая, сегодня существуем. Этот фильм, конечно, никогда не покажут в кинотеатре «Пушкинский». Но он очень мудрый, потому что заставляет тебя немного притормозить, чтобы вырваться из этой суеты.
«AиФ»: - Одна из фестивальных программ называлась «Поколение «Ноль» выбирает». Молодым режиссёрам предложили выбрать фильм, оказавший на них максимальное влияние. Вы бы какую ленту туда включили? М. М.: - (Не задумываясь.) Две, обе - Александра Сокурова: «Русский ковчег» и «Молох». Это шедевры! В кино, как и в любом виде искусства, есть вещи сиюминутные - мультфильмы, к примеру (которые, кстати, я очень люблю), а есть то, что переходит в разряд общечеловеческих ценностей. Фильмы Сокурова останутся в веках кинематографических. Он не делает того, что ты посмотрел, выплюнул и тут же забыл.
«AиФ»: - Дети растут быстро. С сыном его профессиональное будущее вы обсуждаете? Вы же пришли в кино по стопам родителей… М. М.: - (Перебивает.) Никогда в жизни я не шла по чьим-то стопам! Поэтому и сыну в последнюю очередь посоветую идти по чьим-то стопам. Если ты идёшь по проложенному кем-то для тебя пути, становишься несвободен в своём выборе. А я считаю, что у человека - и у мужчины в первую очередь - должна быть свобода выбора. Иначе он не сможет ничего совершить.
Досье Мария Миронова родилась в 1973 г. в Москве в актёрской семье Е. Градовой и А. Миронова. Дебютировала в кино в 1981 г. в фильме С. Говорухина «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». Окончила ВГИК. С 1996 г. - актриса театра «Ленком». Сыграла в фильмах «Свадьба», «Олигарх», «Русский бунт», «Статский советник» и др.
http://kp.ru/daily/24312.3/505175/ Маша Миронова вернулась к первому мужу после развода со вторым? Дочь Андрея Миронова так же талантлива и влюбчива, как знаменитый отец Анна ВЕЛИГЖАНИНА — 18.06.2009
В актерском мире о дочери Андрея Миронова Марии отзываются с нежностью и иронией одновременно - она так же талантлива и влюбчива, как знаменитый отец. Наверняка, еще сумеет дать ему форы и яркими ролями, и... романами. Недавно, как рассказывают, Мария совершила прелюбопытный «кульбит» в своей личной жизни - взяла и возобновила любовные отношения с первым мужем после... официального развода со вторым супругом. Мы не смогли пройти мимо такой необычной «комбинации» и решили расспросить героев этого романа...
О романах
По рассказам артистов, в их тусовке ни для кого не секрет, что у Марии Мироновой был роман в Щукинском училище, где она училась, с другим отпрыском звездной семьи - Антоном Яковлевым, сыном Юрия Яковлева. По словам сокурсников Маши, ее увлечение Антоном было стремительным. А вскоре Мария родила сына...
Что произошло между ней и Антоном - неизвестно, но бывшие сокурсники почему-то считают, что именно он отец ребенка. Хотя замуж актриса вышла не за Антона, а за предпринимателя, который был старше ее на 10 лет, Игоря Удалова.
Игорь купил для Марии квартиру, где супруги счастливо жили несколько лет. Рассказывают, Удалов сделал все, чтобы обеспечить жену.
А она оказалась девушкой с характером. Да еще, поговаривали, обращала внимание на молодых парней. В «Ленкоме» многие знают, что за Марией ухаживал сын Инны Чуриковой Иван. Поговаривают, он страдал, что Маша не захотела стать его женой, и до сих пор не женился.
А Мария все же ушла от первого мужа, влюбившись в молодого актера и телевизионного пиарщика Дмитрия Клокова, который на 10 лет младше ее. После развода с первым мужем Мария вышла замуж за Дмитрия и светилась от счастья. Однако через пять лет брак дал трещину. Поговаривали, Дмитрий загулял, и гордая Мария указала ему на дверь.
«Он по-прежнему мой любимый мужчина!»
- Мария, вы сейчас не замужем? - спросила я актрису. - Если вы о штампе в паспорте - то не замужем. А по сути мой любимый мужчина - мой первый муж. Мы с ним любим друг друга, просто наши отношения вышли на новый уровень. Мы вместе. А штамп, на мой взгляд, не играет никакой роли. У меня с мужем не было какого-то ужасного разрыва. Вообще как можно разорвать с людьми, которыми ты дорожишь?!
- Ваш первый муж сейчас женат? - Нет, он с нами. Мы вместе, несмотря на штампы. Я просто не могла вычеркнуть из жизни человека, с кем воспитываю своего ребенка. Он не был вычеркнут из моей жизни после развода. А сейчас мы с ним еще больше сблизились. Знаете, любовь и влечение - это разные вещи. Любовь, если она настоящая, никуда не исчезает, что бы ни происходило в жизни, но может видоизменяться. На мой взгляд, главное - оставлять свет и любовь. Все остальное несущественно. И жизнь будет такой, какой ты ее видишь.
- Принято считать, что после развода разбитую чашку уже не склеишь. - Я не живу так, как принято. Все возможно в нашей жизни. Важно, как мы отнесемся к происходящему.
- А для вашего первого мужа было драмой то, что у вас появился второй муж? - У нас не было драм. Конфликт есть у тех, кто его хочет видеть. Это закон. Зеркало. То, что ты хочешь видеть, то у тебя и будет в жизни. Я в этом убеждена.
- Ваш второй муж спокойно относился к тому, что у вас есть ребенок? - Он не только воспринял, что я с ребенком, он воспринял еще и то, что у меня есть первый муж, от которого я совершенно не собиралась отказываться. Любовь всегда остается, никуда не исчезает, если это настоящая любовь.
- Ваш первый муж, видя, что вы стали свободной, пытался вам сделать предложение? - Предложение чего? Поставить штамп в паспорте? Это смешно! Зачем?! Ну если у меня будет настроение куража, может, штамп и будет. А не будет настроения, значит, не будет.
- А развод - тоже был кураж? - На самом деле были на то причины.
- Разводятся чаще всего из-за измены... - У меня этого никогда не было. Мне не изменяли. Развод - это штамп в паспорте. Это что-то меняет? По-моему, ничего.
- Со своим первым мужем вы сегодня живете в одной квартире? - Нет. Но какое это имеет значение? Главное, что у нас есть любовь! Люди могут жить под одной крышей и не иметь любви. Любовь дает свободу окружающим людям и себе. Мы с моим мужем это хорошо поняли.
Игорь УДАЛОВ: «У нас что-то, похожее на гостевой брак»
Мы дозвонились первому мужу актрисы Игорю. На удивление, на вопросы он отвечал примерно так же, как и Мария. Показалось, что они, не сговариваясь, думают в унисон!
- Игорь, говорят, вы с бывшей женой Мироновой снова вместе? - Мы вместе по жизни идем. Мы поддерживаем отношения, встречаемся. А там кто знает, к чему кривая приведет. Все бывает. Любовь, бывает, приходит снова. Думаю, она уже надвигается на нас, но загадывать рано. У Маши после меня был муж. А у меня после нее - жена. У меня была супруга - она модель из Риги. С ней бы все сложилось, но там причина была в маме. А с Машей было очень много причин, которые сегодня у нее уже не являются причинами. Потому что жизнь идет, вносит изменения в человека, в его характер. Маша стала мудрее, терпимее.
- Изменилась в лучшую сторону? - Конечно. И понимает, что лучше иметь хорошего мужа, но одного, чем двадцать, но плохих. Она еще молодая. Все еще придет к ней.
- А вы к ней можете прийти? - Пока она мне не озвучила, что этого хочет. Но ведь все в жизни складывается так, что мы не видим, как это будет, а это к нам уже идет. Так что посмотрим, как все ляжет. Жизнь полна приключений.
У актёра Андрея Миронова было две дочери с одним и тем же именем – Мария. Интересно то, что девочки родились в одном году, но матери у них разные. Конечно, про такую необычную ситуацию много говорили и в кругу артистов. Когда об истории с дочерями узнали любопытные журналисты, то они сразу же написали об этом в газетах.
Две Маши попали под пристальное внимание со стороны журналистов. Мариям пришлось много выслушивать нелицеприятную информацию в свой адрес. Однако они смогли выдержать достойно этот непростой период в жизни.
Двух Маш все сравнивали между собой, пытаясь найти в их внешности хоть что-то одинаковое. Правда, сделать это было очень трудно. Девушки не похожи совсем. Они абсолютно разные. Это видно и на экране. Мария Миронова всегда нежна и лирична, а Мария Голубкина выделяется своим ярким характером.
Вторая Мария не приходится Андрею Миронову родной дочерью. По этому поводу также было много слухов и сплетен. Сам Миронов однажды успокоил журналистов, сказав, что у него две 5-летние дочери с одинаковым именем Маша.
Тайна
Андрей Миронов растил Марию Голубкину как свою родную дочь и не хотел, чтобы она знала имя своего настоящего отца. Это была их семейная тайна, которую тщательно хранили. Сегодня уже взрослая Мария говорит, что считает великого актёра своим родным отцом. Другого отца она не знает и знать не хочет.
Настоящий отец Марии Голубкиной режиссёр Николай Щербинский. Он никогда не интересовался жизнью своей дочери. Однажды Щербинский сказал в интервью журналистам, что Голубкина – это не его дочь.
Семейные отношения – это такая тонкая вещь, что понять их полностью нельзя. Мать Марии актриса Лариса Голубкина и Андрей Миронов знали друг друга давно. Актёр даже хотел на ней жениться и уже сделал предложение, но Голубкина ему отказала.
Андрей Миронов создал семью с Екатериной Градовой. В этом браке родилась его дочь Мария Миронова. Лариса Голубкина сочеталась браком с режиссёром Владимиром Достолем. Однако этот брак продлился совсем недолго. После этого Голубкина жила в гражданском браке с Николаем Щербинским. Долго они не прожили, но в этом союзе родилась Мария Голубкина.
Когда Андрей и Лариса поженились, актёр официально удочерил Марию. Со своей родной дочерью он также общался. Маша Голубкина узнала всю правду о своём настоящем отце только тогда, когда Миронова не стало.
Юность двух Маш
Интересно то, что обе Маши учились в одной и той же школе, но только в параллельных классах. У них были общие знакомые. Однако между собой девочки начали общение только после смерти отца. Его уход сблизил их. Они и сегодня тепло отзываются друг о друге, называя одна одну близким для себя человеком.
Первые съёмки
Становиться актрисами не собиралась ни одна, ни вторая Маша. Это случилось по воли судьбы. Мария Голубкина увлекалась конным спортом. Выбрать профессию актрисы ей помогла роль в картине «Ребро Адама», в которой она сыграла в возрасте 15 лет. После этого она твёрдо решила, что будет поступать в театральный институт.
Мария Миронова сыграла свою первую роль в 8 лет. Это была роль Бекки в картине «Приключения Тома Сойера и Гекельбери Финна». Однако это не подтолкнуло её стать актрисой. Она всегда мечтала о балете. Миронова решила пойти по стопам отца гораздо позже.
Две Маши учились в Щепкинском училище. Голубкина начала сниматься раньше, чем Миронова. Совместной работой актрис стал фильм «Свадьба».
Отношения сегодня
Журналистам не удалось рассорить актрис. Они до сих пор общаются и поддерживают хорошие отношения. Обе Маши совершенно разные по характеру: Миронова спокойная, а Голубкина взрывная.
Отправлено: 07.06.21 18:32. Заголовок: Режиссёр Анатолий Эф..
Режиссёр Анатолий Эфрос и участники спектакля на малой сцене театра на Бронной "Возвращение дон Жуана" Радзинского... в день премьеры Андрею Миронову присвоили народного артиста
Отправлено: 28.06.21 09:14. Заголовок: Из интервью М.Варшав..
Из интервью М.Варшавера, июнь 2021
…- Другая звезда вашего театра – актриса Мария Миронова еще не вышла из декрета. Но в последней премьере «Ленкома» - спектакле «Доходное место» - занят ее сын Андрей Миронов-Удалов… - Чудный молодой актер. Он играет Жадова в очередь с Антоном Шагиным. В свое время роль Жадова играл его дедушка - великий Андрей Миронов в спектакле «Доходное место» в постановке Марка Захарова в театре Сатиры. Эта преемственность поколений мне очень нравится. В «Поминальной молитве» молочника Тевье сегодня играет Андрей Леонов. Эта та роль, которую 27 лет назад играл его гениальный отец Евгений Павлович Леонов.
Отправлено: 28.06.21 09:14. Заголовок: Из интервью М.Варшав..
Из интервью М.Варшавера, июнь 2021
…- Другая звезда вашего театра – актриса Мария Миронова еще не вышла из декрета. Но в последней премьере «Ленкома» - спектакле «Доходное место» - занят ее сын Андрей Миронов-Удалов… - Чудный молодой актер. Он играет Жадова в очередь с Антоном Шагиным. В свое время роль Жадова играл его дедушка - великий Андрей Миронов в спектакле «Доходное место» в постановке Марка Захарова в театре Сатиры. Эта преемственность поколений мне очень нравится. В «Поминальной молитве» молочника Тевье сегодня играет Андрей Леонов. Эта та роль, которую 27 лет назад играл его гениальный отец Евгений Павлович Леонов.
Отправлено: 16.08.21 14:33. Заголовок: А.Ширвиндт …В июне ..
А.Ширвиндт
…В июне 1987 года Андрей загадочно при-жал меня в какой-то угол театра и заявил, что на гастроли Вильнюс — Рига мы едем на ма-шинах. Не успел я вяло спросить «зачем?», как он меня уже уговорил. Так случалось всегда, потому что чем меньше было у него аргумен-тов, тем талантливее, темпераментнее, обая-тельнее и быстрее он добивался своего.
Мой персональный автомобиль «ГАЗ-24» приводился в движение горючим под назва-нием «А-76», а мышиный «BMW» Андрея — то-пливом с кодовым названием «А-95». Эти де-вятнадцать единиц разницы неизвестно чего всегда казались мне рекламным выражением самомнения нашей нефтеперерабатывающей промышленности, но опыт показал, что вся-кий цинизм наказуем. Так как на автоколонках бензин в те времена продавался строго по ас-сортименту, то, естественно, там, где заливали «А-76», и не пахло «А-95», а там, где пахло «А-95» (а пахнет он действительно поблаго-роднее), и не пахло моим средством передви-жения. А поскольку бензин обычно кончается не там, где его можно залить, а там, где он кон-чается, то мышиный «BMW», брезгливо мор-щась, вынужден был поглощать дурно пахну-щую этиловую жидкость, а моя самоходка при простом содействии любимого народом лица Андрея получала несколько литров «А-95», этого «Кристиана Диора» двигателей внутрен-него сгорания, от зардевшихся и безумно сча-стливых бензозаправщиц.
Но вся мистика со-стояла в том, что оба наших аппарата реаги-ровали на такую замену питания одинаково: они начинали греться, затем «троить», а потом просто не ехать. Ну, с «BMW» все понятно — ему просто физически не хватало этих еди-ниц чего-то, но моя-то… Казалось бы, вдохни полной грудью пары неслыханной конси-стенции и лети. Нет. Фырчит, греется, останав-ливается — вот уж поистине «у советских собственная гордость». Но если в ситуации с го-рючим мы были на равных, то по остальным компонентам автопробега я сильно отставал в буквальном и переносном смысле: частое за-брызгивание свечей, прогорание и последую-щее отпадение трубы глушителя, подтекание охлаждающей жидкости неизвестно откуда — везде все сухо, а под машиной лужица тосола, частый «уход» искры — на разрыве контактов есть, а на свечи не поступает или даже наобо-рот, что вообще немыслимо, но факт.
Поэтому ехали мы быстро, но долго. Андрюша не умел ждать и не мог стоять на месте. Динамика — его суть. Он улетал вперед, возвращался, обреченно и грустно взирал на мое глубокомысленное ковыряние под капо-том и улетал опять. Я думаю, что на крут он трижды покрыл расстояние нашего пробега.
Я часто слышу вздохи: «Горел, сгорал, сго-рел». Но если попробовать найти слово, одно слово, чтобы определить эту удивительную натуру, то я, подумавши, осмелюсь произне-сти: «Страсть!» Он всегда страстно желал… А какая же страсть без огня? При его титаниче-ской работоспособности казалось, что он ни-когда не уставал. Очевидно, усталость — это превозмогание ненависти организма к жизни и работе, он обожал жизнь и не мог без рабо-ты. И не вообще, а конкретно. Я думаю, что только внутренняя целеустремленность пре-вращает сильный дух в творческую личность.
Отправлено: 17.08.21 17:22. Заголовок: Кирилл Ласкари (из и..
Кирилл Ласкари (из интервью):
- Скажите честно, Кирилл Александрович, ваш брат Миронов и Высоцкий ладили между собой? - Один ревновал меня к другому. Приезжая в Москву, я останавливался у Володи, и Андрею это не нравилось. Но мой брат тогда только женился на Ларисе Голубкиной, мне просто не хотелось их стеснять. Володя с Андрюшей были, конечно же, на "ты", но почти не общались. И все-таки однажды мне удалось их свести в одной компании, где собрались Володя с Мариной, Андрюшка с Ларисой и я. Высоцкий тогда впервые поставил свои магнитофонные пленки, где были его записи с оркестром, сделанные в Канаде. У Андрюшки текли слезы, это было для него потрясением - такого Высоцкого он не знал. Брат тогда мне сказал, что Володя - великий поэт. Он даже хотел что-нибудь спеть из Высоцкого, спрашивал меня: "Скажи, удобно с Володей поговорить, чтобы я что-нибудь спел?" Я отвечал: "Конечно. Тебе непременно надо это сделать!" Жаль, не случилось.
«...Это потом Миронов стал легендарным, великим, а тогда мы просто дружили. Он — Дрюсик, я — Маска. Такие прозвища… Я знал Андрюшку с детства, с его шестилетнего возраста, наши родители близко общались. Долгое время он был для меня мелюзгой, шелупонью. Неудивительно: когда- я, будучи уже человеком выпивающим, оканчивал школу, он учился в четвертом классе. Когда студентом-четверокурсником я выступал в шоу в Театре эстрады, Андрюшины родители — Александр Семенович Менакер и Мария Владимировна Миронова, — сидя в зрительном зале, говорили своему сыну-восьмикласснику: «Видишь, Шура уже артистом работает». А когда Андрей поступил в наше Театральное училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова, я уже начал там преподавать и в качестве педагога делал ему дипломный водевиль «Спичка меж двух огней». ....Вели мы себя, безусловно, не как солидные люди, отцы семейств. Вваливались к кому-нибудь домой гурьбой среди ночи, расходились под утро. Вместе нам всегда было очень хорошо и весело. Дурачились, пели, пили, часто не в меру. Изрядно выпив, включали наш гимн — музыку Нино Роты из фильма Феллини «8 1/2», брались за руки и вели по кругу хоровод — сначала в одну сторону, потом, по сигналу, в другую. Однажды ночью у Андрюши возникло свежее предложение — дернуть в Шереметьево нашей большой компанией и устроить там пикник. Дернули. Даже сына моего маленького, Мишку, взяли — помогать разжигать костры. Практически на взлетной полосе пирушку организовали. Когда над головами пролетали самолеты, Марк Захаров, всегдашний участник всех наших затей, вскакивал и гнал их криком: «Кыш отсюда!» А Миронов носился по полю и руками делал знаки, приглашая приземлиться у наших костров. Жены нас за все эти выходки ненавидели… ....В другой раз решили «пугануть» Дрюсика в Ленинграде, где он снимался. Денег на дорогу не было, взяли у -Татьяны Ивановны Пельтцер — у нее всегда водились. Более того, она вместе с нами поехала в Шереметьево. Компания собралась внушительная: Марк Захаров с женой Ниной, мы с Татой и Пельтцер. Прилетев в пункт назначения, мы направились в гостиницу, где жил Андрей. Но за время нашего перелета ему позвонила мама, Мария Владимировна, и лаконичным сообщением «Жди!» предупредила о нашей безумной затее. Видимо, ей кто-то донес. Когда мы подъехали к «Астории», при входе нас встречал Андрей — в красной ливрее, с салфеткой на согнутой руке. На полном серьезе бесстрастно сказал: «Ваш столик — номер два». Дальше был ужин, потом ночная прогулка по Ленинграду с танцами и хоровым исполнением нашего «гимна», затем, по предложению Марка, — попытка взять Зимний дворец, к которому мы добирались в кузове грузовика, развозившего почту. Почему мы его в результате не взяли, уже не помню. Под утро пили кофе на Московском вокзале — из громадного бака с краниками и прикованной цепью кружкой. Андрюша нас провожал, и какой-то человек, проходя мимо, пропел: «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…» Выглядели мы жалко…»
Всем,добрый вечер! Моя подруга сделала коллаж!@irinakibina❤. Делюсь)). Мне постоянно пишут о схожести. Кто то считает,что люди находят схожесть просто потому ,что человек известный и любимый- я с этим согласна🤗👋💟 ,но тем не менее кажется,что некоторая связь существует, несмотря на то,что прямой схожести нет.#отцы #дети #внуки #любовь ❤
Отправлено: 28.04.22 15:20. Заголовок: Театральные люди ht..
Театральные люди
Зрители жалеют меня. Однажды во время концерта в Ленинградском доме офицеров из зала мне прислали на сцену большой апельсин, на котором было написано: «Андрюша, скушайте. Вы плохо выглядите». ⠀ Андрей Миронов ⠀ ••••••••••••••••••••••••••••••••• Мы в TELEGRAM t.me/people_theatre
Отправлено: 22.05.22 10:01. Заголовок: 19 июля 1980 года ак..
19 июля 1980 года актёр и режиссёр Александр Ширвиндт в одиночестве грустил в своей квартире. В комнате всё было готово к торжеству - накрыт шикарный стол, с разными вкусностями и напитками, только занять его было некому. "Ну как так, у меня день рождения, а гостей нет?" - думал Александр Анатольевич. Оказывается виновницей всему была международная Олимпиада из-за которой в центре города перекрыли часть улиц. По ним проходила эстафета олимпийского огня и гости проехать просто не имели возможности. Ширвиндт просидел на балконе в ожидании полдня, но так никого и не дождался. "Эх, пропал праздник", — грустно подумал он. И вдруг увидел забавную картину — к его дому в семейных трусах и майках с серебристыми повязками на головах, и олимпийскими факелами в руках бежали Эльдар Рязанов, Марк Захаров, Григорий Горин и Андрей Миронов. Друзья не могли не поздравить Александра Анатольевича и пошли на хитрость. Разделись до трусов и маек, купили в магазине спорттоваров факелы и серебристые ленточки на голову, как у настоящих олимпийцев, которым доверили пронести по улицам Москвы олимпийский огонь. - Как же вам это в голову пришло? — утирая слёзы от смеха спросил товарищей Ширвиндт. - Это всё Миронов, - рассмеялся Григорий Горин. - Ни с того ни с сего начал кричать: "Эврика! Ребята я всё придумал! Раздевайтесь!" Андрей Миронов скромно кушая в углу тортик пожал плечами и заявил: - Нет, ну а чего? Всё же получилось отлично. Сработало. Просто вспомнил про фильм "Джентльмены удачи". Милиционеры даже и не подумали нас остановить.
Актриса Мария Миронова является единственной законной дочерью Андрея Миронова, которая родилась в его браке с Екатериной Градовой Мария сейчас занята воспитанием своего младшего сына Фёдора, которому сейчас всего два года. Актриса всегда говорила о том, что она очень горда тем, что мальчик невероятно похож на своего знаменитого деда Андрея Миронова. Недавно Мария Миронова поделилась с фанатами снимками маленького Фёдора и они смогли убедиться, что он действительно становится копией своего талантливого деда, особенно сильно это заметно во взгляде мальчика.
Поклонники актрисы были в восторге от опубликованных ей снимков и написали много приятных слов в своих комментариях. Эти снимки Миронова сделала во время прогулки по зоопарку и отметила, что её сыну особенно сильно понравились обезьянки.
mariya_mironova_actress 8.5.2022
Один день в зоопарке🐏🐘🐫🦏🦒🦫🐼У слонов все как прежде... Они счастливые! #гореотума #лучшенесоображать🦍 #счастливее🐷 .
Отправлено: 18.07.22 12:50. Заголовок: Мария Миронова 5 июн..
5 июня 2022 mariya_mironova_actress
Мой солнечный юбиляр, старший , уже ну совсем взрослый. Бабуля смотрит на тебя теперь всегда, не отворачиваясь ,ни на секунду и радуется.. Радуй её, Пожалуйста, всегда, ну и нас с Ксюней тоже. Безмерно Тебя люблю! Твои😻😻😻😻М.К.С.П. @mironovudalov @palasis #сднемрождения #старшийсын❤
Одна из поклонниц творчества актера через окно дарит Андрею Миронову букет цветов. Кишинев. Август 1983
В 1983 году Миронов вместе с Александром Ширвиндтом прибыли с гастролями в Кишинев. Сохранилось и фото-доказательство. Снимок был сделан на заводе «Микропровод» (Ботаника, бульвар Дечебал), где Миронов и Ширвиндт выступали тогда.
...Это потом Миронов стал легендарным, великим, а тогда мы просто дружили. Он — Дрюсик, я — Маска. Такие прозвища… Я знал Андрюшку с детства, с его шестилетнего возраста, наши родители близко общались. Долгое время он был для меня мелюзгой, шелупонью. Неудивительно: когда- я, будучи уже человеком выпивающим, оканчивал школу, он учился в четвертом классе. Когда студентом-четверокурсником я выступал в шоу в Театре эстрады, Андрюшины родители — Александр Семенович Менакер и Мария Владимировна Миронова, — сидя в зрительном зале, говорили своему сыну-восьмикласснику: «Видишь, Шура уже артистом работает». А когда Андрей поступил в наше Театральное училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова, я уже начал там преподавать и в качестве педагога делал ему дипломный водевиль «Спичка меж двух огней».
....Вели мы себя, безусловно, не как солидные люди, отцы семейств. Вваливались к кому-нибудь домой гурьбой среди ночи, расходились под утро. Вместе нам всегда было очень хорошо и весело. Дурачились, пели, пили, часто не в меру. Изрядно выпив, включали наш гимн — музыку Нино Роты из фильма Феллини «8 1/2», брались за руки и вели по кругу хоровод — сначала в одну сторону, потом, по сигналу, в другую. Однажды ночью у Андрюши возникло свежее предложение — дернуть в Шереметьево нашей большой компанией и устроить там пикник. Дернули. Даже сына моего маленького, Мишку, взяли — помогать разжигать костры. Практически на взлетной полосе пирушку организовали. Когда над головами пролетали самолеты, Марк Захаров, всегдашний участник всех наших затей, вскакивал и гнал их криком: «Кыш отсюда!» А Миронов носился по полю и руками делал знаки, приглашая приземлиться у наших костров. Жены нас за все эти выходки ненавидели…
...В другой раз решили «пугануть» Дрюсика в Ленинграде, где он снимался. Денег на дорогу не было, взяли у -Татьяны Ивановны Пельтцер — у нее всегда водились. Более того, она вместе с нами поехала в Шереметьево. Компания собралась внушительная: Марк Захаров с женой Ниной, мы с Татой и Пельтцер. Прилетев в пункт назначения, мы направились в гостиницу, где жил Андрей. Но за время нашего перелета ему позвонила мама, Мария Владимировна, и лаконичным сообщением «Жди!» предупредила о нашей безумной затее. Видимо, ей кто-то донес. Когда мы подъехали к «Астории», при входе нас встречал Андрей — в красной ливрее, с салфеткой на согнутой руке. На полном серьезе бесстрастно сказал: «Ваш столик — номер два». Дальше был ужин, потом ночная прогулка по Ленинграду с танцами и хоровым исполнением нашего «гимна», затем, по предложению Марка, — попытка взять Зимний дворец, к которому мы добирались в кузове грузовика, развозившего почту. Почему мы его в результате не взяли, уже не помню. Под утро пили кофе на Московском вокзале — из громадного бака с краниками и прикованной цепью кружкой. Андрюша нас провожал, и какой-то человек, проходя мимо, пропел: «Весь покрытый зеленью, абсолютно весь…» Выглядели мы жалко…»
– Я обожаю путешествовать. С первым мужем даже после того, как развелись, мы часто вместе куда-то ездили в отпуск. И наш сын Андрей в детстве лежал на полу в лучших музеях мира: в Лувре, в Прадо, в маленьких музеях Швейцарии. Он уставал, ему было скучно – вот он и засыпал. Потом служители бегали по музею и спрашивали, чей это мальчик. Но в конце концов лежание на полах музеев дало свой результат – сыну передалась моя страсть к искусству... А на сцену он впервые вышел, когда ему было восемь лет. На сборе труппы нашего театра «Ленком» на гастролях в Израиле Андрей сидел с артистами в зале. И когда Марк Анатольевич Захаров поинтересовался, есть ли у кого-то вопросы и предложения, мой активный сын встал и спросил: «Марк Анатольевич, вон там сцена?» – «Да». – «А можно я на нее выйду?» И вышел! Так что его первый выход на сцену состоялся на Святой земле. А в 21 год Андрей дебютировал на сцене Вахтанговского театра в детском спектакле «Кот в сапогах» в главной роли Кота. Приходил домой после спектакля с охапками цветов. Я такое количество букетов получала только в дни самых громких премьер!
В психологии есть такое понятие " Против чего борешься- тем и становишься ". Сынок, не борись, просто будь собой!#любовь❤ #мир #мама #поддержка #младшийсын
https://vk.com/public43163643 Кто там...... Андрей Удалов 10.4.2016 Продолжатель знаменитой актерской династии Мироновых Андрей Удалов расскажет о своей роли в спектакле Театра им. Евг. Вахтангова "Мадемуазель Нитуш".
Мария Миронова рассказала, как ухаживала за собой на итальянском курорте. Актриса решила, что во время отдыха не стоит отказываться от любимых блюд и развлечений.
50-летняя актриса проводит летние дни в Италии. Мария взяла в путешествие младшего сына, Федора. Они остановились в роскошном отеле, расположенном на территории тропического сада. Кинозвезда активно отдыхает. Она осматривает местные достопримечательности и показывает их мальчику.Артистка принимает солнечные ванны и экспериментирует с образами.
Дочь легендарного актера Андрея Миронова решила посвятить время и своей красоте. Для этого звезда приготовилась соблюдать особый режим питания, ходить на особые процедуры. Однако такой отдых Марии пришелся не по вкусу. Она призналась, что позволила себе любимые лакомства и полностью расслабилась. Из Мерано артистка переместилась в Сан-Ремо.
«Недолго я мучилась в очень красивом месте Мерано на оздоровительных и похудательных программах. Италия, думаю, страна не для аскез. Вытерпев три дня, я бесславно удрала на море из этого реально красивого и полезного места. Море, игровые комнаты для ребёнка, карпаччо и паста позвали к себе. Сан-Ремо — привет! Море или диета? Что думаете?» — рассказала Миронова.
Она опубликовала фотографию, сделанную во время прогулки по пляжу. Исполнительница роли в фильме «Холоп» предстала в нежном аутфите. На ней было легкое платье с ярким принтом и глубоким декольте. Артистка собрала волосы в высокий пучок и примерила солнцезащитные очки. Марию держал за руку ее сын.
Мария Миронова давно привыкла к тому, что ее поступки обсуждают и осуждают. Первенец артистки появился на свет, когда она была еще совсем юной. Тогда завистники были уверены, что Мироновой не стать актрисой. Но она смогла доказать, что женщина в любом возрасте может быть успешна как в профессии, так и в личной жизни.
Мария Миронова родилась 28 мая 1973 года в Москве в семье знаменитых актеров. Ее отец — легендарный Андрей Миронов, а мама — знаменитая радистка Кэт из телефильма «Семнадцать мгновений весны» Екатерина Градова. Вскоре после Машиного рождения ее родители развелись. «Удачные актерские семьи — это скорее исключение, чем правило», — признавалась Миронова в одном из интервью. После школы поступила в театральное училище им. Щукина. В 1993 году, родив старшего сына Андрея, перевелась во ВГИК.
Творчество
Мария Миронова дебютировала в кино еще ребенком. В 1981 году в фильме режиссера Станислава Говорухина «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» сыграла роль Бекки Тэтчер.
Актриса стала узнаваемой после выхода на экраны фильма Павла Лунгина «Свадьба», в котором Мария исполнила главную женскую роль. Затем была главная роль в картине «Олигарх».
Снималась в фильмах и сериалах: «Русский бунт», «Ледниковый период», «Главные роли», «Посылка с Марса», «Ночной дозор», «Гибель империи», «Статский советник», «Дневной дозор», «Девять месяцев», «Тринадцать месяцев», «Качели», «Снайпер: Оружие возмездия», «Человек с бульвара Капуцинок», «Робинзон», «Измена», «Шут Балакирев», «Три мушкетера», «Родина», «Садовое кольцо», «Доктор Рихтер», «Сын», «Миллиард», «Холоп», «В шаге от рая», «Обратная связь», «Игры шпионов», «Небо», «Инсомния».
Личная жизнь
От первого мужа — бизнесмена Игоря Удалова актриса родила в 1992 году сына Андрея. Супруги прожили вместе семь лет. «Игорь — человек, которому я буду благодарна по гроб своей жизни. Понимаете, он из редкой породы бескорыстных людей. Он многое мне дал — огромное количество поддержки, любви, и делал это абсолютно бескорыстно», — вспоминает своего первого мужа Мария.
Второй муж — продюсер Дмитрий Клоков. С ним артистка прожила пять лет. Третий муж — актер Алексей Макаров. Отношения с сыном Любови Полищук у Марии Мироновой начались 1 ноября 2011 года. Расстались супруги осенью 2012 года. Расторгли брак официально 2 июля 2013 года. При этом Миронова, в отличие от Макарова, этот брак отрицает. «Я могу сказать, что у меня дружеское, доброе отношение к Леше. Он — замечательный человек. Но я всегда Алексея воспринимала как друга. Он ко мне нежно относится. Оставим это за кадром, как и мой паспорт!» — уверяла актриса в эфире шоу «Судьба человека» на канале «Россия-1».
Со всеми бывшими возлюбленными Мария рассталась на мирной ноте. А с первым мужем актриса и вовсе хорошо общается. «С отцом Андрея в прекрасных отношениях. Я никогда не разводилась травматично — это моя позиция. Считаю, если развод происходит травматично, то зачем разводиться? Значит, что-то не решено. Для меня приемлем развод только тогда, когда все происходит спокойно и эволюционным путем. Есть дети или нет — неважно, просто это моя личная карма, за которую несу ответственность. Любые травмы происходят же от облома наших ожиданий, но никто ничего не должен!» — делилась Миронова.
Четвертый муж — Андрей Сорока, который делает первые шаги в покорении российского кинематографа. Известно, что ее новый избранник является ровесником старшего сына артистки. Об этом сообщал актер Артем Хабаров. Сама Миронова опровергала эту информацию. «Мой муж — директор по развитию крупной компании, которая очень известна на офтальмологическом рынке. Я всю жизнь не любила личное выставлять, и у меня в семье никто этого не любит, сын Андрей, кстати, тоже. Никто не хочет себя демонстрировать», -делилась Миронова. От четвертого мужа на свет появился сын Федор в 2019 году. Малыш родился в Греции.
Злопыхатели не устают строить домыслы, что кроху выносила суррогатная мама. Также высказывались предположения о том, что Миронова воспользовалась процедурой ЭКО. Сама Миронова категорически отрицала эти слухи, называя их «полнейшей чушью». «Когда я открыто обо всем рассказала, чтобы избежать кривотолков, вдруг на меня обрушился поток нелепых версий и предположений. Озвучили и версию о суррогатном материнстве. Но это полный абсурд. У меня все получилось естественно, хотя я уважаю женщин, которые ради ребенка идут на ЭКО, на гормональную терапию. Но для меня это неприемлемо, я консерватор и трусиха, считаю, что гормональная терапия для здоровья не проходит бесследно», — отмечала знаменитость.
Мария Миронова сейчас
Мария Миронова успешно совмещает работу с материнством. У звезды очень насыщенный график. Она уже давно научилась расставлять приоритеты — на первом месте у нее всегда интересы семьи. «Я уже взрослый и сформировавшийся человек. И степень ответственности другая, и то, что я хотела бы ребенку дать. В том юном возрасте я обожала сына, но все равно занималась работой, карьерой. Сейчас уже не так. Семья на первом месте», — подчеркивает артистка.
Помимо съемок в кино она принимает участие в 13-м сезоне шоу «Танцы со звездами». Артистка выступает с травмами. «Первый танец я танцевала с трещиной в ребре, из-за которой мне действительно было очень трудно глубоко дышать и отдышаться, поддержки тоже были тяжелые», — делилась она. Мария, выступающая в паре с Евгением Папунаишвили, поведала, что танцы буквально вдохнули в нее новую жизнь. «Этот проект важен для меня! После тяжелых физически и морально последних двух лет, это возможность наверстать форму, это огромный труд, но и море эмоций, это то, что я никогда не делала, это авантюра. Конечно, в которой я к себе отношусь с большой самоиронией! Но она не отрицает горения и труда!» — признается звезда.
https://bely-den.livejournal.com/149183.html Пишет Белый день (bely_den) 2018-07-29 На Танечку внимания никто не обращал – Завидовать нехорошо! – говорю я вслух, глядя прямо в глаза Ворону. – Все эти шуточки, издевки, подковырки – что-то, ох, не дружеского стиля! И означают полное моральное и творческое бессилие. Никто не виноват, что тебя в театре Вахтангова не завалили ролями. (Т.Егорова. Андрей Миронов и я)
«Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении» – писал Пушкин Вяземскому в ноябре 1825 года. Собственно, ничего за два века не изменилось. Мемуаристика по-прежнему на коне, особенно «жареная» – та, где открываются какие-нибудь неприглядные факты о кумирах. Особенной популярностью пользуются актерские мемуары. Изнанка профессии особенно интересна людям, не слишком хорошо знакомым даже с ее лицом. Вот только я честно не понимаю, при чем тут Татьяна Егорова и ее книга под скромным заглавием: «Андрей Миронов и я».
-Егорова о профессии-
Опус магнум Егоровой мне советовали как интересную книгу, написанную актрисой об актерах, но автор, безусловно, – не актриса. Нет, серьезно. Я никогда, ни в жизни, ни в литературе не встречала актеров, которым до такой степени плевать на свою профессию. Плисецкая, Вишневская, Доронина могли писать хорошо или плохо, но это писания людей от искусства. Тут не только про секас, но и про работу над ролями. Книга Егоровой в этом плане что пустыня бесплодная. Она нет-нет да и обронит вскользь: ходили на такой-то фильм, вернулись под большим впечатлением – и все. Свою же профессию откровенно презирает, например, открытым текстом заявляет о ком-то: «Судьба, как многих несчастливых людей, бросила его в театр» и рассказывает, что, мол, женщине «нельзя» быть актрисой. Возможно, это как-то связано с тем, что никто – я ведь не ошибаюсь? – не может без подготовки назвать и трех ролей, сыгранных Егоровой.
Она объясняет это интригами и завистью. Роли в Театре Сатиры распределялись, по ее словам, так: стоило, мол, Плучеку, «намекнуть на роль, и артистки, толкаясь локтями, рвутся в кабинет, на четвертый этаж, расстегивать ширинку, до дивана аж не успевали добраться» – странная, кстати, осведомленность, учитывая, как активно автор, по ее заверениям, отбивалась от ухаживаний худрука. Но почему же она не снималась в кино? Почему ни ее талант, ни многочисленные связи (в числе своих поклонников она называет и Владимира Высоцкого, и Юлиана Семенова, в общем, всех, кто уже умер и не может радостно кивнуть в подтверждение) не помогли ей сыграть хоть одну мало-мальски заметную роль? Неужели похотливые ручонки худрука дотянулись и до кинематографа? Что же он тогда за полубог, этот Плучек: гонимая Екатерина Савинова, отвергнув всесильного Пырьева, все ж успела прогреметь на всю страну буквально за пару ролей, а Татьяну Егорову, снявшуюся в 25 фильмах, не узнают в лицо?
Или все-таки дело в другом, том, что читается между строк? Чтоб вы знали, театр строится на железной дисциплине. Нашей гениальной артистке, однако, закон не писан. «Прогуливала репетиции» – спокойно констатирует она (зато потом, когда говорят, что «работа Егоровой самая ужасная во всем спектакле», она отчего-то рвет и мечет ). Так может быть, ей не ролей не давали, а просто бог не выдал таланта и любви к своему делу? Каждая строчка книги сквозит дешевой обидкой (с симпатией написано лишь о Захарове, который однажды дал Егоровой роль второго плана в «Доходном месте»). Апогей всего этого – плевок в собственных, кхм, поклонников: «театр – это учреждение для публичной обработки комплексов, артистов и зрителей одновременно».
- Егорова о Егоровой -
Судя по всему, писать про творчество Егоровой кондово неинтересно. Но тогда, простите, о чем же эта книга? Ах да, об Андрее Миронове «и ней». О ней больше. Давайте смотреть правде в глаза, кроме нее там практически ничего и нет. Есть бледный фон, кордебалет из каких-то невнятных, но очень нехороших людей. У них, этих людей, как сказал бы Жеглов, ни имен, ни фамилий – одни кликухи поганые. Обожаю, знаете, эту жеманную манеру давать персонажам погоняла якобы из деликатности, и при этом сделать все, чтобы читатель понял, о ком речь. Ну, из серии «Усач как раз в это время руководил СССР», ага (пример не из книги, конечно: в книге все еще прозрачнее). И все эти плохо замаскированные (точнее, отлично НЕ замаскированные) темные личности только и делают, что лазят под чужие юбки, стучат друг на друга и дерутся. Но чем дальше читаешь Егорову, тем больше обостряется парадокс. С одной стороны, весь мир, окружающий автора, – он какой-то не такой. Автор на этом фоне вроде как должен сиять аки бриллиант на темном фоне. Это Долинский может глупо шутить про жопу, Менглет - петь частушки про блядей, а «Андрюша» Миронов – рассказывать бородатые анекдоты. Егорова же только знай декламирует стихи и штудирует запрещенные в СССР книги по восточной философии. Но почему-то с каждой следующей страницей все противнее становится именно она, такая непорочная. Презрение к мелким людишкам сквозит в каждой строчке, а собственные мысли и переживания раздуваются до шекспировских масштабов. Вот как в этой книге страдает Татьяна Егорова, которой мать оставила – о ужас! – комнату в коммуналке: «Открыла ключом дверь и увидела – совершенно пустая комната, ничего, кроме круглого стола с прожженным треугольником от утюга, тахтенка, стул, шкаф, еще не антикварный, но уже довольно устаревший. Я села и заплакала. От обиды, что мама мне совсем никакая не опора, от бедности, от страха перед жизнью, от ощущения пронзительного одиночества и сиротства. Одна-одинешенька! Незащищенность, ох, какая же незащищенность!» А вот как страдает ее мать, у которой неожиданно арестовали жениха: «Валечкина жизнь была разбита: она любила своего профессора. Рыдала две недели, одна бродила по Москве, сидела на Тверском бульваре возле его дома, смотрела на окна, где они были так коротко счастливы. Из глаз текли горячие слезы и хорошенькая черная головка в отчаяньи падала на пухленькие ручки.» А вот Егорова описывает, как назло Миронову выскочила за безумно влюбленного Ласкари, от которого сбежала на другой же день. Разумеется, она страдает, не то что все остальные – мелкие мещанчики: «Был раздвинут большой стол. …Все курили под аперитивчик. Внимательно разглядывали меня… Все мне напоминало сцены из дурдома. Мы – жених и невеста – во главе стола, на другом конце – мама. Она смотрит на меня как милиционер на вора, который у него на глазах совершает кражу. И как ей хочется меня «задержать»!» – а что тебе за это, талоны выдать на усиленное питание? (с) – «…Первая и последняя брачная ночь прошла без эксцессов, мать в комнату не забегала. Обычно, говорят, мамаши забегают в комнату молодых с бесконечными указаниями сыну и невестке. Обошлось.» Не знаю уж, кто наговорил такого Т.Егоровой, я вот сроду не слышала, но она ведь живет в альтернативной реальности, полной идиотов. «Мама рано сбежала в театр, чтобы меня не видеть,» – от себя добавлю: святая женщина, – « и мы пили кофе с бабушкой. Я ей понравилась: она мне подарила серьги. Я бы с удовольствием взяла ее в Москву – такая она была худенькая, смешная и безащитная.» Но вот уже плевать на смешную бабушку, на новоиспеченного мужа, наша героиня в Москве и с пафосом вещает: «– В музее ядерного оружия рядом с водородной бомбой Сахарова стоит первая атомная бомба «Татьяна»! Уже тикает, слышишь? Беги в Большой театр, а то опоздаешь!» Мне вот одно интересно: как она потом? те сережки-то носила? Ну и всюду так: после спектакля поехали «к балетным» – просто балетным, без имен. На странице 152 упоминается, как Егорову с Мироновым зазвал на пьянку «котоватый тип» с какого-то там этажа. Но, конечно, отказаться от приглашения котоватого типа невозможно. Не все ли равно, на чьи деньги гулять, лишь бы гулялось. Привычка непринужденно пнуть тех людей, чей хлеб она ест, – вторая натура нашей духовно богатой девы. Духовного богатства там правда – хоть ложкой ешь. Как и всем ДБД с ОБВМ, Егоровой свойственно валить в одну кучу изощренную эзотерику и милое мещанское чириканье, сразу выдающее всю глубину оного богатства. Начнем с того, что язык нашей авторессы хромает на обе ноги. Тут мы встречаем и «коричневые глаза» – коричневые, блин, глазааа! – и «заросли олеандр». И даже шикарный оборот «нащупав у нее куртизанское начало».
Временами, желая подчеркнуть свою образованность, Егорова демонстрирует охренительные познания в области истории, политологии и культурологии: «Образ матери, в которой зарождается жизнь, рисуется мне таким прекрасным. Этот образ возникает из дебрей прапамяти: окно, белая шелковая занавеска, дуновение ветра, цветы, прекрасное умиротворенное лицо, звуки рояля, все… посвящено маленькому пришельцу в этот мир… Но какая тайна? Какой Бог? И обезбоженные системой матери таскали свой живот… Таскали на сцену, в рестораны, слушали и говорили нечестивые речи… Ребенок, которого девять месяцев пытали безобразной жизнью, уже в утробе облился горючими слезами и не получил необходимой духовной силы. Выйдя на этот свет, он может с ним не справиться и погибнуть!» – а, ну да, ну да. А бабы, которые рожали в поле в богобоязненном 19 веке (если успевали добежать домой, трясясь, «как овченки»), они, конечно, все правильно делали, и под звуки рояля вынашивали психически здоровых и крепких детей… Хотя рожавших в поле баб в мире Егоровой нет. У нее только выбившиеся «в люди» купцы, балы, звуки рояля. «Трахнуть» – это жаргон. Так говорили все, и это была знаковая система времени, которая отражала суть происходящего. Как далеко мы ушли в обратную сторону от библейских мужчины и женщины. «Авраам познал Сарру». Они познавали друг друга. Любовь была актом творчества…» – может, хорошо, что мы ушли в обратную сторону от библейских мужчины и женщины? А то этот самый Авраам, помнится мне, прибыв в Египет, перетрусил: «Когда же он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: «это жена его»; и убьют меня, а тебя оставят в живых…», а потом, натурально, отдал эту самую Сарру в наложницы фараону , «И Авраму хорошо было ради нее; и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки и верблюды.» (Быт.,12) А еще там была некрасивая история с Агарью, которую Авраам тоже «познал», а потом выгнал с ребенком... короче, лучше бы трахались. «Выкатилось солнце, мы стояли с горящими в руках деньгами, на самом высоком месте Москвы, совершая древний языческий обряд – полный отказ от материи во имя бога солнца Ярилы» – ой, а где это вы читали про такой языческий обряд? Будьте добры помедленнее, пожалуйста, я записываю. И Институт славяноведения РАН, наверно, заинтересуется, а то у них трындец как мало записей о культе Ярилы, а тут живой свидетель! «Плу Чек родился 4 сентября 1909 года – планета Галлея пролетала мимо Земли на самом близком расстоянии – преддверие войн, революций, катастроф».– Галлей открыл не планету, а комету. Или у Егоровой любое небесное тело – «планида», как у купчихи из пьесы Островского? А вот тут сразу два типичных творческих интеллигента 60-х беседуют об высоком: «Знаешь, – говорит он – у Пушкина в дневнике запись: «Вчера с божьей помощью в стогу уеб Керн». А наутро появились стихи: «Я помню чудное мгновенье…» – ну а как же, это знание обязательно для любого образованного человека. Я слышала его от колоссального количества людей, желающих произвести впечатление тонких, глубоко образованных интеллектуалов, и каждый был уверен, что его информация (А.С.Пушкин, Собр. соч. в 10 тт./Т.9) скрыта от непосвященных, и расцвечивал историю все новыми подробностями. Скоро добавится деталь, что уеб не только в стогу, а вприсядку, и не в дневнике написал, а на груди вытатуировал. *Уселась; скучающим тоном* Мои дорогие актеры, художники, а также школьники 9-11 классов. Уясните, наконец, что это был не дневник, а письмо к Соболевскому, причем весьма деловитое, безо всяких сальных подробностей типа «стога». И более того – что «утром» после отправки письма никакие стихи не появились, потому что написаны они были за три года до того, когда чувства Пушкина к Анне были еще довольно сильны и вялотекущий роман ему не приелся.
Я сейчас объясню, почему так подробно остановилась на этой, незначительной, казалось бы, детали. Дело не только в том, что в этой бородатой искаженной байке, как в капле воды, отражена вся смехотворность претензий автора на «культюрность» и духовную избранность. Штука в том, что Егорова в книге вообще очень много – врёт. Откровенно, много и пошло, ленясь (как тут) даже сверить данные или проверить, как состыкуются друг с другом ее придумки. Она постоянно рассказывает, как бедно жилось молодым актерам при СССР (ну допустим), но черная икра (sic!) и шикарные (подчеркнуто) обеды в ресторанах упоминаются на первых 150 страницах ее книги раз этак десять. Она рассказывает об ужасах авторитарного строя, а потом разливается, как избавила Миронова от приставленного к нему сексота из КГБ, напав на него в универмаге: «Тут я поддалась своей интуиции и, как она мне велела, стала дерзать… достала боксерскую перчатку и стала его валтузить с криком: – Держи вора! Ах ты, педерас безглазый! Я тебе руки вырву, ноги обломаю, башку отвинчу, если ты еще к нему подойдешь!» – и страшная-ужасная советская власть, конечно, не тронула отважную женщину. Все эти завиральные подробности как-то подрывают доверие и к остальной части ее книги, касающейся театральных сплетен и прочих нюансов жизни того времени. Меж тем на странице 124 автор с очаровательной наивностью перечисляет свои пороки и добродетели: «Вечно опаздываю, много плачу, все время говорю слово «блядь», курю, пью… Андрюша. Что делать? Он расшатывает и без того расшатанную мою нервную систему.» Курю, пью, ругаюсь матом… На тот момент, по рассказам самой авторессы, она несколько раз скакала из койки в койку, удивляясь, почему некоторые из фигурантов коечных дел потом были обижены и изменяли ей. На тот момент она замужем за человеком, которого использовала как орудие мести, бросила в Ленинграде и больше до этой главы ни разу не упомянула (та самая бабушка «из дурдома», что обрадовалась ей и даже подарила сережки, фигурирует лишь в сцене свадьбы как персонаж комический). Но по ее собственным словам, совесть героини отягощает лишь то, что она ругается матом и ах как любит «Андрюшу». И кстати. О любви.
-Егорова о Миронове-
К этому моменту мне, честно сказать, окончательно осточертело любование раздутым до бесконечности эго женщины, которая должна быть нам интересна лишь тем, что ее любил Андрей Миронов. Хотя постойте – а любил ли? И любила ли она его? Татьяна Егорова обещает нам историю великой любви, которую кокетливо, в лучших традициях духовно богатой мещаночки именует «кармическим браком». Но в итоге историю эту настигает проклятие всей книги: автор пишет об одном, а мы видим другое. За красивыми словами сквозят самые обычные, базарные, бабьи разборки. Егорова уверена, что все женщины ненавидят ее за гордость и бескомпромиссность, а также за то, что она, счастливица, озарена любовью Миронова. Но тогда странно – вопрос: а за что сама-то счастливица так ненавидит женщин? «Общайся с этими сучками и низкопробными блядьми! Наверное, это твой уровень!»,, «У всех сучек поднялись ушки и хвосты, и пронесся визг восторга», «Худрук занимается травлей, мстит, терроризирует, артистки театра практикуют на мне свою злобу и коварство, артисты мужского пола, это у них называется мужской шовинизм, тоже норвят ножку подставить – и все из-за Андрея. У меня нет в театре ни покоя, ни ролей. Потому что любовь в этом мире никто не может простить!». Полно, да была ли любовь, было ли счастье? Или озлобленность Егоровой на мир объясняется тем же, чем ее неприязнь к театру? Она хочет рассказать, как трагически любила, а рассказывает, как об нее вытирали ноги, да еще обожает описывать собственные приступы ревности.
Своего возлюбленного она не жалеет и оттягивается на нем, уже мертвом, не упуская ни одной неприглядной подробности и выкладывая их читателю полными ложками. Вот, мол, ваш Миронов, получайте о нем всю голую правду. Ах, я его так люблю, а еще он мне морду бил. Правда это или нет – никто уже не сможет подтвердить (что Егорова завирается, я уж писала), но читать всю эту солянку из потрахушек, кличек, драк, абортов так невыносимо скучно. Любви здесь нет. Только заезженная пластинка, похожая на рассказ о любовнике-козле в исполнении соседки. Это так скучно: погуляли, подрались, переспали, мама-стерва, расстались, сошлись, подрались, переспали… Автор постоянно подчеркивает свою важность в жизни Миронова: и кармический-то у них брак, и мама-то поняла, что «эта с бантом» – угроза для семьи… а по факту в книге изображено совсем другое. «К нам пришла любовь» – и тут же описание очередных тумаков от кармического мужа. С.178 «Мы подошли к подъезду, у него уже был свирепый вид, он налился кровью, и я думала: только бы мне не получить страшных тумаков. …Потом обнял меня так, что с меня слетели клипсы, и мы слышали, как они хрустят под нашими ногами». – в этом месте уже у читателя наступает глухое отчаяние, и он спрашивает, долго ли еще читать эту историю великой любви. С.183. «Перед отъездом в Баку он как-то странно мялся, виновато смотрел… За мной ухаживал представитель из МИДа, красивый парень, звонил каждый день, приглашал кататься на «Волге» в загородный ресторан, и я кусала локти от досады…». Не в первый раз за всю книгу у нашей чистой розы двое мужчин и она в перерывах между описаниями великой любви рассказывает, как решала: кому выгоднее дать. Рассказы о мордобое перемежаются псевдоученой шизофазией. Вот любовник свернул Татьяне нос: С.189. «От моих слов проку было мало: что сделаешь с генетикой, если не задаться целью изменить ее, а изменить ее можно, потому что она всего лишь множительный аппарат, механизм тиражирования. Мы и пришли в этот мир для изменения ее. Загадка в смысловом поле, которое передается по наследству, в пресловутых ДНК. Но для этого надо очнуться, проснуться и велеть своему серому веществу начать искать смысл. В противном случае происходит тиражирование генетики в виде гремучей смеси, как у нашего героя, – страсть к рукоприкладству… плюс страсть к волокитству… А мой нос – стрелочник. Вывод один – использовать по назначению свои мозговые ресурсы». Да любая нормальная женщина уже «использовала бы свои мозговые ресурсы» и свалила, но не наша героиня. Она по-прежнему будет мстить всем вокруг за свою рабскую душонку. А пока они с возлюбленным будут примачивать нос полотенцем, ворковать и обсуждать, образуется ли там «маленькая горбинка с маленьким шрамом».
Резюме:
Собственно, здесь можно переписать эпиграф, только вместо «Ворон» вставить «Таня», да еще театр заменить. – Завидовать нехорошо! – говорю я вслух, глядя прямо в книгу Тани. – Все эти шуточки, издевки, подковырки – что-то, ох, не дружеского стиля! И означают полное моральное и творческое бессилие. Никто не виноват, что тебя в театре Сатиры не завалили ролями. Книга полна ненависти и счетов последовательно: к театру, людям, женщинам, своему мужчине. Ни один желчный мемуар на моем веку не создавал такого впечатления, потому что все они были написаны людьми что-то из себя представляющими. Егорова не представляет из себя ничего. Это «маленькая актриса» (как выражался покойный Вульф), явно решившая задорно хайпануть на известных именах и прежде всего – имени Андрея Миронова – и откровенно свести счеты за невостребованность. Ибо невостребованность – в любви и профессии – так и лезет из всех пор текста. Но повестись на это трудно: во-первых, у автора не сходятся концы с концами, а главных действующих лиц уже нет в живых, во-вторых – она банально не умеет писать. В сущности, Егорова страшно ограниченна. Уникальность Миронова лежит не столько в человеческой, сколько в творческой плоскости. Когда первый интерес к актеру-человеку притупляется (ну чистоплюй, ну маменькин сынок, ну пили, гуляли, танцевали, дрались даже), снова хочется узнать про творца. Но Егорова с упорством заводной канарейки продолжает свое чириканье. Она описывает своего любовника Андрюшу, а артист Андрей Миронов, как тот художник у Стругацких, «протек у нее между пальцами и умер».
https://amironov.ru/ Андрей Миронов и Лариса Голубкина: концерт в Тбилиси. За фортепиано - Борис Мандрус. Театр «Дружба» Грузинского театрального общества, 1975 г.
https://amironov.ru/?chrazdel=5&chmenu=17&r=press&idsource=1776 Журнал «Театр» №3 за 1991г. Рубрика «Класс мастерства» Публикация театроведа Анны Гаврюшиной Представить себе Андрея Миронова героем чьих-то мемуаров, говорить о нем в прошедшем времени, размышлять о его ролях как о прекрасных страницах истории нашего театра, думать не о его планах, а о его наследии - невыносимо больно…
АНДРЕЙ МИРОНОВ. ИЗ БЕСЕД
Предлагаемые читателю отрывки из бесед с Андреем Мироновым представляют собой не связанные между собой мысли актера о себе и о своей профессии. В них чувствуется любовь к профессии актера и вместе с тем невеселые раздумья и сомнения. Вообще за ними виден Миронов таким, каким он был в последние годы своей жизни. Мысли актера интересны, наверное, прежде всего своей неприглаженностью, живой интонацией, искренностью, отсутствием какой бы то ни было рисовки. Эта публикация театроведа Анны Гаврюшиной подготовлена на основе магнитофонных записей ее бесед с выдающимся артистом.
…Я не могу назвать себя твердым человеком. Наверное, я человек нетвердый. У меня есть какие-то основополагающие принципы. Я имею в виду принцип порядочности, принцип чести, честности. Стараюсь не делать того, чего могу не делать, не говорить того, чего могу не говорить. Но назвать себя глубоко принципиальным человеком, пожалуй, не решусь. Хотя, может быть, в каких-то вопросах у меня проявляется принципиальность. Но я это, возможно, не очень осознаю. Вообще, наверное, когда человек себя осознает влюбленным, умным, талантливым, то он мгновенно становится в позу и «хошь не хошь» начинает рисоваться и стараться чему-то соответствовать. Все-таки, мне кажется, любой человек интересен в непосредственных проявлениях. Вообще, я думаю, что непосредственность - самое необходимое качество в нашей профессии. Сохранение ее и в восприятии себя и в восприятии окружающих очень важно. Любой контроль мгновенно ее уничтожает. Когда человек подходит к зеркалу, он «хошь не хошь» желает ощущать себя лучше, чем он есть на самом деле…
…Я, может, иногда делаю вид, но назвать своё состояние согласием с самим собой мне трудно. Меня настораживает в себе привычка к комфортности жизни, к какому-то её определенному уровню. Я восхищаюсь людьми, которые совершенно вне этого, а во власти некоей высшей силы, духовности, и вообще они не замечают внешней стороны своей жизни. Я это замечаю, но ничего поделать с собой не могу, и я этого не пытаюсь скрыть…
…Сказать об удовлетворенности? Не знаю, наверное, не могу. Я не хочу по этому поводу кокетничать и рисоваться. Чувство удовлетворенности может возникать какими-то мгновениями, какой-то секундой. Я помню успех того или иного спектакля, успех «Доходного места», успех «Женитьбы Фигаро» в Москве или в Ленинграде, или успех «Фигаро» в Болгарии, где зал стоял в конце и кричал. Успех мой в отдельных концертах. Ощущение популярности, когда не дают сесть в автобус, или бесчисленное количество людей тянут к тебе руки, и ты себя можешь в какую-то секунду ощутить властителем жизни. Но все равно это происходило на долю секунды, потому что потом возвращалось что-то такое, что помогало мне дальше жить…
…Иногда, у меня возникает ощущение, что я обманываю. Вроде как Иван Александрович Хлестаков. Наверное, кого-то я и не обманул, но многих обманул. Но, видимо, в этом обмане заложен принцип актерской профессии. Она все-таки в конечном итоге обманывает, изображая страсть, изображая любовь, изображая излишнюю веселость. Все равно это лицедейство…
…Мне трудно смириться с мыслью, что для многих зрителей, я это знаю, высшее моё достижение в кино - это фильм «Бриллиантовая рука». Ну мне это очень горько осознавать. Я могу не бить себя в грудь и не признаваться, но мне действительно горько это знать. Не потому, что это какой-то низкий жанр. Нет. Но я думаю, что способен и на что-то иное. И какие-то примеры это подтверждают…
…Что меня тревожит? Меня пугает отсутствие огромного количества замыслов, заготовок. Может быть, это в силу моего легкомыслия или просто - это темнота. А может, это и есть проявление успокоенности. Меня спрашивают: «Ваши несыгранные роли?» Я порой теряюсь в ответе. А с другой стороны, я думаю, что мне очень трудно сегодня найти несыгранную роль, которая была бы открытием. В той или иной степени очень многое сыграно. Значит, может быть, этим я так избалован, что у меня это диктует отсутствие истошного желания что-то осуществить. Если взять в целом те роли, которые я сыграл в театре, то, может быть, треть того, что в них можно сказать, я сказал. Но даже если это треть, то все равно это уже очень много. А драматургия, в которой мне посчастливилось работать, говорит сама за себя. Иногда мне кажется, что то, что сделано, сделано на максимуме. А иногда возникает состояние неопределенного желания. Потом в конечном итоге оно во что-то материализуется. С другой стороны, когда появляется возможность «прекрасного ничегонеделания», я мгновенно ощущаю свою ненужность. И этот «аристократизм духа», казавшийся мне интересным и забавным, моментально становится пустым пребыванием. Может быть, поэтому я никогда не находился без работы, и паузы, которые возникали, сразу оборачивались новой работой. Конечно, независящая уже от меня жажда наполненной содержательной жизни всегда присутствует…
…Наверное, меня все-таки больше радует процесс, а не результат. И в этом, наверное, основной смысл творчества для меня - в процессе спектакля. И жизнь дает мне именно это…
…Самоконтроль - чудовищная вещь в актере, с моей точки зрения. Он убивает все. Евгений Багратионович Вахтангов сказал, что талант - это умение увлечь себя на поставленную задачу. Так вот, как только возникает внутренний контроль, так моментально исчезает подлинное увлечение. Ведь, если мы в жизни чем-то увлечены, то мы действуем или воздействуем на кого-то, полностью отдаваясь своей задаче, не думая в этот момент ни о чем другом. Контроль на сцене - это свойство непрофессиональное, оно антипрофессиональное. Говорят: артист купается в роли. Что это значит? Когда человек купается, то он весь поглощен и упоен счастьем наслаждения водой, солнцем. То же самое происходит, когда дети играют. Их игра прекрасна тем, что они увлечены ею абсолютно, и у них в это время возникает некая своя картина. Так и в актерской профессии. Мне лично самоконтроль очень мешает на сцене. А неопытному молодому актеру тем более. Я еще могу его скрыть за счет наработанного опыта, но все равно, пока меня, грубо говоря, не начинает «нести», роль не идет. Говорят: «понесло», «пошло», - вот это уже и есть отсутствие какого бы то ни было контроля. Мне необходимо на сцене полное отрешение от всего постороннего, поэтому меня моментально сбивает любой шум, я сразу начинаю думать об этом. Но когда полное отсутствие профессионализма накладывается на нечеткое определение для себя задачи и неумение её выразить, то о чем говорить? Ты можешь все прекрасно понимать, но не можешь этого выразить. Уже не говоря о втором плане. Что такое второй план? Наверное, это и есть круг твоих ассоциаций, твое личное…
…Все равно наша профессия требует амортизации своей собственной драмы. Естественно, с годами, с появившимися недугами и потерями это становится проще. (Я имею в виду, что за страданиями не нужно далеко ходить, уже не нужно себе придумывать груз чего-то…) Все-таки, в нашей профессии необходимо наличие биографии у актера, наличие пережитого, с одной стороны, а с другой - умение это выразить…
…Применительно к актерам часто говорят о «теме творчества». На мой взгляд, «тема» - это какая-то придуманная вещь. Если видна тема, то мне сразу это уже неинтересно…
…Мне интересен театр, как форма лицедейства, как праздник. То, что называется - «играешь в охотку» Я не могу сказать, что я каждый спектакль хочу играть. Скорее даже нет, напротив, я все чаще и чаще не хочу играть… Но все равно, когда я играю, то никогда не вижу зрительного зала, не вижу, что за кулисами. Причем даже находясь на эстраде, я этого не вижу. Иначе я не впрыгну в предлагаемую игру…
…Но получение удовольствия от профессии - это уже минус. Ощущение того, что замечательно играешь, иногда мне мешает. О том хорошо сказано у Сэлинджера в «Над пропастью во ржи». Когда Холден Колфилд слушает пианиста и не может понять, что мешает полностью отдаться наслаждению его гениальной, грандиозной игрой. Потом он понял, что этот пианист сам знал, что он замечательно играет…
…Плучек как-то мне сказал: «Ты слишком профессионален». Хорошо бы чего-то не уметь, а я вроде все умею. Конечно, это не совсем так. Но просто мне нравится все уметь, и вместе с тем, это очень мешает. И тогда я уже начинаю раздражать…
…В актере я ценю сочетание интеллекта и таланта…
…Но я не очень люблю актеров-критиков на сцене, в которых все от ума. Когда я вижу назойливый, голый темперамент мысли, для меня тогда пропадает нечто живое…
…Приходит профессионализм, проходит непосредственность. Слово «мастерство» уже подменяет то, что подлинно. Что замечательно в великих артистах: мастерство в сочетании с детской наивной непосредственностью и верой…
…И все-таки, если говорить о чем-то неосуществленном, то это - яркое театрально-музыкальное действие. Это именно то, что живо во мне всегда. Когда я обращаюсь к каким-то песням, любым музыкальным выплескам, во мне просто говорит настоятельная в том потребность. Удастся или не удастся это осуществить, не знаю. Может быть, это так и останется за рамками моей жизни. Но даже, если я что-то успею сделать. То все равно это не будет в полной мере отвечать тому, о чем мечтается…
«МК» публикует отрывки из новой книги об Андрее Миронове 7 марта день рождения Андрея Миронова. Дата не круглая, всего 72. А имя его — значимое, и таковым остается. Как раз к дню рождения в Петербурге вышла книга «Мне снится сон: Андрюша был спасен…». Написал ее удивительный человек — Рудольф Фурманов. Человек-оркестр (актер, режиссер, худрук театра). Фурманов, много лет продруживший и проработавший с великим артистом, открыл в Петербурге театр его имени, основал театральную премию «Фигаро», а теперь подарил нам удивительные воспоминания о друге, о времени, о театре, который почти исчез с карты нашей жизни. Книга эта — непридуманная правда и одновременно разговор с другом, боль от потери которого так и не утихает..
Андрей Миронов и автор книги Рудольф Фурманов.
Сейчас пишут все кому не лень, кто никогда не был свидетелем твоей жизни и пережитых событий. Фантазируют. Лезут в душу. Выспрашивают. Я собрал все документальные дневниковые записи, рассыпанные по моим книгам разрозненные воспоминания о тебе. Ничего не стараясь ни приукрашивать и ни домысливать. Нельзя жить только прошлым. Но театр не поведешь вперед, не любя и не помня прошлое. Вот и излил тебе душу, Андрюша.
■ ■ ■
— В городе всё в порядке? Красные или белые?
Он выходит из вагона, элегантный, красивый, подтянутый, обаятельный, иногда усталый. И сразу все преображается, хочется шутить и хохотать, серая питерская погода начинает играть радужными красками, вокзальный шум превращается в музыку, которая аккомпанирует Андрею.
Встретив Миронова на Московском вокзале, я вместе с ним выхожу на Гончарную улицу, где нас уже поджидает машина. Показывая рукой на противоположный дом, он мне говорит: «Вот в этом доме номер восемь родился мой отец».
■ ■ ■
Однажды Менакер (отец Андрея Миронова. — М.Р.) с нетерпением ждал сына после кинопроб у Григория Львовича Рошаля на картине «Год как жизнь». Он пробовался ни больше ни меньше как на роль Энгельса. Андрюша входит в квартиру, отец сидит в кресле, спрашивает будничным тоном: «Ну как дела, сынок?» Андрей радостно сообщает: «Папа, Рошаль утвердил меня на роль Энгельса!» И Александр Семенович тут же, почти не меняя тона, обращается к нему: «Слушай, Фридрих! А нельзя ли повернуть колесо истории немножечко назад?»
■ ■ ■
В один из дней во время гастролей московского цирка в Ленинграде я был у Миронова в «Астории». Он приехал на съемки.
— А давай позвоним Никулину!
Андрей звонит Юрию Владимировичу в цирковую гостиницу, закрыв полотенцем трубку так, чтобы голос его по телефону нельзя было узнать.
— Юрий Владимирович, здравствуйте. — Здравствуйте. — С вами говорит помощник первого секретаря обкома партии Григория Васильевича Романова. Вы знаете, Юрий Владимирович… Очень, очень хорошо все у вас получается. Бабушка Григория Васильевича Романова с внуком ходили в цирк, вернулись в таком восхищении. Смеялись, смеялись. Все, все очень довольны. Юрий Владимирович! А как у вас с питанием-то? Может, вам икорочки привезти из нашей столовой? Заказ какой-нибудь? — Не надо, — отвечает Никулин. — Спасибо, спасибо, но у меня все есть.
Его не насторожило даже упоминание бабушки Григория Васильевича. — А может, вам диетпитание оформить из обкомовской столовой? — разливается голос. — Будем вам возить из Смольного, три раза в день. Григорий Васильевич просил о вас позаботиться. Уж так внук Григория Васильевича смеялся на вашем представлении, так заливался! Что же вам привезти? Может, миножек? Миноги вам подвезем!
— Нет, нет. Спасибо, ничего не надо. У меня все есть, все есть. — Все очень хорошо, Юрий Владимирович. Вот только знаете… Григорий Васильевич так волнуется. Когда он едет на работу по Литейному проспекту, мимо Центрального лектория общества «Знание», там, знаете ли, бесконечные стены с такими объявлениями: творческая встреча с Юрием Никулиным, еще встреча с Никулиным, еще… Не много ли творческих встреч, товарищ Никулин? И дальше, в Доме офицеров: опять творческая встреча. Как вы это выдерживаете? Ведь у вас в цирке по два, по три выступления в день. Да, еще, знаете ли, родственники Григория Васильевича отдыхали в Репино и в «Дюнах», и там опять творческая встреча с вами была, и еще в «Буревестнике»… Григорий Васильевич спрашивает: как это Никулин все успевает?
На том конце провода долгая пауза. Андрей, нажав трубку, изнемогает от смеха, комментирует молчание Никулина: «Размышляет!» Отсмеявшись, продолжает: — Ну, что же, Юрий Владимирович, я доложу Григорию Васильевичу, что все-таки вы не хотите прекращать выступления по линии общества «Знание». А нам бы хотелось, чтобы вы только в цирке работали. Нет, мы все-таки подвезем вам икорки. Я вам оставлю свой телефон. Запишите. Помощник Григория Васильевича Романова.
И диктует мой телефон. — А мне знаком этот телефон, — медленно говорит Юрий Владимирович. — Ну вот и хорошо, — радуется Андрей. — Тогда спросите Рудольфа Фурмана.
Реакцию на том конце провода трудно описать. — ААААААА! Сволочи! — восхищенно кричит Никулин. — Долго же вы меня мучили! Давайте живо ко мне!
■ ■ ■
Накануне, то есть пятого июня, у Андрея с 11 утра до 9 вечера съемка в «Соломенной шляпке» в Петродворце. Поскольку поздно вечером съемок у него нет, договорились отметить юбилей всеми нами любимого Александра Сергеевича. Я выдвинул заманчивое предложение — отпраздновать день рождения Пушкина на катере Вадима Медведева. А состав компании для праздничного рейда в белые ночи определил я. И какая компания получилась, в самом деле — боевая! Андрей Александрович Миронов, его сводный брат, то есть, конечно, родной по отцу Александру Семеновичу Менакеру — Кирилл Александрович Ласкари, Валентина Ковель, я, то есть Рудольф Давыдович Фурман, Вадим Александрович Медведев и Владислав Игнатьевич Стржельчик. Накупили еды, выпивки и отправились на Малую Невку — по каналам. Роскошная белая ночь, настроение приподнятое, а выпивка уже на нуле. И черт нас дернул проплыть мимо завода «Красная Бавария»! И пришвартоваться!
И тут в голове Миронова рождается смелый и решительный план… Благо никакой с воды заводской охраны. На разведку я пошел вместе с Мироновым. Наверное, безымянная работница, сонно качавшая на заводе какой-то насос, запомнила ту свою ночную смену на всю жизнь. От скучного занятия ее отвлекло «видение». Перед нею собственной персоной стоял артист Миронов. Знаменитость чинно расшаркалась:
«Тысяча извинений! Не подскажете ли, любезная, где бы нам здесь пивка попробовать?» «Ой, настоящий Миронов! — воскликнула пораженная работница и скорректировала: — Прямо и налево».
Мы с Мироновым надолго пропали в дебрях «Красной Баварии». Искать нас выслали Владислава Игнатьевича Стржельчика. Он возник все перед той же работницей совершенно внезапно и театрально возопил, воздев к ней руки: «Солнце мое! Не проходили ли здесь мимо артист Миронов и наш Юрок?» (Так в шутку иногда называли меня актеры, имея в виду знаменитого американского импресарио Сола Юрока.) «Ой, Стрежельчик!.. Прямо и налево», — работница, почти лишившись рассудка, все-таки направила Стржельчика туда, куда нужно. Надо ли говорить, что и он потерялся… Третьим в опасную разведку был послан Вадим Медведев. Когда он подошел к несчастной женщине, та уже была близка к обмороку, но сразу не узнала любимого артиста: «Ой, Телегин! Прямо и налево…»
К тому времени пятнадцать лет не сходила с экранов страны кинотрилогия по роману «Хождение по мукам».
■ ■ ■
28 мая 1978 года. Дочери Андрея Маше 5 лет.
На свой концерт Андрей пригласил Катю с Машей. До этого они бродили по Ленинграду и были в музее Пушкина на Мойке. Маленькая Маша бегала по квартире Пушкина, заглядывала во все комнаты, слушала экскурсию, где проникновенно рассказывали о том, какой Пушкин был бедный и как умирал в долгах и в мучениях. Когда вышли на улицу, Маша, помолчав, спросила маму:
— Значит, Пушкин был бедный? — Бедный, — подтвердила Катя. — Если Пушкин бедный, так кто же тогда мы? — озадаченно спросила маленькая Маша.
■ ■ ■
Первое свидание Кати и Андрея состоялось 22 июня 1971 года.
Съемки заканчивались поздно, и Катю всегда отвозили домой. Вячеслав Тихонов и Лиознова, которые прекрасно относились к Градовой, посмотрели на нее как-то пытливо, когда в этот день Катя отказалась от машины:
— Не надо, Татьяна Михайловна, меня отвезут. — Кто? — Андрей Миронов.
Лиознова хорошо знала Андрея. Миронов пробовался у нее на роль Шеленберга, которого впоследствии сыграл Олег Павлович Табаков. — Ну, конечно, Андрей… Перед ним не устоишь, — только отозвалась Лиознова. — И перед тобой тоже…
Андрей приехал поздно вечером на своей белоснежной «Волге». Кате тогда запомнились его очень светлые, почти белые волосы и пронзительно синие глаза. На Андрее темно-синяя штапельная рубашка в белый горошек, и до сих пор кусочек этой ткани хранится у Кати на даче. 22 июня 1971 года Андрей сделал Екатерине Градовой предложение. Потом дату 22 июня Андрюша всегда станет называть так: «Это день, когда немецко-фашистские войска перешли границу дозволенного».
■ ■ ■
В Выборге, куда с Андреем и Голубкиной мы впервые приехали в середине 70-х годов, ожидая, когда Лариса отработает первое отделение, Андрей, несмотря на свой предстоящий выход во втором, не поленился разоблачиться за кулисами до трусов и залез на колосники. Когда Голубкина, проникновенно исполняя романс, подняла глаза, то увидела раздетого Миронова, подающего ей сверху таинственные знаки. Потом Андрей себя же и осуждал за эту шутку. Ну как ответить — зачем он это сделал? Да просто было хорошее настроение, а от количества концертов уже кругом шла голова. С каждым годом количество концертов в день я сокращал до минимума.
■ ■ ■
15 июля 1985 года. Четыре дня в Павлодаре. В гостинице уже неделю нет горячей воды. А у Андрея страшный фурункулез в паху, надо делать перевязки, а невозможно даже помыться. Греем воду кипятильником, я помогаю ему мыться и накладывать повязку. Что за б…ая жизнь! Гениальный артист — и такие ужасные страдания. Какими беззащитными глазами посмотрел он тогда на меня! И говорит: «Зачем я родился, Рубздилочка?»
■ ■ ■
На 16 августа был назначен концерт в Шауляе с Мироновым, Голубкиной, Оганезовым и Виноградовым. Сначала позвонил в Москву Софии, жене Леона, чтобы узнать его номер телефона в гостинице. Затем звонил в Ригу.
— Леон! Я прилетел. Мне надо ехать в Ригу? Шауляй состоится? — Рудик, я ничего не понимаю. Только что мне позвонили из театра, у Андрюши сегодня «Женитьба Фигаро». Они играют в Рижском оперном театре, и он не доиграл спектакль. Что-то с головой, должны были увезти в больницу. Я срочно выезжаю в театр, позвони позже.
Когда Оганезов стал мне это рассказывать, я сразу вспомнил, как в Мариуполе, где мы были совсем недавно, после концерта, когда Мария Владимировна ушла в свой номер и мы начали рассказывать друг другу анекдоты, Андрюша схватился за голову и вскрикнул: «Что-то ломает!» Через несколько минут боль прошла, и он стал как будто нас успокаивать: «Не волнуйтесь, это уже не первый раз…» И на следующий день, жизнерадостный, снова выходил на сцену.
В 4.45 утра 16 августа 1987 года позвонил из Риги Контрабас — Виноградов. 15 минут назад Андрюша умер. Умер в 4.30 утра…
■ ■ ■
30 сентября 1987 года мне в Ленинград позвонила Мария Владимировна Миронова и сообщила, что подлец Плучек перед открытием сезона снял в витринах у входа в театр все фотографии сцен из спектаклей «Ревизор», «Горе от ума», «Тени», «Прощай, конферансье», «Женитьба Фигаро» с участием Миронова и Папанова. А в отместку поклонницы Андрея разбили ему витрины. И вот результат его безобразий — в день открытия сезона без Андрея и без Папанова занавес не открылся. Сорок минут рабочие возились с какой-то лебедкой, чтобы открыть занавес и начать спектакль.
— Очевидно, Всевышнему не хотелось открывать сезон без них.
Я набрал номер телефона Плучека и услышал его бодрый голос: — Але! Але! Але! — Ну, что, Валя, как живешь? — А кто это, простите? — А это твой старый друг, ты что, не помнишь меня по арбузовской студии?! Забыл, как мы все вместе дружили и занимались: ты, я, Зяма Гердт, Леша Арбузов, ты что, меня уже не узнаешь?
— Напомни, милый, напомни… — Я тебе, сука, сейчас напомню! Что ты, б… старая, снял портреты Миронова и Папанова с витрин театра?! Ты что, забыл, что они тебе сделали театр? Тебя что, Зинка твоя научила, своих мозгов не имеешь?! Мало тебе поклонницы Миронова стекла разбили. Я тебе, гнида, всю морду, а не стекла разобью! Ты что, не мог в Риге гастроли остановить, когда ушли из жизни два гения, которые тебе славу сделали?! Я тебе, сволочь, условие ставлю — чтобы завтра портреты висели! Понял?!
8 марта 1988 года — день рождения Андрея. Без Андрея. Исполнилось бы сорок семь лет. Мария Владимировна решила провести этот день с друзьями Андрюши в ресторане «Прага». Мы с ней поехали на Ваганьковское, потом она попросила таксиста повезти нас к дому на Петровке, в котором родился Андрей. И по ее желанию мы прошлись от дома на Петровке до школы, в которой Андрей учился. Ей так захотелось.
■ ■ ■
Твоя дочь Маша. Она наделена какой-то нежной красотой. Строга. Иногда замкнута. У нее редкий дар драматической актрисы. На расспросы: как, да что — слова из нее клещами не вытащишь. Самозабвенно занимается благотворительностью, организовала вместе с Евгением Мироновым благотворительный фонд «Артист».
Андрей-младший. Ты всегда мечтал, чтобы у тебя была дочь Маша и сын Андрей. Маша назвала своего сына в твою честь. Сейчас он учится, как когда-то и ты, в Щукинском училище. Андрей-младший грациозен, красив, пластичен, невероятно одарен драматически и комедийно… Твой Андрей собрал все самое лучшее от своих родителей и дедов. Он очень похож на Катиного отца, недавно сел под его портретом, и Катя просто ахнула от схожести. На Марию Владимировну характером не похож. Он вылитая Маша. И легкостью очень напоминает на сцене тебя: и ноги ставит, как ты, и чуб забрасывает, как ты.
Однажды, когда ему было лет 7—8, я приехал к Маше на Арбат и застал Андрюшу за телевизором. Он сказал, что в десятый раз смотрит фильм «Иван Васильевич меняет профессию». «И еще мой любимый фильм, — добавил маленький Андрей, — с маминым папой (тогда он не говорил с дедушкой), «Бриллиантовая рука».
Я часто думаю о тебе, Андрей. Да что говорить — разговариваю с тобой почти каждый день. Мне важно, например, чтобы в репертуаре театра имени Миронова шли пьесы, в которых ты играл — все равно в кино ли это было или в театре… Самое главное — мы стараемся соответствовать твоему имени, мироновскому мироощущению. И зритель это чувствует. Они любили тебя как артиста, они приходят в театр и становятся нашими друзьями.
■ ■ ■
Я иногда представляю, как бы ты улыбнулся и, может быть, сострил, узнав, что оказался со многими друзьями в родственных отношениях. Андрей, твой родной внук, одновременно племянник актрисы Театра сатиры, которая сыграла в твоем последнем спектакле «Тени», Алены Яковлевой. А ее дочь Маша — двоюродная сестра твоего внука и одновременно внучка нашего друга Миши Казакова. Вот и отгадай этот ребус.
Отправлено: 11.10.23 13:36. Заголовок: Интервью Андрея Миро..
Интервью Андрея Миронова., 1980 Интервью из журнала «Спутник кинозрителя»
Я, конечно, не ожидала, что меня встретят ослепительной улыбкой - был последний день перед длительными гастролями, через полчаса начинался спектакль, и актеру (правда, в этот день он был только режиссером - шел «его» спектакль «Феномены») Андрею Миронову было явно не до интервью, но все-таки стереотипное представление об обаятельной улыбке одного из любимейших комедийных артистов брало верх. И хотя улыбки не последовало, я храбро двинулась вслед за Андреем Александровичем вверх по лестнице московского театра Сатиры.
Разговор начался по-деловому. Но он был озабочен своими какими-то делами, прислушивался к голосам в коридоре и мерил артистическую торопливыми шагами. Поэтому я не удержалась и спросила: - Скажите, а Вы веселый человек? Он наконец засмеялся, и все встало на свои места. - Я не скажу, чтобы я был безумно счастлив каждую минуту жизни, и что мне всегда хочется скакать и веселиться, как моему герою из «Бриллиантовой руки», но, тем не менее, я - оптимист.
- Значит, Вам не приходится «насиловать» себя, чтобы быть таким переполненным жизнью, весельем и энтузиастом, как многие Ваши герои? - Помилуйте! Ну, во-первых, я довольно быстро эмоционально «заряжаюсь», а потом, ведь совсем не все зависит от меня. «Заряжает» ведь и драматургия, и режиссер, и партнеры. - В последнее время Вы часто говорите, что Вам гораздо больше хочется играть серьезные драматические роли, нежели комедийные. Неужели Вы хотите отказаться от комедии? - Главное, чтобы она от меня не отказалась! Ну, а играть, естественно, хочется разное. Я терпеть не могу понятие «амплуа», от которого никак не может отказаться кинематограф. Просто, когда я был помоложе, я с удовольствием играл и в «Бриллиантовой руке», и в «Невероятных приключениях итальянцев в России», но сейчас и в комедии я этого сыграть не смогу. Нужно искать что-то другое.
- Мы видели вас в трюковых комедиях, и знаем, что все трюки - очень рискованные, Вы исполняли сами. Это значит, что Вы были профессионально подготовлены? - Да в общем-то я брался за все трюки больше из-за легкомыслия и азарта, свойственных моей натуре. А если серьезно - я считаю, что любая подмена в кино видна, и любой трюк работает на героя, а не на артиста. А что касается профессиональной подготовки - когда-то я довольно много занимался спортом. Сейчас на это нет времени (хотя нет, не правда, время на это можно найти всегда, просто суеты житейской стало больше, что ли). Играю в теннис, плаваю. А в остальном - болельщик. - Вы так много поете в последнее время, что даже пронесся слух, что Вы собираетесь уйти на эстраду. - Что Вы говорите? Это совершенно невозможно, из театра я не уйду никогда, я просто не могу без него существовать. А эстраду я действительно люблю и даже стараюсь относиться к ней и своей эстрадной деятельности серьезно. Люблю выступать на эстраде. А почему нет? Это же интересно!
- Ваша пластинка пользуется большой популярностью. Не собираетесь ли Вы порадовать почитателей Вашего эстрадного таланта чем-нибудь в ближайшее время? - Да, скоро должна выйти новая пластинка. - Каким, в творческом плане, был для Вас прошедший, 1979 год? - Пожалуй, удачным. И напряженным, особенно первая его половина. Я сыграл в театре новую, очень интересную для себя роль Лени Шиндина в пьесе Александра Гельмана «Мы, нижеподписавшиеся». Вот такого современного человека я хотел бы сыграть в кино. Человека, одержимого поисками правды, неординарного, в чем-то донкихотствующего. Мне вообще интересно все, что относится к современным жизненным проблемам. А играть это можно в любом жанре. Единственное, чего мне хочется, чтобы мой герой был не глупее, чем я.
- Вы опять говорите о театре. А что, в кино Вам повезло меньше? - Нет, почему же. Недавно я кончил работу над ролью Фарятьева в фильме И. Авербаха «Фантазии Фарятьева». Это было очень интересно. В чем-то эта роль, может быть, и невыигрышная, но есть в Фарятьеве что-то очень мне импонирующее - некоторая странность, неординарность, это человек сильный и беззащитный одновременно. Больше, правда, мне пока ничего интересного не предлагали, но это и к лучшему - есть время остановиться и поразмыслить. А в театре ( что поделаешь - я человек театральный!) я поставил спектакль «Феномены» и «хожу в гости» на Малую Бронную - там я играю в спектакле «Продолжение Дон Жуана» Э.Радзинского. - Есть ли у Вас любимые режиссеры? - Есть, и много. Очень высоко ставлю Э. Рязанова, А. Смирнова, Н. Губенко, А. Тарковского, Н. Михалкова.
- А у кого из них вы хотели бы сниматься? - Вы лучше спросите у них - кто из них хочет снимать меня. - Вы очень популярны. Как Вы к этому относитесь? - Совсем недавно я отвечал на этот вопрос корреспонденту газеты «Советская Культура». Поскольку мое мнение на этот счет не переменилось, отвечу то же самое. Что такое популярность? В том ли, что меня узнают на улице, в автобусе и на вокзале не только в Москве, но и в Норильске? Конечно, нет. Популярность, как правильно заметил один умный человек, лишь поначалу кажется судьбой, потом нередко это ирония судьбы, которую до поры до времени поддерживают печать, радио, телевидение и горячность особенно преданных почитателей. Я такой же, как все. Я просто работаю, как все.
- Работаете, как все. А отдыхаете? - Тоже, как все. Хожу, гуляю (редко, правда), встречаюсь с друзьями. - А в кино ходите? - Хожу, конечно. - И смотрите как простой зритель? - Как зритель. Не могу, правда, отделаться от «профессионального» подхода, особенно, когда это касается актеров. Но тут прозвенел звонок. Миронов побежал выполнять свои режиссерские обязанности и мне, к сожалению, пришлось закончить расспросы. До новой встречи.
Отправлено: 11.10.23 14:11. Заголовок: Пресса об Андрее Мир..
Пресса об Андрее Миронове Интервью с артистами кино и театра. А. Миронов., 1976
А. Миронов.
1. Когда говорят о современности актерского творчества, чаще всего имеют в виду интеллектуальность как важнейший ее признак. Но тут, на мой взгляд, много неточного. Во-первых, передовое искусство во все времена было интеллектуальным. Драматургия Гоголя, Грибоедова, Шекспира и других классиков всегда требовала от актера интеллекта. В каждую эпоху актер должен быть на уровне интеллекта своего времени, обладать особенностями мышления, свойственными его современникам. И во-вторых, интеллект в искусстве неотделим от эмоциональной наполненности актера. Этого нельзя забывать и нельзя недооценивать. Мы живем в эпоху не просто интеллектуальную, но и в эпоху обоcтренных чувств, которые и в искусстве должны выявляться с максимальной силой. Русское искусство всегда было эмоциональным, интеллект в нем всегда уравновешен, утеплен чувством, находится с ним в полной гармонии. Можно ли у Пушкина, например, отделить интеллектуальное от эмоционального? Вот так и современный артист должен быть не только мыслителем, но и поэтом. Иначе едва ли он будет интересным, а следовательно, современным актером.
2. Я пока не могу сказать, что в кино у меня есть любимые роли. Хотя каждая из них, независимо от результата, была чем-то интересна. Например, съемки фильма «Три плюс два» строились в значительной степени на импровизации. Съёмки в основном, были натурные. А натура, как оказалось, располагает к импровизации. И все-таки с точки зрения открытия в себе новых возможностей кино мне мало что дало. Режиссеры приглашают меня в фильм на основе того, что они уже знают обо мне. И делать в кино мне пока довелось лишь то, что я хорошо умел делать в театре. В театре я используюсь в самых разных планах. В кино — пока очень однопланово. Некоторым сдвигом была работа в новелле «Мститель» (режиссер Ладынин) в фильме «Семейное счастье» по рассказам Чехова. Мой герой мелкий чиновник Сигаев существует в фильме в двух планах. Внешне – в бытовом, достоверном – на экране живое поведение обыкновенного человека. А второй план — мечты, душевные стремления — крайне эксцентричен. И они тоже материализованы на экране. Получился сложный образ, в нем есть и чеховская грусть и чеховская едкость. В этом образе мне и пришлось поискать новые для себя краски.
3. Театральную практику я считаю основой творческой работы актера. Кино — производство. У кинорежиссера масса производственных дел по фильму. У него нет возможности последовательно работать с актером. Известны слова Де Сантиса: если актер может, я его снимаю, если не может — не снимаю. Оговорки роли или отдельного эпизода перед съемкой мало помогают, так как нет возможности прожить предыдущие эпизоды. В кино можно подать образ за счет монтажа, ракурса, цвета. В театре же актер выступает значительно менее защищенным. Здесь он может рассчитывать только на себя, свое мастерство, работу, а режиссер — только на актера. Внешние аксессуары тут не помогут, и это заставляет режиссера более ответственно работать с актером. Поэтому в театре и более тесный творческий контакт между ними и репетиции носят более воспитательный характер, чем в кино. И еще одно преимущество театра: непосредственный контакт со зрителем. Налаживание этого контакта требует от актера подвижной внутренней техники, постоянного корректирования своей игры.
Для меня основное различие в работе над ролью в театре и кино заключается в следующем. Станиславский говорил, что актер должен увлечь себя на выполнение поставленной перед ним задачи. В спектакле достаточно увлечь себя на первую задачу, сделать первоначальное волевое усилие, потом один эпизод несет тебя к следующему. В кино же все значительно сложнее. В силу условий съемок каждый эпизод требует от тебя нового волевого усилия, новой настройки. Причем внешние условия для этой настойки далеко не всегда благоприятные. А времени на настройку — иной раз считанные секунды.
Понятно, что приходится лишь внешне имитировать необходимое состояние. Внутренне же далеко не всегда успеваешь овладеть им. Открывает ли кино дополнительные творческие возможности театральному актеру? Кино позволяет увидеть самого себя со стороны, оно, как радиограмма, дает возможность актеру расшифровать свою игру, разобраться в собственной актерской кухне. Далее. Кино требует от актера не игры, а жизни в кадре, строгого выявления сущности образа, без нажима, без наигрыша. Ведь от камеры ниче¬го не укроется. Все это учит проживать каждый эпизод. В театре если на сегодняшнем спектакле что-либо упустишь, можно поправить завтра. В кино этой возможности нет. Кино требует умения в нужный момент выложить все. Когда режиссер говорит «мотор» и начинается съемка, ты должен быть собран, как пружина. Кино вырабатывает привычку к собранности, быстрой мобилизации внимания, сил, а это положительно сказывается и на работе в театре.
4. Конечно, замысел роли принадлежит режиссеру. Но одни режиссеры выявляют свой замысел в соответствии с актерской волей, а другие — игнорируя ее. В первом случае возникает творческое содружество, благоприятное для фильма, во втором — режиссерский диктат, нередко сковывающий возможности актера. Я хочу сказать, что действовать актер должен абсолютно сознательно, пропуская режиссерскую тенденцию через себя, сделав ее своей собственной тенденцией. Актер, по-моему, должен быть самостоятелен в средствах, которыми выполняет режиссерскую задачу. Когда же актеру говорят на съемке: здесь пройди, здесь задумайся, а потом улыбнись,— к нему подходят как к манекену. Результат в таких случаях невысок. Конечно, в кино богатейшая техника подмен: монтаж, ракурс, цвет. И все же едва ли во всех случаях техника может заменить настрой человеческой души. Наиболее интересно проходит работа с тем режиссером, с которым находишь общий язык. А понятие «общий язык» складывается из многого. В работе с режиссёром Ладыниным, например, во многом нам помогало наше возрастное взаимопонимание. Мы могли спорить на равных; не было субординации положений.
Интересно было работать и с Гайдаем. Он умеет ставить увлекательные задачи. Запомнилась работа с Ю. Я. Райзманом в моем первом фильме — «А если это любовь». Мне кажется, что его манера работы с актером по методологии близка к театральной. Разбирается каждый кусок, ставятся точные задачи. Может быть, поэтому Райзман чаще всего работает с театральными актерами. Мысль Райзмана всегда конкретна и точна. Он хорошо знает, что ему нужно от актера в каждом эпизоде, умеет объяснить это актеру, зажечь его поставленной задачей. Райзман умеет дать актеру почувствовать настроение каждого эпизода, заразить его этим настроением. Работа с этим кинорежиссером мне много дала.
Отправлено: 11.10.23 14:24. Заголовок: 3 сентября 1983 год ..
3 сентября 1983 год Ольбик Александр Степанович, корреспондент газеты "Юрмала" Девяносто минут в компании Андрея Миронова
Его имя - среди десяти наиболее популярных имен киноактеров страны. Не затрудняя память, назовем лишь некоторые киноленты, в которых талант Миронова проявился с особым блеском - "Двенадцать стульев", "Достояние республики", "Бриллиантовая рука", "Фантазии Фарятъева" и многие другие. А сколько сыграно Андреем Мироновым прекрасных театральных ролей! Мы не устаем открывать для себя все но-вые и новые грани артиста, и эта беседа с ним в какой-то степени, возможно, поможет дополнить его образ.
- Андрей Александрович, когда снимался фильм "Волга-Волга", нас с вами еще не было на свете... Не повлиял ли на вашу творческую биографию тот факт, что в этой кинокомедии роль секретарши бюрократа Бывалова исполнила ваша мать - Мария Владимировна Миронова? - Как я понимаю, вопрос касается моей "генетической предрасположенности" к кинематографу. Честно признаюсь: у нас в доме всегда царила атмосфера предощущения театрального действа. Мои родители, будучи актерами, нередко на моих глазах разыгрывали сцены и скетчи, обсуждали свои профессиональные проблемы, что,разумеется, не могло остаться незамеченным. Постоянными гостями нашего дома были люди искусства, литературы, живописи. Я хорошо помню Михаила Михайловича Зощенко, у нас в доме часто гостили Ливанов, Мансурова, Рубен Симонов, Завадский, Марецкая... Да и можно ли назвать все имена "сильных театра сего", с которыми мне как члену театральной семьи приходилось общаться? Леонид Утесов, когда вышла книга его воспоминаний, сделал на ней такую надпись: "Дорогой Андрей Миронов, помню тебя, маленького мальчика - вижу большим артистом. Радуюсь! Твой дядя Леня, в миру - Утесов". (Смеется.). Что касается прогноза, содержащегося в этой надписи, то Леонид Осипович, по своей ду-шевой щедрости, явно переборщил с определением...
- Существует ли для вас такая мерка, которой можно было бы измерить понятие "большой артист"? - Да, такая мерка - искусство Михаила Ульянова, Иннокентия Смоктуновского... - Есть категория людей, как черт ладана боящихся рутины. Они все время ищут для себя новых проявлений в смежных областях. Вы сами, насколько мне известно, еще в 1979 году собирались дебютировать в качестве театрального режиссера. - Я, действительно, поставил на сцене Театра сатиры три пьесы. Одну из них - "Маленькие комедии большого дома" - мы делали вместе с Александром Ширвиндтом. Спектакль по пьесе Григория Горина "Феномены" и пьеса Островского "Бешеные деньги" идут в театре в моей постановке. И довольно часто. Когда выступаешь в качестве актера, отвечаешь толь-ко за свою роль, за свою линию в спектакле. А став режиссером, обязан уже "держать в руках" многие линии и коллизии и направлять их в русло общего замысла. Это чрезвычайно трудно и чрезвычайно ответственно. Артист, пробующий стать режиссером, должен прежде всего быть лидером коллектива. В какой-то степени мне повезло: сравнительно легко я нашел контакты с товарищами по сцене. А надо заметить, все они люди довольно серьезные, самостоятельные, заслуженные и даже... народные. Среди них - Менглет, Аросева, Ткачук, Державин. Они в меня поверили - что и дало жизнь моим постановкам.
- Неудовлетворенностью достигнутым или же стремлением играть разноплановые роли можно объяснить тот факт, что кроме Театра сатиры вы еще играете в Театре на Малой Бронной - в пьесе "Окончание Дон Жуана"? - Да, играю. Дело в том, что я очень ценю творчество режиссера Эфроса. Впервые я начал с ним сотрудничать на телевидении и, разумеется, вкусив его метод, захотелось под его руководством попробовать себя в театре. Эта театральная "рокировка" (разумеется, не в ущерб Театру сатиры) очень обогащает меня в профессиональном плане. В пьесах Эфроса легко прослеживается поиск очень точной жизненной правды. А ведь мы знаем, что нередко на сцене бывает имитация ее, бледная копия жизни, и в малой степени не одухотворенная художественностью. Согласитесь, иногда полезно для души перейти от чтения "Двенадцати стульев", скажем, к роману "Сага о Форсайтах" или же к "Евгению Онегину". Нельзя зацикливаться на чем-то одном - однобокость ведет к однообразию, творческой опустошенности...
- Тут, по-моему, самое время коснуться пресловутой проблемы амплуа. В печати были высказывания, что, дескать, Андрей Миронов не в состоянии оторваться от своего мюзик-холльного жанра. Как зритель, могу засвидетельствовать, что подобные утверждения не более чем желание навести тень на плетень. Достаточно вспомнить вашу сильную драматическую роль в спектакле А. Штейна "У времени в плену". - Здесь я должен поделиться одним своим наблюдением: далеко не любой драматический спектакль вызывает у зрителя восторг и признание. И даже "хорошая" драма не вызывает такого обостренного интереса, каким бывают встречены сатирический фильм, веселый мюзикл, водевиль... Я категорически против того, чтобы слово мюзик-холл причисляли к ругательным словам. Нет, нет и нет! Философ сказал, что человек получает удовольствие от новизны, контрастности, разнообразия. А раз это так, то не глупо ли создавать прокрустово ложе для жанров и амплуа? Великое и прекрасное - вот две вершины, к которым стремится художник. На них, конечно, надо ориентироваться, но при этом нельзя кидаться в крайность - умалять достоинства того же мюзик-холла, эстрадной программы, веселой песни... Эти жанры отнюдь не второго сорта - их можно плохо или хорошо написать и плохо или хорошо воспроизвести. Когда критики говорят, что Миронов-де не может оторваться от мюзик-холльного амплуа, это значит, что свои утверждения они основывают исключительно на вещах, наиболее близких к водевилю - "Соломенная шляпка", например, или же "Мадемуазель Нитуш". И я от этого не открещиваюсь и, думаю, что и впредь буду выступать в этом жанре. Но я также играл в фильмах "Фантазии Фарятьева", "Достояние республики", в спектаклях - "У времени в плену", "Горе от ума", "Доходное место", "Клоп", "Баня" и так далее. Можно ли все эти вещи уравнять с мюзик-холльным амплуа?
- Говорят, что в известном фильме "Приключения итальянцев в России" вы снимались без каскадеров - на ходу вскакивали в машину, прыгали с разведенного моста, входили в клетку со львом... Есть ли у вас такие роли и сила сейчас, чтобы играть их без дублеров? - Если актер играет без дублеров, значит движет им некое эгоистическое стремление играть свою роль "от" и "до". Это всегда тешит самолюбие актера и дает ему дополнительный импульс. В ленте "Приключения итальянцев..." было занято много итальянцев и в их глазах не хотелось ронять престиж советского кинематографа... В недавно снятой картине "Сказка странствий" я тоже, хотя и не во всех эпизодах, играю без дублеров. Что же касается моих сил... Передайте читателям, что артист Миронов находится в отличном здравии, в чем, кстати, не последнею роль сыграл юрмальский санаторий "Яункемери". В нем я отдыхаю почти каждое лето...
- Андрей Александрович, одиннадцать лет назад в интервью, данном газете "Советская молодежь", вы рассказали о своих привязанностях. Тогда вашей любимой книжкой был роман Маркеса "Сто лет одиночества", любимым спектаклем - "А зори здесь тихие", любимым актером - Смоктуновский. Про-изошли ли с тех пор в этой шкале симпатий какие-либо изменения? - Я до сих пор считаю, что "Сто лет одиночества" - великая книга. Добавьте к этому роман Рыбакова "Тяжелый песок" и все без исключения произведения Юрия Трифонова. Что же касается спектакля... (Миронов делает длинную паузу). С годами конкретность в оценке уходит и сегодня я могу назвать сразу несколько имен симпатичных мне актеров - Ульянов, Ефремов, Гурченко, Папанов, Фрейндлих, Калягин, Янковский... - Спасибо за беседу.
Режиссер Валерий Фокин Сценарист Виктория Токарева Оператор Геннадий Алексеев (II) Композитор Герман Лукьянов Актеры Андрей Миронов, Марина Неёлова, Татьяна Пельтцер, Виктор Фридман, Елена Легурова, Елена Коренева, Лариса Соловьева полный список актёров >> Страна СССР Производство Главная редакция литературно-драматических программ ЦТ
Премьера 3 января 1978 (ТВ) Отличный телеспектакль, по сути - почти монолог, почти монотелеспектакль Андрея Миронова. Его герой - запутавшийся эгоист, уставший от самого себя. Он музыкант, трубач, профессиональный, но средний, учился на инженера, но играет в ансамбле. У него есть любимая женщина, Марина Неелова, она его любит, он с ней обращается безобразно, не только не женится, но встречается лишь тогда, когда ему нужно, когда ему хочется. Человек он неплохой, но холодный и живет исключительно ради себя самого. И вот он опаздывает на самолет, флиртуя с девушкой-маникюршей (Елена Коренева), а самолет этот разбивается. И его любимая выходит замуж за другого (очень быстро), ансамбль находит нового трубача (тоже быстро), а он оказывается нафиг никому не нужен. Кроме той маникюрши из аэропорта, к которой приезжает "на автопилоте" после того, как его отовсюду вытеснили. Что дальше - неизвестно. Да и неважно. Миронов поразительно тонко и точно ведет этот монолог вперемешку с легкими диалогами, реплики вперемешку с авторским текстом, всё искусно переплетено, без зазоров, грустно, безнадежно, с легким отчаянием и отчетливым пониманием, что сам во всём виноват. Но другим быть не может. Без виртуозной режиссуры Валерия Фокина ничего бы не получилось, но и актрисы сильны, особенно Неелова. У нее, строго говоря, всего два эпизода, дуэта-диалога с главным героем, в первом она одна, робкая, боящаяся раздражить мужчину, который высокомерно принимиает ее любовь, во втором - совсем другая, освободившаяся от него. Ну а Коренева просто непосредственно прелестна. Ну и нельзя не напомнить об авторе всего - это Виктория Токарева. Иногда у нее получалась такая тонкая умная литература.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 233
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
] 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума