В Москве в понедельник вечером вручили «Хрустальную Турандот», старейшую и одну из главных премий в театральном мире. Награждали в Академическом театре имени Вахтангова, и в этот вечер он стал рекордсменом по количеству полученных статуэток. Из восьми розданных призов ровно половина досталась мастерам знаменитого театрального дома на Старом Арбате.
http://www.vakhtangov.ru/mediabox/articles/press/27509 26 сентября 2012 Известия «Хрустальная Турандот» нашла свою «Пристань». Марина Тимашева. Церемония дель арте в Театре имени Вахтангова вышла остроумная и возвышенная.
На сцене Театра имени Вахтангова вручили «Хрустальную Турандот» — частную премию, учрежденную в 1991-м году Борисом Беленьким.
Первые церемонии проходили в усадьбе Кусково. Турандот (Марина Есипенко) загадывала стихотворные загадки, Калаф (Евгений Князев) отгадывал имя победителя. Потом место Марины Есипенко заняла Мария Аронова, а Турандот сделалась гоголевской невестой — Агафьей Тихоновной. Теперь принцесса вернулась в облике Нонны Гришаевой. Алексею Колгану досталась роль коллекционера, который пробует купить у нее лауреатов премии. Этот сюжет лучше смотрелся бы в Кусково, где когда-то был крепостной театр и артистов действительно продавали и покупали.
Первыми награжденными стали Валентин Гафт и Галина Коновалова — «За честь и достоинство профессии». 97-летний Зельдин поднялся на сцену, чтобы приветствовать 96-летнюю Коновалову. Произнеся торжественную речь он уступил место у микрофона Галине Львовне. Она стала уговаривать его присесть, на что Владимир Михайлович ответствовал: «Я могу стоять, сколько угодно. Я в четырех спектаклях до сих пор играю».
Речь Галины Коноваловой хочется процитировать: — Я не сыграла ни Офелию, ни Дездемону, но я не была обиженной, я была активной и счастливой. А потом в театре появился красивый иностранец, построил волшебную «Пристань», и от нее я поплыла уже «артисткой императорских театров».
Красивый иностранец — худрук Театра имени Вахтангова Римас Туминас, «Пристань» — его спектакль, в котором Коновалова сыграла стареющую актрису из рассказа Бунина. Сыграла так, что впору награждать ее не за «честь и достоинство», а за лучшую женскую роль.
Валентин Гафт принимал награду от Аркадия Арканова. — А у меня, друзья, такое чувство, что он — не Гафт, а олиГафт искусства, — заявил Аркадий Михайлович. Гафт отвечал своими стихами, посвященными исполнительницам роли Принцессы Турандот в спектакле Вахтангова: «Великая Мансурова, великая Борисова. / Я знаю: Бог с натуры вас своей рукой расписывал».
Дебютантка Ольга Лерман получила премию за Анну Каренину. Прежде она работала в Театре Сатиры, и Юрий Васильев оценил ее дарование: «Таланта у тебя немерено. В Сатире ты была — Малыш, а здесь, в вахтанговском, — Каренина».
Левон Оганезов тоже сочинил стихи и посвятил «Оду» Марусе, Марии Трегубовой, награжденной за сценографию спектакля «Горки-10» лаборатории Дмитрия Крымова.
Вахтанговка Юлия Рутберг получила приз за роль Медеи из рук Александра Ширвиндта, он назвал ее синтетической актрисой и пояснил: «Не потому, что ненатуральная, а потому, что может все».
Кириллу Пирогову «Хрустальная Турандот» досталась за роль Максудова в «Театральном романе». Этот спектакль он поставил вместе с Петром Наумовичем Фоменко. Фоменко — посмертно — стал лауреатом в режиссерской номинации. Евгений Миронов, вручавший статуэтку, сказал точно: «Он обманул прошедшее время, он остался — в вас». Елена Камбурова в память о Петре Наумовиче исполнила «Песенку о Моцарте» Окуджавы.
Лучшим спектаклем прошедшего сезона стала «Пристань». На сцену поднялись занятые в постановке Юлия Борисова и Василий Лановой, Галина Коновалова и Владимир Этуш, Людмила Максакова и Юрий Яковлев. И встал зал, приветствуя великих актеров. Дмитрий Бертман, поздравляя их, произнес очень своевременные слова о том, что Туминас построил пристань, к которой причалили актеры. Построил, «не пролив ни капли их крови», никого не увольнял и не разгонял, а обратил в свою веру, и они его приняли и полюбили.
Церемония дель арте не по написанному сценарию, а волею тех, кто вручал награды, и тех, кто их получал, — вышла остроумная и возвышенная, как сказка о Принцессе Турандот.
В добром здравии и веселом настроении встречает сегодня свой 95-летний юбилей патриарх российской сцены, народный артист РФ Юрий Любимов. И хотя уже накануне его дом едва не "потонул" в потоке поздравлений, мэтр от этого только счастлив. "Постоянно идут телефонные звонки, телеграммы, которые, я, к примеру, получил от президента Италии Джорджо Наполитано, Генерального директора ЮНЕСКО Ирины Боковой, знаменитого итальянского дирижера Клаудио Аббадо", - перечислил именинник, с радостью принимая и поздравление ИТАР-ТАСС.
Весь юбилейный день Любимов проведет в Театре имени Вахтангова, где будет показан спектакль "Бесы" по Достоевскому в его постановке. "Но сначала, как и полагается, состоится репетиция, - строго предупредил Юрий Петрович. - Потом откроется посвященная мне выставка. Мама, папа, брат, сестра... В общем, небольшая подборка фотографий из семейного альбома. Ну, а после спектакля, разумеется, фуршет, куда приглашено много хороших людей".
Такова партитура праздника, который пройдет сегодня в Вахтанговском театре. Как известно, это - альма-матер Юрия Любимова. Сюда он поступил сразу по окончании Щукинского училища и прослужил многие годы. Потом он создал легендарную "Таганку", которой руководил почти полвека и прославил на весь мир. Но в прошлом году на гастролях в Чехии случился конфликт - Любимов не смог простить артистам бестактного поведения. И покинул родную труппу.
"Это грустно, но обратной дороги нет", - констатирует Юрий Петрович. Более того, он решил запретить показ своих постановок, которые пока значатся в репертуаре "Таганки", о чем уже написал заявление в соответствующую организацию по защите авторских прав. "В том виде, в каком мои спектакли сейчас идут в Театре на Таганке, их показывать нельзя. Они утратили первозданный вид, потеряли форму, и только я сам с помощью репетиций смог бы их восстановить", - пояснил свою позицию мастер.
И все же окончательно покинуть "Таганку" Любимов не намерен: глава Департамента культуры Москвы Сергей Капков пообещал, что во время летнего ремонта кабинет выдающегося режиссера превратят в музей. Юрий Петрович не скрывает, что создание мемориальной зоны ему было бы приятно. Но о памятнике он думает куда меньше, чем о жизни, а точнее, о работе. "С 14 лет все и работаю", - улыбается мастер. И тут же серьезным тоном добавляет, что весь будущий 2013 год у него уже полностью расписан и, в подтверждение своих слов, делится ближайшими планами.
Любимов рассказал, что вместе с постоянным соавтором - композитором Владимиром Мартыновым - давно задумал сделать оперу-буфф по Мольеру, эдакий своеобразный "коктейль", составленный из двух пьес великого французского комедиографа - "Школы жен" и "Школы мужей". Однако до последнего момента было неясно, где осуществить этот замысел. "Буквально на днях Сергей Капков предложил мне поставить спектакль по Мольеру в Новой опере", - сообщил режиссер. Он уже работал в этом театре - ставил там "Пиковую даму". Не исключено, что в скором времени эти контакты получат дальнейшее развитие.
А еще Юрий Любимов приглашен поработать в Киевском театре оперы и балета: предполагаемое название - "Волшебная флейта" Моцарта. "Но сейчас главное - сделать "Князя Игоря" в Большом, - заявляет Любимов. - Летом постановочная группа приезжала ко мне в Италию, где я находился на отдыхе. И мы работали по- честному - 6 часов в день". Любимов заверяет, что подготовительный процесс уже практически завершен - а это, по его словам, самый долгий этап. Спектакль делается быстрее - за два месяца от силы. Премьера объявлена на 16 декабря. Так что почивать на лаврах 95-летнему юбиляру просто некогда.
Прославленному театральному режиссеру Юрию Любимову 30 сентября исполнилось 95 лет, а он на пороге новых свершений. Родная Таганка опять, в который уже раз, где-то позади, контракты с ведущими театрами мира подписаны, графики репетиций расписаны. Юбилейный день режиссер проведет в Театре имени Вахтангова. Там будет показан спектакль «Бесы» по Достоевскому в его постановке.
55 лет назад на сцену впервые вышел Сергей Юрский, феноменальный артист и блистательный интеллектуал. Сегодня его можно увидеть в качестве актера и режиссера на сцене Театра имени Моссовета, но накануне представилась редкая возможность встретиться с Юрским не в тесных рамках пьесы, а в импровизированных условиях творческой встречи.
Принято считать, что британцы чопорны и весьма сдержанны в проявлении эмоций. Но, похоже, так бывает не всегда. Во всяком случае за минувший понедельник чеховского "Дядю Ваню" из Вахтанговского театра лондонцы приветствовали стоя, не скупясь на аплодисменты и громкое выражение чувств. Так что нашумевший московский спектакль в постановке Римаса Туминаса в прямом смысле уже успел наделать шума и в Лондоне.
"Надо же, как восприняли! Это редкое явление, когда британцы подают голос на спектакле", - признал в интервью ИТАР-ТАСС генеральный директор театра "Ноэль Коуард" Ричард Джонсон. В этом старинном театре, расположенном в лондонском Вест-Энде, в понедельник и открылись гастроли вахтанговцев, которые продлятся до 10 ноября. На афише - только "Дядя Ваня". Всего шесть показов. Первый уже состоялся. Причем, первым он был исключительно для лондонцев. На самом же деле это представление для "Дяди Вани" стало юбилейным, сотым по счету.
Играли вдохновенно. Зрители, до отказа заполнившие почти тысячный зал, буквально не отрывали глаз от сцены, на которой уверенно, четко и пронзительно вели свои партии Сергей Маковецкий, Людмила Максакова, Владимир Симонов, Владимир Вдовиченков, Анна Дубровская, совсем молоденькая артистка Мария Бердинских и старейшина вахтанговского театра - 96-летняя Галина Коновалова. Настоящие чеховские герои. Такие разные и одинаковые - у всех не задалась жизнь.
Стильные декорации Адомаса Яцковскиса, потрясающая музыка Фаустаса Латенаса, но прежде всего - удивительная режиссура Римаса Туминаса сотворили совершенно нового Чехова, которого до сих пор не видели лондонцы. И среди первых зрителей, судя по их реакции, равнодушных не было точно. Разумеется, у каждого сформировалось собственное мнение. К примеру, сам Римас Туминас даже к сотому представлению своего знаменитого спектакля подошел критически. "Агрессивно сыграли первый акт, уж слишком по- русски, и физиологии было много", - поделился своим впечатлением режиссер с ИТАР-ТАСС. Конечно, он волнуется, что напишут газеты. Ведь на спектакле присутствовали критики из всех ведущих британских изданий. Кому-то необычный Чехов показался интересным. А кто-то, возможно, не воспринял подобный подход к классике.
Что же касается обычной публики, то она свой выбор уже сделала. Билеты на вахтанговского "Дядю Ваню" полностью раскуплены до конца гастролей. Так что фавориту театральной Москвы и в Лондоне обеспечен безусловный аншлаг.
В последние несколько месяцев сразу пять постановок «Дяди Вани» обрушилисьна Великобританию. Сара Хемминг интересуется: почему это унылое существование так глубоко заинтересовало нас?
В перерыве между репетициями в Ист Лондоне актер Кен Скотт безутешно ковыряется в содержимом пластмассовой коробочки для завтрака. Определенно, он питается без излишеств. «Вы не сможете увидеть меня раньше понедельника»,- стонет он. Это сцена, которая практически могла бы быть взята из пьесы, которую он сейчас репетирует. Скотт играет дядю Ваню из одноименной пьесы Антона Павловича Чехова, написанной в 1897 году, – эдакого ворчуна, который в постановке Кристофера Хамптона даже говорит себе: «Я занимаюсь только тем, что ворчу как старый хрыч». У Скотта хорошая компания: он будет одним из пяти Вань, которые украсят сцены британских театров в ближайшие пару месяцев. В самом деле, спектакль, поставленный Линдси Познером, выходит в дни гастролей русскоязычной постановки московского театра им. Вахтангова, режиссер – известный Римас Туминас, в главной роли – выдающийся российский актер Сергей Маковецкий.
Так почему же этому «сварливому чудаковатому старикашке» уделяют столько внимания? Случайно ли это? Или причина в его ворчливости, самоиронии и чувстве неудовлетворенности, которая так близка нашему времени? И если да, то почему? «Дядя Ваня» Чехова – это шедевр, гуманный, забавный и разрывающий сердце очерк о растраченных впустую возможностях. Но если заглянуть глубже, вы увидите там обыденное содержание. Пьеса начинается с краткого описания загородного поместья, которым старательно управляет Ваня и его племянница Соня. Вначале мы знакомимся с местным врачом, Астровым, который жалуется на скукоту жизни в провинции. Затем мы натыкаемся на Ваню, который в 47 лет в невероятных масштабах переживает кризис среднего возраста, вызванный приездом его зятя, высокопарного профессора, со своей красивой женой. Почти все жалеют себя, особенно Ваня. Но почему же мы так тепло к нему относимся?
Маковецкий считает, что секрет Ваниной привлекательности лежит в узнаваемости. «Мы все Дяди Вани», говорит он. «Многие люди, которые видят спектакль, думают, что это про них». Скотт соглашается. «Большинство из нас проводит большую часть своего времени, жалуясь на что-нибудь», - говорит актер. «И каждый доходит до того момента, когда к нему приходит беспокойство, что с ним в жизни будет дальше. В этой пьесе каждый переживает подобный кризис». Но кризис Вани специфичен: он провел свою жизнь, управляя поместьем, пока его владелец, профессор, занимался карьерой. Когда раздражительный профессор возвращается, Ваня вдруг начинает чувствовать себя глупцом и неучем. Он ощущает, что он потратил 25 лет своей жизни на то, чтобы обслуживать шарлатана.
Еще немаловажен тот факт, что такой самоанализ начинается в момент обострения апатии. Как и многие из нас, персонажи Чехова начинают размышлять тогда, когда они оказываются вне своей обычной рабочей рутины. «Одна из неверных концепций восприятия героев Чехова заключается в том, что их считают людьми ленивыми, неспособными что-либо сделать», считает Йен Глен, который играл Ваню весной. «Но это, естественно не про героев «Дяди Вани». Они – очень, очень занятые, но если что-то случается, они прячутся в укрытие. И еще этот приезд профессора: та жизнь, которую хочет прожить он, совершенно противоречит с тем, каким образом раньше велось хозяйство. Все вынуждены забраться поглубже в норку, и уже оттуда они пытаются разглядеть, что происходит».
Соответствует ли это эмоциональное волнение зрителям XXI века, которые потеряли былую уверенность и идут в сомнительное будущее? Режиссер «Дяди Вани» театра им. Вахтангова Туминас считает, что это частично да. Он говорит: «Сегодня люди остро чувствуют отчаяние». Туминас описывает дезориентацию в России так: «Больше всего мы чувствуем то, что потеряли мечту. Я согласен с великим российским философом, который сказал, что страна определяется не только географическим положением или языком, на котором говорит нация, но и тем, есть ли у ее граждан мечта. Свобода и демократия когда-то были нашей мечтой, но и она оказалась невечной». Постановка Туминаса – новаторская. Дико материальная, мрачно комедийная и радостно абсурдная, она обходится без всех привычных для Чехова декораций. Его персонажи беседуют на практически пустой сцене, перемещаясь на ней по внутреннему наитию. «Это физическое воплощение того, что время проходит сквозь пальцы», говорит режиссер.
Американец Ричард Элджер – со-режиссер постановки «Дяди Антона» театрального движения Базаар, которое уже объехало всю Британию этой осенью. Он тоже чувствует отголосок подобной тревоги в пьесе Чехова. Элджер говорит: «Я думаю, что идея о неосуществлении мечты хорошо показана в фильме «Дух времени». «Дяди Антона» отбрасывает оригинал, подчеркивая его дикие перемены настроения. «Вас оставили с чем-то сырым, незаконченным, именно это и привлекает в его произведении», говорит Элджер. И новизна не только в том, что говорит Чехов, а в том, как он это говорит. Последние английские постановки стряхнули почтительную меланхолию ранних спектаклей и переключились на эмоциональную незавершенность и скованную, лихорадочную энергию в пьесе. Когда герои читают монологи, нам кажется, будто мы слышим их мысли. Скотт говорит, что для этого игра должна быть максимально правдоподобна: «Вы должны быть вдвойне внимательны, чтобы попытаться достигнуть такой обнаженности, снять верхний слой и показать душу». Познер, его режиссер, добавляет: «Динамичный здесь не сюжет. Перемены в характере героев – вот источник драматического напряжения».
В ранней редакции в пьесе совершалось самоубийство и более счастливый конец. Но Чехов добавил в концовку выстрел-промах, сделав финал более противоречивым: Ваня и Соня в последней сцене возвращаются к своим обязанностям, оба стараясь смягчить ноющую тоску. Герои Чехова могут быть в отчаянии, но в конце они продолжают попытки оставаться на плаву. Возможно, это не так драматично, зато намного ближе к правде жизни. И в конце появляется эта глубокая, полная сочувствия честность, которая взывает к нам. «Людям всегда кажется, что в другом месте жизнь чуточку лучше», говорит Йен Глен. «Очень мало кто думает: «А все-таки я безмерно счастлив прямо здесь, и это чудесно». Потому что мы не такие. И Чехов написал именно об этом».
http://www.vakhtangov.ru/mediabox/articles/press/27571 6 ноября 2012 Московский комсомолец Наш «Дядя Ваня» взял в Лондоне «пять звезд»! Марина Райкина. Британские критики по достоинству оценили постановку Вахтанговского театра
Согласно рейтингу авторитетного британского театрального гида What’s on stage, спектакль «Дядя Ваня» (с которым Вахтанговский театр нынче гастролирует на Вест-Энде), после первого же показа получил 5 звезд, что является уникальной и редчайшей оценкой иностранных трупп.
И вот первый спектакль «Дядя Ваня». Публика собирается у театра. Русская речь мешается с анлийской. Соотечественников много. Англичан примерно треть. Обычная публика, влиятельные критики, седой Сева Новгородцев с Би-Би-Си прошел. Как мне сообщают — из 800 не продано только 8 билетов. Ценовая политика — от 15 до 55 фунтов, но есть места и по сто.
«Дядю Ваню» играют с субтитрами, которые в два ряда размещены у боковых лож и один экран наверху. И хорошо, что обошлись без аппаратов синхронного перевода. Не слышать голосов вахтанговцев — колоссальная потеря. Оцарапанный, срывающийся голос Маковецкого, особым образом произносящего шипящие. Или красивый без изъянов голос Симонова, металл в голоси у маман — Людмилы Максаковой и звеняще-легкомысленный у няньки — Коноваловой. Ее сцена с Вдовиченковым, играющим доктора Астрова, как раз и начинает спектакль. Нянька Марина шаловливо-кокетливо бросает тряпочки в ответ на реплики доктора.
У Туминаса не традиционная трактовка Чехова, что рискованно для страны, ревниво соблюдающей традиции. Есть в ней магия — сразу и необъяснишь которую. И странность, и страсть, и сексуальность разлива в пространстве старой лондонской сцены. Но зал притих и пытается постичь эту страшную стихию русской души и природу русской действительности, кажется, мало изменившейся со времен Чехова. Следит за этим нелепым, но очень хорошим и порядочным дядей Ваней, в помятом костюмчике и ботинках с дырочкой на большом пальце. Да, не денди он лондонский. Он вымирающий вид — истинный интеллигент. Русский? Не русский — бог его разберет.
Каждая роль — от главной до маленькой и бессловесной — выстроена, заслуживает внимания. Анна Дубровская (Елена Андреевна), Владимир Симонов (профессор) — точно два зверька на сцене. Вдовиченков (Астров) — свободен, красив и несчастен. От того, что никого уже не любит. Сцену пьянства он проводит так, что не знаешь - плакать по его почерневшей душе или кричать от страха за него. Две дамы — маман (Максакова) и нянька (Коновалова), Вафля (Юрий Красков), бессловесный верзила-работник (Сергей Епишев) — ни одной проходной роли и за каждым можно следить не зависимо оттого, где он находится. Сидит ли нянька, пустыми глазами глядя в зал. Маман листает ли журнал, а работник тяжело волочит чемоданы... А действие точно раскачивается на опасных качелях, амплитуда их полета усиливается удивительной музыкой Латенаса: не музыкальное оформление, симфония к Чехову.
То, что происходит здесь в антракте, в наших театрах не возможно представить — прямо в зале продают мороженное в маленьких стаканчиках, а публике позволено войти в зал с напитками (ничего святого!). Сотый спектакль «Дяди Вани» прошел на Вест-Энде ярко и мощно. Занавес еще не успел опуститься на русскую драму, а уже начали хлопать. Партер весь стоял и вдохновенно аплодировал, кричали «Браво» . Вынесли цветы. Однако вместо цветов Владимиру Вдовиченкову и Маше Бердинских зрители подарили стаканчики с мороженым. Сам Туминас не очень доволен первым спектаклем, говорит, что слишком эмоционально и местами агрессивно играли его артисты. Трудно с ним согласиться.
Все ждут прессу и оценку критиков. И уже наутро после первого спектакля выясняется, что первым на московский спектакль отозвалось театральное издание «What’s on stage» — поставила пять звезд. Это супер!!! Гастроли Вахтанговского театра проходят в Лондоне при поддержке Министерства культуры РФ.
ЛОНДОН, 11 ноября. /Спец.корр.ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова/. "Дядя Ваня" из Вахтанговского театра триумфально завершил в минувшую субботу русский сезон в Лондоне. Шесть вечеров подряд в самом престижном театральном квартале британской столицы - Вест-Энде - сыграли чеховскую пьесу в постановке Римаса Туминаса, неизменно собирая полный зал, цветы, аплодисменты и звезды. С помощью последних британские критики выражают свое отношение к спектаклю. Так вот, "Дядя Ваня" дважды удостоился заветной "пятерки", что для русского драматического театра, учитывая трудности перевода, задача не из легких. Но вахтанговцы с честью справились с ней и вышли настоящими победителями. Высший балл - пять звезды - выставила московским артистам влиятельная газета "Гардиан", которая не посчитала непатриотичным раскритиковать премьеру "Дяди Вани", состоявшуюся только что в местном театре "Водевиль", отдав пальму первенства русскому аналогу.
"Едва ли возможен больший контраст, чем между бесстрастным "Дядей Ваней", только что поставленным в театре "Водевиль", и этим блестящим спектаклем, импортированным Театром Вахтагова из Москвы, - пишет крупнейший британский критик Майкл Биллингтон. - Британские версии Чехова склонны предлагать вариации на основе реалистической системы Станиславского. Великолепная постановка Римаса Туминаса принадлежит совершенно иной традиции: традиции российского режиссера Мейерхольда, который развил систему актерства, основанную на элементах спорта, акробатики и шутовском гротеске. Туминас сохраняет каждое слово текста Чехова. Но все выглядит или звучит не так, как мы ожидаем".
Еще одну "пятерку" вахтанговский "Дядя Ваня" получил от ведущего театрального веб-сайта Великобритании. "Четверку" ему поставила авторитетная "Индепендент". Не скроем, что были оценки и пониже. А для полноты картины процитируем и самое резкое высказывание, которое опубликовала на своих страницах "Дейли Телеграф". Автор статьи Доминик Кэвиндиш явно не принял вахтанговского "Дядю Ваню". В этом спектакле рецензент увидел "шедевр Чехова 1899 года превратившимся в 2,5-часовое удушающее действо, благодаря тщеславию и диктаторскому подходу режиссера".
Словом, мнения были разными, иногда даже полярными, что, однако, не только не пригасило интереса лондонской публики, а, как показала практика, напротив, лишь усилило его. Зрители буквально ломились на московского "Дядю Ваню". Среди них было замечено немало узнаваемых лиц. К примеру, на вахтанговского "Дядю Ваню" пожаловал "Английский пациент", а точнее - прославленный британский актер Ральф Файнз, а также его коллега Джонатан Прайс - звезда "Пиратов Карибского моря". Из знаменитых соотечественников был футболист Андрей Аршавин и оказавшийся в Лондоне актер Сергей Шакуров. Генеральный продюсер гастролей Оксана Немчук торжествовала. В прошлом году она организовала первый русский театральный сезон в Вест-Энде, пригласив "Современник", выступления которого прошли с феерическим успехом. На сей раз триумф упрочили вахтанговцы. Так что есть все основания полагать, что в следующем году в Лондоне состоится третий русский театральный сезон.
"Я очень на это надеюсь", - поделилась с ИТАР-ТАСС Оксана Немчук. Кстати, ее лондонским партнером является выдающийся британец - сэр Кэмерон Макинтош, владелец семи театров и продюсер популярнейших мюзиклов, в числе которых "Кошки", "Фантом оперы", "Отверженные", "Оливер" и многие другие. В беседе с ИТАР-ТАСС сэр Кэмерон Макинтош подтвердил свое желание продолжить в Лондоне традицию проведения русских сезонов драматического театра. Сам же он, по его словам, хотел бы установить сотрудничество с коллегами из России, занимающимися производством мюзиклов.
"Первые шаги мы сделали в конце прошлого века, - рассказал Макинтош. - Но тогда случился теракт на Дубровке, и контакты прервались. Однако я не теряю надежды наладить их уже в новом тысячелетии", - оптимистично заявил мэтр. Между тем в принадлежащем ему театре "Ноэль Коуард" доигрывал свое последнее гастрольное представление московский "Дядя Ваня". И вот уже звучат финальные аккорды потрясающей музыки Фаустаса Латенаса, артисты выходят на поклон, и на них, словно водопад, обрушивается оглушительная овация.
"Быть дядей Ваней шесть вечеров подряд невероятно трудно", - признался, покидая сцену, исполнитель главной роли Сергей Маковецкий. Но по глазам видно - счастлив. Подобное чувство испытывают все без исключения участники спектакля, среди которых Людмила Максакова, Владимир Симонов, Владимир Вдовиченков, Анна Дубровская, Евгения Крегжде. Общее мнение на ходу хорошо поставленным голосом высказывает Галина Коновалова. Она человек особый. Оставаясь действующей актрисой, уже много лет занимает пост заведующей труппой родного вахтанговского театра, старше которого ровно на пять лет. После изнурительной шестидневной работы она как будто бы вовсе не устала. Держится молодцом. "Это было чудо, - звонко, по-девичьи восклицает Галина Львовна. - Переплюнули все предыдущие гастроли. Даже не заметили, как прошло время. Не почувствовали утомления и очень благодарны за фантастический прием английскому народу". Понятно, что последняя фраза утонула во всеобщем хохоте.
"Я этого ожидал. То, о чем я думал втайне, подтвердилось", - с улыбкой итожит Римас Туминас. И в этом откровении скрытного литовца нет ничего иного, кроме гордости за очередной успех замечательного "Дяди Вани".
Московский спектакль вахтанговского театра "Дядя Ваня" произвел в Лондоне настоящий фурор. Самые влиятельные издания Великобритании удостоили его высшей оценки, кроме того, по достоинству пьесу оценил крупнейший критик страны Майкл Биллингтон.
Гастроли "Дяди Вани" начались здесь с оглушительным успехом, который уже получил официальное подтверждение. Влиятельная газета Великобритании "Гардиан" поставила спектаклю из России "пять звезд", передает ИТАР-ТАСС. Высшей оценки удостоил необычную версию чеховской пьесы в постановке Римаса Туминаса крупнейший критик страны Майкл Биллингтон.
Высший балл присвоил вахтанговскому "Дяде Ване" и ведущий театральный веб-сайт Великобритании. Чуть ниже – на одну "звезду" меньше присвоила московскому спектаклю авторитетная газета "Индепендент". Строже всех отнеслась к необычному прочтению чеховской пьесы "Файнэншл таймс". Но и здесь "Дядя Ваня" из Москвы, тем не менее, оказался в победителях, потому что и в данном случае российская версия получила на один балл выше, чем местная постановка "Дяди Вани", премьера которой только что состоялась в лондонском театре "Водевиль".
В общем, вахтанговский "Дядя Ваня" продолжает пожинать заслуженный успех. Уже четвертый сезон подряд он остается фаворитом не только театральной Москвы, но и ярким явлением международной театральной жизни. Он побывал во многих городах России и целом ряде зарубежных стран – в Израиле, Эстонии, Латвии, Литве, Украине, Чехии, Греции. И вот теперь собирает аншлаги в британской столице.
Восторженно принимают лондонцы спектакль, в котором заняты исключительно звезды: Сергей Маковецкий, Людмила Максакова, Владимир Симонов, Владимир Вдовиченков, Анна Дубровская, две совсем молоденькие талантливые артистки Евгения Крегжде и Мария Бердинских и еще старейшина труппы – 96-летняя Галина Коновалова. На лондонских подмостках звездный ансамбль просиял с невероятной силой. И сам, цитируя фразу Чехова из "Дяди Вани", увидел "небо в алмазах".
"Мы победили со счетом 5:0, – без ложной скромности признался исполнитель главной роли Сергей Маковецкий. – Нам поставили "пять звезд", надеюсь, что их не снимут и впредь, потому что играется нам здесь неплохо". Гастроли вахтанговского "Дяди Вани" в Лондоне продлятся до 10 ноября. И, как сообщила генеральный продюсер тура Оксана Немчук, все билеты на спектакль проданы.
Свой первый спектакль «Дядя Ваня», а по сути 100-й со дня постановки, сыграл в Лондоне Вахтанговский театр. Сама видела и могу утверждать: российский «Дядя Ваня» увидел небо в алмазах на лондонском небосклоне. С подробностями из британской столицы — обозреватель «МК».
В Лондоне в это время года ужасно смешно от сочетания несочетаемого: несмотря на плюс восемь многие местные жители еще ходят в шортах, майках и только горло прикрывают шарфиками. И это на фоне рождественских елок. Перед рынком Ковент-Гарден высоченное дерево с огромными красными шарами стоит в кадке диаметром примерно метров пять. На кадке — красный бантик, тоже нехилого размера, и туристы радостно снимаются на его фоне.
А буквально за углом на здании из красного кирпича (здесь почти все такие) — вся в огнях афиша «Unclе Vanya» и большие постеры в витринах: Максакова в синих очочках и темном парике — прикольно; Маковецкий с тревожными и растерянными глазами — трогательно; очами гневно сверкает Симонов — страшно; и много еще всяческих сцен из спектакля. Это и есть «Ноэль Коуард» — театр, открытый в 1903 году.
За день до спектакля дядя Ваня в джинсах и синей куртке ходит по сцене — сосредоточен. Сергей Маковецкий прилетел на день раньше других, говорит, что дрых сутки. — Представляешь, здесь я буду сотый спектакль играть, — говорит он. — А для тебя есть разница — сотый или пятнадцатый? — спрашиваю его. — Да в общем-то нет, расслабляться нельзя, — говорит он мне здесь (за кулисами лондонского театра) и сейчас (в середине дня 4 ноября, пока Россия официально празднует странный праздник победы над литовцами-поляками). А глаза у него совсем не здесь — он весь где-то там, в своем дяде Ване, лучше которого я и не видела. И потому хочу, чтобы и англичане тоже так считали: именно Сергей Маковецкий — лучший дядя Ваня.
Тем более — минуточку! — в театре неподалеку (в «Водевиль-театре») идет свеженькая премьера — тоже «Дядя Ваня». — Ей две звезды поставили. Пишут, что соседство с русскими им явно не пойдет на пользу, — газету «Индепендент» в гримерной вслух читает Сергей Епишев, талантливый, продвинутый молодой артист под два метра ростом. Такое сообщение приятно, а Галина Коновалова, играющая няньку Марину, увидела меня и просит: — Деточка, прошу тебя, если будешь про меня писать, то не начинай свою статью со слов: «Этой артистке 96 лет, а она еще играет». — Ну что вы, Галина Львовна, сообщаете заведомо ложную информацию? Я напишу, что ей все 196, а она и не собирается уходить со сцены. (Смеемся.)
Действительно, никуда не деться от потрясающего факта — в свои 96 лет эта актриса, она же завтруппой, летает на гастроли, репетирует, ведет активную жизнь. Но при этом — потрясающая личность с феноменальной памятью и чувством юмора. Может быть, она слишком долго находилась в тени первых красавиц вахтанговского (а их было немало). И кто знает, если бы не Туминас, открыла бы публика для себя эту актрису, ее очень необычную характерность из смеси утонченности и куража, элегантности, дурашливости и иронии?
Римас Туминас в зале, рядом команда — художник Адомас Яцковскис и композитор Фаустас Латенас. Здесь же директор Кирилл Крок и продюсер гастролей Оксана Немчук. Римас назначил репетицию на три часа дня — уже семь, а до конца еще первый акт не прошли. Он нервничает, то и дело останавливает разбежавшуюся машину «Дядя Ваня» затейливой и эксклюзивной конструкции. Сцена лондонского театра меньше вахтанговской, а значит, надо многое менять. Двигают декорацию, корректируют свет, Римас то и дело выбегает на сцену. Рукой рубит воздух (это эмоция), а воздух совсем не виноват.
— А я вот хочу на «Фантом» попасть, — говорит Людмила Максакова, она ждет своего выхода. — Я по сути первый раз в Лондоне, один раз давно была, но проездом, это не считается. А мне нужен только дневной спектакль, не знаешь — играют днем? Узнала — играют, но не каждый день, с билетами непросто, несмотря на то что «Фантому» под тридцать наверняка. А вот свежая афиша лондонских мюзиклов — «Лет ит би» про битлов и «Танцы под дождем». Но не до мюзикла, этого праздничного жанра, мне сейчас.
— Как звери, они как звери друг с другом. Они только не понимают, зачем зверям текст, — это уже Римас вбежал (в который уже раз, мог бы и не уходить со сцены), объясняет профессору (Володя Симонов) и Елене Андреевне (Аня Дубровская) и показывает, как эти чеховские люди-звери друг на друга смотрят: и любви прежней нет, и вообще все прахом летит.
■ ■ ■
И вот первый спектакль. Публика собирается у театра. Русская речь мешается с английской. Соотечественников много. Англичан примерно треть. Обычная публика, влиятельные критики, седой Сева Новгородцев с Би-би-си пришел. Из 800 не продано только 8 билетов. Ценовая политика — от 15 до 55 фунтов, но есть места и по сто. «Дядю Ваню» играют с субтитрами, которые в два ряда размещены у боковых лож и один экран наверху. И хорошо, что обошлись без аппарата синхронного перевода. Не слышать голосов вахтанговцев — колоссальная потеря. Оцарапанный, срывающийся голос Маковецкого, особым образом произносящего шипящие. Или красивый без изъянов голос Симонова, металл в голосе у маман, Людмилы Максаковой, и звеняще-легкомысленный у няньки, Коноваловой. Ее сцена со Вдовиченковым, играющим доктора Астрова, как раз и начинает спектакль. Нянька Марина шаловливо-кокетливо бросает тряпочки в ответ на реплики доктора.
У Туминаса нетрадиционная трактовка Чехова, что рискованно для страны, ревниво соблюдающей традиции. Есть в ней магия, сразу которую и не объяснишь. И странность, и страсть, и сексуальность разлива в пространстве старой лондонской сцены. Но зал притих и пытается постичь эту страшную стихию русской души и природу русской действительности, кажется, мало изменившейся со времен Чехова. Следит за этим нелепым, но очень хорошим и порядочным дядей Ваней, в помятом костюмчике и ботинках с дырочкой на большом пальце. Да, не денди он лондонский. Он вымирающий вид — истинный интеллигент. Русский, не русский — бог его разберет.
Каждая роль — от главной до маленькой и бессловесной — выстроена, заслуживает внимания. Анна Дубровская (Елена Андреевна), Владимир Симонов (профессор) — точно два зверька на сцене. Вдовиченков (Астров) — свободен, красив и несчастен. Оттого, что никого уже не любит. Сцену пьянства он проводит так, что не знаешь — плакать по его почерневшей душе или кричать от страха за него. Две дамы — маман (Максакова) и нянька (Коновалова), еще Соня (Мария Бердинских) — отчаянна и пронзительна, Вафля (Юрий Красков), бессловесный верзила-работник (Сергей Епишев) — ни одной проходной роли, и за каждым можно следить независимо от того, где он находится. Сидит ли нянька, пустыми глазами глядя в зал. Маман листает ли журнал, а работник тяжело волочит чемоданы...
А действие точно раскачивается на опасных качелях, амплитуда их полета усиливается удивительной музыкой Латенаса: не музыкальное оформление — симфония к Чехову. То, что происходит здесь в антракте, в наших театрах невозможно представить — прямо в зале продают мороженое в маленьких стаканчиках, а публике позволено войти в зал с напитками (ничего святого!).
Сотый спектакль «Дядя Ваня» прошел в Вест-Энде ярко и мощно. Занавес еще не успел опуститься на русскую драму, а уже начали хлопать. Партер весь стоял и вдохновенно аплодировал, кричали «браво». Вынесли цветы. Однако вместо цветов Владимиру Вдовиченкову и Маше Бердинских зрители подарили стаканчики с мороженым. Сам Туминас не очень доволен первым спектаклем, говорит, что слишком эмоционально и местами агрессивно играли его артисты. Трудно с ним согласиться. Все ждут прессы и оценки критиков. И уже наутро после первого спектакля выясняется, что первым на московский спектакль отозвалось театральное издание «What’s on stage» — поставило пять звезд. Это супер!!! Но это оценка интернет-издания. В Лондоне считаются с авторитетными газетами вроде «Гардиан» или, скажем, «Индепендент». Так вот «Гардиан» дала «Дяде Ване» 5 звезд! И это можно считать настоящей победой! «Индепендент» — 4. Гастроли Вахтанговского театра проходят в Лондоне при поддержке Министерства культуры РФ.
Дядю Ваню в Лондоне посетил английский пациент
Сегодня в Лондоне Вахтанговский театр дает последнее представление "Дяди Вани". Посадить на спектакль друзей или знакомых просто не реально - билетов нет. О контромарках - забудьте вообще! Марафон чеховского спектакля начался в понедельник и продолжается до субботы. . Это довольно жесткий и не очень привычный для наших артистов режим - одно название играть без перерыва шесть дней. -Трудно, - признается исполнитель главной роли Сергей Маковецкий. -где-то на четвертом спектакле почувствовали усталость, но... Второе дыхание открылось.
Маковецкий здесь герой - влиятельный критик назвал его работу бриллиантовой. Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что его партнеры также не обойдены вниманием специалистов театра. И все же главной остается публика - такое ощущение, что с каждым вечером ее эмоция и ажиотаж возрастают. Апплодисменты стоя, цветы - все это на русском спектакле - норма. Букеты, букетики, приносят даже цветы в горшках.
В пятницу на спектакль пришел Ральф Файнз, больше знакомый нашему зрителю как Английский пациент из одноименной картины. Но этот потрясающий тонкий актер, между прочим, играл главную роль в пьесе Чехова - "Иванов". Файнз ничем не выделялся среди публики, не входил через служебный вход (здесь это не принято). Просто пришел посмотреть как русские коллеги играют - кто знает, может и он когда-нибудь сыграет дядю Ваню.
Постановка «Дяди Вани» Римаса Туминаса, дерзкая и вызывающая, предлагает необычный взгляд на эту семейную чеховскую драму. Этот ДВ не столько вызывает сочувствие, сколько поражает артистизмом, местами его трудно понять, но это поэтичное театральное произведение достойно всяких похвал. В театре NoelCoward.
Этот «Дядя Ваня» не принадлежит к тому уютному сорту чеховских постановок, который делает чеховские пьесы любимейшими в Англии – с их чаевничаем, нудной болтовней и удушающей тоской сельской буржуазии. В постановке режиссера Римаса Туминаса зритель не увидит ни самовара, ни кружевных салфеточек. Но в программке театра Вахтангова утверждается, что «Туминас не искажает текст».
Наоборот, его целью было «освободить» пьесу от ее бытовых элементов, чтобы расчистить место для «поля битвы» несбывшихся надежд и мечтаний. Это жесткая версия, и порой ее трудно принять: персонажи часто говорят, обращаясь к небу или к пространству вне сцены, а не друг к другу, во время диалогов то и дело начинают вопить и вздымать руки, но эту версию «ДВ» никак не назовешь привычной или скучной. Она дерзка и вызывающа, и соглашаемся ли мы с новым подходом режиссера и тем риском, которому он подвергает чеховскую классику, или отвергаем их, несомненно, что эта театральная работа заслуживает всяческих похвал.
Конечно, Туминас использовал несколько нестандартных приемов. К примеру, нет смены декораций, а сами они почти безжалостно упрощены: это грубый плотничий станок, который служит одновременно и столом, и центральным элементом сцены, в глубине - едва заметная белая статуя льва (очевидно, символ Санкт-Петербурга), заваленная кучей деревянных стульев, и над всем этим светится шар луны, как грозный председательствующий на этом действе.
Фоном всего спектакля неотступно звучит музыка (написанная Фаустасом Латенасом), которая, переходя в зажигательный вальс, заставляет эту многословную пьесу взлететь вихрем и перейти в хореографический, почти балетный статус. Одним из примеров довольно абстрактного художественного видения Туминаса становится конец второго акта, переходящий в подобие танца: Соня и Елена вдвоем играют на пыльном пианино, акцентируя каждый удар по клавишам одновременным бесцеремонным взглядом в публику, остальные же в это время окружают их, двигаясь в ритме музыки.
Возможно, какая-то нежность исходного текста утратилась за счет грубой сценографии и порой мелодраматической игры актеров. Кажется, что персонажи используются как мыслящие машины, а не теплокровные, вызывающие сочувствие человеческие существа. Их движения зачастую слишком вычурны и на грани абсурда: нелепая комедийная парочка Вафля и Ефим (Юрий Красков и Сергей Епишев), снующая в панике с курицами в сцене грозы или финал спектакля, где Соня манипулирует причудливым, клоуноподобным Ваней, придавая ему позу. В другой странно задуманной сцене Елена (Анна Дубровская) лениво поигрывает серебристым обручем с ее двумя воздыхателями - и с какой стати женщина, как бы скучно ей ни было, будет блуждать по загородному дому с хула-хупом, - вне моего разумения.
Но в «Дяде Ване» есть много трогательного юмора, сыгранного тонко и умно: сцены безответного ухаживания Вани за Еленой, где эта пара являет порой фантастические моменты - когда, например, эта пленительная чертовка отшвыривает его прочь, или великолепно сыгранная последняя встреча Елены с Астровым (Владимир Вдовиченков). Астров убедителен в своей противоречивости: благородный идеалист, он при этом откровенно признается в своем бессердечии, когда заявляет, что никого не любит и почти равнодушен к свои пациентам. Владимир Симонов играет вышедшего на пенсию профессора, которому почтительно во всем уступают все домодчадцы (кроме Вани), необыкновенно точно отмеряя количество юмора этому неприятно стареющему персонажу. И, наконец, сам Ваня (Сергей Маковецкий), потрясающий жалкий пьяница, который никак не может справиться со своими подтяжками после неудачной покушения на целомудрие Елены, хотя, к сожалению, его персонаж отходит на задний план вплоть до его знаменитой сцены с выстрелом.
Достойна похвалы и Мария Бердинских в роли юной Сони, безнадежно влюбленной в Астрова, но слишком убежденной в своей некрасивости - хотя мне показалось, что она слишком молода для своей роли. В первой части спектакля ее девчоночья энергия и безудержные восторги, которые у нее вызывает Астров, - когда она в буквальном смысле скачет по стенам и столешницам – очаровывают и заражают зрителя. Но этот юношеский оптимизм входит в противоречие с ее речью в финале - ее предельно тоскливой, но стоической мольбой вместе с Ваней о том, что надо продолжать жить и страдать в надежде на награду с небес.
В целом казалось, что актерский ансамбль пытается побороть те ограничения, которые на них накладывает концепция - мне чувствовалось, что где-то в глубине бурлят яркие, волнительные персонажи, но им не дают развернуться требования поэтического "поля боя" спектакля. Это не сентиментальная пьеса, но такая, которая на каждом шагу бросает вызов зрителям, - на нее, безусловно, стоит раскошелиться, хотя мне даже интересно, как лондонская публика примет этих русских радикалов.
Триумфатором возвращается сегодня в Москву после лондонских гастролей "Дядя Ваня" из вахтанговского театра. Шесть вечеров подряд - с 5 по 10 ноября - играли российские артисты свой нашумевший хит знаменитую чеховскую пьесу в неожиданной постановке Римаса Туминаса. И, без преувеличения, сорвали фантастический успех, отмеченный и ведущими британскими критиками, и обычными зрителями.
Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Уже четвертый сезон подряд вахтанговский "Дядя Ваня" остается не только фаворитом театральной Москвы, но и ярким явлением международной театральной жизни. Он побывал во многих городах России, а также в целом ряде зарубежных стран - в Израиле, Эстонии, Латвии, Литве, Украине, Чехии, Греции. Теперь к этому списку добавился Лондон.
Римас Туминас явно доволен. Рады и артисты, хотя, конечно, очень устали. Им бы чуть передохнуть. Но почивать на лаврах худрук не позволит. Он готовит следующий грандиозный проект - ставит пушкинского "Евгения Онегина". "Спектакль будет называться "Татьяна", - неожиданно заявил Туминас в интервью ИТАР-ТАСС. И словно размышляя вслух, продолжал: - Да-да, это будет именно женский портрет, и этим многое сказано".
Туминас считает, что Пушкин хотел ввести традиционного героя в лице Онегина. "Но не вышел у него герой. Своего Онегина он даже не послал на турецкую войну. И наказал, лишив любви", - замечает режиссер. А вот Татьяна, по словам Туминаса, "торжество красивого, постоянного, гармоничного. Женщина-творец. Но и ей не повезло. Драма Татьяны трагичнее даже судьбы Анны Карениной".
Вот такой задуман спектакль. Пока он существует лишь в эскизном варианте. Роли также еще не полностью распределены. "Но постановка должна быть готова к середине января", - говорит Туминас. А премьера намечена на 14-15 февраля. Разумеется, сейчас невозможно предугадать, какой будет окончательная версия. Но совершенно ясно одно: Туминас сделает "Онегина" так, как никто, кроме него".
Академический театр имени Е.Б. Вахтангова представит оригинальную версию пушкинского "Евгения Онегина" — премьера спектакля, над идеей, литературной композицией и постановкой которого работал художественный руководитель театра Римас Туминас, состоится в среду, сообщили РИА Новости в пресс-службе театра.
Общеизвестно, что найти театральную форму для романа, а тем более романа в стихах, невероятно сложно, поэтому чаще всего встречаются чтецкие программы, оперные интерпретации и даже балеты, а вот в драматическом театре — такое случается очень редко. Но Туминас, не скрывающий свою особую приверженность классике, рискнул попробовать. Это не первая его работа в плане перевода на сценический язык великих поэтических произведений — в репертуаре вахтанговцев с успехом идет "Маскарад" Лермонтова в постановке худрука. "А что может быть лучше Пушкина, Лермонтова, Чехова, Гоголя? С возрастом устаешь рассказывать истории пьес в трех актах — хочется вернуться к литературе, найти в литературе театр. Подключить к созданию спектакля артистов, вместе сотворить спектакль своим опытом, знаниями, культурой", — сказал в беседе с журналистами Туминас.
Ранее в интервью РИА Новости он сообщил, что хочет назвать спектакль не "Онегин", а "Татьяна", та Татьяна, русская душою, которую "надо возвысить, надеть ей заслуженную корону". Еще Достоевский писал: "…Татьяна глубже Онегина и, конечно, умнее его… Может быть, Пушкин даже лучше бы сделал, если бы назвал свою поэму именем Татьяны, а не Онегина, ибо, бесспорно, она — главная героиня поэмы…" "Но я решил все-таки остаться последовательным, и если у меня спектакль — "Маскарад" Лермонтова, "Ревизор" Гоголя, то и Пушкину надо оставить его название "Евгений Онегин". Я согласен с Достоевским, который писал об Онегине, что этот "искатель мировой гармонии, прочтя проповедь Татьяне и поступив все-таки очень честно", дав урок — властвовать собою, "отправился с мировою тоской своею и с пролитою в глупенькой злости кровью на руках своих скитаться по родине, не примечая ее и кипя здоровьем и силою, восклицать с проклятиями: "Чего мне ждать, тоска, тоска!" Онегин, как и Чацкий, ничего не хочет делать, они с усмешкой и иронией взирают вокруг, вместо того чтобы пойти и послужить, не прислуживаться, а послужить для дела, для Родины. Вот и Онегин не служит, а ждет мировой души. Это самые страшные сегодня люди. Они не способны любить, а только разрушать", — сказал Туминас.
Сергей Маковецкий, который играет уже повзрослевшего, много повидавшего в жизни Онегина (молодого исполняет Виктор Добронравов), считает, что его персонаж ничего не создал, не приобрел, но хочет, чтобы его любили, чтобы заполняли его пустоту. "Мы все, чем бы ни занимались, требуем любви и уважения. А за что, что мы сделали? В душах — пустота. Почему мы довели себя до такого состояния. Исследовать эту пустоту интересно", — сказал Маковецкий.
Как всегда в создании спектакле принял участие композитор Фаустас Латенас, которого Туминас открыл для Москвы и который сегодня очень востребован в столичных театрах. "Моя задача и моя цель здесь была — быть добросовестным переписчиком нот Шостаковича и Чайковского. Добросовестно и с любовью сделать то, что подходит к решению Туминаса", — сказал Фаустас.
В спектакле занято около 30 артистов театра разных поколений. Это народные артисты Юлия Борисова, Людмила Максакова, Сергей Маковецкий, заслуженные — Галина Коновалова, Владимир Вдовиченков, Юрий Шлыков, а также Виктор Добронравов, Ольга Лерман, Василий Симонов и другие. Автором сценографии выступил лауреат Национальной премии Литвы Адомас Яцовскис, художник по костюмам — лауреат Госпремии России Мария Данилова.
МОСКВА, 12 февраля. /Корр. ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова/. Когда в России ставят "Евгения Онегина" - будь то в опере, балете или на драматической сцене - это всегда событие. Именно оно состоится 13 февраля в Московском академическом театре имени Евг. Вахтангова, где пушкинский роман в стихах вместе с возглавляемой им труппой "прочитал" известный режиссер Римас Туминас. Подход талантливого литовца к литературному шедевру оказался настолько нестандартным, что еще задолго до премьеры будущий спектакль успел обрасти слухами и легендами.
Первыми, по традиции, подтвердить или опровергнуть их смогли журналисты, побывавшие в понедельник на генеральном прогоне. И все присутствовавшие пришли к единому мнению: такого "Онегина" у нас не было никогда. Кстати, первоначально, приступая к репетициям полгода назад, Римас Туминас заявлял, что хочет дать спектаклю название: "Татьяна". Однако в итоге "Онегин" все-таки остался "Онегиным". Причем, в версии вахтанговцев, их сразу два - в образе молодого Евгения предстает актер Виктор Добронравов, а пожившего своё героя играет Сергей Маковецкий. Ленских тоже два: юный - Василий Симонов, постаревший и философствующий - Олег Макаров. А вот Татьяна на протяжении всего спектакля, в соответствии с романом, - молода. Правда, актрисы две, они исполняют свою роль "в очередь" - в разных представлениях. Это - вахтанговка Ольга Лерман и специально приглашенная литовская артистка Вильма Кутавичюте.
Впрочем, в спектакле есть такие персонажи, которых у Пушкина нет и в помине. К примеру, текст от автора озвучивает "гусар в отставке" - Владимир Вдовиченков. А сцену "Сон Татьяны" воплощает знаменитая Юлия Борисова. Несколько героинь объединила в своем лице Людмила Максакова, которая на пресс-конференции, предшествовавшей премьере, назвала "Евгения Онегина" "великим храмом русской литературы". "В этом спектакле я бы все что угодно сделала, могла бы просто пропищать хоть что-нибудь", - со свойственным ей юмором призналась популярная актриса.
Всего же в вахтанговском "Онегине" занято 29 артистов. Что же касается спектакля в целом, то он продолжается более трех часов и, конечно, вместил далеко не всю "энциклопедию русской жизни", а только ее отдельные главы. К примеру, первой фразы пушкинского романа: "Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог", - зрители в спектакле не услышат, потому что начнется он в танцклассе с настоящим балетным станком и гигантским зеркалом, заменяющим задник сцены. Такие потрясающие декорации придумал замечательный литовский художник Адомас Яцовскис - постоянный соавтор Римаса Туминаса.
Еще один соотечественник и постоянный партнер режиссера - композитор Фаустас Латенас, естественно, возложил на себя музыкальное оформление. Между прочим, фрагменты из оперы "Евгений Онегин" в одноименном спектакле вахтанговцев начисто отсутствуют. В нём звучат "Старинная французская песенка" Чайковского из его "Детского альбома", квартет Шостаковича и вариации Латенаса. Хотя сам он, похоже, из врожденной скромности, сообщил журналистам, что "считал своей задачей быть переписчиком нот Чайковского и Шостаковича".
В общем, зрителей ждет совершенно неожиданный "Онегин", который наверняка будет пользоваться интересом у публики. И, как справедливо заметил исполнитель роли Гремина - актер Юрий Шлыков, "администрации театра не избежать проблем - им будет нелегко усадить в относительно небольшом зале всех желающих увидеть новую постановку пушкинского романа". Понятно, что премьерному показу обеспечен безусловный аншлаг. Примечательно, что первый раз "Евгений Онегин" выйдет на подмостки Вахтанговского театра 13 февраля, когда будет отмечаться 130-летие со дня рождения его великого "тезки" - Евгения Багратионовича Вахтангова.
В Театре имени Вахтангова — премьера, которую ждет вся культурная Москва и которую как никакую другую будут судить по гамбургскому счету и беспощадно. Худрук Римас Туминас ставит «Евгения Онегина». А это — наше всё, энциклопедия русской жизни!!! Что и пугает: коленопреклоненный пиетет перед образцом национальной классики редко обречен на успех. Обозреватель «МК» первым побывал в Вахтанговском на прогонных репетициях.
1.Пять минут назад объявили перерыв. На сцене — ни души, и декорации-то особой нет, а вид с последнего ряда партера открывается фантастический. Такой, какой можно наблюдать только в иллюминатор самолета, когда едва показалась земля: ночь, снег, кривые дороги, покатые крыши… Словом, темная, заснеженная, пугающая страна. Такой эффект дает гигантское зеркало, повешенное по заднику сцены, и в данный момент в нем отражается только театральный снег, рассыпанный по черной сцене, — а кажется, вся Россия. Зеркально-декорационный минимализм, предложенный Адомасом Яцковисом, как раз и обеспечивает масштаб, от которого становится жутковато. А когда придут актеры, а зеркало начнет еще и поворачиваться, то сей оптический прибор немало удивит. В нем отразится такое…
И вдруг, где только что была тишина, закипела жизнь — странная, удивительная, с необъяснимой энергией. На авансцене — с десяток юных барышень в длинных платьях цвета неба и разбавленного какао. Справа у колонны, больше похожей на высокую печь, молодой человек демонического вида, а рядом девушка с домброй вяло пощипывает струны, ходит с тросточкой строгая Людмила Максакова. А зеркало стало стеной танцкласса, где барышня в балетной юбке а-ля Жизель, под присмотром мужчины в трико, кидает батман: «И раз, и два…»
— Давайте начнем с Онегина, — громко произносит Римас Туминас (он у светового пульта в центре зала). — Какого именно, Римас Владимирович? — интересуется кто-то. Хороший вопрос, думаю я, — их несколько?..
2.Выходит Онегин — Сергей Маковецкий: черное пальто с поднятым воротником, очки круглые почти без оправы, вид печальный. — Кто жил и мыслил, тот не может В душе не презирать людей…
Да-да, именно так и начинается «Онегин» 13-го года XXI века. Две особые цифры — чертова дюжина и очко — сошлись в Вахтанговском, и одно это не может не обещать чего-то особенного. А если знать спектакли и режиссерский почерк Римаса Туминаса, этого последнего романтика нашего театра, то в необычности и нескучности его сочинения по Пушкину сомневаться не приходится.
«Мой дядя самых честных правил,/Когда не в шутку занемог…» — этого не ждите, не будет. Первая глава романа, та, где «ребенок был резов, но мил» или где «Онегин едет на бульвар и там гуляет на просторе», где балерина «ножкой ножку бьет», опущена. Все остальное сохранено и, к счастью, не дописано/переписано современным драматургом.
Онегиных у Туминаса действительно два — молодой и поживший (Виктор Добронравов — Сергей Маковецкий). Два Ленских — юный, убиенный, и зрелый, философствующий (Василий Симонов — Олег Макаров). Зато Татьяна с Ольгой — только молодые (Ольга Лерман и Мария Волкова), что очень благородно по отношению к женщинам вообще: никто не хочет смотреться в собственную старость. Хоть и театральную. Наряду с классическими персонажами пушкинского романа (няня, ключница, Гремин, Ларины-старшие, княжна Алина и др.) здесь появились танцмейстер (Александр Солдаткин) и танцмейстерша с тросточкой (Максакова), судьба, странница с домброй и даже зайчик, неосторожно перебежавший кибитке зимнюю дорогу. Владимир Вдовиченков — гусар в отставке, он же комментатор и рассказчик.
Онегин: — Чего хочу? С какою целью Открою душу вам свою? Какому злобному веселью... Я утром…
Замолкает и говорит с досадой: «Что-то я запутался». Огорчен. Спускается в зал.
— Твой Онегин в очках? Ученым мужем стал? — Он плохо видит, потому как из рук лорнет не выпускал. Я вот думаю, Мариша, может, и не нужны очки. — По мне, Сергей, ты что в очках, что без очков, в пальто или без — любым будешь интересен. — А не получается пока. Пока — головастик (в смысле всё в голове. — М.Р.), а тут надо сыграть эмоцию.
— «Онегин», как и «Борис Годунов», — вещь с секретом, за нее страшно браться. — Не то слово. Чем больше думаешь, тем глупее становишься. Эти стихи… что-то фантастическое… И тут же режиссеру: «Римас Владимирович, я завтра попробую без очков?» А тот лишь бросает на ходу: — Играйте. Страшно, тяжело, но эмоционально.
Казалось бы, какие-то очки… Ну что в них? Но здесь деталей и пустяков нет и быть не может, все главное. Ищут костюмы до последней пуговицы, парики, подшипники до миллиметров... За кулисами 11 девичьих кос разложила заведующая гримерным цехом Ольга Калявина. Два реквизитора заряжают множество предметов. Помощник режиссера Наташа Меньшикова следит за тем, что происходит за кулисами. А здесь — 29 артистов, 8 монтировщиков, 4 костюмера — в общем, человек под 50 будет. И ищут, до исступления ищут интонацию сегодняшнего дня в строчках, писанных Пушкиным почти 200 лет назад. Возможно ли это? Или невыполнимая задача?
3.Римас Туминас репетирует серьезно, но все-таки трогательно и местами смешно. Будто все время находится на низком старте — и каждый раз срывается, почти бежит к сцене. А там рукой рубит воздух — значит, сердится. Если показывает артистам, как играть, — все покатываются со смеху. Говорит мало, объясняет в основном междометиями: для чувств у него — жесткий набор гласных/согласных: эх, ну, ры-ы, а-а-а... — Вот он увидел Москву: «Москва-а-а-а!!!!!!!!!!!» — испугался, страшно!!!!!!!!
Уже он рядом с княжной Алиной — Галиной Коноваловой (она как талисман, во все спектакли берет эту потрясающую актрису, много лет просидевшую без работы. — М.Р.) и разминает такую простенькую фразу: «Мы тебе покажем». Направо всем корпусом повернулся — нежная бабушка, налево — монстр, вампир-рецидивист: «Всем покажем!!!» Но вообще-то он добрый, нежная душа под строгой маской.
Туминас мучим Пушкиным. Но гений легкости и воздушности, если посмотреть его черновики, сам мучился и бился над словом, фразой, чтобы и объем, и легкость в ней была. Сусанна Серова — педагог ГИТИСа, много лет тесно работавшая с Петром Фоменко, — приглашена на постановку педагогом-репетитором по сценической речи. О Пушкине может лекции читать. — Он не просто гений, он провидец. В воспоминаниях Натальи Гончаровой, его жены, есть такое: «Однажды поздним вечером Пушкин стоял перед зеркалом. «Боже мой, какая ужасная будет смерть у императора! Его должны убить, но сколько крови, и почему-то ноги в крови». В зеркале он увидел убийство и смерть Александра II».
— Сусанна Павловна, чем актуален сегодня «Евгений Онегин»? — Две вещи: девушки, девушки, девушки... Первая: вечная российская проблема — баб больше, чем мужиков. На Кавказе рождаются больше мужчины, воины, а Россия — это широта, неограниченные просторы, и она больше располагает к образу женского существования. Много девушек, все хотят замуж, поэтому такое вечное искание, показы себя — на ярмарках, в клубах… Вторая вечная наша проблема — неудовлетворенность жизнью: хотели одного, а получили другое. Россия — место нереализованных возможностей. Ничего не доводится до конца, и все ищут оправдания.
— А у других народов не так? Например, у литовцев? — У европейцев другая ментальность. А литовцы — они жестче, всю жизнь были зажаты между Россией и Польшей, но не сдавались никому. Поэтому язычество у них дольше всех удержалось. А имена-то какие — Фаустас, Адомас…
Кстати, о язычничестве. Сон Татьяны, например, — разве он не оттуда? Вот Татьяна прилегла на узкую железную кроватку, глаза прикрыла… А из кулисы вышла Юлия Борисова — и, как в сказке: «Упала в снег; медведь проворно/Ее хватает и несет; Она бесчувственно-покорна,/Не шевельнется, не дохнет;/Он мчит ее лесной дорогой…» Комментарий Сусанны Серовой: — Сон Татьяны — еще одно окно в нереальное пространство. А медведь — тот самый сгусток животной энергии, который нельзя даже представить в таком воздушном, далеком от реальной жизни существе, как Татьяна.
Ольга Лерман, молодая актриса, так удачно выступившая в прошлом сезоне в роли Анны Карениной, теперь Татьяна — русская душою. Вот она сидит на табуреточке, прижав к груди, но не плюшевого мишку, а банку домашнего варенья с бумажкой вместо крышки. К ней подсаживается седой господин — Гремин (Юрий Шлыков), и она деревянной ложкой кормит его, точно ребенка домашней заготовкой. Ни слова, ни полуслова, ни вздоха. Только отстраненный взгляд красивого, но холодного лица в зал. Только образы, в которые Туминас пеленает своего «Онегина».
4.Все, что я вижу, напоминает балет. При том, что текст звучит. А сцены тонут в музыке, а не в словах. Музыка, как рассказала мне Татьяна Агаева, один из лучших музыкальных руководителей московских театров, держится на двух произведениях — «Старинной французской песенки» Чайковского из его «Детского альбома» и квартете Шостаковича. Композитор Фаустас Латенас (в этот день его нет в театре, еще не приехал из Вильнюса) написал множество вариаций, некоторые из них звучат живьем со сцены. Мария Волкова в роли Ольги выучилась играть на аккордеоне, а Катя Крамзина, та самая странница с домброй, освоила инструмент еще в музыкальной школе. Теперь ее домбра дает тихую, но очень важную краску.
Да что там классика — из всего Туминас извлекает звук. Из домбры, упавшего стула, бильярдного шара, пущенного по деревянной перекладине, и его тупого удара об пол. Пока гусар Вдовиченков, распластавшись на низком деревянном столе, целится кием в воображаемый шар, безымянная балерина пускает один шар реальный за другим. Какая-то необъяснимая тревога, странная энергия наполняет все пространство сцены. А тут еще — именины Тани, ссора Ленского с Онегиным, дуэль, которая известно чем кончится. Мороз по коже...
Пушкинского «Онегина» из кулис заметает снегом. Семь пустых качелей на цепях одиноко вращаются вкруг себя. Танцмейстерша, она же нянька, она же, кажется, судьба, выносит старому Онегину пистолеты в открытом футляре, но в сердце поэта Ленского выстрелит Онегин молодой. А в кулисах, среди актерской толчеи, затаился медведь. Этот мохнатый символ России, политической партии, а в Вахтанговском — образчик искусства таксидермии, еще, дайте срок, покажет себя. И самым неожиданным образом.
13 февраля на сцене Государственного академического театра имени Е. Вахтангова состоится премьера «Евгения Онегина» в постановке художественного руководителя Римаса Туминаса. В главных ролях — Сергей Маковецкий, Владимир Вдовиченков и Людмила Максакова. Подход литовского режиссера к пушкинскому шедевру оказался нестандартным. За три часа на сцене появляются два Онегина — молодой и старый.
В Театре имени Вахтангова показали самую ожидаемую премьеру сезона. На знаменитой сцене поставили спектакль по "Евгению Онегину". Художественный руководитель театра Римас Туминас показал собственного Онегина, вернее, даже двух.
Премьера спектакля "Евгений Онегин" на сцене московского театр имени Евгения Вахтангова 13 февраля выпала на день рождения знаменитого режиссера и дни памяти Пушкина, убитого на дуэли 10 февраля."Евгения Онегина" в драматическом театре ставят редко: от сокращений Пушкина не уйти, а не у каждого режиссера поднимется рука на это. Перед нами не традиционная постановка текстового спектакля, а скорее наваждение на тему "Онегина". Прописные "энциклопедические" истины складываются в сценическое действие, и фантазия худрука театра и режиссера постановки Римаса Туминаса дает им новое, сегодняшнее, звучание.
В вахтанговской трактовке Онегиных два: молодого, возбуждающего "улыбку дам огнем невинных эпиграмм", играет Виктор Добронравов, постаревшего – Сергей Маковецкий. Два Ленских: юный поэт в исполнении Василия Симонова, а остывший, уже философ – Олег Макаров. Сцену "Сон Татьяны" воплощает знаменитая русская театральная актриса Юлия Борисова. Саму Татьяну тоже поделили: ее играют вахтанговка Ольга Лерман и приглашенная литовская артистка Вильма Кутавичюте.
Несколько героинь объединила в своем лице и Людмила Максакова,считающая "Евгения Онегина" "великим храмом русской литературы". "В этом спектакле я бы все что угодно сделала, могла бы просто пропищать хоть что-нибудь", – призналась актриса. Гусара в отставке, которого в романе Пушкина нет как такового, но чей образ можно найти между стихотворных строк, играет Владимир Вдовиченков.
Искушенный зритель узнает почерк Туминаса: пластическое решение русского Чайлда Гарольда Онегина, абсурдное и тем смешное разрешение ситуаций, много открытого пространства. Над спектаклем работали постоянные соавторы Туминаса. Сценографом выступил Адомас Яцовис, придумавший декорацию в виде балетного класса с огромным зеркалом, заменяющим задник сцены. Все сцены в деревне, Москве, Петербурге происходят в этом заброшенном балетном зале.
"Зеркальное" решение пространства играет ключевую роль в постановке – оно дает "необъятность, бесконечность и абстрактность", как сам говорит Яцовис. Зеркало обезличивает семейную историю Лариных, добавляя ей известную вульгарность. Еще один постоянный соавтор и соотечественник Туминаса – композитор Фаустас Латенас. В спектакле звучит Чайковский, но не его одноименная опера. "Старинная французская песенка" из "Детского альбома" композитора, квартет Шостаковича и вариации Латенаса, романсы, народные песни, – это сопровождает спектакль в течение всех трех часов. "Никто так не знает русскую душу и Пушкина, как Дмитрий Шостакович. Его прелюдия – важная музыкальная тема спектакля. Она в здесь все собирает", – говорит Латенас.
Изначально Туминас хотел назвать спектакль "Татьяна" и сбросить иронию Пушкина, озаглавившего роман о России и русской женщине "Евгением Онегиным". В конечном итоге "Онегин" остался "Онегиным", однако рассказ на сцене идет о материях, которые лежат вне сюжета любовной истории. Спектакль смещает акцент с любовных перипетий на лирические отступления Пушкина: о России, о деревне, о русской душе, о русской дороге, о моде и свете, о Москве, – что это такое? Спектакль отвечает на все вопросы. А любовь, признание, бессонные ночи, гадания, дуэль, - все это суета и на поверхности. При том, что постановка хоть и являет собой фантазию на тему "Онегина", в ней соблюдена канва событий, и все метафоры поразительным образом раскрыты Туминасом – они возникают из пластических решений, из пауз. И "сказанные" в тишине, звучат как нельзя убедительно.
Сейчас модно быть патриотом. И для неглупого человека порой утверждения о любви к Отчизне кажутся натянутым самовнушением. Модно задаваться шекспировским вопросом "Быть или не быть?" Но для торжества жизни лично мне достаточно ответить на пушкинские "Кого ж любить? Кому же верить?" Классика не выходит из моды, ее писки она не слышит. "Евгений Онегин", добрый мой приятель, в театре имени Вахтангова моден, оригинален, убедителен. В гардеробе после спектакля были слышны возгласы "грандиозен".
Принято считать, давно ушло то время, когда театр заменял людям все удовольствия сразу, на спектакли ходили, как на праздник, а на актеров смотрели, как на пришельцев с другой планеты. Сегодня театральная традиция считается мертвой, репертуарный театр — недееспособным, а режиссеры, предпочитающие классику авангардным изыскам, сбитыми летчиками. На церемонии вручения премии «Гвоздь сезона» Константин Богомолов недвусмысленно дал понять, молиться театральным богам немодно. Но случилась премьера нового спектакля Римаса Туминаса в Театре Вахтангова. Спектакля такой энергии и вдохновения, которых русский театр, на первый взгляд, вообще не заслуживает.
Новый «Евгений Онегин» — это потрясение, шок, открытая рана. За три с половиной часа нам показали нас самих. Спектакль — плоть от плоти русской ментальности и он сказочно щедр на подарки зрителю. Подобно ренгтену просвечивает он язвы русских пороков и делает очевидными добродетели. Пресловутая энциклопедия русской жизни становится видимой и осязаемой. С мягким, почти что нежным юмором и фирменной изысканностью сыграно здесь «русское народное»: плохие дороги, чванливая знать, пошлый свет, мещанская старость. Но главное, конечно, не это.
Этот спектакль — прощание с юностью, с идеалами, с любовью. Детально изобразив жизнь двух пушкинских сестер, режиссер Туминас на самом деле сочинил гимн грезам ушедшей юности, пылким надеждам, легкокрылым мечтам. Его Ольга (отличная работа Марии Волковой) — кудрявая девочка с аккордеоном в руках, улыбкой до ушей. Она наивна и легкомысленна. И в ней ровно столько же мещанской пошлости, сколько в Ленском (Василий Симонов). Татьяна (прекрасная и почти всегда убедительная Ольга Лерман) — другая. Наказанная даром глубоко чувствовать, верно любить, она остается одинокой всю жизнь. Ее душу Римас Туминас и вытаскивает на свет, в лучи театральных софитов, любуется ею, как драгоценностью. Сцена, в которой Татьяна ждет Онегина, получившего ее письмо, проста и пронзительна. Ее танец с садовой скамейкой войдет во все театральные энциклопедии. Ровно как и ошеломительная сцена свадьбы со старым князем. В ней Туминас «поднимает» Татьяну и ее подружек на белоснежных качелях ввысь, под колосники. Подобно ангелам, застывают они в тишине, а их спутники остаются внизу.
Русский мужчина у литовского мэтра вообще субъект неприятный. Приземленный, мелочный, глупый. «Раздвоив» Онегина (героя в молодости блистательно играет Виктор Добронравов, разочаровавшегося же зрелого мужа — не нуждающийся в эпитетах Сергей Маковецкий), режиссер лишний раз подчеркнул отсутствие личности в этом денди. Да и денди-то он ненастоящий — списанный с героев французских романов, позаимствованный у писателей-романтиков. Он не умеет задыхаться от любви, только сожалеть об упущенных возможностях. На пороге старости он, может быть, что-то и осознает, да только, скорее всего, будет при этом нетрезв. Пьяную браваду убедительно играет Владимир Вдовиченков. Его герой — отставной гусар — по сути и есть главный рассказчик. Это он смотрит на произошедшее со стороны, и это его эмоции до предела взбудоражены, и нервы оголены. Правда жизни оказывается очевиднее в пьяном угаре, и боль от несбывшейся жизни сильнее, и горечь по неслучившемуся счастьею слаще.
В этом спектакле безупречно все. Любая сцена похожа на шкатулку с потайными дверцами: закрывается одна — тут же открывается другая. Изумительной красоты сценография Адомаса Яцовскиса, грандиозная музыка Фаустаса Латенаса, прекрасные костюмы Марии Даниловой... Куда бы ни упал взгляд, что бы не услышали уши, все здесь составляет истинное счастье театрала. Этот «Онегин» подобен поднятой целине. Сколько же пота и крови нужно было, чтобы осилить эту громадину? Сколько мудости, нежности, сочувствия к людям, сколько любви к жизни? Одним словом, браво, вахтанговцы!
Театр им. Евгения Вахтангова в день рождения своего основателя представил публике спектакль «Евгений Онегин» в постановке Римаса Туминаса. Два великих Евгения могли и не встретиться: первоначально художественный руководитель театра предполагал назвать свой спектакль «Татьяна».
Черный пол, длинный балетный станок и огромное зеркало вместо задника — в нем отражается все то, что скрыто за массивной бетонной колонной в правом углу сцены. Когда Евгений Онегин — Сергей Маковецкий уходит, зрители продолжают видеть его отражение в зеркале, и невольно хочется заглянуть туда, в глубину, где тает его черный силуэт.
Те, кто ожидал увидеть дворянскую усадьбу, деревню, где скучал Евгений и которая у Пушкина «была прелестный уголок», будут сильно разочарованы. Ничего этого в спектакле театра Вахтангова нет, как и знакомых строк про дядю самых честных правил. На сцену перенесен не весь роман, а лишь отдельные главы, фрагменты, строфы, отобранные Римасом Туминасом, — художественный руководитель театра выступил в роли режиссера и автора сценической композиции. К тексту романа Туминас прикасается бережно, как человек, умеющий ценить старинные книги, переворачивает страницы какого-нибудь редчайшего издания. Бережность режиссера по отношению к «энциклопедии русской жизни» видна, так же как и его личное отношение к тому, что происходит в романе.
«Евгений Онегин» в театре Вахтангова — очень личный спектакль. Знаменитый роман отражается во времени, в пространстве театра, в замысле режиссера, и зритель видит не иллюстрацию к пушкин-скому тексту, а игру отражений. Зеркало — часть магического пространства, созданного постоянным соавтором Туминаса литовским художником Адомасом Яцовкисом, — поддерживает эту игру. В какой-то момент на сцене оказывается два Онегина. Но это не иллюзия, не обман зрения, а режиссерский ход: в спектакле Туминаса действительно два Онегина (постаревшего и более циничного играет Сергей Маковецкий, молодого — Виктор Добронравов) и два Ленских (Олег Макаров и Василий Симонов). А вот Татьяна — одна. Вернее, одна на сцене. В разных представлениях ее играют в очередь Ольга Лернер и Вильма Кутавичуте.
Именно с Татьяной, «русскою душою», связаны самые теплые, самые волшебные сцены спектакля. Пушкинский роман трудно поддается постановке. Как перевести на сценический язык описание русской зимы, «на солнце иней в день морозный, и сани, и зарею поздной сиянье розовых снегов, и мглу крещенских вечеров»?
Как ни странно, больше всего поэзии заключено в тех моментах спектакля, которые попадают как бы «между» пушкинских строк. Крещенский вечерок, когда сестры Ларины пытаются заглянуть в будущее, подвесив перед зеркалом книгу с тяжелым ключом внутри. Путь из имения в Москву, на ярмарку невест, куда Татьяну везут, чтобы выдать замуж. Трясется маленький возок, его заметает снегом так, что вот-вот, и совсем не будет видно, и только изредка в маленьком освещенном окошке увидится чье-то лицо. Сон Татьяны, в котором ощущение чуда возникает сразу же, как только пред зрителями появляется одна из самых знаменитых актрис театра — Юлия Борисова.
Туминас сделал героиней своего спектакля Татьяну, наказав Онегина, не сумевшего ее понять и оценить, не только тем, что показал его пожившим, уставшим, разочарованным, с хриплым голосом и скучным лицом. Онегина перевели из главных героев на вторую роль. Страшная кара.
Замахнуться на постановку «Евгения Онегина» без оглядки на авторитеты и историю вопроса сегодня может либо совсем отважный (он же безумный), либо иностранец. Одним в двух лицах выступил самый российский литовец — Римас Туминас, представивший вчера свою версию образца национальной русской классики в театре имени Е.Вахтангова. За полетами его фантазий наблюдал обозреватель «МК».
В Вахтанговском — переаншлаг, столпотворение, запредельная концентрация известных персон. Театральный цех столицы представлен первыми лицами — здесь Гафт, Юрский, Яковлева, Урин, Райкин, Бородин, Хомский, Гинкас, Цискаридзе, который, хоть и балетный, но не пропускает ни одной премьеры. Еще — министр культуры РФ Мединский, от столичного Департамента культуры — Шерменева. Тут и Алла Борисовна Пугачева, — а уж примадонна абы на что и абы к кому в театр не ходит. И то, что масштабная постановка Туминаса никого не оставит спокойным — это факт.
Туминас разыграл по Пушкину блестящую шахматную партию — со множеством фигур (29 артистов) и неожиданными ходами. О людях с их чувствами, страстями, ценностями, которые со времен Пушкина, в общем-то, мало изменились. Консерватизм (мило, но тормозит), неопытность с его порывами (смешно) и опыт — сын ошибок трудных с убийственным цинизмом (противно), et cetera... Это партия, управляемая невероятной фантазией художника, а не скучным, поднадоевшим рацио, когда все предсказуемо.
Фантазии Пушкина в пересказе Туминаса отражаются и дрожат в зеркале, как в темной воде. Да-да, именно в зеркале, и главными тегами вахтанговского «Онегина» можно считать — «зеркало, зеркальный». Громадное зеркало по заднику, придуманное Адомасом Яцковисом, диктует многое, и это тот редкий на театре случай, когда декорация становится ключом к спектаклю, продолжает слово или сценическое действие. И главное — добавляет то необъяснимое — может, легкое дыхание или трепетный вздох, — что делает спектакль неповторимым, а впоследствии — легендарным.
Вот Онегин старый, с потухшим взором выходит на авансцену (Сергей Маковецкий), а его молодой двойник «как Чайлд Гарольд угрюмый, томный» с прямой спиной (Виктор Добронравов), отделяется от зеркальной поверхности, точно выходит из нее, хотя всего лишь стоит рядом. Сей оптический эффект достигается без какой-либо съемки и камеры, которую без разбора и с претензией часто использует современный театр. Здесь же зеркало выступает в роли отдельной субстанции, в которой даже неискушенный зритель может наблюдать отдельный спектакль.
И именно в зеркале я вижу то, что не заметно, если в упор смотреть на сцену. Например, как от ветра дрожит скатерть не только с видимой, но и невидимой, задней части стола, за которым восседает лихой гусар-рассказчик (Владимир Вдовиченков). Наверное, думаю я, зритель и без этого дальнего плана ничего во впечатлениях не потеряет, но для Туминаса мелочей не существует. Все важно — на переднем ли плане происходит действие или где-то сбоку, возле кулис. И где главный герой — в фокусе или в массовка. Кстати, по массовым сценам можно судить о состоянии труппы. По «Онегину» можно сказать, что в Вахтанговском она в хорошей форме: именины Татьяны или прием у московской княжны — не просто гости, девки — характеры.
Зеркало увеличивает объем и усиливает образный ряд. Образы эти сверхчувственные, пластичные и как будто летают. У Туминаса в полете — лето, осень, переходящая в зиму. Тонкие, изысканные находки (Ольга, как одуревшая игрушка в руках Онегина на именинах Татьяны) ирония, фарс (например, дивертисмент в виде зайчихи (блестящий этюд Марии Бердинских).
Туминас удачно избежал болезни, которая часто губит всех постановщиков шедевров с клеймом «национальное» — пиетета с оглядкой, но при этом не впал в его противоположность — провокацию, граничащую часто с невежеством и хамством. Здесь — респект автору, актерам настоящего и, что удивительно, прошлого: сон Татьяны разложен на два голоса — Юлии Борисовой и чтецкую запись Иннокентия Смоктуновского, которая звучит за кадром. И наконец, уважение к публике, которая за свои деньги, замечу, немалые, получает высококачественный продукт.
Об актерских работах. Тот случай, что практически стопроцентное попадание с назначением как на главные, так и на вторые, третьи и совсем незначительные. Блестящий Маковецкий со своей неподражаемой интонацией. Более чем удачно выбран Владимир Вдовиченков на роль рассказчика. Ленские — старый (Олег Макаров) и молодой (Василий Симонов), Онегин-второй (Добронравов). Хороша девичья пара Татьяна — Ольга (Ольга Лерман — Мария Волкова). Людмила Максакова купается сразу в нескольких ролях и срывает аплодисменты, как и Коновалова, Корнеева, Мельникова, Кузнецов, имеющие всего-то по нескольку фраз. «Под старость жизнь такая гадость», — небрежно бросает в зал Галина Коновалова, и тот взрывается хохотом и аплодирует.
А в финале публика испуганно ахнет, как Татьяна в своем сне — пушкинская балетного вида Ларина закружится в жутком вальсе с огромным чучелом бурого медведя. Неожиданно и страшно.
Три дня подряд (12, 13, 14 февраля) в театре Вахтангова играли премьеру спектакля «Евгений Онегин». Идея, литературная композиция и постановка — Римаса Туминаса. В зале присутствовала творческая элита — Роман Виктюк, Юрий Яковлев, Нона Гришаева, Валентин Гафт, Владимир Этуш, Константин Райкин, Алла Демидова, Наталья Селезнева и Владимир Андреев, Алексей Гуськов и Лидия Вележева, Кама Гинкас, Дмитрий Бертман, Алла Пугачева, министр культуры РФ Владимир Мединский... А на сцене читали, нет жили Пушкиным Сергей Маковецкий, Виктор Добронравов, Владимир Вдовиченков, Ольга Лерман, Юлия Борисова, Людмила Максакова и старейшая актриса театра Галина Коновалова, рожденная в 1915 году!.. «Был» на сцене и Смоктуновский, его голос в дуэте с Юлией Борисовой оживил «сон Татьяны».
Практически, все монологи заканчивались аплодисментами зрительного зала, да и все хореографические и вокальные номера тоже. И сценография — с зазеркальем и подвесными качелями, уплывающими люстрами и снегом — туманом, вызывала пробивающее до слез восхищение. Казалось бы, Пушкин, школьная программа, «Я к вам пишу — чего же боле?» (зал тихонько «подпевал»), но «Евгений Онегин» вернулся из прошлого с очень востребованным настоящим. Это другой Онегин, другая Татьяна, другая Ларина. Они говорят и страдают о том-же, но, раздваиваясь в зеркальной глубине и в реальной плоскости на «сейчас» и «раньше», разбираясь с собою во все времена, — спектакль изменил направление ветра, прибив к Пушкину всех без исключения. Даже тех, кто сторонился классика как чего-то обязательного или просто жил — вне поэзии.
В спектакле нет проходных деталей, каждая — рифмуется, звучит. Трость символично переходит от молодого Онегина к взрослому, белая перчатка, эротически снятая Ольгой с руки Онегина, становится вызовом к дуэли, ложка с вареньем, протянутая Татьяной Князю и наоборот — служит залогом верной семейной жизни. Среди этих тихих мелочей бушуют человеческие страсти. Никаких монотонных декламаций. Бесстрашие перед паузами, длиннотами, наивностью «Французской песни» из «Детского альбома» Чайковского и напряжением «стоячих вод» композитора Фаустаса Латенаса. Бесстрашие перед демонстрацией вокальных данных (поют, практически все участники спектакля). Бесстрашие перед возможностями собственного тела, когда, например танцмейстер — Людмила Максакова — сгибается пополам, падая на спину.
«Евгений Онегин» соткан из вычурных изгибов тел, из ироничных интонаций, из надрыва и умиротворенности, из четких рифм и нечетких отражений, из раздвоенности и собранности в одно единое целое — имя которому Пушкин. Владимир Вдовиченков — играет гусара в отставке, рассказчика. Он с бокалом в руке комментирует происходящее, заливая сцену своей энергией. Татьяна — Ольга Лерман, покорившая зрителей театра Вахтангова пластической «Анной Карениной», на этот раз показала себя в серьезной драматической роли. Сергей Маковецкий.... Да, это Онегин. И никто другой. Он открыл в Онегине несколько характеров. Туминас в пушкинском тексте нашел несколько сюжетов, причем не изменил ни строчки. Видно, звезды сошлись...
13 февраля, состоялась, пожалуй, самая грандиозная премьера театрального сезона - в театре Вахтангова показали «Евгения Онегина» Римаса Туминаса. Молва о нем разнеслась в мгновение ока. Столичные театралы, даже те, кто еще не посмотрел «Онегина», уже говорят, что это самое верное прочтение Пушкина.
"Римас не изменил Пушкину нигде, но зато он изменил все те окаменелости, который приросли к Пушкину, как раковины ко дну корабля - он своими магическими действиями просто эти ракушки снял и перед нами появился Пушкин, по поводу которого можно и всплакнуть, и посмеяться. Я думаю, что если бы Пушкин сидел в первом ряду, он бы яростно аплодировал. Там и юмор, и настоящая драма, и еще та Россия, которую было ужасно жалко потерять", - высказал свое мнение известный российский писатель Виктор Ерофеев. По его нмению, Туминас - это единственный философ-экзистенциалист в России, который через все социальные и политические барьеры творит спектакль как жизнь, отсекая все сиюминутное и наносное.
"Нет реакции на сегодняшние события. И от этого появляется удивительная чистота, приводящая к свету. Поэтому этот спектакль можно показать и в Лондоне, и в Нью-Йорке, здесь нет никакого узковременного кода, и это ни в коем случае не возврат куда-то в прошлое", - уверен писатель. "Татьяна блеснула - в первом действии она была вообще безукоризненна. Мы с женой плакали на ее монологе с письмом. Надо отдать должное Сергею Маковецкому, разумеется. Он всегда на высоте. А несколько Онегиных и Ленских? Это как несколько поршней в моторе. По поводу дуэли мы поспорили с Сергеем Юрским. Он говорил, что дуэль, это элегантно, а тут было настоящее убийство. Но, я-то думаю, что этот выстрел Онегина в живот Ленскому был совершенно оправдан режиссерски: тоской и желанием Онегина ее с себя сбросить. Римас Туминас показывает нам класс нашей классической литературы. В театральной режиссуре сейчас все вообще лучше гораздо, чем в писательстве. Я страшно рад нашей договоренности поставить на сцене «Русскую красавицу» в конце этого - начале 14-го года", - сказал Ерофеев.
В Театре им. Евг. Вахтангова в день рождения его основателя сыграли "Евгения Онегина" Пушкина с подзаголовком "Сцены из романа" в постановке Римаса Туминаса.
Он щедро одарил Москву неожиданными интерпретациями самых главных хрестоматийных шедевров русской литературы и вот не побоялся подступиться к нашему "поэтическому евангелию", где национальный гений сумел выразить все, что только есть загадочного в русской душе. Взгляд литовского режиссера довольно суров и радикален, хотя и не лишен умиления, что может примирить зрителя с необычной трактовкой любимого произведения. Как всегда у Туминаса - это фантазия на русские темы. С помощью самого Александра Сергеевича. Заранее можно сказать: эта феноменальная постановка займет высшие позиции в рейтинге премьер нынешнего сезона.
На сцене никаких "онегинских колонн" и вообще признаков поместного дворянского рая, чем так нам милы пушкинские строки, и вообще никакого Чайковского. Звучит музыка Фаустаса Латенаса, с первых минут спектакля настраивающая на печальный лад. Сцена представляет голое сероватое пространство с мутным зеркальным задником, благодаря чему зрителю видятся вся безмерная глубина и зыбкость истории любви-нелюбви Евгения Онегина и Татьяны Лариной на фоне российских реалий. Какой век - неважно. Вот это художником-сценографом Адомасом Яцовскисом придумано гениально. Онегиных - два. Еще молодой, но какой-то напыщенный и, кажется, совсем глупый (в исполнении Виктора Добронравова) и поживший, поездивший по России, а значит, многое понявший - Сергей Маковецкий. А Татьяна одна. Актриса Ольга Лерман играет ее не просто лирической героиней, а "девушкой с характером". Как она хватает скамью после отповеди Онегина и со злости лупит ею по сцене! Это вам точно не ХIХ век. Сильно "нерв разошелся" у Татьяны - Лерман и в заключительной сцене с Онегиным, сыгранной, на мой взгляд, слишком уж грубо. Но и понять ее можно. Что он теперь явился к ней с признаниями, какой-то весь "помятый" жизнью? А у нее богатый муж - князь и просто очень хороший человек. И строки про то, что она готова "пышность эту" поменять на прошлое житье на природе, звучат как-то не очень убедительно. Ну, очевидно, такой у Римаса Туминаса взгляд на русских девушек. Здесь он явно с Пушкиным расходится. Вот и в заключительной сцене Татьяна в результате танцует с... медведем. Что бы это значило?
Вместо душенек-подруженек, собирающих "вишенье", - девичья массовка, сопровождающая все сцены, своеобразный "танцкласс" под руководством танцмейстера, в котором узнается... Людмила Максакова. Этой актрисе режиссер снова предложил острогротесковый рисунок роли, а их у нее еще две - любимая Танина няня и... смерть, которая приносит пистолеты, опекает мертвых и символизирует "убитую любовь" в финале. Кстати, в "Евгении Онегине" режиссер нашел роли для других своих любимиц: Юлия Борисова играет "Сон Татьяны", Галина Коновалова - московскую кузину, Мария Бельдинских - "зайчика", перебегающего дорогу ларинскому экипажу. Вот уж щедрые дары от Туминаса! Еще придуманные им персонажи - "отставной гусар" и "странница с домрой". И если герой Владимира Вдовиченкова (ужасно обаятелен) наделен пушкинским текстом и активно участвует в происходящем, то непонятно откуда взявшаяся девушка (Екатерина Крамзина) молча следит за происходящим на сцене, являя собой, наверное, ту самую "русскую душу".
Загадок в спектакле много, и долго-долго зрителю придется мозговать, чтоб понять замысел режиссера, именно так представившего современной Москве "Евгения Онегина", строки из которого добрая половина зала (видно было по губам) повторяла за актерами. Но за сложность этого все же, сказать по чести, потрясающего действа и в связи с этим предстоящую умственную работу зрителю дается утешение - необычная, очень остроумно придуманная программка: в старинном конверте - письмо Татьяны и рисунки на полях - портреты участников спектакля.
Марина Цветаева, хотя и обожала Пушкина, менее всего ценила в его творчестве «Евгения Онегина». Основной упрек был в избытке светскости и быта. Легкая, ироничная, пародирующая громокипящие темы романтизма поэзия кажется не очень подходящим материалом для мрачного и томительного исследования «русской души». Однако Римас Туминас, и ранее не замеченный в излишних проявлениях любви к человечеству, увидел «Евгения Онегина» именно что в свете мизантропическом, прохладном, морозном.
Режиссер погружает зрителя в тягучую атмосферу «древнерусской тоски», периодически «взрывая» ее саркастическими и порою весьма поэтичными номерами. Сценография предельно лаконична (Адомас Яцовскис): почти все пространство сцены отдано на откуп актерам, по краям — два высоких шкафа, задник — огромное зеркало, вдоль него — балетный станок. Зазеркалив, Туминас как бы опрокидывает все происходящее в сон, мутный дурман, волшебный и тяжелый бред, наподобие того, что видит Татьяна во втором акте. Тоскующая безбрежность. Отражаются и персонажи — два Онегина (Сергей Маковецкий и Виктор Добронравов), два Ленских (Олег Макаров и Василий Симонов) свободно перебрасывают реплики друг другу. Все эта игра в отражения происходит под тревожную музыку Фаустаса Латенаса, «размножавшего» одну и ту же мелодию в различных вариациях.
«Евгений Онегин» — это торжество геометрии, ансамбля, выверенная композиции каждой мизансцены. Туминас - художник, для которого важно, как выглядит полотно в целом, мельчайшая его деталь. Этот похоже на фильмы Питера Гринуэя, где кадры от первого до последнего тщательно выстроены, и все происходящее на экране походит на своеобразную киноживопись. В данном случае — театроживопись. В любой момент любой персонаж «дописывает», «дорисовывает» общую картину, вне зависимости, произносит он текст или нет. С актерами режиссер работает так, что уже одним свои внешним видом они выдают о своем персонаже практически все. Их молчание (мимика, жесты) красноречивее слов. Порою просто-таки досадно, что им приходится говорить.
Что сделает Туминас с пушкинским текстом, который почти за 200 лет бесконченого цитирования как и Дидло всем надоел, было интереснейшим вопросом. От некоторых навязчивых пассажей режиссер отказался, другие в комичном стиле обыграл (письмо Татьяны сначала прозвучало как плохо переведенная с французского проза), но в целом онегинская строфа звучала в своем первозданном виде. Перебрасываемая от одного персонажа другому, произносимая то с напором, то с гротескными интонациями, но всегда неподдельно и всерьез, она, казалось, вот-вот польется так, будто позавчера была написана, но только сейчас обнаружена. Пожалуй, это предвкушение и осталось главным впечатлением, стихи не вяли, но и не цвели.
В постановке Туминас задействовал и совсем молодых актеров, и звезд среднего поколения, и почтенных корифеев театра. Сон Татьяны в исполнении Юлии Борисовой срывает громкие овации, безупречно грассирует в роли танцмейстера Людмила Максакова, проносящая через спектакль еще и образ смерти. Онегин-Маковецкий — разочарованный меланхолик, Онегин-Добронравов — напомаженный хлыщ. Ленский предстает то как поэт-недоросль (Василий Симонов), то как любимец света (Олег Макаров). Владимир Вдовиченков создает интересный образ гусара в отставке (он же рассказчик и по существу А.С.) - этакий от души запивший лорд Генри, циник и насмешник, своей иронией удачно контрастирующий с серьезностью остальных. Татьяна в исполнении Ольги Лерман предстает сначала живой и отчаянно мечтающей девушкой, затем превращается практически в стерву, с наслаждением мстящую своим отказом Онегину.
Мне же больше всех запомнился персонаж, которого у Пушкина вовсе нет. Этого персонажа как такового вообще нет в русской литературе, при этом он постоянно в ней (как и в нашей жизни) присутствует. В программке его обозначили как странницу с домрой (Екатерина Крамзина). На сцене постоянно возникает некто или нечто, дух или демон, какая-то чертовщинка — вроде отражения в кривом зеркале. Энцикло(вики)педия русской жизни невозможна без этой детали, незримо присутствующего сюра, иррациональной червоточинки, которая нашим человеком проглатывается без всякого труда, но неизменно застревает в горле у любого порядочного иностранца.
Туминас поставил очень раскованный спектакль. Фантазий и всевозможных придумок, как французской речи в московских салонах XIX века. Увлекательны и трагикомичны «Татьяны именины», когда девушки по очереди поют главной героине песни. Прям таки спектакль в спектакле. Уморительная сцена знакомства «молодого повесы» с Лариными, бесшабашный номер с зайцем, повстречавшимся провинциальному семейству по пути в Москву. «Евгений Онегин» предстал действительно в блестящей форме и при этом в каком-то малосодержательном виде.
Классическое произведение скорее по-новому обставлено, нежели интерпретировано. Режиссер просто обошел вниманием возможность его трактовать по-своему. Все персонажи узнаваемы, никаких изменений или свежего прочтения они не претерпели, а на современный контекст в спектакле нет и намека. «Евгений Онегин» Туминаса, наподобие главного героя романа, живет и любуется исключительно самим собой. Даже то, что легкий пушкинский текст оказался погруженным в темные и волнительные воды меланхолии, не делает его по-новому осмысленным. Все эмоциональное напряжение исходит из общеизвестных коллизий произведения — ну, не лить же слезы от того, что пламя в очередной раз, сойдясь со льдом, потухло.
Тем не менее, театр Вахтангова добавил к своему репертуару еще один спектакль-хит. В постановке так много непосредственности и обаяния, пусть несколько старомодного, но сбивающего с ног, что твой танцмейстер (то есть егермейстер). Творчество Туминаса — полновластный театр демиурга, он не требует соучастия, но справедливо ожидает бурных аплодисментов и частого прищелкивания языком от удовольствия. В общем, если в конце письма вы не ставите «Vale», а в ответ на полученные любовные послания не читаете суровую отповедь, то выстроенная литовским мастером «деревня, где скучал Евгений» увлечет вас непременно.
Фортепианные шажки «Старинной французской песенки» из «Детского альбома» Чайковского – почти такой же обязательный мотив детства, как и «Евгений Онегин» в школьной программе – взрываются маршем, вальсом, блюзом, мороком, болью, восторгом в вариациях Фаустаса Латенаса. Буквально через такт музыку догоняет пушкинское слово – и тот же ветер свободы подхватывает его. Римас Туминас, литовский варяг, призванный на царство в некогда закрытый почти как монастырь Вахтанговский театр, снова обратился к русской классике. Которую он по-настоящему любит, но отнюдь не относится к ней, как к святыне на пьедестале. Итак, Пушкин. «Евгений Онегин». Вольное сочинение на темы «нашего всего», автор которого позволил себе парить параллельно тексту, не отказываясь порой от собственных виражей.
Онегиных здесь два. Тот, кого видят другие, – молодой, высокомерный, лощеный, завидный жених для деревенских барышень (Виктор Добронравов). И тот, кем он является в душе, - потухший, постаревший с молодости, прикрывшийся цинизмом, как щитом (Сергей Маковецкий). И Ленских два: юное кучерявое долговязое солнце (Василий Симонов) и тот, кем он мог бы стать, не оборви пуля Онегина его пути, - утративший кудри и пылкость добропорядочный господин (Олег Макаров). Но чуть ли не главным героем мужской компании у Туминаса становится выдуманный гусар в отставке – чуть пьяненький, шальной, мудрый и честный свидетель событий, влюбленный во влюбленность Татьяны, в ее цельную и драгоценную натуру, alter ego автора и антипод Онегина (Владимир Вдовиченков).
А в стайке девушек – бесчисленных невест, русских душою, но пишущих по-французски, оттачивающих аттитюды и пируэты в балетных классах для будущих неземных балов, но уготованных в жены соседям-помещикам – одна Ольга и Татьяна одна. Даже на Ольгу (Мария Волкова) режиссер не позволяет нам глядеть онегинским презрительным взглядом («как эта глупая луна…»). Переполненная счастьем и живущей в ней музыкой (недаром она не расстается с аккордеоном – подарком Ленского), Ольга идет на свадьбу с уланом, как на казнь, цепляясь до последнего за свое единственное сокровище, точно в нем заключена ее душа.
И вслед за Пушкиным любуется Татьяной (Вильма Кутавичюте), хоть и решительно расправляется с хрестоматийным томно-меланхоличным образом. Татьяна здесь - красавица-дикарка, что дубасит от любовной бессонницы подушку, пугает до смерти няню, таскает за собой тяжелую скамейку, чтобы справиться с отчаянием после отповеди Онегина, и сама бросает ему в лицо свою отповедь («я ВАС люблю»), ведь и через несколько лет эта рана кровоточит по-прежнему.
Спектакль Туминаса посвящен Евгению Вахтангову и населен поистине вахтанговскими духами театра – домовой с домрой, с собачьей преданностью и любовью глядящий всем в глаза (Екатерина Крамзина), инфернальный зайчик-наваждение, что выскочил наперерез кибитке Лариных (Мария Бердинских), материализовавшийся сон Татьяны (Юлия Борисова), или роковая танцмейстерша Людмилы Максаковой (она же няня, она же проводница между мирами), что учит воспитанниц не столько танцевать, сколько держать позицию: «Выше голову, медам, вы не на кухне, вы – в театре!»
Этих персонажей, разумеется, нет у Пушкина, как нет и тех сцен, что сочиняет режиссер в зазорах между словами и поверх текста. И в этой театральной материи живут наши общие архетипы, общие смыслы, общая память – и благодаря ним зал, полный чужих людей, начинает дышать в одно дыханье. Вот Онегин (тот, что стар душой) достает листок – «Письмо Татьяны предо мною» - и голос его впервые предательски дрожит от умиления, ибо не будет в его жизни ничего важнее этого письма. Но, глухой к музыке ее чувства, он также фальшивит в переводе «с французского» - «подстрочник» татьяниного письма звучит чудовищной пошлятиной. Налетевшая стайка девушек, вырывая друг у друга драгоценную бумагу, случайно рвет ее и, конфузясь, возвращает хозяину клочки – может, склеит? Так советские школьницы в обязательном порядке учили наизусть письмо Татьяны, раздергивая его смыслы и рифмы.
Вот собирается в Москву измельчавшее семейство Лариных: варенья и соленья в банках для гостинцев московской родне, валенки и пуховые платки, кибитка, чем-то похожая на арестантский вагон. Семь дней по бездорожью, утром стайки девушек и юношей разбегаются налево-направо по малой нужде. Москва встретит их звоном колоколов и отрубанием кос – жестоко, по-петровски, впихивая в новую жизнь.
Вот новоиспеченная москвичка Татьяна, сбежав от гостей, тайком находит банку варенья и утешается, запустив в нее ложку. За этим «некомильфо» и застает ее генерал Гремин. Но что-то подсказывает Татьяне, что этому грузному генералу можно, не стесняясь, предложить вторую ложку – что они родные души и как-нибудь перезимуют эту жизнь без любви, согревая друг друга.
Вахтанговский театр, набравший свою первую студию ещё в мае, предъявил публике ее первую театральную продукцию. «Птицы» древнегреческого философа Аристофана в подвальном помещении, прямо за углом академической сцены поставил режиссер Михаил Милькис.
А вот и он, пока зрители собираются в подвальном зальчике на 40-50 мест, присел на низкой табуреточке с гитарой у стены, практически у ног зрителей первого ряда. Невозмутимый красавец, профиль — греческий. Не мастер сцены, а бог. Про богов и поставил. Но прежде богов к публике выходит Римас Туминас:
— Любовь, свобода и отвага — вот три главных слова для искусства. Наша студия - приют, но не приют для бедных, а приют талантов. Здесь вы увидите представителей разных театральных школ. И здесь у нас такое промежуточное пространство, пока мы не откроем Новую сцену. Так что пока работаем здесь. Только пошлость боится прошлого.
Сказано, так сказано. Туминаса сменяют студийцы — десять на крохотном пятачке — и как они в такой тесноте помещаются? Первое, что бросается в глаза — красивые артистки. Они — птицы, и честно, на протяжении полутора часов изображают пернатых. Отрешенные взгляды, звуки, напоминающие щебетание и опять же птичье подергивание головами. Надо сказать, что красивые актрисы всегда были визитной карточкой Вахтанговского театра, студия, судя по всему, традицию поддерживает. И правильно: фрики и особенно фрикообразные женщины в театре надоели.
Михаил Милькис выбрал для режиссерского дебюта комедию, написанную в 414- ом году до н.э. — говорит само за себя. Человек он оказался отчаянный, музыкальный, с хорошим голосом и фантазией. Ибо только человек, наделенный богатым воображением готов Аристофана нашпиговать цитатами из Аллана Милна, стихами Иосифа Бродского и речью Адольфа Гитлера, кажется, мюнхенского периода.
Сюжет «Птиц» в общем-то прост, хотя как и вся литература того периода перегружена действующими лицами - смертных и божественных - с заковыристыми именами. Так вот, два типа — Писфетер и Эвельпид пускаются в путь в поисках некоего города, который между небом и землей построили Птицы. Птичий царь принимает их, но дальше за развитием событий становится несколько сложно следить, так как режиссерское построение оказывается не простым, многослойным. И в нем теряются концы, хотя, справедливости ради, стоит сказать, что сочиненная им птичья история обладает магнетизмом — есть игра интеллекта и эмоций.
В конце концов, если не задавать себе вопросов, типа: «Почему спутники среди Птиц ищут Слонопотама, а потом выслушивают крики Адольфа, то можно обнаружить немало интересных режиссерских находок, касающихся формы. Ну и, конечно же, актеры — актрисы Нино Кантария, Лада Чуровская, Анастасия Лукьянова — кроме того, что фактурные красавицы, ещё и талантливые. Во всяком случае, полтора часа выдерживать бессловесный птичий рисунок им удалось совершенно. Среди мужских ролей интересны работы Эльдара Трамова, Павла Попова, Андрея Злобина.
http://www.rg.ru/2013/04/01/stradaniya.html 01.04.2013 Театральные страдания. Андрей Максимов. Театральные страдания - они разные, но они всегда есть. Спектакль трудно поставить. Это всегда огромная и тяжелая работа.
И когда я сравниваю спектакли, я ни в коей мере не хочу сказать, что этот, мол, лучше, а этот поплоше будет. Все старались. Просто один такой, другой сякой. Один мне ближе. Другой от меня подальше будет. Не в конкретных оценках спектаклей дело. А в тенденциях, которые вдруг столь явно проявились.
Так получилось - случайно, в общем, - что я посмотрел две относительно недавние премьеры. Два громких спектакля. Два абсолютно разных театральных мира. Приехали друзья из Тель-Авива. Попросили сводить их на хорошие спектакли. Я и повел. Театр Вахтангова. "Пристань". Режиссер Римас Туминас. МХТ имени Чехова. "Зойкина квартира". Режиссер Кирилл Серебренников. И там, и там - переполненный зал. Значит, и тот, и другой театральные миры востребованы. Но какие же они разные!
Спектакль Туминаса состоит из нескольких театральных новелл, в каждой из которых солирует звезда вахтанговской сцены. Про "Пристань" много писали, повторяться не будем. Что меня поразило? Туминас по-настоящему растворяется в актерах. Его как бы нет. Он не навязывает себя. Его истоки - у Эфроса и Товстоногова. Когда театральное полотно сшито без белых ниток. Когда вообще непонятно: как это сделано. Когда просто не думаешь об этом. Не до анализа тебе - тут бы чтобы сердце от восторга не лопнуло.
"Пристань" - такой океан, который накрывает с головой, ты плаваешь в нем и сходишь с ума от восторга. Ты не зритель, а соучастник происходящих событий. Ты не оцениваешь их, ты - внутри. Ты рядом. Ты вместе. Такая режиссура существует как бы вне времени и потому особенно этому времени необходима. Режиссура Туминаса требует от нас того душевного соучастия, которого сегодня не требует ничто: ни телевидение, ни кино, ни литература. То, что в спектакле Туминаса блестяще играют звезды, понятно. Но у него поразительно сыгран любой эпизод, никто не выпадает, все вместе - удивительный ансамбль. Спектакль "Пристань" про то, как мучительно интересен человек. Именно мучительно. И именно интересен. И именно поэтому этот спектакль про каждого из нас. Про любого, кому мучительно интересно выстраивать отношения с самим собой и с миром.
Спектакль Серебренникова про нас потому, например, что один из героев носит футболку с портретом президента. И потому еще, что Серебренников занимается тем, чем занимаются сейчас все: он нас развлекает. Он боится, что мы заскучаем, поэтому пьеса Булгакова щедро разбавлена песнями: что, по мнению режиссера, не дописал Булгаков, то за него договорили авторы песен Игорь Иртеньев и Владислав Маленко. К песням претензии есть? Нет. Большинство телесериалов созданы в жанре театра дель арте: вместо глубоких, противоречивых, неясных характеров - маски Вообще претензий нет. Спектакль МХТ - это образец современной режиссуры. Берется некая пьеса (в сущности, не важно какая) и на ее основе созидается действо, способное развлекать зрителя. Хорошие актеры играют хорошо. Актеры похуже играют похуже. При этом все очень громко кричат: так в современном театре передается актерская энергия.
Современного режиссера зритель волнует гораздо больше, чем собственно действо. Он более всего озабочен тем, чтобы зритель, не приведи господи, не заскучал. Театр перестает быть тонкой материей. Он созидается грубо и зримо. Это плохо? Это не плохо и не хорошо - это так. Так со сцены исчезают живые, мучающиеся люди - появляются маски, которые кружат перед нами свой карнавал.
Как ни парадоксально, но театр дель арте сегодня стал очень популярен и востребован. В сущности, подавляющее большинство телесериалов созданы в жанре театра дель арте: вместо глубоких, противоречивых, неясных характеров - маски. Вот плохой герой, вот хороший, вот друг хорошего героя, вот друг плохого. Одна, две, три краски - и человек готов! Собственно, модные нынче переделки великих пьес (когда, скажем, героев Гоголя одевают в современные кожаные пальто) направлены, в сущности, на то, чтобы сделать героев проще. Нынешний зритель не готов разбираться в лабиринтах человеческого характера...
Режиссеры - не яблоки, чтобы их сравнивать: кто вкусней, а кто червивей. Просто Туминас и Серебренников играют в разные игры. Создают совершенно разные театры, и у того, и у другого есть свои поклонники и свои зрители. Театр - это искусство, которое противостоит тому, что происходит вокруг или подчиняется происходящему? Театр должен тянуть своего зрителя из привычной обыденности, то есть заставлять его душу работать? Или просто предоставлять отдых после трудного дня? И если у развития театра есть некая столбовая дорога, то она куда ведет и откуда выводит? Разве есть тут один ответ?
Когда я смотрел "Пристань", меня не покидало ощущение: вот театр, который мы теряем, который уходит от нас. И даже нельзя сказать, что Туминас задает некую планку - когда режиссеры играют в разные игры, то у них и планки разные. "Зойкина квартира" - это театр, который приходит на смену. Новое всегда безжалостно ломает старое.
И все-таки я рад, что в театре Вахтангова меня поставили в очередь на конец апреля, когда обещают позвать на "Евгения Онегина" Туминаса. Проданы не только все билеты, но заняты и все пригласительные! Я подожду. И пойду к Туминасу. Мне нравится ходить именно сюда. Никому не навязываю. Глубоко субъективно...
«Золотая маска» — это единственное место, где раз в году не успеваешь налево и направо раздавать «здрасьте». Здесь все из одного мира — театрального. Но на этот раз оглядываться по сторонам особенно не нужно, потому что два экрана, установленных по краям сцены Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, транслируют возбужденные лица тех, кто пришел в надежде получить «Маску» или поддержать тех, кто за нее безуспешно боролся. А боролись за нацпремию в области театрального искусства 608 спектаклей со всей России, 57 из них дошли до финиша. В 19-й раз эта ярмарка театрального тщеславия удивила и озадачила своим вкусом и выбором — и, похоже, впервые вляпалась в политический скандал. С подробностями с церемонии — обозреватель «МК».
Самые громкие аплодисменты заслужили вахтанговцы за свою «Пристань». фото: Михаил Гутерман
Музыканты по очереди занимают свои места в оркестре, и каждого из них сопровождает луч софита. Музыкальное сопровождение — джаз-оркестр имени Лундстрема. Надо сказать, что за 19 лет своего существования Национальная театральная премия все-таки усвоила, что краткость — сестра таланта. Речь президента премии — Марии Ревякиной — длится 300 секунд, в которые она успевает уложить весь подобающий случаю политес про важность-нужность и, естественно, помянуть всех спонсоров: названия компаний и госструктур, на зависть многим, голубыми строчками бегут, как на аэропортовском табло. Еще короче — 120 секунд — говорит зампредседателя правительства РФ Ольга Голодец.
Даже ведущих церемонии подобрали очень скромных: худрук Московского театра им. Пушкина Евгений Писарев и питерская актриса Елизавета Боярская не утомляют неуместными шутками и пустыми диалогами, писанными для них «премиальными» сценаристами.
За время среднестатистического спектакля, а именно за два часа, «отстрелялись» по музыкальному театру и драме. И за эти два часа мы пережили немало чувств — от восторгов до полнейшего разочарования и обязательной подозрительности в нечистоте помыслов тех, кто решал судьбы театров, артистов, художников… Не первый раз и не первый год мы, да и многие, задаем один и тот же вопрос: как такое возможно — лучшим называют режиссера, спектакль которого не отмечен ни одной номинацией? Вот у «Бала вампиров» из Питера — «Маска» за лучший спектакль в жанре мюзикла и две исполнительские, а лучшим режиссером по никому не ведомым причинам становится Борис Мильграм, выпустивший в Перми более чем сомнительные по своим художественным достоинствам «Алые паруса» для детей от 6 лет. Не хотели обидеть бывшего министра культуры края или как?..
В опере — такие же игры: лучший спектакль дают «Стасику» за «Сон в летнюю ночь», не отмеченный ничем, кроме годовалой давности скандала. А именно: авторов оперы обвинили в пропаганде педофилии.
Самым результативным стал дирижер Теодор Курентзис — в Пермь увез аж три «Маски». Впрочем, лидер современного музыкального театра оказался мальчиком нежадным и публично пообещал поделиться масочным «урожаем» с теми, с кем трудился в Перми над спектаклями-победителями. — Будьте счастливыми, — сказал на ломаном русском Курентзис. — Я говорю так, потому что знаю, что в искусстве трудно быть счастливым.
Так кстати пришлись эти слова, когда церемония на втором часу подкатилась к драме. А драма здесь, надо сказать, произошла нешуточная, хотя в праздничном антураже и торжественной экзальтации не всем оказалась заметна. В номинантах драмы — «тяжелая артиллерия»: Александринка, Вахтанговский, Театр Маяковского, театр Табакова (а по сути — чеховский МХТ), «Глобус» из Новосибирска, ТЮЗ из Саратова, Театр Волкова из Ярославля — труппы достойные, не говоря уже про самих артистов: Немоляева, Тенякова, Яковлев, Коновалова, Хаматова, Миронов, Хайруллина, несколько сильных провинциалов, не виноватых в том, что родились и работают не в столице. Несмотря на то что все очень именитые, некоторые из них оказались людьми ранимыми и не пришли на церемонию, рассуждая примерно так: «Я уже не мальчик (девочка), чтобы волноваться, а в результате все равно не дадут». И оказались правы, что не пришли. Конкурс есть конкурс, но есть в несправедливости некая унизительность, которую не чувствуют деловые люди, живущие по принципу «ничего личного». А большая несправедливость и немалая унизительность произошла-таки на 19-й по счету «Золотой маске».
Речь идет о спектакле «Пристань» Вахтанговского театра, получившего спецприз жюри. Всего-то! И дело не в том вовсе, что на него нельзя попасть, а билеты проданы на несколько месяцев вперед. И даже не только в том, что режиссер Туминас вывел на сцену легендарных стариков-вахтанговцев, которым этот иностранец низко поклонился. А в том, что «Пристань» в российском театральном и культурном пространстве четко и неожиданно обозначила новую систему ценностей нашему обществу, которое так хочет быть новым, демократичным. И обозначила не провокативно, грубо-грязно, а с позиций высокой эстетики. У жюри драмтеатра, которое на этот раз возглавлял Валерий Фокин, человек умный и дельный, был серьезный шанс эти гуманные ценности закрепить, застолбить в обществе посредством национальной премии... Нет, видимо, болтовня про «европейское общество, культурные ценности и внимание к человеку как самой большой ценности» — так болтовней и останется. Чем же тогда представители культурного сообщества отличаются от представителей «кровавого режима»? В результате «Маска» за лучший спектакль досталась ярославскому Театру имени Волкова — «Без названия». Спектакль хороший, крепкий, с достойными актерскими работами, но...
Изящно ответили вахтанговцы, что стояли на сцене с букетами и утешительной «масочкой» от жюри. — Если бы я получила «Золотую маску», — говорила звонким, совсем не подходящим к ее возрасту голосом всегда ироничная, 96 лет от роду Галина Коновалова, — то я бы произнесла нижеследующее (зал ревет и аплодирует): при советской власти за премии принято было благодарить родителей, партию и правительство. Но родителей у меня давно нет, с партией и правительством, сами понимаете, у нас плохо (крики и аплодисменты. — Прим. авт.). Я бы не стала благодарить папу и маму, поскольку у меня уже родителей нет, с партией и правительством тоже как-то плохо (снова аплодисменты), — я бы поблагодарила своего любимого друга, которого никогда в жизни не предавала, которому никогда не изменяла... (пауза, все гадают, кто же это?) — это мой любимый Театр Вахтангова! Можно только представить, что тут началось. Ни один из номинантов не заработал за весь вечер и части аплодисментов, которые получили Коновалова и ее коллеги-вахтанговцы.
История с «Пристанью» (как и в прошлом году — со спектаклем «Враги. История любви» «Современника») ясно показывает болезнь «масочного» (впрочем, как и любого другого) жюри: оно как черт ладана боится слова «традиция», пытаясь увидеть новое и жизнь в современных формах, а за ними часто стоит замшелый авангард. — Фальши много и в авангарде, и в традиции, — подтвердил со сцены Фокин. Но похоже, что подчиненные ему люди это не услышали.
В Москве прошла торжественная церемония награждения лауреатов национальной театральной премии «Золотая Маска» Нина Чусова и Зиновий Марголин сделали ее лаконичной и элегантной, ничто не отвлекало публику от основного блюда – самого награждения. Джазовый оркестр имени Олега Лундстрема, не считая вступительного номера, понадобился только для музыкальных «отбивок». Героический дирижер простоял на ногах все три часа церемонии (антракта не предполагалось).
Отдельная тема – то, как одеваются «вручанты» и «получанты» мужеского пола. Богатые и модные, почти все они одеты в инкубаторские метросексуальные костюмы, и напоминают таких маленьких чиновников с топорщящимися на задницах мундирах и на журавлиных ножках, какими их представляли иллюстрации к русским сатирическим романам 19 века. Другая фракция, напротив, демонстративно пренебрегает условностями и выходит на сцену в джинсах и свитерах. И те, и другие выглядят довольно нелепо.
Действо происходило в МАМТе имени Станиславского и Немировича-Данченко. Здесь красиво, просторно, не душно, всё очень по-человечески. Последние годы МАМТ забирал львиную часть балетных и оперных «масок», а в этот раз получил только главную, за «Сон в летнюю ночь», как за «лучший оперный спектакль». Из-за него перед премьерой режиссера обвинили в пропаганде педофилии. Злосчастный «Сон» уже снят с репертуара (мирно, по условиям договора), но скандал продолжается, и после церемонии депутат Железняк выступил с теми же обвинениями («Дико, когда Российской театральной премией "Золотая маска" награждается опера "Сон в летнюю ночь», извратившая метастазами педофилии Шекспировское произведение до неузнаваемости режиссером К.Олденом, активно декларирующим свою нетрадиционную сексуальную ориентацию»)
Понять, за что жюри дало «Маску» (за истинно художественные достижения или из желания защитить МАМТ) теперь решительно невозможно. Две оперные «Маски» получил Дмитрий Черняков, автор «Руслана и Людмилы» Большого театра. Значительной части публики пришлась не по нраву концепция режиссера, на премьере свистели и громко возмущались, критики разделились на страстных поклонников и ярых ненавистников и долгое время поливали друг друга помоями в социальных сетях.
Видимо, чтобы уравновесить «Руслана» со «Сном», Чернякову дали вторую «Маску» - как сценографу. Режиссер такому повороту событий был немало удивлен, как и дирижер Теодор Курентзис , награжденный одной Маской за оперу , а другой - за балет. Две премии достались также Диане Вишневой (исполнительнице и создательнице спектакля «Диана Вишнева: Диалоги»). Этим решением никого не удивили, хотя многих, наверное, обидели. Как и двумя наградами театру «Тень» за спектакль «Скорая театральная помощь». Все маленькое помещение дивного кукольного театра давно можно «обить» «Золотыми Масками», но , как говорят в Одессе, « кто вам считает».
Если говорить о театре-победителе (по числу наград в номинации «музыкальный театр»), то им стал Пермский театр оперы и балета (три «Маски»), он опередил и Мариинку, и Большой (по две премии), и МАМТ. У Петербурга в музыкальных номинациях – 7 «Масок», у Москвы – 6, у Перми – 5, у Екатеринбурга – 2, у Новосибирска и Петрозаводска – по одной. Впрочем, Теодор Курентзис уверял публику в том, что « будущее – не в столичных городах, а на периферии».
Необычным в этом году было то, что все пять наград в «куклах» забрала Москва, причем, две из них достались «Снеговику» театра имени Образцова. В течение долгих лет он вообще отсутствовал на «масочной» карте, так что, результаты 2011-2012 года можно считать настоящим прорывом.
В драме у Москвы и Питера – по четыре «Маски», но главные призы достались спектаклю «Без названия» Ярославского театра в постановке Евгения Марчелли (большая сцена) и «Антителам» петербургского «Балтийского Дома» - дебюту режиссера Михаила Патласова (малая сцена). Действие построено на документальном материале (убийство антифашиста Тимура Качаравы в Петербурге), а выполнено собственно театральными средствами.
Ту же работу признали лучшей критики (вручал награду Николай Усков, и никто не понял, почему это доверили постороннему человеку), а за роль Платонова «Маски» удостоен Виталий Кищенко. Он обошел в этой номинации Евгения Миронова и Юрия Яковлева. Роза Хайруллина отобрала «Маску» у Галины Коноваловой, Юлии Борисовой, Чулпан Хаматовой и других, не менее именитых и достойных претенденток. За режиссуру наградили Марата Гацалова ( худрук Таллиннского русского театра удостоен «Маски» за «Август. Графство Осейдж» Новосибирского театра). Лучшим художником по сумме двух спектаклей («Гедда Габлер» и «Таланты и поклонники») назвали Сергея Бархина.
Два спецприза: Дмитрию Волкострелову и Ксении Перетрухиной (не за конкретную «Злую девушку», а как-то непонятно, за что именно, honoris causa) и «Пристани» театра имени Вахтангова – выдающейся работе Римаса Туминаса, Адомаса Яцовскиса (его имя даже не попало в номинацию – чудны дела твои, экспертный совет!), Фаустаса Латенаса и всей бесподобной вахтанговской труппы.
Всем, видимо, пора понять, что «Золотая Маска» - не национальная, а цеховая премия. Жюри получает список номинантов от экспертного совета, а в него из года в год входят театральные критики определенной эстетической (если это можно так назвать) ориентации. Они полагают, что театр должен обслуживать их интересы. Их пресыщенные организмы не воспринимают того, в чем нет хоть какого-то выверта, патологии или - на их жаргоне - «провокации». Если заменить этих экспертов другими, с иными представлениями о миссии театра, список номинантов изменится на 80 процентов. А если, к тому же, расформировать их фракцию в составе жюри (где они выступают единым фронтом против разобщенных актеров-режиссеров-художников), то картина русского театра может ненароком прийти в соответствие с реальностью. Иное дело, что все это сложно организовать: одни профессионалы не могут ездить по российской провинции, другие так обижены «Маской», что не хотят с ней сотрудничать. В идеале в экспертный совет должны входить критики с разными взглядами, а в жюри их вообще быть не должно.
Какие бы итоги не подводила из года в год «Маска», зрители прекрасно отличают настоящее от подделки, а вечное от однодневки. На торжественной церемонии зал, разбитый на группы (в одном углу бурно приветствовали один театр, а в другом аплодировали другому), слился в единодушной овации, когда на сцену вышли драгоценные вахтанговцы.
Отдельная тема: появление на сцене «первых сюжетов» вахтанговской труппы. Все одеты элегантно, модно, с огромным вкусом. Их речь так красива, что ее хочется слушать всегда. Юлия Борисова, обняв за плечи Галину Коновалову, говорила о старшей коллеге с огромным, искренним уважением и восхищением. Сама Коновалова могла бы состязаться в мастерстве с лучшими ораторами Афин и Рима. Ее выступление лаконично, энергично, построено по всем законам развития драматического произведения, трагическое и комическое в нем сбалансировано идеально. Приведу ее слова: «Если бы я получила «Золотую Маску», я бы сказала следующее. При советской власти в таких ситуациях благодарили родителей (за то, что они вырастили такую прелесть) и партию с правительством (за то, что они такую прелесть воспитали). Мои родители давно умерли, а насчет партии и правительства (тут Коновалова подняла руку и недоуменно пошевелила пальцами-МТ) у меня больше недоумения, чем восторга. Поэтому я благодарю Римаса Туминаса и своего возлюбленного, с которым я – 70 лет, которому я не изменяла, которого не предавала. Это – великий театр Вахтангова».
Интересно, как зажаты на бесконечных кино и театральных церемониях молодые ведущие, «вручанты и получанты», как они не готовы к импровизации, как не артистичны. А старшие актеры (это в полной мере относится и к Татьяне Дорониной, вышедшей получать «Маску» за вклад в искусство) совершенно раскрепощены, всегда находят выход из любой ситуации (мало ли накладок бывает на церемониях), обаятельны, а держатся и говорят так, что им может позавидовать весь оскароносный американский Олимп.
Зал приветствует Юлию Борисову, Галину Коновалову и Людмилу Максакову стоячей овацией не потому, что они знаменитее или старше остальных лауреатов, а потому что спектакль «Пристань» - настоящее произведение искусства, он - едва ли не единственный из номинантов – нравится одновременно профессионалам и обычным зрителям. Его нельзя назвать традиционным, его нельзя признать «авангардным», ему не подходят ярлыки. Это просто прекрасный театр. И вот этот спектакль, который наверняка войдет в историю русского искусства, получил только утешительный спецприз жюри.
http://www.kp.ru/print/26064/2972363/ 17 Апреля 2013 КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА Диана Вишнева увезла сразу две «Маски», а вахтанговцы остались со… специальной премией. Анастасия Плешакова.
В который год награждение «Золотыми масками» проходит строго по протоколу, словно это не театральная премия, а вручение государственных наград в Кремле. Ни тебе фейерверков с салютами, ни пародийных опер по мотивам русских сказок в жанре капустника, как бывало в прежние годы. Теперь на «Золотой маске» все по-взрослому. Ведущие объявляют номинацию, открывают конверт и называли имя очередного лауреата. Если по ходу церемонии и случаются сюрпризы, которые не дают заснуть заскучавшим журналистам, то эти неожиданности связаны исключительно с выбором лауреатов. Решения жюри и на этот раз были непредсказуемы, а порой необъяснимы.
Лучшей оперой был назван спектакль "Сон в летнюю ночь" в постановке англичанина Кристофера Олдена. Если кто помнит, премьера этого спектакля стала пощечиной общественному вкусу. Как говорили, накануне премьеры родители детей, занятых в спектакле, обвинили постановщика в пропаганде педофилии, алкоголизма и наркомании. Пошла смотреть спектакль экспертная комиссия. Посмотрела, признаков педофилии не обнаружила и дала спектаклю зеленый свет. И вот он - лауреат главной театральной премии.
"Золотую маску" в номинации "Лучший балетный спектакль" получила постановка "Диана Вишнева: Диалоги" Мариинского театра. Прима Мариинки была названа и лучшей артисткой балета. Кстати, та же история случилась четыре года назад, когда Вишнева взяла две «Маски» за проект «Диана Вишнева: красота в движении». Если жюри «Золотой маски» кого-то полюбит, то это всерьез и надолго. Награды на фаворита посыплются как из рога изобилия.
Теодор Курентзис был назван лучшим дирижером в опере (спектакль "Cosi fa tutte" Пермского театра оперы и балета). Не прошло пяти минут, как Курентзис снова вышел за «Маской» - лучшего дирижера балета (спектакль «Шут» Пермского театра). Выбор жюри даже ему показался неожиданным, о чем он сообщил со сцены, мол, странно, когда дирижеру в опере дают еще премию за успехи в балете. Но вскоре на сцену вышел… опять Теодор Курентзис. Вместе с главным балетмейстером пермского театра Алексеем Мирошниченко он получил специальную премию. Но на этом сюрпризы не закончились.
Одиозный режиссер Дмитрий Черняков (помнится, с премьеры его спектакля «Евгений Онегин» в Большом театре демонстративно ушла Галина Вишневская, которой не понравилась слишком смелая трактовка классической оперы) получил «Маску» за постановку «Руслана и Людмилы» в Большом. А еще через несколько номинаций режиссер Черняков был назван лучшим… художником музыкального театра. Дмитрий был удивлен выбором жюри не меньше, чем Теодор Курентзис, мол, какой из меня художник?.. Но от второй «Маски» не отказался.
Не меньше сюрпризов было, когда объявляли лауреатов драматических спектаклей. Приз за лучшую женскую роль получила талантливая (худрук Олег Табаков называет ее гениальной) Роза Хайруллина - за короля Лира (спектакль питерского театра «Приют комедиантов»). «Маска» за лучшую мужскую роль досталась Виталию Кищенко. Многие знают его по работам в сериалах. Он обошел титулованных соперников - Евгения Миронова и Юрия Яковлева. Лучшим спектаклем назвали «Без названия» ярославского театра, в котором и занят Виталий Кищенко.
Постановка ярославского театра обошла бесспорного фаворита - спектакль театра им.Вахтангова «Пристань». К удивлению журналистов, не досталась «Маска» режиссеру «Пристани» Римасу Туминасу, жюри не отметило вниманием блистательных вахтанговцев Галину Коновалову и Юрия Яковлева. Конечно, выбор жюри - всегда субъективный. Но почему-то каждый раз, когда речь заходит о театре Вахтангова и его худруке Римасе Туминасе, взгляд жюри замыливается и теряет свою остроту. То ли это особого отношения именно к этому театру, который по объективным критериям (количеству аншлаговых спектаклей, проданным билетам, даже числу народных артистов СССР) сегодня в Москве лучший. То ли убежденность жюри, что истинные театральные таланты родятся только в провинции. Кстати, два года назад была похожая ситуация. Вахтанговец Сергей Маковецкий должен был получить «Маску» за роль Войницкого в спектакле «Дядя Ваня».
Тогда жюри отдало «Маску» Игорю Гордину. Режиссер Туминас признался, что жюри поступило с Маковецким несправедливо. Но в тот раз вахтанговцы получили премию в номинации лучший спектакль. Вчера же один из лучших московских спектаклей «Пристань» удостоился поощрительной «специальной премии жюри». За ней вахтанговцы и вышли на сцену. Тут-то и прорвало народную артистку СССР Юлию Борисову.
- В нашей профессии много несправедливости, актеры зависят от случая, везения, удачи, - говорила Юлия Константиновна. – У нас в театре есть прекрасная актриса во всех отношениях… - И молодая…, - бросила реплику актриса Галина Коновалова, о которой шла речь. - Да, Галине Львовне 97 лет… - Девяносто шесть, - уточнила Коновалова. - Она у нас с юмором, - продолжала Борисова. – Всю жизнь в театре была «скорой помощью», кому квартиру выбить, кому роды организовать – все к ней. - Что она несет! – изумлялась в соседний микрофон Коновалова. Но остановить Борисову было невозможно. - Так сложилась ее творческая судьба, что только в последние годы Галина Коновалова стала великой актрисой. Ее огромный талант разглядел Римас Туминас…
- Я не виновата за этот сумасшедший монолог, - взяла слова старейшая актриса вахтанговского театра. - Если бы я получила Золотую маску (увы, прекрасную работу Галины Коноваловой в спектакле «Пристань» жюри проигнорировало – ред.), я бы сказала так. В Советском Союзе при вручении премии было принято благодарить родителей за то, что произвели на свет такую прелесть, и партию-правительство за то, что эту прелесть вывели в люди. Родители мои, увы, давно умерли. А партия и правительство у меня вызывают скорее недоумение, чем восторг. Поэтому я бы поблагодарила режиссера Римаса Туминаса, который дает мне интересную работу, и театр Вахтангова, которому я никогда не изменяла.
В финале награждали «Золотой маской» за выдающийся вклад в театральное искусство. Эти премии достались Татьяне Дорониной, Зинаиде Шарко, Александру Белинскому, Ивану Бобылеву, Леониду Броневому, Роберту Стуруа. Занаида Шарко и Леонид Броневой церемонию проигнорировали, сославшись на плохое самочувствие.
http://www.vakhtangov.ru/mediabox/articles/press/27931 17 апреля 2013 Газета.ru Сцена смены поколений. Николай Берман. Объявлены лауреаты «Золотой маски». Итоги фестиваля в очередной раз обострили всё более нагнетаемый в театральной среде конфликт между старым и новым.
В Москве на сцене Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко прошла XIX церемония вручения национальной театральной премии «Золотая маска», завершившая фестиваль, который продлился три месяца, собрав около 100 спектаклей из разных городов России, стран ближнего и дальнего зарубежья.
Режиссёром церемонии уже не в первый раз выступила Нина Чусова, в начале нулевых много работавшая в Москве. Никаких особенных изысков в решении вечера не было – всё внимание было сосредоточено на оглашении номинантов, которое происходило максимально динамично и без официозного пафоса, при полном свете в зрительном зале. Главный режиссёрский ход заключался в том, что каждого лауреата сопровождали до сцены операторы и на экран крупным планом проецировалось его лицо.
Самым неожиданным из решений жюри драматического театра стала победа в основной номинации «Спектакль большой формы» ярославского Театра им. Ф. Волкова с постановкой его художественного руководителя Евгения Марчелли «Без названия» по чеховскому «Платонову». За всю историю «Маски» это всего лишь второй случай, когда премия за лучший спектакль присуждается театру за пределами Москвы и Петербурга, причём первый прецедент был создан аж в 1996 году, когда победу одержала «Буря» Молодёжного театра из Казани.
И тут, конечно, можно порадоваться и за старейший в России театральный коллектив, в последние годы вставший на путь обновления и избавившийся от репутации одного из самых замшелых провинциальных театров, и за режиссёра Евгения Марчелли, уже несколько десятилетий ведущего подрывную авангардную деятельность в труппах самых разных городов. Как и за его любимого актёра Виталия Кищенко, сыгравшего в спектакле главную роль и получившего награду ещё и в актерской номинации. Однако нельзя отделаться от ощущения, что этот выбор жюри был совсем не признанием триумфа Марчелли, а просто компромиссом членов коллегии, не сумевших прийти к общему мнению из-за принципиально разных взглядов.
«Без названия» — работа талантливая, красивая и концептуальная, но по степени мастерства она явно уступает традиционным «Талантам и поклонникам» Миндаугаса Карбаускиса в Театре Маяковского и «Пристани» Римаса Туминаса в Театре Вахтангова, а по радикальности — «Году, когда я не родился» Константина Богомолова в Театре Табакова и «Маленьким трагедиям Пушкина» Виктора Рыжакова в «Сатириконе».
Впрочем, «Пристань» Туминаса получила спецприз жюри – и на сей раз эта награда выглядит совсем не утешительной, а по-настоящему почётной и мотивированной именно в таком качестве. Потому что Туминас поставил спектакль, во всех отношениях уникальный, с которым вряд ли способна состязаться хоть одна постановка, находясь в той же весовой категории. Он занял в одном действе всех старейшин своего театра, для каждого сочинив сольную партию и дав легендарным уже актёрам и актрисам сыграть любые роли, какие они только захотят. В результате родился спектакль, в котором давно забытое великое театральное прошлое вдруг является во всём блеске, чтобы в последний раз попрощаться со зрителями.
Получать премию на сцену вышло чуть ли не полтруппы Вахтанговского театра, включая и его главную Турандот Юлию Борисову, и 97-летнюю Галину Коновалову, актрису, больше 60 лет игравшую эпизоды и только при Туминасе вдруг вышедшую на главные роли. Актрисы остро и едко перешучивались между собой, иронизировали на политические и театральные темы, а зал встретил вахтанговцев стоя, и это было, наверно, впервые в истории спецпризов «Золотой маски».
Ещё один спецприз жюри явно и бесхитростно обозначил очень актуальную для «Маски» этого года проблему конфликта поколений: был награждён «творческий дуэт Дмитрия Волкострелова и Ксении Перетрухиной». Формулировка, честно говоря, очень странная. Тандем молодого режиссёра, всего за несколько лет ставшего одним из главных в стране возмутителей театрального спокойствия, и художницы, разрушающей всякие представления о сценическом пространстве, участвовал в фестивале со спектаклем «Злая девушка» питерского ТЮЗа им. Брянцева. Но название постановки в дипломе спецприза не было указано — и получается, что премию Волкострелову и Перетрухиной жюри дало как бы просто так, за сам факт существования и совместной работы, что выглядит слегка абсурдно. Правда, имена Волкострелова и Перетрухиной в ряду лауреатов выглядят всё-таки скорее закономерностью, чем исключением. Вроде бы консервативное жюри под руководством Валерия Фокина приняло и те решения, которые сложно было от него ожидать.
Так, лучшим спектаклем малой формы признали «Антитела» питерского «Балтийского дома» — документальную постановку Михаила Патласова об убийстве антифашиста Тимура Качаравы. В этой работе животрепещущие для общества проблемы обсуждаются с беспощадной жёсткостью и редкой для театра по-настоящему объективной позицией, как бы буквально фиксируя реальность во всех её противоречиях. В прошлом году в этой же номинации победили «Отморозки» Кирилла Серебренникова – и признание самых остросоциальных спектаклей лучшими, таким образом, становится уже почти традицией.
Лучшим же режиссёром был назван Марат Гацалов, поставивший «Август. Графство Осейдж» в новосибирском театре «Глобус». Московский режиссёр, несколько лет руководивший театром в сибирском Прокопьевске и сделавший его одним из хедлайнеров российских фестивалей, ставит исключительно современную драматургию и всегда ищет для неё сложную игровую форму, взрывая представления о традиционной сцене-коробке.
И Гацалову, и Волкострелову, и Патласову совсем немного за 30, а их победы вполне можно считать одной, коллективной, которая явно говорит об одной из главных тенденций в русском театре. Год назад в основных номинациях «Маски» победили Кирилл Серебренников, Андрей Могучий и Юрий Бутусов – режиссёры, начинавшие в 90-е, долго ходившие в молодых авангардистах и маргиналах и только недавно окончательно завоевавшие свои места в театральной среде. Теперь же на смену поколению 40–50-летних приходят 30-летние, делая это гораздо быстрей и решительней, чем их предшественники.
Речь о коренной перестройке российской театральной системы, изменении её климата и среднего режиссёрского возраста: театр в России стал развиваться куда более стремительными темпами, чем ещё несколько лет назад. Но всё равно в решениях жюри остаётся большая ложка дёгтя, даже помимо почти казусного присуждения премии лучшему спектаклю большой формы и странного обозначения спецприза Волкострелову. Приз за лучшую женскую роль получила актриса Роза Хайруллина — за скандального «Лира» Константина Богомолова в питерском «Приюте комедианта». При этом сам спектакль в целом остался без наград, как и режиссёр, также номинированный в большой форме за «Год, когда я не родился», поставленный в Театре Табакова.
Жюри во главе с Валерием Фокиным проигнорировало Богомолова — и, кажется, демонстративно. А ведь как ни относись к этому режиссёру, но его огромную роль в театральном процессе последних лет (как и вызываемый его новыми спектаклями резонанс, часто не сопоставимый почти ни с какими другими премьерами) отрицать глупо. И упорное нежелание замечать Богомолова наносит серьёзный удар по репутации «Золотой маски» и её объективности, даже когда в нём повинно только жюри (или отдельные его члены, часто оказывающиеся несколько предвзятыми).
Более чем трехмесячный театральный марафон завершился сегодня на подмостках Музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко. Здесь собрались все те, кто принимал участие в этом «забеге», и те, кому оказались небезразличны его результаты. В результате в уютном театральном зале был полный аншлаг, причем в синих креслах сидели в основном те, кто обычно находится по иную сторону рампы. Легкое нетерпеливое ожидание постепенно сменилось ощутимым напряжением, когда, наконец, на сцену вышли ведущие.
В этом году почетная обязанность легла очаровательные плечи актрисы Елизаветы Боярской и плечи надежные художественного руководителя Театра имени Пушкина Евгения Писарева. Ведущие блистали, ведущие шутили, ведущие поддерживали непринужденную обстановку, но было необходимо перейти и к «серьезу», без которого невозможна раздача наград. - Завершается девятнадцатый фестиваль «Золотая Маска», - открыла официальную часть генеральный директор фестиваля Мария Ревякина. – В этом замечательном и ярком марафоне, который продолжался более трех месяцев, приняли участие 57 спектаклей из 46 театров страны.
И дальше все завертелось в единый водоворот: оперетта и мюзикл, опера и балет, театр кукол, эксперимент, драма, - номинации сменяли одна другую с головокружительной быстротой. Неизменными оставались только музыкальные вариации от Государственного камерного оркестра джазовой музыки имени Олега Лундстрема. Кстати, стоит отметить, что награды каждого из «разделов» вручались «специальными специалистами». Порой даже сложно было решить, кто более достоин высокой премии тот, кто ее получает, или же тот, кто вскрывает конверт. Особенно отличились в этой непростой роли режиссер Юрий Бутусов, вышедший на сцену в плаще и с рюкзаком, и актриса Агриппина Стеклова, всего год назад, поднимавшиеся на эту же сцену за собственными наградами. Их искрометный конферанс, думаю, запомнится надолго!
Не уступали им в своей яркости и речи счастливых обладателей «Масок». Некоторым из них, кстати, довелось дважды, а то и трижды подняться за высокой наградой на сцену. Так, две «Маски» получил один из наиболее узнаваемых оперных режиссеров Дмитрий Черняков. Причем «Маска» вторая вызвала его неподдельное удивление, ведь вручили ее в «неродной» номинации – за лучшую работу художника в оперном театре. Первая же была своя, режиссерская – за скандальную премьеру прошлого сезона «Руслан и Людмила» в Большом театре. Кстати, ответная речь режиссера прозвучала своеобразной речью «в защиту Большого», которому в последнее время подобных сторонников очень не достает. - Здесь работают такие потрясающие мастера и люди, каких я нигде и никогда не встречал, - завершил свое выступление Черняков. Дирижер Теодор Курентзис, умудрившийся завоевать еще больше «Масок», одну из них посвятил своему отцу, а другие решил разделить с соратниками в Перми, с которыми и создавал спектакли, заслужившие высокие награды.
Зал аплодировал, зал радовался, зал временами недоумевал и чуть-чуть завидовал, но ближе к финалу церемонии настал момент, когда зал, похоже, почувствовал себя единым целым. Это произошло, когда все «слоны» уже были розданы и слово взял председатель жюри Валерий Фокин. Он вышел на сцену, чтобы воздать тем, кто премию не получил, но кто был достоин большего, нежели просто номинацию. Спецприз жюри он отдал «Пристани» Вахтанговского театра… Почти все участники этого театра поднялись на сцену, а зал… зал просто поднялся. Поднялся, чтобы долго-долго стоя аплодировать тем, кто год назад сотворил театральную легенду.
-Если бы я получила «Золотую Маску», - начала свою ответную речь старейшая актриса театра Галина Коновалова, чья работа в «Пристани», кажется, уже сама стала театральной легендой, - если бы я получила «Маску» (а актриса на нее номинировалась), то я сказала бы следующее. В советское время, получая награду, было принято выйти и поблагодарить сначала родителей, потом партию и правительство. У меня с этим сейчас сложно: родители мои давно умерли, а правительство вызывает больше недоумения, нежели восторгов. Поэтому, если бы мне довелось получить «Маску», то поблагодарила бы я своего замечательного друга Римаса Туминаса, а также своего возлюбленного, которому верна и не изменяю вот уже 70 лет… - тут актриса, как и положено великой артистке взяла изящную паузу и продолжила, - великий театр Вахтангова!
И тут аплодисменты, которые к началу речи Галины Кановаловой утихли, всколыхнулись с новой силой. Пожалуй, таких раскатов даже близко не услышал ни один из победителей этого вечера – только Галина Коновалова и ее возлюбленный Вахтанговский театр. И было в этом что-то очень правильное, очень искреннее. Настоящая финальная кода для главной театральной премии страны.
«Евгений Онегин» Театра Вахтангова остается одним из самых аншлаговых спектаклей Москвы. После премьеры критика выделяла понравившиеся работы. Множество предложений номинировать того или иного артиста поступают и на форум премии «Звезда Театрала-2013». Причем Римас Туминас не остановился на достигнутом и ввел на роль Татьяны Лариной (в первом варианте ее замечательно сыграла Ольга Лерман) актрису Евгению Крегжде. Образовалась внутренняя интрига (что-то вроде соревнования: кто лучше?), от чего спектакль засверкал новыми красками.
В актерской практике играть роль вслед за кем-то – дело неблагодарное (особенно если предшественнику она с блеском удалась). Но все же исключения бывают. Юлия Борисова после Мансуровой достойно играла принцессу Турандот. Светлана Немоляева после Бабановой достойно играла Офелию. А во мхатовской «Последней жертве» Кира Головко не менее достойно играла Юлию Тугину после Тарасовой. И говорит, что секрет успеха прост: она не пыталась сыграть «как Тарасова», а выстраивала свою роль с нуля, хотя и было у нее в запасе всего лишь три ночи.
«С нуля» работала и Евгения Крегжде, миновав столь важный период застольной работы, через который прошли все участники постановки. Фактически она впорхнула в устоявшийся мир спектакля именно в тот момент, когда в нем сложился прочный актерский ансамбль. Здесь любое вмешательство со стороны могло бы нарушить гармонию, изменить смысловые акценты, увести творческий процесс далеко от первоначальных задач. Но Туминас режиссер рисковый. Он сделал этот ввод, не боясь навредить постановке, и не прогадал.
Татьяна появляется на сцене совсем незаметно. «Дика, печальна, молчалива, // Как лань лесная боязлива, // Она в семье своей родной // Казалась девочкой чужой», – звучат знаменитые пушкинские строки и лишь в этот момент среди селян видишь хрупкую фигуру, которая все же выделяется на фоне сверстников. Это про нее Пушкин писал: «Задумчивость, ее подруга // От самых колыбельных дней, // Теченье сельского досуга // Мечтами украшала ей». И на эти слова решила опереться актриса в работе над ролью. Ее Татьяна с первых минут предстает человеком, который живет в своем иллюзорном мире – улыбка редко мелькает на ее лице, глаза задумчивы, жесты робки и боязливы. Образ хрустальной простоты и наивности. Она безусловный романтик, идеалист, ведь ждет, что жизнь будет точно такой, как в книгах. «Ей рано нравились романы; // Они ей заменяли все; // Она влюблялася в обманы // И Ричардсона и Руссо».
Однако кротость и трепетность Татьяны еще до встречи с Онегиным кажутся совсем ненужными и даже вредными качествами – они явно не принесут ей счастья в том противоречивом мире, в котором она живет. Слишком уж высоки ее идеалы. Слишком высока заданная планка. И слишком неоднозначно ее окружение, где в родительских отношениях (Елена Мельникова и Алексей Кузнецов) давно обозначился надрыв, где эгоистичная Няня (Людмила Максакова) не способна чем-либо помочь, поскольку не замечает Таниной влюбленности, и, главное, где нет ни одного человека, который может понять Татьяну. Трагедия девического одиночества сыграна на фоне праздничного, веселящегося мира (вот и торжество знаменитого вахтанговского гротеска, о котором так много шло разговоров, когда Туминас возглавил театр!).
Рисунок спектакля «осложняется» тем, что нет в нем однозначных образов, раз и навсегда решенных сцен. Он построен как акварельная картинка, некая зарисовка, где режиссер подчас сомневается: а таким ли был Ленский? а таков ли Онегин? а уж так ли добра и мила няня? Поэтому в спектакле сразу два Ленских (восторженный, целеустремленный Олег Макаров и беззащитный, ранимый Василий Симонов) и сразу два Онегиных (равнодушный, циничный – в исполнении Виктора Добронравова и рядом с ним – мудрый, опустошенный в исполнении Сергея Маковецкого). Людмила Максакова помимо Няни играет еще и роль Танцмейстера в балетном классе, и даже Смерть, которая уведет Ленского после дуэли. Кроме того, есть еще один персонаж, придуманный Туминасом, Гусар в отставке (Владимир Вдовиченков), которому отданы и авторские отступления, и части чужих монологов… И вся эта «двойственность» лишний раз подчеркивает Танино одиночество.
Она попала в тот мир, где нужно бороться за собственное счастье и, похоже, готова к борьбе. Интересно наблюдать, как меняется, взрослеет Татьяна. Письмо читает как ребенок (образ вылупившегося птенца), но в голосе вдруг зазвучат ноты сильной женщины, которая не остановится ни перед чем… И рядом с этим – страх. Страх от собственной любви, захлестнувшей с головой как пучина. Она готова забиться под скамейку (в сцене, когда в имение приходит Онегин, прочитавший письмо), но, опомнившись, встречает своего возлюбленного с холодным, неприступным видом. А чуть позже, заломив руки за спину и ухватив ими скамейку, предстанет, словно в оковах. Романтика сменяется трагизмом.
И еще не раз образ Татьяны изменится в этом спектакле, поскольку жизнь шаг за шагом вносит в характер свои беспощадные коррективы. Какой высокомерной, столичной барышней предстанет она перед Онегиным на встрече в Петербурге. К образу наивной сельской девушки вдруг добавится характер, красота и положение в обществе. Для Онегина это не воспоминания о былом чувстве, а желание завоевать ту, которая мечтала когда-то стать его женой. Но как острым ножом по сердцу ранит она его своим беспощадным монологом, где выстрадана каждая фраза: «А счастье было так возможно, // Так близко!.. Но судьба моя // Уж решена. Неосторожно, // Быть может, поступила я: // Меня с слезами заклинаний // Молила мать; для бедной Тани // Все были жребии равны... // Я вышла замуж. Вы должны, // Я вас прошу, меня оставить; // Я знаю: в вашем сердце есть // И гордость и прямая честь. // Я вас люблю (к чему лукавить?), // Но я другому отдана; // Я буду век ему верна».
Спектакль Римаса Туминаса привлекает необычным прочтением одного из главных романов русской литературы. Его концепция выходит за пределы собственно «Евгения Онегина», и включает в себя отголоски тех произведений и тех авторов, с которыми режиссер не раз встречался. Получается вроде энциклопедии русского театра. Сломанная ко второму акту «онегинская» скамейка (ее мизансценировала для «отповеди» сама Татьяна) напоминает о забытом к четвертому акту «Чайки» театрике, в котором Нина Заречная играла «Мировую душу». Дорожная коляска – в ней Татьяну отправляют в Москву — заколачивается точно также, как дом Раневской-Гаева в «Вишневом саде», а Татьяна закрывает глаза своей няне, которую бросают здесь как Фирса. «Гусара в отставке» разжаловали в солдаты как какого-нибудь Грушницкого.
Фаустус Латенас, композитор, строит музыку спектакля на вариациях одной из самых глубоких мелодий Чайковского, создателя двух опер судьбы по Пушкину – «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы». «Тернистою тропой к могиле всяк спешит…» — эта старинная французская песенка, аранжированная Чайковским и использованная им и в «Детском альбоме», и в «Иоланте», — лейтмотив спектакля. Он звучит то кротко и лирически, то взрывается бурей и трагедией. «Евгений Онегин» Туминаса — тоже о судьбе. Конечно, в нем много юмора, это козырная карта режиссера, и один из критиков уверен, что Пушкин, сидя в первом ряду, от души хохотал бы над комическими выдумками. Насчет Пушкина ничего сказать не решусь, на сегодняшний вкус некоторые выдумки симпатичны. Они включены в действие для комедийного противовеса общему драматическому настроению спектакля. Например, сцена опаивания Онегина брусничной водой, когда становятся ясны физиологические последствия такого гостеприимства. Или именины Татьяны, решенные как домашний концерт, и на нем один из номеров — интермедия «Пиковой дамы» исполняется горловым пением, по русски. Или балет с охотником и зайчиком, перебежавшим дорогу дорожной коляске. Но в тех же именинах, музыкальные подношения гостей скрепляет тонкая и тревожная нота аккордеона, однообразный звук ожидания именинницей Татьяной Онегина, это звук любовной тоски, предчувствие несчастья.
Главных персонажей вдвое больше за счет двойников. И здесь осмелюсь включиться в тайное тайных, потому что Маковецкий играет не постаревшего Онегина, а постаревшего Пушкина. Это интересней и глубже, чем просто перепад возраста из двадцати шести годов, скажем, в пятьдесят шесть, чем просто постарение бонвивана. Не случайно Туминас в сцену сна Татьяны (исполняемую Юлией Борисовой) включает кусок из радиочтения романа Иннокентием Смоктуновским. В его версии автор «Евгения Онегина» был умудренный годами Пушкин, который смотрит на все «читаемое» издалека, из «остылой» поры, он пристрастен к Татьяне, жалеет ее, а, главное, предвидит ее судьбу. Маковецкий, как мне кажется, придерживается тех же мыслей. Его Пушкин «подменяет» Онегина в как раз тех местах, когда нужны опыт, мудрость – и человечность. В первый раз, когда нужно излечить Татьяну от любовной лихорадки; второй — когда нужно воззвать к ее женскому существу, так и не узнавшему любви. Ведь второй Онегин (Виктор Добронравов), как и один из Ленских (Василий Симонов) – сознательно упрощены до манекенов, со всеми приметами онегинской эпохи, от костюма до манер с утрированными до шаржа приметами. Отповедь Онегина звучит в устах Пушкина-Маковецкого куда более жестко, жестоко, чем у Пушкина-Смоктуновского, но сверхзадача одна – пусть знает правду сейчас, истина страстей в их кратковременности, буря души и тела обещает какое-то безмерное наслаждение любви, но все проходит. Горестная правда состоит в том, что любовь «увенчивается» браком, что есть одна из самых обидных иллюзий жизни. Реальность «старосветского» (еще одна режиссерская аллюзия!) бытия показана в ларинской деревне – с толпой дворовых девушек, с обывателями-соседями, с патриархальными помещиками. Это близость к равнодушной природе, это теплая, затягивающая уютом повседневность, и из нее буквально вырывают Ольгу после гибели Ленского – стаскивают с плеч аккордеон, знаменующий, что ни говори, самобытность и свободу. Девушку волокут под венец с уланом, и слезы Ольги говорят о страхе перед неизведанной, но тоже неизбежной «старосветской» идиллией. Татьяну тоже насильно вырывают из почвы как еще неокрепшее растение, не давая минуты, чтобы проститься с домом как-то по-настоящему – «благословляю вас леса, долины, реки…» Туминас не жалует деревенский рай с вечно комнатной температурой, но «лед и пламень», что олицетворены в Онегине и Ленском, ему тоже страшноваты.
Мизантропизм вахтанговского Пушкина заходит так далеко, что не только брак, но и жизнь как таковая с его точки зрения — печальная шутка. Ее разыгрывает один из самых ярких и обаятельных персонажей - Смерть. Правда, в списке действующих лиц она названа Танцмейстером и Няней, но на самом деле блистательная балерина в черном, которая всегда начеку (и всегда с ассистентом в исполнении Александра Солдаткина), когда нужны ее «услуги» (до смерти старика Ларина, во время дуэли и т.д.), или сонливая нянюшка вся в черном, - это все она, Смерть. Людмила Максакова с пластическим изяществом, светским юмором, актерской энергией ведет эту сквозную роль, не менее значимую, чем авторская — Пушкин Маковецкого. Может быть, ее голос – сильный, победительный в прямом и переносном смысле, внятный и на русском, и на французском языках – изредка заглушает голос Пушкина, и это, должно быть, входит в замысел спектакля о всепобеждающей Смерти. У Маковецкого глуховатый тембр, никакой звонкости в голосе, однако, артикуляция безупречна – ясно слышно даже слово «лен», в то время как у его молодого партнера проскакивает «она влюбила» (вместо «влюбилась»). Но дело не в индивидуальных красках голоса (в хрипотце Маковецкого – его актерская харизма), а снова в общей мысли: здесь повелевает всесильная и уверенная в себе танцорка и дрессировщица. Максакова и Маковецкий действуют в дуэте – Смерть и Поэт. Недаром Смерть цитирует несколько строк из «Египетской ночи» — судьба поэта быть очевидцем судьбы человечества, и «живописать» ее. Дуэт существует иногда отстраненно от событий романа, иногда стремительно вторгаясь в него. Поэт и Смерть — справедливые судьи и пророки. Как бы этот Пушкин не сочувствовал Татьяне — для него даже разорванное в клочки письмо ее драгоценно — он бывает не то, чтобы шутлив, а циничен в призыве к зрителю: «Любите самого себя!» Что остается делать душе в пустыне, к которой ведет «тернистая тропа». А в Няне нет никаких следов благостной старушки. Впрочем, Смерть – сама смертна, и умирает вместе с концом любовной драмы Онегина и Татьяны.
Образ тягостного рока создается и в сценографии Адомаса Яцовскиса. Собственно, это зеркальный задник. Он отражает все происходящее на авансцене в черном мерцающем колорите, и сразу же вспоминаешь одно из лирических отступлений «Евгения Онегина», где автор сожалеет о самом себе, оказавшемся в «мертвящем упоенье света, в сем омуте, где с вами я купаюсь, милые друзья…» Этот омут зрим и таинствен. Он — современный «магический кристалл». Словом, спектакль на все лады предлагает послушать и услышать нечто новое в одном из семнадцати судьбоносных русских романов.
Режиссура вовлекает в этот «мрачный контекст» звезд театра — в эпизодах и репликах заняты Г.Коновалова, Ю.Борисова, А.Кузнецов... Одна по-водевильному задорно произнесенная Коноваловой-московской кузиной фраза «Под старость жизнь такая гадость!», включается в общую тему спектакля в жанре пародии или анекдота. Резонерски наставительно звучит текст старика—мужа Татьяны – это не «любви все возрасты покорны» в оперной сладкописи: солидный законодатель света осуждает вспышку страсти Онегина как соблазн «запретного плода».
Пропущенная девятая глава романа, путешествия Онегина, всегда вызывала интерес и филологии, и театра. Туминасу важны не передвижения героя из Москвы в Нижний Новгород, в Астрахань, на Кавказ, а путь, тернистая тропа из радости к страданию. Указатель такого пути – придуманная Странница с домрой (Екатерина Крамзина). Композиция строится сообразно вехам этого пути: расставание, прощание, разлука. Ольга напевает и наигрывает старинный романс «Лунным сиянием снег серебрится», где есть и дорога, и фата, и былая любовь. Ленский уходит из жизни под пленительную «Баркаролу» Оффенбаха, «прекрасная ночь, ночь любви», она звучит как колыбельная к вечному сну.
Режиссерски обустроенный спектакль хорош еще и тем, что актерам предоставлена свобода исполнения: в традиции ли вахтанговской маски, или в традиции психологического театра. Они могут быть предельно декоративны, как Онегин и Ленский (Виктор Добронравов и Василий Симонов), почти целиком укладывающие свои роли в рамки пластики, так что на сцене шествует важный, как деревяшка Онегин, и извивается кокетливый Ленский; комический план этого дуэта пресечен тогда, когда Онегин в упор стреляет прямо в грудь Ленского. Актеры могут быть характерны, как Гусар в отставке (Владимир Вдовиченков), какой-то не состоявшийся поэт, не получившийся герой (на секунды мелькает тема войны и воина-обрубка вместо бравого молодца), который топит свое сочувствие к Татьяне в винной бутылке.
Что касается главных женских ролей, то трогателен (и сентиментален – «простите мне, я так люблю Татьяну милую мою!») сестринский дуэт Татьяны и Ольги: бессловесны и значительны их объятия, дружба, развлечения, гадание, - душевная связь, на которую прежде внимание не обращалось. Татьяна (Ольга Лерман) и Ольга (Наталья Винокурова) — сестры не только по девичьей фамилии. Их судьбы разрешаются одинаково печально. Музыкантша Ольга ввергнута в омут пошлого быта; страстная, плотская Татьяна обречена на брак с мужем-блюстителем нравов. У Татьяны два «выходных» монолога. В первом ударение сделано на томлении и нетерпении готового к любви тела (она тащит на себе кровать, потом скамейку для свидания в аллее, письмо Онегину сочиняет и сердцем, и ее тело, которое бунтует, и плоть простодушно вздымается); во втором, как мне кажется, актриса вторгается в тайну этого образа: Татьяна смирилась перед запретами долга, убила прежнюю себя, свободную и открытую радости любить. Поэтому финал татьяниной истории завершается после прощания с Онегиным, громовым ироническим аккордом – вальсом с медведем, который воплощает недоступный более женский эрос.
Да, спектакль Туминаса внешне весел и изобретателен, даже склонен к красивостям (чего стоят вознесенные к колосникам невесты на качелях, или книжки из онегинской библиотеки, раскиданные на полу в свете свечей, под холодным ветром зимы), но суров и горек по мысли. В английской фильмовой версии «Онегина» главный герой в последних кадрах усаживается (ощущение, что навсегда) на балконе с видом на Мойку, а лакей приносит ему рюмку водки. Тем и заканчивается любовь по-русски. Туминас более многословен, его режиссура всегда несколько витиевата, однако он в «Онегине» также, вразрез с романом, решительно ставит точку: и молодость дана напрасно, и изменяли ей всечасно, и погубила нас она. Как ни грустны такие настроения, они вычитаны в Пушкине, и услышаны в зале.
В безбрежной пустыне моря человек не одинок. Он видит и ощущает биение жизни. Кривить душой с морем не получится: стихия не терпит лжи и приемлет только чистую совесть и сильный дух. Как прекрасно прогуливаться по берегу вечером, когда садится солнце и волны то нахлынут, то отступят… Море смиряет, рождает и убивает. Чего бояться, ведь и жизнь, и смерть одинаково прекрасны! Все реки текут в океан, а он не выходит из берегов. И, провожая солнце за горизонт, нет-нет, да и задашься цветаевским вопросом: «Cколько их упало в эту бездну, разверстую вдали?..»
Лауреат множества театральных премий, в том числе специального приза «Золотая маска 2013» «Пристань» в театре им. Вахтангова – это спектакль-концерт, рассказывающий о восьми историях, которые когда-то уже «исчезли с поверхности земли». Спектакль посвящен 90-летию театра, поэтому являет собой своеобразную мозаику образов, воплощенных великими вахтанговцами: Юрием Яковлевым, Владимиром Этушем, Юлией Борисовой, Галиной Коноваловой. «Жизнь Галилея» Брехта, «Благосклонное участие» и «Темные аллеи» Бунина, автобиографическая лирика Пушкина, «Визит дамы» Дюрренматта, «Филумена Мартурано» де Филиппо, «Цена» Артура Миллера и «Игрок» Достоевского, - это литературный материал. «Мы сознательно отказались от традиционных капустников и поздравительных речей, которых не будет в наш юбилейный вечер, - сказал перед премьерой художественный руководитель театра Римас Туминас. - Решили: пусть будет спектакль об истории театра, о тех, кто составил его славу и продолжает его жизнь».
Галилео Галилей (Вячеслав Шалевич), великий итальянский ученый XVII века, истинный гений, опередил в мысли свое время на век вперед, за что поплатился свободой. И ведь его опережение было совершенно безобидно для общества, для власти и церкви: он говорил, что Земля вращается вокруг Солнца. Ни с кем не боролся, не выходил с призывами, не тужился провозгласить себя на улицах Флоренции. «Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно», - только повторял… Бывшая артистка императорских театров (Галина Коновалова) с императорской трагичностью переживает свою неуместность в новом времени. Единственное приглашение выступить, полученное от «комитета по устройству традиционного литературно-вокально-музыкального вечера в пользу недостаточных воспитанников пятой московской гимназии», она принимает, конечно, со звездной капризностью. И, конечно, для нее осталась тайной пошлость и вульгарность своих творческих мук, капризов и благосклонности – ведь настоящие звезды всегда окружены ореолом тайны.
Николай Алексеевич (Юрий Яковлев) оказался горько обманутым жизнью мужчиной (жена и сын не оправдали его доверия и любви), и единственная красивая ложь в ней – это стихи о темных аллеях, которые он читал в молодости крепостной девке Надежде (Лидия Вележева). «Все проходит, да не все забывается», - Надежда верит до сих пор в эти призрачные темные аллеи. Конец жизни близок, герой Яковлева спокоен перед ее лицом, лишь чувственная грация и низкий бархатный голос, растягивающий с придыханием слова, выдают в нем радость – темные аллеи единственные его не обманули, хоть он и обманул Надежду. Клару Цаханассьян (Юлия Борисова) также предали в юности. Спустя много лет она наносит дамский визит на место преступления, находит своего бывшего возлюбленного и решает одарить город своими заработанными к этому времени миллионами при одном условии. Необходимо восстановить справедливость и убить Альфреда: когда-то он убил ее, толкнув на панель. И это ни в коем случае не означает отречение от своей любви, надо сбалансировать жизнь – она ведь вот-вот кончится. Если у Бунина бывшие избранники встречаются и торжествует жизнь, то у Дюрренматта торжествует смерть. Волшебство спектакля в том, что эти понятия становятся абсолютно одинаковыми: жизнь равна смерти, все равноценно и равносильно, ибо в основе всего лежит любовь. И брак по-итальянски (Ирина Купченко и Евгений Князев) есть не что иное, как очередное торжество жизни и любви. Заковыристое, провозглашенное обходными путями, столкнувшееся с сопротивлением не только одного человека, но и всего общества: Филумена – проститутка. Любовь равноценна даже ненависти. Бабуленька (Людмила Максакова), которую ненавидят, но делают вид, что любят, дабы получить побольше из ее наследства, всё не умирает. А завещание еще не написано! Но вот эта бабуленька решила сыграть в рулетку и спустила все свое состояние. К чему были ненависть, любовь, заискивания?.. Соломон (Владимир Этуш) выводит свою формулу: со старой мебелью надо поменьше эмоций. Не надо выкидывать проигрыватель, если он сломался, его надо починить. Также и с людьми. Но Соломон вынужден признать, что в моде концепция заменяемости и купли-продажи: заменить можно всё и любого. Невольно вспоминается анекдот: молодожены спросили у бабушки с дедушкой, как они прожили вместе столько лет? Они улыбнулись и сказали, что воспитывались в то время, когда испорченные вещи было принято чинить, а не выкидать на свалку. Римас Туминас изменил бы себе, если бы в навеянные романтическим ветром с моря новеллы не была вплетена лирика Пушкина (Василий Лановой). Кто падший, а кто победитель становится ясно только по прошествии многих десятилетий. А по сему воздержимся от оценок, осуждений и лишь воскликнем: «Да здравствует солнце, да скроется тьма!»
Завершается спектакль торжественно-романтично. На сцену спускается огромный белый парус, на который проецируются портреты знаменитых артистов, составлявших в разные времена цвет труппы: Михаила Ульянова, Людмилы Целиковской, Рубена Симонова и других.
В музыкальных перебивках между новеллами слышен шум прибоя, а сами новеллы окрашены в тонкие переливы скрипки, флейты. Композитор Фаустас Латенас не стал давать «Пристани» какую-то яркую запоминающуюся мелодию, композиции подчеркивают драмы героев и новеллы заканчиваются музыкальным многоточием.
Декорации Адомаса Яцовскиса по-прибалтийски сдержаны: сцена практически пустая, изредка появляются лавки. В темноте сценической глуби лишь классическая каскадная хрустальная люстра с соскочившей с петли хрустальной нитью в знак прошедших бурь. Но пространство не остается пустым: его заполняет пластика артистов, играющих второстепенные роли. Искрометные пляски и выворачивания себя наизнанку, местами механические и нелепые, призваны наполнить сцену живым, а не предметным, содержанием. Гротескная условность в пластике, доведенная до абсурда, привносит в драмы героев всеобъемлющий масштаб и ниспускает их до обычного зрителя. Он пусть и далёк от проблем миллионеров, великих мыслителей и артистов императорских театров, но вот те же самые, знакомые до боли абсурд и нелепость, неукладывающиеся в голове, обезоруживающие в борьбе за жизнь. А нужно ли бороться? Спектакль говорит однозначно, что жизнь ради борьбы не нужна и борьба как средство достижения чего-то тоже не нужна. Всё и все равны. И лишь два понятия уникальны в жизни: это истина и порядочность. Правд может быть сколько угодно, но истина одна. Вы можете сколько угодно страдать от собственной несвоевременности и обманутости, но только ваш личный нравственный и моральный порог покажет вас истинного.
Соломон говорил, что «все проходит, и это пройдёт». Торжество жизни возможно только, когда вы приблизитесь к истине. Любители поэтов-символистов скажут, что истина в вине. Но «Пристань» навеяла другое понимание истины: жизнь есть любовь, так может быть, истина в любви?
13 июня. ПРАВМИР. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл поздравил народного артиста Российской Федерации С.В. Маковецкого с 55-летием со дня рождения.
«Будучи одним из выдающихся отечественных мастеров сценического искусства, Вы создаете яркие, запоминающиеся образы, как в театре, так и в кино. Не случайно Ваши работы, получившие высокую оценку критиков и отмеченные многими призами, завоевали признательность самой широкой аудитории, а за роль отца Александра в картине «Поп», особо значимой для православного зрителя, Вы были удостоены высокой награды Русской Православной Церкви — ордена святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского», — сказано в поздравительном обращении Патриарха.
Предстоятель пожелал артисту крепости душевных и телесных сил, мира и помощи Божией во всех добрых делах и начинаниях.
ЖЕНЕВА, 13 июня. /Корр. ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова, Илья Дмитрячев/. Одному из самых ярких мастеров российского театра и кино, народному артисту РФ Сергею Маковецкому сегодня исполняется 55 лет. Как и подобает актёру, он отметит свой юбилей на сцене, правда на швейцарской. В Женеве сейчас проходят гастроли Вахтанговского театра, который привез своего знаменитого "Дядю Ваню", где главную роль играет именинник.
"В отличие от моего героя, Ивана Петровича Войницкого, которому, согласно чеховской пьесе, 47 лет, мне сегодня действительно исполняется 55", - с улыбкой подтвердил, принимая поздравления ИТАР-ТАСС, Сергей Маковецкий. "Наверное, меня можно будет назвать круглым отличником. Но я склонен воспринимать эту дату, как ничью 5:5, тем более, в такой замечательной компании", - продолжил он, имея в виду родную труппу, где служит более 30 лет.
Разумеется, вахтанговцы готовят поздравление своему любимому коллеге, причем, как выяснилось, весьма оригинальное. "Я, наверное, выйду на сцену и сыграю вместе с Сергеем Маковецким какого-нибудь вымышленного героя из "Дяди Вани", - может, в шутку, может, всерьез поведал ИТАР- ТАСС худрук театра Римас Туминас. - А после спектакля мы соберемся где-нибудь в ресторане и с бокалом шампанского поздравим Сережу, скромно, сдержанно. Так, наверное, и нужно праздновать 55 лет - дружески, по семейному".
Сергей Маковецкий родился на Украине, на окраине Киева. Отец ушел из семьи после его рождения, и сын стал носить фамилию матери. Учась в школе, Сергей вовсе не помышлял о сцене или о чем-то подобном, но учительница английского языка, будучи режиссером и вдохновителем одного из лучших школьных театров Киева, фактически насильно заставила его сыграть роль Аркашки Счастливцева в "Лесе" Александра Островского. После этого дебюта Маковецкий захотел стать актером. И даже неудача при поступлении в Киевский театральный институт не заставила Сергея расстаться с мечтой о сцене - он пошел работать… монтировщиком декораций в театр имени Леси Украинки.
Через год Маковецкий повторил попытку и поехал поступать в Москву, подав заявления сразу в несколько театральных вузов. Удача улыбнулась ему в Щукинском училище, где он был принят на курс знаменитой вахтанговской актрисы Аллы Казанской. В 1980-м году после выпускных экзаменов его взяли в труппу Вахтанговского театра. Здесь ему не сразу достались "звездные" роли. Он работал в массовке, выходил на сцену в эпизодических ролях, но в итоге слава нашла его.
Маковецкий стал много играть в Вахтанговском театре, был занят в громких спектаклях Романа Виктюка, Камы Гинкаса, был приглашен в спектакль "Современника" - "Пигмалион".
Изрядную долю популярности добавил Маковецкому кинематограф. С годами он все чаще выходит на экран, на его счету десятки фильмов, среди которых "Макаров", "Прорва", "Ретро втроем", "Про уродов и людей", "Брат-2", "72 метра", "Жмурки", "Поп", "Утомленные солнцем-2". К этому списку можно добавить и телесериалы. И здесь опять Маковецкий не изменяет своему вкусу, играя лишь в тех многосерийных фильмах, которые выделяются среди прочих - "Ликвидация", "Дело гастронома №1", "Жизнь и судьба".
На вопрос, что дальше, юбиляр честно признается: "Пока никаких планов назвать не могу". "Читаю сценарии. Не хочется, чтобы это было что-то проходное, низкопробное. Ищу свою роль", - сказал актёр. И похоже, что в настоящий момент Маковецкий делает основную ставку на театр. Он играет во всех "знаковых" вахтанговских спектаклях, поставленных Туминасом. Например, в самом новом, "Евгении Онегине", у него заглавная роль. Точно так же, как и в едва ли не самом любимом "Дяде Ване", в котором Маковецкий в очередной раз блеснёт сегодня на женевских подмостках. Спектакль подытожит триумфальные гастроли Вахтанговского театра, прошедшие на сцене театра "Каруж".
В Женеве худрук Вахтанговского театра Римас Туминас дебютировал в качестве актера. И этот дебют стал полной неожиданностью даже для его артистов, занятых в спектакле «Дядя Ваня». Таким образом, режиссер первым поздравил Сергея Маковецкого с 55-летием. Впрочем, и после спектакля актера ожидало несколько приятных сюрпризов.
Женева. Заключительный спектакль гастролей Вахтанговского театра. Второй акт «Дяди Вани». На сцене Иван Петрович Войницкий со смятенной душой и в предощущении возможного счастья. А тут вдруг появляется персонаж, которого у Чехова в пьесе никак нет: мужчина с нетвердой походкой и в смешной шляпе набекрень, да еще предлагает выпить. Маковецкий озадачен столь неожиданной мизансценой, но виду не показывает и, как опытный импровизатор, отыгрывает экспромт: пригубил с внезапным визитером, и тот, покачиваясь, удалился в кулису. Интрига худрука явно удалась, но на качестве спектакля не отразилась, и действие понеслось дальше, вовлекая публику в высокие и нелепые человеческие страсти, блестяще сыгранные вахтанговцами.
Уже на поклонах, когда отгремели аплодисменты и Людмила Максакова на хорошем французском (дублируя себя же на русском) сообщила публике, что у дяди Вани, то есть у Маковецкого, — день варенья, зал взорвался аплодисментами с новой силой, и артиста завалили цветами. А Сергей Васильевич просто сказал: — Знаете, это такое счастье — играть в свой день рождения любимую роль с людьми, которых ты любишь.
Уверена, Маковецкого назовут лучшим исполнителем этой роли в ХХI веке или, по крайней мере, его первой четверти. А финальную сцену спектакля со временем причислят к хрестоматийным образцам режиссуры: вот человек сидит на табуретке — уставший от жизни, с опущенными плечами, неловко завернутой внутрь ногой и с закрытыми глазами за очками. Соня поднимает его, пара — это воплощенное двойное одиночество — как будто танцует. И как будто живет. Соня снимает с его зажмуренных глаз очки и руками раскрывает их, потом раздвигает ему рот. Зрители видят детскую улыбку и детское счастье в безумных глазах, устремленных, очевидно, туда, где бедная Соня пообещала бедному дяде Ване «небо в алмазах».
Среди зрителей оказался и настоятель Русской православной церкви в Женеве отец Михаил. Я спросила его мнение об увиденном. — Согласитесь, это нетрадиционный Чехов, вас не шокировали вольные сцены в спектакле? — Постановка прекрасная. Я очень доволен. Я сам играл в театре, когда учился в русской школе в Париже. К нам приходили артисты МХАТа Греч и Павлов (актеры из пражской группы Художественного театра. — М.Р.), занимались с нами, ставили «Ревизора». Я Ляпкина-Тяпкина играл. Вот так.
Стол имениннику накрыли в небольшом ресторанчике неподалеку. Были, что называется, только свои. Директор Кирилл Крок от театра подарил Маковецкому арманьяк, оказавшийся ровесником именинника, то есть 55-летней выдержки. А широкополую шляпу из итальянской соломки артист получил от «МК» и ИТАР-ТАСС (Ольга Свистунова). Владыка Михаил пропел ему красивым баритоном «Многие лета».
Надо сказать, что организатор гастролей Вахтанговского — Международный центр МГУ имени Ломоносова в Женеве, впервые выступивший в роли театрального продюсера, сам не подозревая того, установил очень высокую планку на швейцарской территории для привозимой из России театральной продукции. Во всяком случае, теперь будет с чем сравнивать.
МОСКВА, 2 июля. /Корр. ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова/. "Евгений Онегин" Вахтанговского театра признан лучшим спектаклем сезона в Москве. Такой выбор сделала "Хрустальная Турандот". Эта старейшая театральная премия в 22-й раз была вручена сегодня на сцене театра имени Вахтангова.
И хотя принято считать, что дома и стены помогают, в отношении Вахтанговского "Евгения Онегина" эта бесспорная истина оправдалась еще в ноябре прошлого года, когда зрители впервые увидели пушкинский роман в стихах, который совершенно неожиданным образом режиссер Римас Туминас "прочитал" вместе со своей прославленной труппой. Постановка потрясла публику и сразу стала триумфатором театральной Москвы, за что теперь получила заслуженный приз.
Но это случилось уже "под занавес" торжественной церемонии. А началась раздача "Хрустальных Турандот" с самой почетной номинации: "За долголетнее и доблестное служение театру". Здесь победительницей по праву вышла выдающаяся российская актриса, народная артистка РФ Алла Демидова.
"По-моему, 21 июня 1961 года на этой сцене состоялась премьера "Принцессы Турандот", где я, студентка 2 курса Щукинского училища, выходила в роли рабыни", - напомнила переполненному залу Алла Демидова. "Премию приятно получать в молодости, - продолжила актриса. - А сейчас, я думаю, эту премию получают мои зрители, которые приходят на мои концерты, смотрят фильмы с моим участием и, наверное, любят меня". И зрители не заставили себя ждать, подтвердив свои высокие чувства горячими аплодисментами.
Затем без промедления приступили к награждению лауреатов в основных номинациях. Премии "За лучший дебют" удостоилась молодая актриса Анна Дворжецкая, дочь известного артиста Евгения Дворжецкого. Ей присуждена "Хрустальная Турандот" за роль Констанции, которую она сыграла в спектакле "Три мушкетера" в Российском академическом молодежном театре.
Лавры лучшего актера достались Алексею Верткову - исполнителю роли Венички в спектакле "Москва-Петушки", собирающем аншлаги в Студии театрального искусства Сергея Женовача.
А вот лучших актрис, по мнению жюри "Хрустальной Турандот", на сей раз оказалось две. Это - Ольга Прокофьева, блистательно исполняющая роль Марии Александровны Москалевой в спектакле "Дядюшкин сон" в Театре имени Маяковского, и Александра Урсуляк, представшая в образе Шен Те, Шуй Та в "Добром человеке из Сезуана" на сцене Театра имени Пушкина. Кстати, последний спектакль наделал немало шума в Москве. Новая редакция знаменитой пьесы Бертольта Брехта вызвала огромный интерес и публики, и критиков. Не случайно, что автор постановки Юрий Бутусов получил "Хрустальную Турандот" "За лучшую режиссуру".
Впервые была вручена премия в новой номинации "Лучший мюзикл". Здесь победу одержал "Граф Орлов", украшающий репертуар Московского театра оперетты.
И все же главным героем торжественной церемонии стал Вахтанговский "Евгений Онегин", признанный лучшим спектаклем сезона. Премией отмечен и его художник, создавший лучшую сценографию, Адомас Яцовскис. О том, что выбор лидера театральной Москвы был абсолютно честным и непредвзятым, свидетельствовала и живая реакция публики, которая возгласами "браво" и долго не смолкавшей овацией приветствовала Римаса Туминаса и участников спектакля - бесспорного триумфатора строгой и чрезвычайно взыскательной "Хрустальной Турандот".
Премия "Хрустальная Турандот" была учреждена в 1991 году. Это первая независимая творческая награда новой России, которая уже на протяжении 22 лет присуждается по итогам очередного московского театрального сезона наиболее отличившимся мастерам столичной сцены. Бессменным вдохновителем и организатором премии все эти годы является продюсер, режиссер и меценат Борис Беленький.
Информационную поддержку "Хрустальной Турандот" оказывает агентство ИТАР-ТАСС.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 202
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума