1922 год. Немолодая уже Сара Бернар (Юлия РутбергЮлия Рутберг) сидит в кресле на приморской вилле, мучается от жары, предается воспоминаниям и продолжает играть… Она разыгрывает диалог с матерью, с настоятельницей монастыря, с грубым американским импресарио, который не расстается с пахучей сигарой, и Оскаром Уайльдом – одним из выдающихся современников, которые уже умерли, а она еще нет. В воспоминаниях ей то одиннадцать, то двадцать шесть, то тридцать восемь. Партнером по драме памяти выступает Жорж Питу (Андрей ИльинАндрей Ильин) – секретарь, помогающий актрисе писать мемуары. Сцены из артистической жизни перемежаются отрывками из некогда популярных спектаклей, ворчливыми спорами с Питу и бессмысленным, но жарким противостоянием с Солнцем.
Для Михаила ЦитринякаМихаил Цитриняк «Крик лангусты», поставленный на Малой сцене Театра Вахтангова по пьесе «Смех лангусты» канадского драматурга Джона Маррелла, - уже третий спектакль в Театре Вахтангова (первый – «Медея» с Юлией Рутберг и Григорием АнтипенкоГригорий Антипенко, второй - «Игры одиноких» с Андреем Ильиным и Еленой СотниковойЕлена Сотникова). В этих стенах он вернулся к театральной жизни, которую оставил после закрытия его театра-студии «Наш театр» (до этого Цитриняк ставил спектакли в Театре на Малой Бронной, в Театре имени Ермоловой, во МХАТе).
Над «Криком лангусты» режиссер работал с той же командой, что и над до сих пор идущей «Медеей»: композиторы Александр Прокопович и Борис КинерБорис Кинер, с которым Цитриняк уже почти двадцать лет составляет арт-зонг-дуэт «Мастер Гриша»; художник Мария Рыбасова и художник по костюмам Виктория Севрюкова; дуэт Бернар-Питу - Ильин и Рутберг, «позаимствованные» из двух предыдущих спектаклей. Цитриняк любит работать с артистами – и «Крик лангусты» в первую очередь выделяется своими актерскими умениями.
Юлия Рутберг стоически сидит почти полтора часа в соломенном кресле. Лицо сначала покрыто светлой вуалью, голос хриплый и низкий, слова звучат хрустко и нехотя. Ее Бернар за время спектакля успевает побывать и обиженной на мать девочкой, и страдающей возлюбленной, и заключенной в собственном успехе примой, и едва сдерживающей смех дамой, слушающей историю несостоявшегося брака своего секретаря. Жорж Питу Андрея Ильина – смущенный и трогательный, маленький человек, который мог бы пройти через процесс и замок, 1984-ый год и прочие антиутопические радости с карманными часами на длинной цепочке – как у кролика из «Алисы в Стране чудес». Оказавшись вовлеченным в театральную игру, он неловко перевоплощается в грубого импресарио или ветреную мать Бернар, которая к двадцати годам стала «француженкой, католичкой и содержанкой», хотя родилась в семье голландского еврея, который делал мебель. Спектр интонаций – от слегка пародийного женского тона до грубого, почти пиратского скрежета с воображаемой сигарой в зубах.
Пьесу Маррелла в России уже ставили: больше двадцати лет назад роли Бернар и Питу исполнили Светлана НемоляеваСветлана Немоляева и Александр ЛазаревАлександр Лазарев в двухчасовом спектакле Сергея ЯшинаСергей Яшин и Александра Покровского. Но спектакль Цитриняка – другой: более лаконичный, более отточенный, сфокусированный не только на увядающей звезде театре, которую одни превозносили, а другие считали разрекламированной бездарностью, но на ткани памяти – череде воспоминаний, которые порой кажутся более реальными, чем жизнь. Это очень легкий, во всех смыслах небольшой спектакль - то ли камешек в шлепке, то ли ракушка на полке, сохраненная на память. Цветовая гамма «Крика лангусты» напоминает слегка выцветший снимок – серый, черный, белый, бежевый. Монохром и сепия. Мышьяк и старые кружева. Если в этом мире даже солнце не вечно, то что может сделать человек, чтобы хоть немного задержаться в людской памяти. Бернар пишет мемуары, перебирая песчинки собственной жизни, – тех, кого она сама не может или не хочет забыть. Один из многочисленных возлюбленных («В тридцать лет все греки красивые»). Сестра Жанна, которой доставалось, по мнению Сары, больше мужского внимания и материнской любви («У нее прекрасный нос, роскошные волосы, дивный рот… А у меня? У меня только глаза. Все остальное я должна была выдумать»).
Борьба с беспощадным временем через игру в театр и воспоминания занимает Сару Бернар, даже когда позади самые громкие роли, когда ногу сменил протез, а кожа покрылась морщинами (сама актриса зло сравнивает себя со старой ящерицей), когда впереди пугающий моноспектакль наедине с собой и призраками былого. Она помнит XIX век, доживет свой век в XX-м, а в памяти потомков останутся лишь старые фотографии и может быть немного разрозненных отрывков из хроники. В пьесе Бернар задается вопросом, будет ли им интересно читать ее воспоминания, на что Питу не очень оптимистично отвечает: «Возможно, хотя у них достаточно огорчений и без наших мемуаров». Впрочем, истории самоотверженной борьбы потомкам обычно все-таки интересны.
В Театре имени Вахтангова снова премьера, и даже больше — удача сезона. Михаил Цитриняк поставил пьесу Джона Маррелла «Крик лангусты». Главная героиня — престарелая капризная Сара Бернар. Она проводит свое последнее лето на берегу моря: пишет мемуары и мучает секретаря, заставляя его разыгрывать сцены из своей жизни. О том, каково это — быть Сарой Бернар, «Культура» узнала у исполнительницы главной роли Юлии Рутберг.
культура: «Медея» Вам давалась кровью. Как все прошло на этот раз? Рутберг: Только недавно закончилась работа над «Улыбнись нам, Господи» Римаса Туминаса, где я тоже принимаю участие — играю козу. После премьеры — лишь один день, чтобы отоспаться, и снова в бой. Через три недели уже сдали спектакль худруку. Погрузиться во внутренний мир Сары Бернар — как прыгнуть в вулкан. Такое бескровно не проходит.
культура: Приходилось сравнивать себя с легендарной актрисой? Рутберг: Нет. Я человек другой генерации. Что у нас общего? Дикая инфекция под названием «театр» и истовая потребность себя отдавать сцене. Но думаю, она значительно большая экстремистка. Поэтому была гораздо богаче меня.
культура: Чехов и Тургенев отказывали Саре Бернар в таланте. А сейчас его и вовсе оценить невозможно. Когда Вы «прыгнули в вулкан», что увидели: сильную женщину или все-таки великую актрису? Рутберг: Великую женщину, которая посвятила себя без остатка театру. Все, что проживала, было лишь «топливом», поводом для игры. Сара Бернар — пример непримиримого мужества. Осталась без ноги и все равно продолжала работать. Ее выносили на подмостки, а поклонники клали цветы к креслу. Это — бесстрашие. При том она была дико закомплексованной и боялась сцены.
Когда я услышала записи голоса Бернар, подумала — бред сумасшедшего. Она поет или блеет? Нет ни единой паузы. Вне контекста этого не понять. Оказывается, таким был театральный канон. Но сегодня он нам почти недоступен.
Не оценили Чехов и Тургенев? Ну, актриса не доллар, чтобы всем нравиться. Слава Богу есть те, кто меня ненавидит. Благодаря им чувствую себя живым человеком. Правда, любые отзывы воспринимаю одинаково отстраненно. Очень немногие могут что-то изменить в моем спектакле.
культура: Представьте, что Вам выпала возможность пообщаться с Сарой Бернар... Рутберг: Попросила бы сыграть кусок из «Федры». Интересно сравнить то немногое, что от нее осталось, с оригиналом. В прошлом году я ездила в Париж и ходила на Пер-Лашез к Саре Бернар. Говорят, никто на самом деле не знает, есть ли там прах — могилу трижды переносили. Тем не менее, приложилась к пантеону, попросила разрешения играть. Представляете, в день нашей премьеры в киосках появилась биография Сары. Думаю, такие совпадения не случайны. Это знак. Бернар — коварная женщина. Если бы ей не понравилось то, что мы делаем, она бы сама закрыла спектакль.
культура: Будем считать, что ей нравится. В финальном диалоге они с Оскаром Уайльдом провожают XIX век. А Вы по двадцатому ностальгируете? Рутберг: Конечно. И этот спектакль — попытка удержать что-то живое в эпоху технократии, когда за всеми гаджетами актер превращается в вешалку для костюма или вообще перестает быть нужным — его можно нарисовать. У нас на сцене нет никаких экранов, наушников и прочей ерунды. Спектакль решен очень лаконично, даже аскетично. Все сделано для артистов, ничего лишнего. Работать с Цитриняком — счастливый билет. И с партнером повезло. Мы с Андреем Ильиным — как инь и ян.
культура: Как Вам удается держать зал, сидя весь спектакль в кресле? Рутберг: Ограничения всегда на пользу. Мне не наносят грим старухи, но при этом играю 77-летнюю. Появляется мимика, пластика. Большая нагрузка на лицо, глаза, руки. Приходится изобретать что-то новое.
культура: В театральной Москве в свое время был популярен «Смех лангусты» со Светланой Немоляевой в роли Бернар. Она ваш спектакль видела? Рутберг: Думаю, Светлана Владимировна не придет. Ведь в пьесе секретаря играл Александр Сергеевич Лазарев. А все, что напоминает о нем, ее ранит. Это опасная эмоциональная нагрузка.
культура: Вы снимаетесь в роли другой великой актрисы — Фаины Раневской... Рутберг: Это проект Первого канала — сериал «Орлова и Александров». Почти все уже отсняли. Готова к тому, что меня будут рвать на части за эту роль, плевать в лицо и спину. Но надо же было такому случиться! «Крик лангусты» мы планировали давно. А эта роль ворвалась в мою жизнь, я ее не хотела — уговорили.
культура: Коко Шанель, Сара Бернар, Анна Ахматова, Фаина Раневская... Рутберг: И коза. Репертуар у меня очень разнообразный!
Фигаро на столичной сцене множатся, как в крылатой фразе «Фигаро тут, Фигаро там». Премьера в Театре Пушкина только состоялась, и уже запущен новый проект режиссера Владимира Мирзоева.
Актриса Марина Есипенко рассказала о нем «Театралу»: «Премьеру в Театре Пушкина я не смотрела, чтобы это не сковывало фантазию. Ведь невольно хочется что-то «своровать» у коллеги – жест, интонацию, если у нее это получается круто. 28 апреля у нас прошла первая репетиция нового спектакля.
«Будем лепить вместе», – ответил мне режиссер на мой вопрос: «Про что будет история?» Это было неожиданно и волнительно. Хотя, вероятно, актеров надо чуть обманывать, как детей. Это приглашение к сотворчеству, к этюдному методу и совместному мышлению. Мне очень нравится уважение Владимира Мирзоева к актерским предложениям. Особенно важно, когда комические приемы точно ложатся на твою индивидуальность. Эта моя пятая работа с режиссером. До этого были «Лир», «Дон Жуан и Сганарель», «Принцесса Ивонна» в Театре Вахтангова, «Дракон» в Театриуме на Серпуховке. Уже накоплен опыт совместного творческого поиска. Ты мечешь драгоценные находки как камушки, а режиссер потом их сортирует, бриллиантики вставляет в свою оправу, а кирпичики деликатно откладывает в сторону. В этой работе собралась команда Мирзоева, поэтому я опять встречусь со своими замечательными партнерами Марией Бердинских, Максимом Сухановым, Леонидом Бичевиным, Дмитрием Соломыкиным.
Снова примерю театральные костюмы Аллы Коженковой, волшебные, комфортные и как всегда созвучные эстетике режиссера. Премьера намечена на сентябрь. Времени не так уж много, и работа предстоит серьезная».
На Малой сцене Театра им. Евг. Вахтангова состоялась премьера спектакля "Крик лангусты" - вариант актера Жоржа Вильсона пьесы "Смех лангусты" канадского драматурга Джона Марелла.
У нас ее ставили с участием самых талантливых актрис. А как иначе? Ведь речь здесь идет о легендарной французской примадонне Саре Бернар, той самой, которая играла все главные роли мирового репертуара до глубокой старости, даже после ампутации ноги. Умерла на 78-м году жизни.
Режиссер Михаил Цитриняк пригласил своих любимых актеров. Юлия Рутберг потрясающе сыграла Медею, а Андрей Ильин - симпатично главного героя в "Играх одиноких". Юлия Рутберг достигла той степени мастерства, что ей и сама Сара Бернар по плечу.
Здесь принципиальна аскетичность сценографии - зонт, пляжное кресло, в котором почти все время сидит героиня, стопка тетрадей с мемуарами да морские камешки вокруг. Зрителю нельзя отвлекаться, да и не получится: невозможно оторваться от лица и фигуры актрисы, играющей другую актрису. Саре Бернар уже 77 лет. Одета она богато и со вкусом (художник по костюмам Виктория Севрюкова). "Отсутствующая" нога остроумно обута, в отличие от здоровой, в светлый сапожок, что замечаешь практически лишь в финале, когда актеры выходят на поклоны.
Бернар играла по всему миру, и перед королевскими особами. Но сейчас, в предчувствии финала, ей хочется "проиграть" свою жизнь по новой. Благо рядом есть партнер - секретарь Жорж Питу, на 25 лет моложе, но тем не менее явно по уши влюбленный в патронессу.
Солнечный жаркий денек выдался на берегу моря вблизи курорта "Прекрасный остров", где на собственной вилле отдыхает Сара Бернар. Ей почему-то совсем неохота предаваться неге. Без конца она шпыняет не очень-то проворного секретаря. Внутренний моторчик не дает ей покоя. Как кинопленка, вертится в ее воображении прожитое, и вместе с Жоржем она "проигрывает" самые важные эпизоды звездной биографии. Он подает ей реплики то за мать, то за импресарио, то за монахиню, а то и за самого Оскара Уайльда! Ах, какую виртуозную игру демонстрируют талантливые артисты!
И вот уже нет на сцене старенькой тетеньки в дорогой одежде - появляется невообразимая красавица с горящими глазами, остроумными репликами и непреодолимым желанием жить и творить. О, конечно, она совсем не наивна и прекрасно понимает, что маячит на горизонте. Но такая уж у нее натура - ни перед чем не пасовать, не склонять головы. Тонкий, умный и очень, извините, полезный спектакль. Полтора часа с Сарой Бернар - это супер!
Кружевные мантильи, зажигательные испанские мелодии, взрывные темпераменты и кипящие страсти. Испанский карнавал оживает на сцене театра имени Вахтангова. Режиссер Александр Коручеков поставил пьесу «Ревнивая к себе самой». Ее автор – испанский монах, богослов и одновременно очень плодовитый драматург первой половины XVII века – Тирсо де Молина. Его перу принадлежало более 400 пьес. До нас дошла примерно пятая часть. За то, что писал светские комедии, его даже высылали несколько раз из Мадрида в отдаленные монастыри. И врагов Тирсо де Молины можно понять – не к лицу монаху придумывать столь легкомысленные истории. Рассказывают «Новости культуры».
Испанские махи в черных мантильях мгновенно переносят в многолюдный, шумный и темпераментный Мадрид. Размер сцены на размах страстей не повлиял. Наоборот – увеличил концентрацию страстей, подстегнул фантазию находчивого режиссера. Дуэнья болтает со своей Доньей по «туфле», вместо кошелька роняют теннисный мячик, а седлают здесь гигантскую деревянную лошадку.
«Это праздник театра, – говорит актер Виталийс Семеновс. – Это интересно, когда есть такие условности. Зритель сразу, как мне кажется, включается в игру, потому что мы не правду жизни тут вам суем. Это будет этим, это – тем. Маски, маски, маски. Женщина – мужчина. И под конец – раз, а это был театр. Карнавал. Это театр почти площадной».
Дурачеств много ещё и потому, что главный герой – дурачок. Приехавшего в Мадрид наивного романтика играет ещё студиец Виталийс Семеновс. Он долго не мог найти ключ к образу простофили, который влюбляется в руку первой встречной в вуали. И ради неё отказывается от красивой и богатой невесты, не понимая, что незнакомка и суженая – одна и та же сеньора. Но получившийся мечтатель-Дон Кихот вызывает и недоумение, и понимание. А значит, актеры справились с очень непростой задачей.
«Самое сложное – это текст, – отмечает актриса Ольга Лерман. – Он довольно старинный, и очень хочется, чтобы за таким красивым стихоплетством была слышна мысль».
А мысль драматурга Тирсо де Молина – доктора богословия и монаха – стуком кастаньет не заглушить!
«Дежурная комедия плаща и шпаги – как все делают, как мы привыкли, – говорит Александр Коручеков. – Такое что-то про любовь и шпагами помахаем, а мне кажется это совсем другая драматургия. Это коррида. Это Испания. Это песок и кровь – вот флаг Испании. Там ничего такого нету».
В этой истории о том, как «не схожи правда жизни и мечтанья» даже дежурный финал «и жили они долго и счастливо» застает врасплох. А кансоны в этой постановке отнюдь не радостны.
Художественный руководитель театра имени Евг. Вахтангова, лауреат Государственной премии РФ.
Исторически сложилось так, что «на воды» в небольшой литовский курортный город Друскининкай съезжались люди просвещенные, интеллектуалы: в позапрошлом веке российские и балтийские аристократы, в прошлом веке — советская и иностранная интеллигенции. Друскининкай славен не только санаториями и водами, но и своей культурной жизнью, на протяжении многих лет здесь проходят различные музыкальные и театральные мероприятия. Город славен еще и тем, что самые лучшие годы своей жизни здесь провел М. К. Чюрленис. Атмосфера покоя, красоты и благости в этом городе располагает к чему-то возвышенному и прекрасному. В силу сложившихся причин и обстоятельств в Друскининкай было решено создать международный театральный фестиваль «VASARA», что в переводе на русский язык означает «ЛЕТО». Президентом фестиваля избран величайший режиссер современности, Лауреат государственных премий Литвы и России, художественный руководитель Академического театра им. Евг. Вахтангова, основатель Вильнюсского Малого театра Римас Туминас. 11 июля 2014 года в Друскининкай откроется второй международный фестиваль «VASARA», тема которого «Театр — далекое и близкое». На этот очередной фестиваль ожидается приезд более 20 театров из России, Литвы, Польши, Беларуси, Израиля и Италии. В жюри приглашены видные деятели культуры и искусства из России, Литвы и Европы. Победитель первого фестиваля — Гродненский областной театр кукол привезет свою премьеру, спектакль «Фауст. Сны», созданный по мотивам «Фауста» Й.В. Гёте. Государственный академический театр им. Евг. Вахтангова также побалует нас премьерой — это спектакль «Крик лангусты» по одноименной пьесе Дж. Маррелла о последнем лете жизни великой Сары Бернар. В главных ролях звезды театра и кино: заслуженная артистка России Юлия Рутберг и заслуженный артист России Андрей Ильин...
Пьеса канадского драматурга Джона Маррелла о легендарной актрисе Саре Бернар, скромно озаглавленная «Мемуары» (“Memoir”), получила в русском переводе куда более цветистое, звучащее даже несколько экзотично название - «Смех лангусты», под которым и стала известна публике в 1980-е годы благодаря блистательному ее исполнению Светланой Немоляевой и Александром Лазаревым в Театре им. Маяковского. Спустя 30 лет в редакции Театра им. Вахтангова «смех» в заголовке сменился «криком», а драма с элементами трагифарса обернулась трагедией.
Говорят, будто лангусты - морские ракообразные, столь ценимые гурманами всего мира за изысканный вкус нежного мяса, издают странный крик, когда их убивают, «крик, похожий на смех... Издевательский смех». С ними, тяжелыми, неповоротливыми, медленно ползающими по дну, безжалостно сравнивает себя постаревшая и полуобездвиженная после ампутации ноги «божественная Сара». Работая над вторым томом мемуаров на приморской вилле, она пытается вспомнить самые яркие события долгой и бурной жизни, разыгрывая их, как серию мини-спектаклей, вместе со своим секретарем Жоржем Питу.
Трудно представить людей более различных: Сара, объехавщая полмира, покорившая зрителей по обе стороны океана, экстравагантная, дерзкая, не привыкшая сдерживать ни свои чувства, ни свой язык женщина, о чьих любовных похождениях рассказывают самые немыслимые истории, и Питу, охотнее всего укрывшийся бы в тихом уютном домике от треволнений мира житейского, робкий и застенчивый маменькин сынок, недотепа, густо краснеющий от каждого грубого слова, слетающего с уст его прославленной работодательницы. В начале спектакля то, с каким трудом герои находят общий язык, подчеркнуто нарочито: свои первые реплики Сара в исполнении Юлии Рутберг произносит на французском, а Андрей Ильин, играющий секретаря, отвечает ей на русском. Сара, прикованная из-за увечья к креслу, все время статична, Питу, суетливый, подвижный, возмущаясь эксцентричностью требований и привычек актрисы, гневно нарезает круги по пляжу, принося или унося то граммофон, то папки с записями, то зонтик. Она говорит медленно, веско, чеканя каждую фразу, он захлебывается, булькает словами. Они спорят, ругаются, мирятся, опять спорят, но, обижаясь, сердясь, делая попытки сбежать, мягкотелый здоровяк, как спутник, не способный оторваться от освещающей его путь планеты, снова и снова возвращается к гениальной мучительнице, хрупкой фигурке с безупречно прямой спиной, и, подчиняясь ее капризам, перевоплощается в блестящую куртизанку Юлию Бернар, мать Сары, настоятельницу монастыря Гранд Шамп, грубого американского продюсера Джаррета или утонченного Оскара Уайльда.
Обстановка аскетична, почти графична, выдержана в цветах старых фотографий и кинопленок. Черно-белая гамма слегка разбавлена коричнево-бежевыми тонами сепии: белое полотно ковра-пляжа, где рассыпана отмытая волнами до белизны галька, белая плетеная мебель, белый и черный зонтики от солнца, изящные костюмы в стиле ретро серо-кофейных тонов, молочно-белая вуаль на лице Сары, которой не под силу скрыть горящие огнем угли прекрасных глаз. Одна деталь изящного туалета артистки сразу обращает на себя внимание - разного цвета сапожки с высокой шнуровкой: черный на месте протеза и бежевый на здоровой ноге. Не глупая безрассудная молодость, как у золотоволосой русской поэтессы, но старость и болезнь, разлучившие с любимой профессией, становятся тем «сапожком непарным», что, однажды споткнувшись, разделил жизнь на «до» и «после».
Трагедия самой Сары в пьесе Маррелла именно в ее «непарности», невозможности найти себе ровню, вторую половинку дуэта, ни для сцены, ни для жизни. Неслучайно когда-то Оскар Уайльд, вдохновленный исполнением Федры, воспел Бернар как героиню, достойную пребывать в сонме античных богов или титанов Возрождения, но по воле рока заброшенную в суетный «скучный мир», где бесстрашных греческих героев сменили слабые и изнеженные греческие любовники, чьих имен уже и не вспомнить. Театр становится тем партнером, которому актриса никогда не изменяет, единственным, кто постоянно дарит ей счастье, позволяет самой создавать иллюзии, в которых она прекрасна, любима, желанна.
Жизнь Сары протекла в постоянной борьбе: с матерью, предпочитавшей некрасивой старшей дочери красавицу младшую, со своей внешностью, которую она «выдумала заново», с мужчинами, мечтавшими подчинить ее своей воле, с ловкими антрепренерами, старавшимися нажиться на ее таланте, с мнением «приличной» публики, смаковавшей сплетни о ее распутстве одна диковиннее другой. И на закате дней она по-прежнему борется, теперь уже с самим временем, олицетворенным пылающим в южном небе «огненным шаром», каждым днем, каждым часом, вырванным у жизни, бросая вызов бессмертному светилу.
Если невозможно скомандовать солнцу спуститься и пригасить свои лучи, значит Сара сама поднимется к нему. В финале белое полотно пляжа развернется вдаль, засверкает блестящими искрами. По звездам в черную темноту, за край земли уйдет первая актриса своей эпохи, уйдет, чтобы навсегда остаться в легенде.
Лауреат премии «Звезда Театрала» спектакль «Евгений Онегин», уже с успехом показанный во Франции и в Литве, в конце мая будет идти на сценах США и Канады.
29-31 мая и 1 июня «Евгения Онегина» увидят зрители Нью-Йорка на сцене Сити-центра, Бостона – 6 и 7 июня на сцене театра «Majestic», а 10 июня спектакль покажут в Торонто на сценической площадке Центра искусств. В самом конце сезона театр имени Евгения Вахтангова со спектаклем «Евгений Онегин» приедет в Израиль. Спектакль состоится на сцене Театра «Гешер» (Тель-Авив) 28-30 июня.
Премьера спектакля «Евгений Онегин» по роману А.С. Пушкина в постановке Римаса Туминаса состоялась 13 февраля 2013 года. «Я пытался разрушить стереотипы, стремился к полифоничности, музыкальности, эмоциям, – сказал о своей работе режиссер спектакля, художественный руководитель театра Римас Туминас, - при этом хотелось избежать выспренности и ложной лиричности. Для меня было важно открыть новый смысл в характерах и сюжете».
Несмотря на свой недолгий период сценической жизни, спектакль и его создатели уже отмечены несколькими престижными театральными премиями, среди которых: Премия зрительских симпатий «Звезда Театрала», Первая театральная премия «Хрустальная Турандот», «Гвоздь сезона», Приз дирекции фестиваля «Балтийский дом», национальная театральная премия «Золотая маска».
В конце мая за рубежом будет показан еще несколько постановок театра Вахтангова. Спектакль «Предательство» Владимира Мирзоева приглашён на крупнейший немецкий театральный фестиваль Ruhrfestspiele. В спектакле помимо ведущего артиста Вахтанговского театра Максима Суханова заняты Андрей Мерзликин и Анна Чурина. А в конце июня «Дядя Ваня» в постановке Римаса Туминаса будет представлен в Неаполе (Италия) на сцене Тeatro Mercadante.
В начале сезона 2007 – 2008 гг. Вахтанговский театр возглавил Римас Туминас в должности художественного руководителя. Его пригласил на этот ответственный пост Михаил Александрович Ульянов, увидев в нем своего приемника, личность талантливую, неординарную, близкую по духу.
Новый руководитель не сразу приступил к репетициям, отсматривал репертуар, а т.к. в то время большая часть труппы актеров была свободна, он предложил им выбрать режиссуру и драматургию для внеплановой работы, что было воспринято с энтузиазмом. Через полгода состоялся показ нескольких работ и, хотя ни одна из них не вошла в репертуар, Р. Туминас увидел творческий потенциал актеров и подробно обсудил с ними достоинства и недостатки этого опыта. Акция оказалась в дальнейшем чрезвычайно полезной.
Продолжая знакомство с труппой, Римас Туминас пригласил режиссера – балетмейстера Анжелику Холину на постановку спектакля «Берег женщин». Это был эксперимент, так как впервые в основе спектакля лежала не драматургия, а музыка (сюжетной основой стали песни Марлен Дитрих), а смысл прочитывался в пластике, жесте, танце, энергетике, не выраженной в слове. Актеры разных поколений освоили непривычную стилистику и победили, открыв в себе новые творческие возможности.
В октябре 2008 года на большой сцене театра был показан дипломный спектакль Щукинского училища «Белая акация» (руководитель курса и постановщик – Владимир Иванов), из числа участников которого 16 человек влились в труппу театра, а спектакль на два сезона в репертуарную афишу.
Для своего дебюта Римас Туминас выбрал одну из сложнейших пьес У. Шекспира – «Троил и Крессида», где нет главных ролей. Расчет был в создании спектакля, основным достоинством которого стало существование актеров в едином ансамбле, что удалось режиссеру и объединило участников разных возрастных категорий.
Для Р. Туминаса важно не толькодоказывать высокий профессионализм в каждой работе, но и воспитание образованных актеров, повышение их культурного уровня. Поэтому на репетиции приглашаются искусствоведы, музыковеды, литературоведы, которые рассказывают об эпохе античности – «Троил и Крессида», романтизма – «Маскарад», театре абсурда – «Ветер шумит в тополях» и т.д.
Следует отметить, что за последние годы изменилась атмосфера театра, вырос творческий потенциал, появилась инициатива, критическое отношение к себе и профессии, нет самоуспокоенности и равнодушия.
В предъюбилейном сезоне Римас Туминас обратился к труппе с предложением: ищите пьесы, режиссеров, репетируйте, пробуйте, ошибайтесь, побеждайте. И его услышали.
В театре всегда есть актрисы, чья судьба складывается, независимо от их достоинств, не безупречно. Редко найдешь пьесу, где идет речь о судьбе женщин за… Но Вера Новикова, Ольга Чиповская, Агнесса Петерсон, Ирина Калистратова и молодая актриса Екатерина Симонова заинтересовались «Прощальными гастролями» Ю. Эдлиса и под руководством режиссера Олега Форостенко рассказали трогательную, ироничную, немного грустную историю о немолодых актрисах, чья жизнь в чем-то схожа с их собственной и добились успеха.
В этом же контексте – самостоятельных работ, «Медея» Ануя, режиссера Михаила Цитриняка. В главной роли - Юлия Рутберг, поражающая новой краской своего дарования – глубиной трагического темперамента.
За четыре сезона поставлено 14 спектаклей. Сотрудничество с лучшими режиссерами: В. Ивановым, Ю. Бутусовым, В. Мирзоевым, А Шапиро интересно и плодотворно.
Безусловно, возрос творческий престиж театра у СМИ и зрителей. Вахтанговцы успешно гастролируют в России и зарубежом: Ярославль, Саратов, Воронеж, Ростов-на-Дону, Нижний Новгород, Санкт-Петербург, Самара, Омск, Челябинск, Екатеринбург, Калининград, Киев, Харьков, Минск, Вильнюс, Рига, Таллинн, Варшава, Торунь, Тель-Авив, Иерусалим, Мадрид, Гданьск, Прага, Пльзень, Лондон, Париж… Зарубежные гастроли связаны с участием в престижных театральных фестивалях.
«Туминас – один из немногих избранных, в чьих жилах течет настоящая, а не разбавленная режиссерская кровь: он одушевляет пространство, заряжает его волей и художественным смыслом, превращая спектакль в отдельную планету», - писала о режиссере «Российская газета». Его «Дядя Ваня» А.Чехова, поставленный в сентябре 2009 года стал лидером наград и премий.
13 ноября 2011 года Вахтанговцы отметили 90-летие театра. Чтобы избежать традиционных юбилейных торжеств, Римас Туминас задумал спектакль «Пристань» дабы воздать должное уважение ведущим артистам театра, всю свою жизнь посвятившим одной сцене – Вахтанговской. Они его строители, слава, корифеи.
В этом необычном спектакле – композиции из сцен разных пьес, эпох и авторов, у каждого свое соло – Юлии Борисовой, Людмилы Максаковой, Владимира Этуша, Юрия Яковлева, Василия Ланового, Вячеслава Шалевича, Галины Коноваловой, Ирины Купченко, Евгения Князева, Сергея Маковецкого. Их партнерами стала вся труппа театра.
«Пристань» - спектакль в память о тех, кто сегодня не с нами, в нем любовь, талант, уважение и вера в будущее.
В 92 сезоне (2012 - 2013) Римас Туминас выпустил спектакль по роману А.С. Пушкина "Евгений Онегин", премьера которого состоялась 13 февраля 2013 года.
«Я пытался разрушить стереотипы, стремился к полифоничности, музыкальности, эмоциям, при этом хотелось избежать выспренности и ложной лиричности. Для меня было важно открыть новый смысл в характерах и сюжете» (Римас Туминас).
СМИ с первых дней показа спектакля назвали Вахтанговского «Евгения Онегина» самой яркой и громкой премьерой сезона. Несмотря на свой недолгий период сценической жизни, спектакль и его создатели уже отмечены многими престижными театральными премиями.
7 марта 2014 года в Театре имени Евгения Вахтангова состоялась премьера спектакля «Улыбнись нам, Господи» Г. Кановича в постановке Римаса Туминаса. Его соавторами стали художник – Адомас Яцовскис и композитор – Фаустас Латенас. Пьесу – притчу по роману литовского писателя, живущего в Израиле, Григориуса Кановичюса инсценировал Римас Туминас.
В 1994 году спектакль впервые был создан Р. Туминасом на сцене Малого театра Вильнюса. Каждый жест трагической клоунады, афористичные реплики, удивительная музыка, тончайшее мастерство исполнителей главных ролей - Сигитаса Рачкиса, Витаутаса Григолиса, Гядиминаса Гирдвайниса и Витаутаса Шапранаускаса, заставили говорить о постановке, без преувеличения, как о театральном шедевре. Сценическая жизнь Вильнюсского спектакля была прервана из-за ушедших из жизни двоих артистов. Спектакль остался "не доигранным".
В 2014 году Римас Туминас вновь возвращается к роману Григориуса Кановичюса, но уже на сцене возглавляемого им Театра имени Евгения Вахтангова. С прославленными артистами, чьи имена давно известны за пределами России - Сергеем Маковецким, Владимиром Симоновым, Виктором Сухоруковым, Евгением Князевым, Алексеем Гуськовым, Юлией Рутберг, Григорием Антипенко, Виктором Добронравовым и др. режиссер заново пересказал языком поэтического театра, казалось бы, совсем бытовую историю, но восходящую к притче, пронизанную большой любовью к Человеку.
Вся жизнь Римас Туминаса - бесконечная дорога от литовского хутора, где он родился и вырос, к вечному празднику театра, к красоте и гармонии. Главное для режиссера - это человек, его судьба на сцене и в жизни. С приходом Туминаса на Арбате, 26 началась новая жизнь, театр стал самым посещаемым в Москве. Сегодня даже трудно представить, что еще несколько лет назад не все актеры приняли его в театре, многие считали чужаком, не имеющим отношение к вахтанговской традиции. Римас Владимирович поделится своими мыслями о предназначении театра, расскажет о деревенском детстве, о маме, о сложных отношениях с отцом, о своей первой любви. Мы увидим его за работой на хуторе и в театре во время репетиций, которые проходят в атмосфере непринужденного творческого поиска и единения. В фильме также снимались актеры Театра им. Евг. Вахтангова - Галина Коновалова, Сергей Маковецкий, Людмила Максакова.
...— Все мы в плену стереотипов. Кажется, что у Звягинцева должны быть какие-то другие лица, а не такие известные актеры. А у вас снимались Владимир Вдовиченков, Алексей Серебряков, Роман Мадянов.
— Мы год искали актеров. У нас 19–20 фигур, требующих тщательного подхода. Искали в провинции. Но все как-то не складывалось. Если ты не нашел актеров, то нечего и снимать. Алексей Серебряков очень страдал на этих съемках. Он не выезжал из Териберки 2,5 месяца. Говорил: «Дайте мне на гору заехать! Я не привык к такому. Вы долго заряжаете. Я томлюсь». Он отказался от всяких связей с внешним миром, брал костюм своего героя накануне съемок и обживал.
Как-то пришел Владимир Вдовиченков. У нас есть пятиминутная сцена, где герой встречается с мэром города. Так вот Вдовиченков выучил 5–6 страниц текста. Это многословный фильм. Владимир невероятно требователен к себе и к материалу. Он хотел какого-то прибытка, нового опыта, искренне хотел работать. Я увидел в нем персонажа Дмитрия. А потом случилось страшное. У него было искушение. Его разрывало на части, когда он получил приглашение сняться в британской картине с Джудом Лоу в главной роли. А мы долго не давали ответ, складывали пасьянс, нам важен был ансамбль. А у меня уже был такой момент, когда Андрей Смирнов на «Елене» устроил мне экзекуцию, отказавшись сниматься. Я был впечатлен тем, как Вдовиченков пришел на пробу и в присутствии большого числа людей объявил, что не будет работать. А у нас съемки на носу. Меня поразило его мужество. Другой бы отправил весточку с агентом. В общем, это был удар для меня. Мы поговорили, и он себя победил.
Сегодня гостем ночного выпуска программы «Новости культуры» будет режиссер Александр Коручеков.
В театре им. Евг. Вахтангова прошла премьера спектакля «Ревнивая к себе самой» по пьесе Тирсо де Молина. Режиссер – Александр Коручеков, в ролях – Алексей Лопухов, Ольга Лерман, Валерий Ушаков и др.
Все подробности мы узнаем из первых рук в рубрике «Худсовет».
С гостями рубрики «Худсовет» будет беседовать Ксения Егорова.
После триумфальных гастролей Вахтанговцев в Париже, о русском театре заговорила Европа. Римасу Туминасу, возродившему мертвый театр Вахтангова, посыпались бесчисленные гастрольные предложения. Мир захотел увидеть театральный шедевр "Евгений Онегин". В том числе америкашки. Театр дал согласие на гастроли и вдруг, ... отказ в визе!
Не кому-нибудь, а Королеве Вахтанговского театра, Людмиле Максаковой. Из-за того, что дочь Мария депутат (кстати, плохой) Гос.Думы, америкосы не дали визу несравненной Людмиле Васильевне. Королева театра никогда и никаким боком к политике не прикасалась. А вот мамой её Марией Петровной, солисткой Большого театра, увлекался и даже любил Вождь всех времён и народов Сталин!
27 мая известному артисту Театра имени Вахтангова исполняется 80 лет. И еще одна поражающая воображение цифра – целых 55 лет Вячеслав Шалевич отдал служению родному Вахтанговскому театру.
Наверное, немногие поклонники артиста знают о том, что, если бы в дело не вмешался случай, он мог был стать учителем русского языка и литературы: подавал документы сразу в два московских вуза – Щукинское училище и пединститут. Хотя школу он окончил почти в 20 – несколько лет провел в детдоме, куда его отправили в военные годы, а там не всегда было до учебы. А в десятом классе был отчислен за «хулиганство» – не отдал честь стоявшему в вестибюле бюсту Сталина и с трудом был восстановлен. Но и сейчас вспоминает, сколь сильное влияние оказал на него учитель литературы.
Впрочем, выбор театральной стези тоже был не случаен, причем именно вахтанговской. Шалевич вырос в арбатском дворе, примыкавшем к зданию театра. Он знал многих вахтанговских артистов, подростком частенько проникал на репетиции. А в совсем еще детской памяти на долгие годы осталось страшное впечатление от разбомбленной в начале Великой Отечественной сцены театра. Артист вспоминает, что почему-то именно тогда и зародилось робкое, неосознанное желание стать артистом, чтобы «защитить» эту сцену.
И желание это, по счастью, осуществилось. Более того, в числе немногих выпускников Щукинского училища Шалевич был приглашен в труппу Театра имени Вахтангова. Его верность театру поразительна, ведь актерская биография Вячеслава Анатольевича не всегда была гладкой и успешной. Но для него, мастера старой высокой школы, фраза «артист Вахтанговского театра» всегда была чем-то вроде почетного звания. За эти 55 лет он столько пережил вместе с театром: уход старой актерской гвардии, в личностях которой для Шалевича заключалась знаменитая вахтанговская традиция, болезненную смену театрального руководства, различные творческие веяния. И лишь один раз случился в его жизни порыв уйти в другой коллектив, когда нестерпимо жалко стало несколько актерских лет без новых ролей. Но, как вспоминал сам Шалевич, он дошел только до фойе и там очень остро ощутил, что это не его «дом». Вернулся – и судьба его изменилась к лучшему.
В своем же «доме» за эти полвека с лишним Шалевич играл в спектаклях легендарных (Сергея в «Иркутской истории», Бараха в «Принцессе Турандот», Мурова в «Без вины виноватых») и проходных, названия которых сегодня никто и не вспомнит. В постановках как традиционных, так и весьма авангардных. Не то чтобы он очень стремился к «новым формам», но и от экспериментов не отказывался. Сыграл, например, графа де Гиша в «Сирано де Бержераке» Владимира Мирзоева – вельможу, похожего не столько на французского аристократа, сколько на представителя советской номенклатуры. Опыт пригодился, ведь потом в кино его пригласили на роль «самого» Брежнева. Сыграл доктора Дорна в чеховской «Чайке», которую ставил молодой режиссер Павел Сафонов, и его персонаж стал не комичным резонером, как бывало, но полноценным участником жизненной драмы. Однако режиссерам иного театрального склада он никогда не позволял себя «ломать», предпочитая либо найти творческий компромисс, либо отказаться от работы.
Впрочем, актерская стезя – главная, но далеко не единственная в биографии Шалевича. Давняя тяга к педагогике привела его сначала в Щукинское училище, а потом в ГИТИС, причем, что интересно, на эстрадное отделение. Среди его учеников – такие индивидуальности, как фигурист Игорь Бобрин, актриса разговорного жанра Клара Новикова, певица Людмила Рюмина, артист Валерий Гаркалин. И понятное дело, что учил их Шалевич не эстрадному мастерству, а прививал навыки хорошей актерской школы.
Не отнять у него и пристрастия к режиссуре, заметим профессионального свойства, ведь в 1979 году он сам окончил Высшие режиссерские курсы при ГИТИСе. По признанию Вячеслава Анатольевича, он в этом качестве вовсе не стремился самовыразиться, но мечтал ставить подлинно актерские спектакли, порой открывая новые, не известные и не заметные ранее грани таланта того или иного артиста. Так в свое время случилось с приглашением Василия Ланового в спектакль Шалевича «Тринадцатый председатель», где признанный «герой-любовник» замечательно сыграл в приемах, далеких от всяческого возвышенного романтизма. Потом был яркий и музыкальный спектакль для детей «Али-баба и сорок разбойников», сделанный вместе с Александром Горбанем. В Театре имени Рубена Симонова – «Брызги шампанского» по Михаилу Зощенко.
Шалевич, кстати, одним из первых, еще за закате советских времен, пустился в рискованное антрепризное плавание, не покидая, впрочем, родной «пристани». Его спектакль по «Голубой книге» Зощенко с участием Людмилы Целиковской, а позже Аллы Ларионовой, Марианны Вертинской, Михаила Воронцова и самого Вячеслава Анатольевича прошел более тысячи раз и объездил полмира, причем в основу коммерческого по своей сути проекта была заложена попытка не уходить далеко от принципов самого настоящего и серьезного искусства.
В 1998 году Вячеслав Шалевич, быть может, и для самого себя неожиданно стал художественным руководителем Театра имени Рубена Симонова, находящегося по соседству с Вахтанговским. После смерти Евгения Симонова, этот театр создавшего, его коллектив в буквальном смысле слова осиротел и находился на грани закрытия. Спасти его пытался Юрий Яковлев, но слишком большая занятость артиста помешала этой работе. И тогда уже Шалевич стал ходить по «высоким» кабинетам, доказывая право театра на существование, и в результате принял бремя руководства на себя и стойко нес его до октября минувшего года. Театр не удостоился репутации модного и продвинутого, но в нем при Шалевиче ощущался крепкий профессионализм, был весьма своеобразный репертуар, молодые актеры играли много и разноплановые роли, а помогали им приглашенные звезды – Анна Каменкова, Василий Лановой, Юрий Яковлев, Валерий Гаркалин.
В последние годы, когда Вахтанговский театр возглавил Римас Туминас, актерская активность Шалевича немного снизилась. Вероятно, и годы берут свое, и новых ролей опять приходится ждать подолгу. Сегодня он занят в одном спектакле, но зато в каком – в ставшей уже современной классикой знаменитой постановке Туминаса «Пристань». (Согласитесь, достаточно символичное название для артиста, отдавшего этому коллективу всю свою жизнь!) Шалевич выбрал эпизод из знаменитой пьесы Брехта «Жизнь Галилея», причем самый драматический фрагмент отречения ученого, и поэтому замечательно варьирует свой интонационный регистр от иронии к проповедническому пафосу.
А еще Вячеслав Шалевич считает себя настоящим фанатом актерства, полагая, что если всерьез к этой профессии не относиться, то ничего не получится, а ветреное легкомыслие здесь совершенно недопустимо.
Представляя свою версию спектакля, Римас Туминас подчеркнул, что "пытался разрушить стереотипы" и "избежать выспренности и ложной лиричности"
МОСКВА, 21 мая. /Корр. ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова/. Труппа Московского академический театр им. Вахтангова, возглавляемая известным режиссером Римасом Туминасом, за время предстоящих летних гастролей планирует проехать от Нью-Йорка до Улан-Удэ со своим спектаклем "Евгений Онегин". Об этом в интервью ИТАР-ТАСС сообщил директор театра Кирилл Крок.
По его словам, с 29 мая по 1 июня спектакль увидят жители Нью-Йорка, 6-7 июня сценическую версию пушкинского романа смогут оценить зрители в Бостоне, а 10 июня постановку покажут в канадском мегаполисе Торонто.
Представляя свою сценическую версию спектакля, Римас Туминас подчеркнул, что "пытался разрушить стереотипы, стремился к полифоничности, музыкальности, эмоциям, при этом хотелось избежать выспренности и ложной лиричности". "Для меня было важно открыть новый смысл в характерах и сюжете", - сформулировал свою задачу режиссер.
Несмотря на недолгий период сценической жизни, спектакль и его создатели уже отмечены рядом театральных премий, среди которых "Хрустальная Турандот", театральная премия газеты "Московский комсомолец", премия зрительских симпатий "Звезда театрала" и "Гвоздь сезона", приз дирекции фестиваля "Балтийский дом" и Национальная театральная премия "Золотая маска".
Мировой тур спектакля начался 13 ноября 2013 года в Вильнюсе. Затем "Евгения Онегина" сыграли в Санкт-Петербурге, на международном фестивале "Балтийский дом". С 31 января по 5 февраля 2014 года постановку пять раз с оглушительным успехом показали в Париже. В марте спектакль дважды был представлен в Красноярске. И вот теперь "Онегин" отправляется за океан.
http://www.eg.ru/daily/cadr/42736/ Опубликовано 20 Мая 2014 г. Номер 20 (1005) Из-за «Тихого Дона» Сергей Маковецкий уйдёт из театра?! Галина УШКОВА
К 110-летию писателя Михаила ШОЛОХОВА, которое придется на будущий год, в Ростовской области для канала «Россия» начали снимать многосерийный фильм «Тихий Дон». Государственное финансирование грандиозного проекта одобрило Министерство культуры. Режиссер Сергей УРСУЛЯК («Ликвидация», «Исаев», «Жизнь и судьба»), как всегда, собрал шикарный творческий ансамбль. Один из любимейших актеров постановщика - Сергей МАКОВЕЦКИЙ - ради работы в «Тихом Доне» даже выразил готовность уйти из Театра им. Вахтангова, где служит 34 года.
Как стало известно из окружения Маковецкого, на съемки из театра его отпускать не очень-то хотели: народный артист задействован в трех постановках - «Дядя Ваня», «Евгений Онегин» и «Улыбнись нам, Господи». Тем более что вахтанговцы скоро собираются на большие гастроли по США, и без Сергея Васильевича показ этих популярных спектаклей оказался бы под ударом. Как уверяют в театре, имели место даже весьма громкие беседы актера с руководством. После которых Маковецкий и принял непростое решение.
55-летний актёр - человек принципиальный. Фото Ивана ВИСЛОВА/«Комсомольская правда»
Но актер сделал выбор - съемки у Урсуляка для него важнее и даже пошел на хитрость: написал сразу два заявления - об увольнении и об отгулах на время работы на стороне. Худруку Римасу Туминасу теперь предстоит сделать непростой выбор - какую из просьб ведущего артиста удовлетворить. Между тем достойная замена Маковецкому на время американского турне нашлась. На его роли согласился ввестись Алексей Гуськов. А Сергей укатил на родину Шолохова в Ростовскую область, где стартовали съемки «Тихого Дона». Специально для этого киношники при поддержке местного губернатора Василия Голубева возвели сложные декорации трех станиц.
13 ноября 2013 года, в день рождения Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова, началось мировое турне спектакля «Евгений Онегин» в постановке Римаса Туминаса. Премьера спектакля состоялась 13 февраля 2013 года и имела широкий общественный резонанс.
Спектакль «Евгений Онегин» и его создатели отмечены престижными театральными премиями: «Хрустальная Турандот», «Звезда Театрала», «Золотая маска», премия «МК», премия СТД РФ «Большой хрустальный гвоздь». С огромным успехом уже прошли гастроли в Санкт-Петербурге, в рамках ХХIII Международного фестиваля «Балтийский Дом», в Вильнюсе и Париже. Следующие пункты назначения: США – Нью-Йорк с 29 мая по 1 июня в Сити-центре, Бостон – 6 и 7 июня в театре «Маджестик», Канада – Торонто 10 июня в Центре искусств.
В рамках гастролей, в Нью-Йорке 27 мая в 17:00 состоится творческая встреча с артистами Театра имени Евгения Вахтангова, занятыми в спектакле «Евгений Онегин» и директором театра Кириллом Кроком...
Eugene Onegin at City Center - Alexander Pushkin's "Eugene Onegin," most often seen onstage in an opera by Tchaikovsky, reaches New York City Center in a new guise courtesy of the Cherry Orchard Festival. The Vakhtangov State Academy Theatre of Russia makes a rare appearance to perform scenes from the novel (in Russian with English supertitles) interspersed with English and French folk songs and music by Tchaikovsky and Shostakovich, nycitycenter.org
http://fotobank.com/editorial/HH53-7666/870.html Андрей Звягинцев, Владимир Вдовиченков и Елена Лядова на премьере фильма «Левиафан» в рамках 67-го Каннского кинофестиваля, Франция, 23 мая 2014.
Благодаря вмешательству мэра Москвы Сергея Собянина работы удалось возобновить, хотя ранее строительство было приостановлено. Московский комитет государственного строительного надзора уже дал разрешение на ввод в эксплуатацию первой части проекта – многофункционального торгово-делового комплекса театра. Это объект общей площадью 17,2 тысячи квадратных метров. Здесь разместится торговая зона с рестораном и предприятием быстрого питания, а также отель. Вторая очередь строительства включает театральные помещения общей площадью 6,2 тысячи квадратных метров, в том числе малую сцену. Ее точный адрес: Большой Николопесковский переулок, дом 4, строения 2 и 5. Сейчас там завершается монтаж внутренних инженерных систем, технологического оборудования сцены и отделочные работы.
Нью-Йорк встречает "Евгения Онегина" Российский Театр имени Вахтангова начинает американский гастрольный тур Валерий ЯКОВ, Нью-Йорк
В четверг вечером, когда в Москве уже наступит пятничный рассвет, в одном из самых престижных залов Нью-Йорка начнется американская премьера вахтанговского "Евгения Онегина", который, продолжая мировое турне, приехал в США в рамках организованного американской стороной фестиваля "Вишневый сад".
Пока еще трудно сказать, как оценит спектакль местная публика, активно раскупавшая билеты, но ведущие американские СМИ отнеслись к приезду вахтанговского труппы не только с большим вниманием, но и с подчеркнутым уважением. На большой пресс-конференции, проведенной здесь накануне премьеры, журналисты продемонстрировали удивительное знание "предмета беседы". Они были хорошо знакомы не только с историей Театра Вахтангова, который уже в третий раз за свою "творческую биографию" приезжает в США, но и основательно изучили публикации российской прессы об "Евгении Онегине". Поэтому беседа с ведущими вахтанговскими актерами, которые участвовали в пресс-конференции, была не просто предметной, но и профессионально глубокой.
Как талант Туминаса взаимодействует с талантом Пушкина, открывая новые грани всемирно известного поэтического романа? Чем образ Онегина актуален в эпоху прагматизма и цифровых технологий? Что скрывается в метаниях Татьяны – вечная загадка русской души или безграничная вечность женского одиночества?.. И еще – каким неподражаемым образом литовцу Туминасу удалось создать один из самых пронзительно русских спектаклей новейшего времени?...
Алексей Гуськов, Людмила Максакова, Ирина Купченко, Юрий Шлыков, Кирилл Крок терпеливо и вдумчиво отвечали на эти вопросы, явно оценив не только внимание американских журналистов к одному из самых ярких вахтанговских творений, но и отсутствие политического подтекста в этой неожиданно теплой беседе. Заметное похолодание официальных отношений последнего времени между Россией и США, как оказалось, пока еще не затронули отношений человеческих и общекультурных.
Нашим талантам в Америке по-прежнему рады и принимают российских звезд так же тепло, как и в добрые досанкционные времена. По крайней мере, в первые дни пребывания в Нью-Йорке и в первых беседах с американскими журналистами вахтанговцы это почувствовали и получили дополнительный эмоционально позитивный заряд накануне гастрольных показов. А единственный "политический вопрос" журналистки "Голоса Америки" о том, как отразились нынешние российско-американские прохладные отношения на гастрольных настроениях вахтанговцев, этого позитива не испортил, потому что тоже прозвучал подчеркнуто доброжелательно. И был вполне уместным с учетом реалий дня.
Галина Коновалова ответила на него с улыбкой: "Мы приехали к вам не с политической миссией. И не с целью оценивать Россию или Америку. Мне уже 97 лет, и все эти годы я знала Россию самой разной. Но всегда, подчеркиваю, всегда любила ее как любят своего ребенка. Он мог бы быть и более талантливым, и более успешным, и с более голубыми глазами... Но он родной. И уже потому самый любимый. Как и для вас, вероятно, Америка. Мы к вам приехали с подарком. Мы привезли наш самый лучший спектакль, поставленный нашим замечательным Римасом Туминасом, и мы очень надеемся, что спектакль вам понравится."
Когда в Москве уже будет далеко за полночь, первое знакомство "Евгения Онегина" с американской публикой уже состоится. Первые аплодисменты отзвучат. И первое волнение вахтанговцев уже уляжется. Первое, потому что впереди еще три показа "Евгения Онегина" в Нью-Йорке и два в Бостоне. Но пока есть все основания полагать, что и американская публика и вахтанговцы останутся довольны друг другом. И услышат друг друга, потому что энергетика Пушкина и Туминаса не нуждаются в переводе. А вечная тема любви согревает сердца даже в самые холодные времена.
НЬЮ-ЙОРК — Легендарный российский театр им.Вахтангова, которому в этом году исполнилось 93 года, привез в Нью-Йорк одну из самых своих лучших постановок – «Евгения Онегина», созданного художественным руководителем театра Римасом Туминасом. (В прошлом году в Москве команда спектакля получила «Хрустальную Турандот» в номинации «Лучший спектакль сезона»).
В спектакле на сцене заняты 30 исполнителей -- несколько поколений актеров легендарного театра, представляющие многие образы известных героев «Онегина», в разные моменты их личностного и эмоционального развития. Постановка – классическая и в то же время современная. «Римас Туминас не потерял энциклопедическую ценность романа, а что, быть может, еще важнее – его свободную даль. Это театр и внятно звучащего стиха, и чрезвычайно свободный, летящий, … и шутливый -- ни озорства пушкинского «Онегина», ни печали и меланхолии – ничего из этого Туминас не потерял», писала о спектакле «Независимая газета».
Накануне нью-йоркской премьеры в одном из репетиционных залов Сити-Центра – на этой театральной площадке в Манхэттене и будут проходить спектакли с четверга по воскресеньеа, а на следующей неделе в Бостоне -- состоялась пресс-конференция, а вернее – неформальная беседа с актерами театра им. Вахтангова, занятыми в спектакле, и с его директором Кириллом Кроком.
Известные мастера российской сцены – Алексей Гуськов, Юрий Шлыков, Владимир Симонов, Галина Коновалова, Людмила Максакова, Ирина Купченко, Алексей Кузнецов, и молодые исполнители -- Виктор Добронравов и Евгения Крегжде рассказали о том, почему их «Онегин» современен и зачем нью-йоркцам «Онегин».
Наш театр – наш спектакль -- наша жизнь
«Мы вам привезли подарок – наш лучший спектакль, – сказала Галина Коновалова, один из корифеев театра. -- Мы его очень любим. Если он вам покажется таким же прекрасным, как нам, -- мы будем очень рады».
Галина Львовна пришла в театр им. Вахтангова, когда ей было 17 лет. Сейчас ей 97. О своем возрасте, своей жизни и жизни в России она говорит искренне, с любовью, но не без иронии.
«Всю свою сознательную, а теперь уже и бессознательную жизнь я провела в стенах нашего театра, -- сказал актриса, которая в «Онегине» играет «Московскую кузину». -- Ничего лучше я не знаю. Может быть, где-то есть лучшие труппы, лучшие товарищи – я их не знаю. Мы очень много ездим, и нам задают очень много вопросов, в основном не об искусстве, а о том, что происходит в нашей стране. Я ведь всю жизнь прожила в этой стране, и по моей биографии можно понять все ее взлеты и падения. Я все это разделила, все это мое, моя жизнь, моя семья, мой театр. И поэтому что бы меня ни спросили, я все равно скажу – а у нас хорошо».
«Знаете, это как ребенок, -- добавила Коновалова. -- Вот она, эта дочка твоя, может быть и очень косорыленькая, и очень рахитичная, и очень некрасивая. И, конечно, мне очень горько, что у меня такой ребенок. Я бы очень хотела, придя в гости, увидеть такую розовую, голубоглазую, с роскошными бантами девочку. Но все равно моя лучше. И поэтому ничего, кроме восторга, буквально восторга по поводу всей моей жизни вы не услышите».
После такого философско-политического заявления Алексей Кузнецов, который играет отца Татьяны и Ольги Лариных, объяснил, почему «Онегин» Римаса Туминаса – очень современный спектакль.
«Еще несколько лет назад я и представить себе не мог, что вокруг моего дома в Москве будет три ресторана с названием ''Эгоист'', -- сказал актер. -- Причем один из них ''Золотой Эгоист''. Это веяние времени. И Онегин – это ''золотой эгоист''. Так что здесь прямая аналогия с нашей современной российской жизнью. По-моему, это очень четко угадано нашим замечательным режиссером. Он родился в Литве на хуторе. У него глубокая нутряная связь с землей, с простыми явлениями, которые нужны людям на земле. Соединение его земного чувства с высокой поэзией Пушкина дает прекрасный результат».
По словам Марии Шкловер, директора Фестиваля «Вишневый сад», который уже несколько лет знакомит нью-йоркских и вообще американских зрителей с театральными постановками и талантливыми музыкантами со всего мира, площадка для показа «Онегина» -- Сити-Центр -- была выбрана не случайно, и в выборе есть некий символизм.
«Сюда в первый раз в 60-е годы приезжал МХАТ и работал месяц или полтора, -- рассказала она. – Здесь работал театр Ленком в 70-е годы. В этом же зале в прошлом году мы показывали спектакль с Джоном Малковичем и Ингеборгой Дапкунайте. Здесь две тысяч мест, и почти все билеты уже проданы».
Хороший вопрос: зачем нью-йоркцу «Онегин»?
Не только российская современность – общечеловеческие моральные и эмоциональные конфликты и дилеммы, свойственные людям любой культуры, показаны в спектакле. Так считает Евгения Крегжде, которая в «Онегине» играет Татьяну. Именно поэтому нью-йоркскому зрителю «Онегин» будет интересен.
«Мне кажется, не нужно говорить – в спектакле наша национальная, русская культура, а тут, в Америке, -- другая, -- сказала Евгения. -- Гений состоит в том, что мы будем говорить о человеке. Не русском, не американском, а просто о человеке, который каждый день сталкивается с выбором. О человеке, который встречается со страхом смерти, у него были потери в жизни – и теперь очень сожалеет об этом. И у нас у всех в жизни есть такие истории. И это то, что объединяет всех людей: что-то несвершившееся. Наш спектакль очень красивый, важное говорится в нем не на уровне языка, а многоОбразно, и зритель может подключиться и прожить все это с нами».
Известный российский актер Алексей Гуськов именно в Нью-Йорке на этот раз всерьез задумался – а действительно, почему американец, который вообще, может, никогда о театре Вахтангова не слышал, пойдет смотреть эту постановку? Какие ему привести аргументы? О русской душе? И этот тоже, считает Гуськов.
«У нас удивительная культура и нация, -- сказал актер. -- У нас на огромной территории смешалось огромное количество кровей, и получилась такая сложная русская душа. Америка тоже конгломерат, но она сформировалась всего 200 лет назад, у нас немного пораньше. Так что одна из самых простых причин, почему житель Нью-Йорка должен прийти на наш спектакль -- получить удовольствие от искусства и еще чтобы раскрыть для себя какую-то другую часть мира».
Корреспондент «Голоса Америки» задала актерам вопрос о том, не влияют ли недавние политические обстоятельства и охлаждение в отношениях между США и Россией на их творческий настрой.
«Я верю в отношения театра с публикой, -- сказал Гуськов. -- Мы общаемся с публикой, а не с политикой – это совсем иное. И чаще нужно общаться. Хотя мы все видим и все понимаем».
«Никаких затруднений у нас на гастролях с людьми на возникает, -- добавила Ирина Купченко, которая в спектакле читает монолог-сон Татьяны. – К нашим отношениям с людьми, с американцами это не имеет отношения, это все – большая политика».
Все равны перед лицом искусства
Даже во время беседы с актерами театра, которая длилась не более полутора часов, невозможно было не заметить сложную динамику, которая существует в этом творческом коллективе. Каждый актер решительно высказывал свое мнение по тому или иному вопросу, и когда кто-то был с ними не согласен, тут же возникал спор. У вахтанговцев много причин считать себя исключительными, эксклюзивно знающими правду об искусстве и о жизни. Это один старейших и самых уважаемых театров в России. Алексея Гуськова в лицо знает вся страна. На образах, созданных Ириной Купченко, выросло не одно поколение в СССР и в РФ. 97-летняя Галина Коновалова – театральный матриарх, крестная мать труппы, она до сих пор выбирает лучших актеров и актрис для театра на дипломных спектаклях Щукинского училища.
Корреспондент «Голоса Америки» спросила у молодых актеров – Виктора Добронравова и Евгении Крегжде – как среди таких театральных тяжеловесов и сценических корифеев им удается найти и не потерять свой личный творческий голос.
«Да, здесь есть некая иерархия – но мы рады ей подчиняться, это те актеры, на которых мы выросли, мы к ним испытываем огромное уважение, -- сказала Евгения Крегжде. – Но когда мы начинаем со сцены работать с Римасом Туминасом -- мы все становимся равными. Нет уже здесь такого, что кто-то заслуженный или народный, и ему можно в этой сцене сыграть чего-то больше или меньше. Римас общается на равных со всеми. Я никогда на сцене не чувствовала, чтобы кто-то кого-то прижимал. И все актеры открыты для импровизаций и творческих предложений».
«Сейчас наш голос формирует один человек в театре – это Римас Туминас, -- добавил Виктор Добронравов. -- Это для нас самое главное, он с нами уже 7-й год. Он потратил много усилий на восстановление и установление творческих связей между поколениями театра. Раньше считалось, что Вахтанговский – это кладбище талантов. Берут самых талантливых, но не дают им работать, они просиживают. Здесь всегда были звезды – Яковлев, Лановой – но в их тени люди рисковали потерять профессию. Сейчас Туминас сделал так, чтобы поднять всех. Сейчас у нас работают все, от молодых до старших. На 90-летие театра в спектакле «Пристань» играли все поколения театра».
Виктор считает, что тогда удалось показать: театр им. Вахтангова – с великим прошлым и великим будущим.
http://itar-tass.com/kultura/1223679 29 мая 2014 "Евгений Онегин" из Вахтанговского театра открывает гастроли в Нью-Йорке Всего будет дано четыре представления
НЬЮ-ЙОРК, 29 мая. /Спец. корр. ИТАР-ТАСС Ольга Свистунова/. "Евгений Онегин" Московского академического театра имени Вахтангова, поставленный Ринасом Туминасом, в четверг открывает гастроли в Нью-Йорке.
Играть актеры будут в Нью-Йорк Сити-центре, вмещающем 2 тыс. зрителей. Всего до 1 июня будет дано четыре представления. Билеты стоимостью от $35 до $150 активно раскупаются, подтверждают организаторы гастролей, добавляя, что на спрос влияет и широкая рекламная кампания.
"Евгений Онегин" включен в афишу фестиваля "Вишневый сад", который второй год подряд проходит в Нью-Йорке. Его нынешняя программа целиком посвящена русскому искусству.
"На самом деле мы очень рады, что в рамках фестиваля в этот раз освещается по большей мере именно российская культура, особенно в свете существующей политической ситуации, - заявляет художественный руководитель фестиваля Ирина Шабшис. - На наш взгляд, в искусстве нет каких-либо политических разногласий. Приглашая представителей российской культуры в США, мы хотим показать, что нам не надо никаких войн, никакого противостояния; нам нужны только мир и культура".
"Евгений Онегин" в постановке Римаса Туминаса впервые появился на вахтанговской афише 13 февраля 2013 года. Представляя свою сценическую версию, режиссер говорил, что "пытался разрушить стереотипы, стремился к полифоничности, музыкальности, эмоциям, при этом хотелось избежать выспренности и ложной лиричности".
Спектакль и его создатели уже отмечены несколькими престижными театральными премиями, среди которых: "Хрустальная Турандот" и театральная премия газеты "Московский комсомолец", премия зрительских симпатий "Звезда театрала" и "Гвоздь сезона", приз дирекции фестиваля "Балтийский дом" и Национальная театральная премия "Золотая маска". Мировой тур "Евгения Онегина" начался 13 ноября прошлого года в Вильнюсе.
«Евгений Онегин» готов покорить Нью-Йорк. Знаменитый спектакль Римаса Туминаса открывает сегодня американские гастроли Театра имени Вахтангова. В Нью-Йорк Сити-центре, вмещающем две тысячи зрителей, запланировано четыре показа «Онегина». Рассказывают «Новости культуры».
«Энциклопедия русской жизни» в постановке худрука театра сразу же после премьеры в феврале прошлого года завоевала зрительский успех. Литовский режиссер в пушкинском романе не изменил ни строчки, но предложил зрителю своё, ни на что не похожее прочтение. «Онегина» он показал в зазеркалье – у главных героев появились двойники. В Америку отправился обновлённый актёрский состав. Буквально неделю назад на роль Онегина был введен Алексей Гуськов. До этого неизменным исполнителем заглавной роли был Сергей Маковецкий, но сейчас он занят на съемках. «Онегина» уже видели на родине режиссера - в Литве, а также в Петербурге и Париже. Теперь спектакль встречают за океаном.
СЕРГЕЙ МАКОВЕЦКИЙ Актер государственного академического театра им. Е. Вахтангова, народный артист РФ
- Вахтанговец — это особая ДНК? - Скажу сразу, я не театральный критик. О судьбах театра часами не размышляю. Говорить о разных школах лучше не надо — заблудимся в дебрях. И тем не менее. Театр Вахтангова — все о человеке, по-человечески, а главное — легко. Заставил зрителя испытать сложные эмоции — потом можно и пошутить. Это же театр. Праздник. Мы здесь играем. Хотя глубину ощущений и переживаний никто не отменял. Единственная гражданская позиция, которая может быть у театра, — забота о человеческой душе.
- Вот ваш премьерный спектакль «Улыбнись нам, Господи» в афише значится как спектакль-притча. Зрителю нужны притчи? - Мы только начали играть, поэтому я пока осторожно об этом спектакле говорю. Кто слеп, имея глаза, кто не слышит, имея уши, — того увидеть или услышать не заставишь. Но на предпремьерном показе — для пап и мам — зрители плакали. Потом звонили и говорили, что всю ночь не могли спать, так сильно впечатлила история.
- Какие должны быть ощущения после спектакля у актера? - Наш худрук Римас Туминас говорит: если актер устал, значит, он неверно на сцене существовал. Для меня самое правильное ощущение, после того как занавес опустился, — это состояние Юрия Деточкина в фильме «Берегись автомобиля», когда он после «Гамлета» едет в милицейском воронке. Он сидит и продолжает кланяться. Помните? Иногда чувствуешь сумасшедшую отдачу от зала, такое единодушие, что готов после чашки кофе и сигареты снова выйти на сцену.
- Что вам до реакции зрителя? Неужели так важна? - А как же! Те, кто утверждает обратное, врут. Вернее так, лицемерят. Да, бывает, что зритель не понял. Вот тогда режиссер и актер начинают оправдываться: мы вообще на понимание не рассчитывали. Но представьте актера на необитаемом острове. Да он с ума сойдет от своей гениальности и значимости! Ему просто необходим маленький Пятница, который скажет: «Это замечательно! Вы мне всю душу перевернули!» Без этого нет про фессии. Это же обоюдное: чем больше вы отдаете в зрительный зал, тем больше вам возвращает публика. Но. Напрашиваться на благодарность и ждать ее актер не должен.
- Публика ведь может и не принять спектакль? - Безусловно. Такое тоже бывает: выходишь на сцену и чувствуешь — что-то не то. Приходится рушить стену между собой и залом. Ты ведь не можешь выглянуть из-за кулис и сказать: «Что-то мне, ребята, ваш настрой не нравится. Приходите-ка лучше летом».
- А что иностранцы? Как в Лондоне реагировали на «Дядю Ваню»? - Там же образованные люди. Классику читали. Даже языковой барьер нам не мешал. Мы получили самую высокую оценку критиков — пять звезд — за «Дядю Ваню». А наши коллеги-англичане, которые играли «Дядю Ваню» в другом театре на той же улице, получили четыре звезды. А как легко игралось в Южной Корее! Мы возили туда спектакль «Черный монах», тоже по Чехову, его ставил Кама Гинкас в МТЮЗе. Попали в атмосферу невероятного внимания и любви. И в Москве так не реагировали. Думаю, это и есть великая сила классических произведений.
- Что для вас новые формы в классических произведениях? - Я не устаю повторять, что еще Костя Треплев начинал с поиска старых и новых форм, а в последнем действии «Чайки» сказал: дело не в старых и новых формах, а чтобы все шло от души. Все уже было сказано. Испробовано. Прочувствовано. Мейерхольд, Вахтангов, Станиславский, Немирович-Данченко, Таиров, Гончаров, Захаров, Волчек, Туминас, Гинкас — ну что еще можно нового найти? И мальчики уже играли девочек, и девочки играли мальчиков, и на головах стояли. А театр... Занавес открывается, перед вами бутафорские декорации, фанерные деревья с бумажными листочками. Де-ко-ра-ци-я. А на ее фоне происходят чудеса. Зрители замирают, плачут, смеются и одновременно с тем осмысливают свою судьбу. А если этого не происходит, то и форма не важна.
- А театр не может просто развлекать, веселить? - Может. Если это остроумно. Но и на самых веселых спектаклях нельзя все время смеяться. В моей актерской власти сделать так, чтобы зритель хохотал, а потом — оп! — и к горлу комок подступил. В хороших комедиях должна быть зона скуки.
- С кем вам хотелось бы поработать, но пока не получилось? - С Бутусовым. С Володей Машковым. Есть еще несколько режиссеров, но с ними точно уже не придется. Например, очень жалею, что у нас с Петром Фоменко случилась только одна постановка «Государь ты наш, батюшка», где я играл царевича Алексея. Это один из спектаклей, которым я не наигрался. И вообще, там, наверху, такая мощная труппа собралась!
ВЛАДИМИР ВДОВИЧЕНКОВ Актер государственного академического театра им. Е. Вахтангова, заслуженный артист РФ
Про завод
Театр всегда был индустрией, жестокой к преданному ей человеку. Здесь нет верстовых столбов типа «вот заработаю на отпуск и поеду отдыхать». Нет целей, которых ты достигнешь и можешь спокойно отдышаться. Тут каждый день — первый и единственный. У тебя никогда не будет лавочки, чтобы присесть и отдохнуть. Этот завод работает без перебоев. И если начинаешь бунтовать и кричать: «Я штучный товар! Я незаменим!» — тебя вынимают, как сломавшийся шурупчик, и выкидывают. Театр — это сцена, доски, каменные, кирпичные стены. Зрители. Много света. Очень жарко и душно. И тысячи человек экзаменаторов. Вот что такое театр. А все эти высокопарные фразы, античность — это все недосягаемо.
Twitter-сознание
Раньше театр был отдушиной, окном, местом для медитации, где тысячи человек одновременно о чем-то думали. А сейчас? Не знаю, в чем дело, может быть, в технологиях, но люди настроены на такой «твит» сознания. Чтобы все происходило быстро — tweet-tweet. Никто не будет смотреть пятичасовые постановки. Не потому, что зритель отупел, а потому, что некогда! Сейчас нужно «выдать хук», как Сергей Михалок, солист группы «Ляпис Трубецкой», говорит. Хук! Оп! Бам! И все! Зритель вышел обалдевший, говорит: «Вот это да!» И если театр не пересмотрит свой стиль общения со зрителем, он зайдет в тупик.
Умный зритель
Наивно полагать, что зритель после спектакля станет чище, выше. Он, конечно, задумается о чем-то. Но не изменится. При этом я не согласен с мнением, которое часто слышу от коллег и критиков, что зритель не дотягивает до артиста, и сколько бы мы ни пытались притащить его на свой уровень — не сработает. Это не так. Иногда в комментариях к спектаклям на форуме нашего театра и в соцсетях зрители пишут о таких вещах, о которых даже артисты не задумываются. Понимаете, у профессионалов глаз замыливается. Мы уже давно на этой кухне, многого не замечаем. А зрителю важен только результат. И единственное, что нужно, — контакт зрителя и артиста. Все остальное от лукавого.
Юлия РУТБЕРГ Актриса Государственного академического театра им. Е. Вахтангова, заслуженная артистка РФ
- Юлия, аплодисменты для актера — это высшая похвала? - Иногда стоит полная тишина — но она лучше всех аплодисментов. В ней есть натянутая тетива, звук лопнувшей струны, который так бьет по ушам, что содрогаешься. Но я никогда не стану обслуживать зрителя — потрафить, услужить, чтоб вот здесь похлопали, а здесь я выйду и начну играть только после того, как похлопают. Это бесстыдство абсолютное. Большие артисты себе такого не позволяют.
- Случалось, что публика выходила из-под контроля? - Еще бы. В саратовской филармонии, например, я играла моноспектакль «Вся эта суета». Прошло всего три минуты с начала, и вдруг раздается голос абсолютно пьяного мужика: «А че ты здесь из себя строишь? У тебя корона с головы не упадет перед нами выступать?» Я пытаюсь быть вежливой: «Ну, во-первых, добрый вечер». Слово за слово — и вот я уже не понимаю, что этому человеку сказать. Ведь если говорить, то так, чтобы был хук. И лишь в самом конце, когда весь зал аплодировал мне стоя, я говорю: «А теперь я тебе отвечу. Коронует артиста зал. Поэтому, несмотря на твое хамство, сегодня королева я, а не ты». Зрители оценили мой ответ аплодисментами.
- Можно расплакаться. - Да, и такие ситуации были. В нижегородской филармонии я готова была уйти со сцены с полными слез глазами. У меня вообще на слово «филармония» аллергия. (Смеется.) А произошло вот что. Где-то в половине шестого вечера подъезжаем на репетицию, и я вижу афишу «Юлия Рутберг. Мой двадцатый век. Воспоминания о Фаине Раневской».
- Вы сразу подумали: «Схожу!» - Ага, на следующей остановке. (Смеется.) Мы с Алешей Воронковым — это музыкант потрясающий — просто побелели. Что все это значит?! Короче, когда я вышла к зрителям, честно призналась, что в афише что-то напутали, но про Раневскую рассказать могу. И примерно полчаса вещала. Потом стали играть «Суету». Вдруг раздается: «Хватит о себе! Давай о Раневской!» Пытаюсь объяснить: да я вроде и так о ней рассказывала, причем внепланово. Но меня не слышат, в зале начинается полный кошмар, стенка на стенку: «Как вы разговариваете с актрисой?» — «Да пошли вы!» Несколько человек встают и уходят. Я решаю, что надо последовать их примеру. Поворачиваюсь к Алеше, показываю ему знаками: пойдем! Но он как-то по-особенному говорит: «Нет». Мне это придало сил — и после спектакля зал встал. Но скольких нервных клеток мне это стоило!
- У театра есть воспитательная функция? - Конечно. Театр — это декорации, музыка, артисты, буфет, программка. Целый ритуал, который оставляет впечатление. Театр — это событие, ведь никто не ходит туда каждый день. Человек над этим событием думает, размышляет. Наверное, это и есть воспитание.
...29 мая своим знаменитым спектаклем «Евгений Онегин» Театр имени Вахтангова открывает гастроли в США. Они продолжают мировое турне, начатое академическим театром еще в прошлом году.
Первый показ, может быть, лучшего за последние годы спектакля Римаса Туминаса состоится в рамках фестиваля «Вишневый сад», который второй год проходит в столице США на двух престижных площадках: «Линкольн Центр» и «Нью-Йорк Сити Центр». «Онегину» как раз предстоит освоить последнюю, расположенную на Манхэттене, между 6-й и 7-й авеню. Вахтанговцы дадут здесь пять представлений, и, как сообщили нам организаторы гастролей, билетов нет — они давно распроданы, в том числе самые дорогие.
Такой интерес к постановке вполне понятен: во-первых, на сцене русская классика в оригинальном прочтении; во-вторых, «Евгений Онегин» отмечен всевозможными премиями (самая последняя из них — «Золотая маска»); и, наконец, актеры разных поколений, занятые в спектакле, — как известные, так и молодые. Правда, поклонники Сергея Маковецкого будут разочарованы: артист в США не приедет — снимается в этот период в кино. Вместо него в роли Онегина-старого выступит другой замечательный артист — Алексей Гуськов. Алексей в Москве сыграл всего лишь раз, но довольно успешно.
После пяти представлений вахтанговцы отправятся в Бостон, а затем в Торонто.
Чего только нет в центре Манхэттена — и Человек-паук во всех видах (от костюмированных артистов до футболок с его изображением), и живые статуи Свободы, и очередь за билетами в кассы «Таймс-сквер». Но золотого эгоиста тут до сих пор не было. И вот он материализовался в виде Евгения Онегина в одноименном спектакле, привезенном из Москвы Театром им. Вахтангова. В Нью-Йорк Сити Центре в рамках фестиваля «Вишневый сад» состоялся первый показ хита театральной Москвы, на который и в российской столице не так просто попасть. С подробностями из Нью-Йорка — обозреватель «МК».
фото: Дмитрий Дубинский
Нью-Йорк Сити Центр на пересечении 55-й улицы и 7-й авеню. Толпа, говорящая в основном по-русски. Кажется, что в этот вечер здесь — весь русскоязычный Нью-Йорк (правда, позже выяснилось, что на «Онегина» прилетели соотечественники из Филадельфии, Калифорнии и других штатов). Лишний билетик спрашивают на русском, но продает только одна дама: пара по 97 долларов улетает мгновенно. Кстати, цены на «Онегина» вполне гуманны — от 35 до 150 долларов, — особенно по сравнению с Москвой, где в некоторых театрах цены зашкаливают.
Вахтанговский играет в Нью-Йорк Сити Центре — здании историческом, 1923 года постройки. Первоначально здесь располагался храм, и элементы его оформления сохранены в интерьера зала. Позже здание реконструировали, и площадка зажила культурной жизнью: в свое время здесь располагались опера, Нью-Йоркский балет, симфонический оркестр. В 60-е сюда с гастролями приезжал МХТ, а в 70-е «Ленком» привез свою знаменитую «Юнону». В прошлом году свой спектакль показывали Джон Малкович с Ингеборгой Дапкунайте. А в августе сиднейский театр привезет «Служанок» с Кейт Бланшетт и Изабель Юппер в главных ролях.
Сейчас же здесь царит «Онегин» — золотой эгоист. Именно так называет его Алексей Гуськов — исполнитель роли Онегина-старого.
Перед спектаклем спрашиваю его за кулисами: — Алексей, ты в Москве успел сыграть только один спектакль. То есть сейчас второй. Какой твой Онегин? — Установка одна — золотой эгоист. Он не изменяется от начала до конца. И в финале мой Онегин ни в коем случае не кается.
Я увидела кардинально другой рисунок роли, чем у Маковецкого, который из-за занятости на съемках не поехал в Нью-Йорк. Гуськов — особый артист, на артиста не очень похожий — поведением, образом жизни: знает ей цену больше, чем многие другие артисты его поколения. И хотя считает себя поколением афганской войны, которому синоним — «потерянное», он-то как раз не потерялся. Не позволил себе потеряться.
А накануне вахтанговцы дали в Нью-Йорке пресс-конференцию. И там всех потрясла Галина Коновалова, которая сходу журналистам объявила: «Мне 97 лет… — и, выдержав паузу, так прокомментировала коллективное онемение: — Ну, знаете ли, я ждала другой реакции». Реакция не заставила себя ждать — все рассмеялись.
Вопрос от радиостанции «Голос Америки»: «Сейчас ситуация сложилась в политике сложная. Как это отразилось на вашем настроении?» Алексей Гуськов: — Знаете, я вчера обедал и разговорился с одним американцем. «Вы же проиграли в холодной войне», — сказал он. А я спросил: «Вы не задумывались над таким фактом — русских в Нью-Йорке полтора миллиона живет, а вас, американцев, в Москве — ну, может, тысяч 50. Может, все дело в русской душе?»
Или такой вопрос: «Вы думаете, произведение Пушкина сегодня актуально?» Ирина Купченко: — Я вам так скажу: каким человек был веками, таким он и остался. Если бы «Онегин» был неинтересен, его бы так много не ставили.
Но справедливости ради стоит сказать, что чаще ставят все-таки одноименную оперу. А тут — драма. Но какая! Поэтичная, романтичная и абсолютно зеркальная! В гениальной зеркальной декорации, выстроенной Адомасом Яцовскисом, отражается много чего — и Пушкин, и Россия, выраженные и в слове, и в жесте, и звуке…
В Нью-Йорке «Онегина» принимают с первых минут: идут аплодисменты на сценах балетного класса с Максаковой, на паре Василий Симонов (молодой Ленский) и Виктор Добронравов (Онегин молодой), реагируют на фразы Алексея Кузнецова (Ларин) и Владимира Симонова (Гусар), Юрия Шлыкова (Гремин). Зал очаровали Татьяна с Ольгой (Евгения Крегжде — Мария Волкова) и, безусловно, кордебалет танцкласса из восьми девушек.
В антракте слышу, как зрители друг друга спрашивают: «Интересно, из какого театра пригласили в спектакль балерин?..» Ньюйоркцы еще не видели у вахтанговцев драмбалет «Анна Каренина» — там молодые артисты танцуют с умением профессионалов!
В антракте Людмила Максакова вспоминает, как вахтанговцы лишь раз были в Нью-Йорке. — 1999 год в США проходил под знаком Островского, и тогда мы играли «Без вины виноватые» Петра Фоменко. Работали в Линкольн- центре, спектаклей десять. И после первого, утром, нам в отеле под дверь положили «Нью-Йорк таймс», а там — статья с заголовком «Торжество системы Станиславского». Посмотрим, что сейчас напишут…
На первом спектакле — критики практически всех ведущих изданий. В выходные здесь ждут Михаила Барышникова с супругой, актрису Элен Берстин, получившую «Оскара» за главную роль в фильме «Алиса здесь больше не живет». Она придет на московский спектакль с труппой своих актеров — они ставят «Вишневый сад».
Марина Райкина Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26537 от 31 мая 2014
https://www.facebook.com/profile.php?id=100004878762403 30.5.2014 Кирилл Крок Успех зрительский Онегина на гастролях в Нью- Йорке обеспечен всех поздравляю. Завтра выдут газеты было много критиков. Особенно хочу поздравить Римаса Туминаса, который к сожалению не с нами... — с Владимиром Довганем. (5 фото)
Eugene Onegin. New York City Center (see Off Broadway). By A.S. Pushkin. Directed by Rimas Tuminas. With ensemble cast. Running time: 3hrs 25mins. One intermission.
Eugene Onegin: In brief
The second annual Cherry Orchard Festival invites the Vakhtangov State Academic Theatre of Russia to show New Yorkers writer-director Rimas Tuminas's acclaimed adaptation of Pushkin's classic verse novel, accented with music by Shostakovich and Tchaikovsky.
Eugene Onegin: Theater review by Helen Shaw
Some of the world's great theater directors never (or too rarely) come to New York—perhaps because large international productions are too costly, or perhaps because too much rests on the shoulders of the Lincoln Center Festival and BAM. Whatever the reason, this weekend is the first time in my memory that Rimas Tuminas, the Lithuanian director now at the head of Moscow's legendary Vakhtangov Theatre, has been seen in New York. You must not miss him now.
You only have three days to race over to City Center for the remaining tickets, and while there are certain barriers to your perfect pleasure there—a skull-splitting sound design, a treatment of Eugene Onegin so intimate that non-Russians will inevitably be a little confused—it's a chance to see both a masterpiece and a master artist and to take inspiration from both. It's also a chance to see the Vakhtangov ensemble's method, built around physical improvisations that forge a chain of interpretive musical interludes that become a spine nearly as strong as the narrative itself.
Pushkin's poem about the bored, restless aristocrat Onegin furnishes the Romantic (and little-r romantic) energies. In the country, Onegin makes a friend, the innocent Lensky, who introduces him to his cheerful betrothed and her introspective sister Tatyana (Eugeniya Kregzhde). Tatyana falls instantly in love, which throws her into marvelous, funny agonies: She first pummels her inhospitable pillow and pesters her nurse, then—shouting louder than Faustas Latenas's Tchaikovsky-soaked music—spins bed and nurse alike in giddy, widening circles. Onegin rejects her and later finds himself forced into a duel with Lensky, which he, tragically, wins. Disaffection has turned to feeling too late.
The first act is punctuated by a group of dancing women, who parade across an elevated pathway in the back, as though we've interrupted their ballet class. They become Lensky's neighbors; in the second act, they become the cream of St. Petersburg society, where they hover above the stage on delicate swings. Some of these theatrical embroideries can be bewildering, as when a dancing bunny rabbit comes in to lollop around a coachman. Others, though, have an overwhelmingly emotional effect.
People multiply, as do moments: Poor Tatyana's excruciating name-day celebration becomes a delightfully absurd tour of every gloomy Russian clichй. In Tuminas's version, Onegin is two men—young, sharky Viktor Dobronravov and world-weary Alexey Guskov—the older man sitting wrapped in his coat at the side of the stage, rueful and rageful at the mistakes he sees his young self making. Dobronravov's black coat, with its 19th-century stack of collars, slices a moving emptiness out of the already dark stage, a brilliantly designed space backed by an enormous, shivering mirror. We can see him from every angle—and only his older self is looking away.—Theater review by Helen Shaw.
Regret haunts the memories of men who’ve outgrown their brash younger selves, but oh, what pretty pictures torment makes. A glossy, mirrored wall as dark as anthracite looms over the action in the Vakhtangov State Academic Theater’s arrestingly beautiful “Eugene Onegin,” at City Center, and a cloud of white mist floats above the stage.
Presented by the Cherry Orchard Festival, this is not Tchaikovsky’s opera, though some of his music is here, and Shostakovich’s, too, as well as folk songs both Russian and French. Adapted and directed by Rimas Tuminas, the Vakhtangov’s artistic director, this is an anguished, exuberant play with music and dance. The production, with a dance studio serving as the frame and a gaggle of dancers as a chorus, is composed of scenes from Pushkin’s classic novel in verse: a story of love requited too late, and of friendship gone irreversibly wrong.
A Retired Hussar (Vladimir Simonov) serves as the main narrator, alongside the Mature Onegin (Alexei Guskov), looking back on a past self (Viktor Dobronravov) as an arrogant, callow dandy. Also on hand, and suggesting these are the memories not so much of older men as of older souls, is the Mature Lensky (Oleg Makarov), whose earlier self (Vasiliy Simonov) died young. Narration can be a static, thankless task, and that’s sometimes the case here — fine actors, too little to do.
Vladimir Simonov in "Eugene Onegin." Credit Valeriy Myasnikov
Continue reading the main story Write A Comment The play belongs to the central women: Tatyana, who pours her tender feelings into a love letter to Onegin, only to have him rebuff her while examining his fingernails, and her sister Olga, beloved of the doomed Lensky, Onegin’s friend. On Thursday night, Eugeniya Kregzhde — who alternates her role with Olga Lerman — made a radiantly eloquent Tatyana, her whole body conveying emotions, showing us the stakes, the exultant hope that Onegin will crush. Mariya Volkova, who alternates with Natalia Vinokurova, was a dreamy, vivacious Olga, perfectly paired with Mr. Simonov’s ebullient poet.
The actors speak in Russian, and the language barrier is an obstacle for non-Russian speakers watching this production, which runs nearly three and a half hours. The supertitle screens are treated merely as an accommodation, not as an element integral to Adomas Yatsovskis’s set design. Masha Zonina’s supertitles are a lively verse translation, faithful to the novel. But the three screens where those titles are projected — one at the top of the proscenium, the others at either side of the stage — make it a neck-swiveling impossibility to read the text while watching the actors, particularly if they are at opposite ends of the wide stage. This blunts the impact of key scenes between Tatyana and Onegin, the heart of Pushkin’s story.
Yet there are indelible wordless moments, too, many of them: a snowstorm swirling around a lantern-lit carriage, women in white suspended on silver swings, a veil that makes a mourner into a bride. Reflected in that mirrored wall, the images are dark, and we see how sublime, in art, suffering can be.
When you dance with a bear, you're going to get scratched. The striking (if heavy-handed) image of a young woman waltzing with the giant animal seems an apt metaphor for her story, and that of every other woman in A.S. Pushkin's Eugene Onegin. The touring Vakhtangov State Academic Theatre of Russia brings out all the brutality in Pushkin's epic poem for this thrilling adaptation, which is making its U.S. debut at New York City Center as part of the second annual Cherry Orchard Festival. With bold design and committed performances, Vakhtangov brings Pushkin's story to life in fresh and exciting ways that go beyond the indelible sights and sounds of the famous Tchaikovsky opera.
Eugene Onegin (Alexei Guskov, Viktor Dobronravov) is a young and spoiled Russian aristocrat suffering from a permanent case of ennui. This condition only grows more acute when he inherits his uncle's country estate. He spends his time with his best friend, Vladimir Lensky (Oleg Makarov, Vasiliy Simonov) and Lensky's girlfriend, Olga Larina (Mariya Volkova), the accordion-playing daughter of local gentry. Olga's bookish older sister, Tatyana (Eugeniya Kregzhde), falls madly in love with Onegin, and writes him a letter telling him so. He rebukes her, explaining that he's not the marrying type and warning her to be more careful with her heart in the future.
Yet when Onegin causes a scene at Tatyana's name-day party, resulting in a fatal duel, she begins to suspect that his motives are not altogether altruistic. In a world where women are chattel, she survives and thrives by casting her romantic notions away in favor of cold pragmatism. Of course, Tatyana's unavailability suddenly makes her desirable to Onegin. Like all men, he only wants what he cannot have.
Director Rimas Tuminas has remained remarkably faithful to Pushkin's verse, using much of the author's original language to tell the story. Rather than adapting the poem into scenes with modern dialogue, the actors deliver the verse as written, often directly addressing the audience. The result is several extended scenes of florid soliloquy, which is a tall order for any troupe of actors. Happily, the "honored artists" of Vakhtangov deliver it all beautifully and compellingly.
Ludmila Maksakova stands out in her performance as Tatyana's nanny and dancing master. Her very presence onstage commands attention, while every syllable rasps clearly through the cavernous City Center main stage. Kregzhde convincingly makes the painful transformation from infatuated adolescent to mature ice princess. As the young Onegin, Dobronravov is a vampiric presence, his constant moroseness accentuated by the long black coat costume designer Maria Danilova has placed on his shoulders. Guskov portrays the older, bitter Onegin, who haunts the stage like a specter, occasionally taking over his younger self's crueler lines.
Guskov often sits and drinks beneath the play's killer prop: Tatyana's letter. After it is torn up, it is reassembled and carefully placed in a frame, a permanent reminder of how Onegin came to cherish her love only after it was too late. Set designer Adomas Yatsovskis has fashioned the stagecoach that carries Tatyana to Moscow to find a husband so that it resembles a giant gothic coffin.
Composer Faustas Latenas underscores much of the play with his melodic and memorable original music. Ruslan Knushevitskiy and Vadim Bulikov's muscular sound design further colors the proceedings in spine-tingling, rush-inducing ways. This is a magical world. At the same time, its character and relationships are uncomfortably familiar.
The resulting experience is a feminist fairy tale of a patriarchal society in which women are stepped over, stolen from, tossed around, and packed into a little box to be shipped away and sold. In this staging, Pushkin's shrewd observations of Russian society become a radical critique not only of the author's era but also of the institutional misogyny that has persisted. As they hang Tatiana's fractured letter stage left, several actors stare out at the audience accusingly.
Admittedly, at three hours, 20 minutes (with one intermission), Eugene Onegin is not for the faint of heart or restless of leg. It's a lot of poetry to take, even for native Russian speakers. (English supertitles appear above the stage.) Yet after witnessing this sensory feast, I could easily appreciate what they say: In Russia, the text is the last bullet you shoot at the audience.
В воскресенье на Манхэттене в последний раз московский театр имени Вахтангова сыграл своего "Евгения Онегина". Четыре вечера подряд у входа в Нью-Йорк Сити Центр наблюдалось столпотворение. Последний воскресный спектакль, кажется, побил все рекорды по числу желающих увидеть необычную театральную версию "энциклопедии русской жизни". Чувства, возбуждаемые ею, за океаном совсем другие, чем на родине. С подробностями — обозреватель "МК".
"Евгений Онегин". Няня - Людмила Максакова, Татьяна - Евгения Крегжде. Фото: vakhtangov.ru
Место массовой встречи наших соотечественников и американских театралов на минувшей неделе — 55-я улица. Как и все другие на Манхэттене, она - в узкую-узкую полосу и движение по ней тащится еле-еле, намного хуже чем в Москве. Поэтому многие приезжают в театр на метро или приходят пешком.
Вот идет Михаил Барышников - невысокий, немолодой, такой ... узкий, то есть очень стройный, с прямой спиной. В руках темно-синяя бейсболка, хотя на нем строгий темный костюм. Звезда с мировым именем не привлекает к себе никакого внимание (без темных очков и сопровождения): взял свои пригласительные и отправился с женой в партер. По окончанию спектакля также незаметно растворился в толпе, успев поздравить устроителей гастролей. Подходить к нему бесполезно — известно, что Барышников интервью не дает, на память с артистами и зрителями не фотографируется не зависимо — понравилось ему зрелище или нет.
Зал на 2 тысячи 200 мест полон под завязку. Причем если на первом спектакле — последний, очень высокий балкон пустовал, то на втором там сиротливо смотрелось, может, с десяток мест, а уже к последнему — забито было все, как у нас сказали бы: "висели на люстрах". Зрительская почта, как цыганская делает свое дело - публика или идет или протестует.
Успех у своих объясним многими факторами, в том числе ностальгическим чувством, оторванностью от родины. Я встретила здесь бывших артистов московских театров (Ленком, "Сатирикон", театр Маяковского), по двадцать лет живущих в США — пришли к коллегам и потом поздравляли. Но нашим артистам еще важна оценка американских профессионалов, американской публики. А их было за эти дни немало — для них три экрана с субтитрами.
"Нью-Йорк таймс" уже после второго спектакля вышла с рецензией в превосходных степенях. Цитирую: "Поразительно красивая постановка "Евгения Онегина", сделанная Римасом Туминасом - это страдальческая яркая игра с музыкой и танцами. Есть множество незабываемых сцен. Кружащаяся метель вокруг освещенной фонарем кареты, женщин в белых подвенечных платьях на серебренных качелях. Фата, превращающая невесту в плакальщицу. Отражение в зеркальной стене картины... И здесь мы видим насколько возвышенным и безупречным в искусстве может быть страдание".
Отмечают игру артистов, и что особенно меня радует — молодых. Они во многом делают успех спектакля — Виктор Добронравов, Василий Симонов, Женя Крегжде и Ольга Лерман, Мария Волкова, а не только их знаменитые и опытные коллеги разных поколений — Максакова, Коновалова, Симоновы (Владимир и Рубен), Купченко, Мельникова, Макаров, Кузнецов, Корнева. Уже не говорю о мимансе из восьми поющих танцовщиц и нескольких ребят, один танцор (Павел Тэхэда Кардэнас), другой, замечательно поющий (Валерий Ушаков), — это вообще отдельная история в спектакле. И конечно же, бессловесный, но очень важный персонаж странного домового с мандолиной в исполнение Екатерины Крамзиной.
Именно этот молодой ансамбль пластически и вокально создает тот эмоциональный фон, который дает объем и еще что-то необъяснимо-щемящее этому удивительному спектаклю Римаса Туминаса.
Перед вторым актом миманс в обязательном порядке распевается в комнате на третьем этаже. За пианино в углу — концертмейстер Наташа, а девушки на разные голоса коллективно упражняются:"Ах-ух-ах-ух".
Что поразило в этом нью-йоркском театре — зал огромный с тремя навесными балконами по центру, а за кулисами, особенно справа, места почти нет. Мало того, что сцена меньше вахтанговской и "Онегину" пришлось поджаться в своей зеркальной декорации, так еще от черной кулисы до стены расстояние буквально в шаг. И это не преувеличение — костюмеры с костюмами наготове вжимаются в стенку, и я не понимаю, как им удается в таких условиях помогать артистам переодеваться.
— А сколько по списку в "Онегине" костюмов? — успеваю спросить в момент редкой паузы. — Сколько? Да под сто будет, — говорит старейший костюмер театра Галина Петровна, — считай: только у Татьяны с Ольгой по четыре платья, а сколько панталон, фраков и фрачных рубашек, шляп, цииндров.... Мне вот надо здесь где-то машинку швейную найти, а то штаны у одного прямо на сцене лопнули.
Узкий коридор меряет шагами Онегин — Алексей Гуськов. Скоро его последняя сцена, и он теперь не то что на первых спектаклях — вещь в себе, а уже может спокойно общаться. — Да я первые спектакли был в таком коматозе. В середине апреля мне Римас сказал, что хочет ввести меня на роль Онегина. "Вы хорошо подумали, Римас Владимирович?" — спросил я его. А через месяц, в мае, я снимаюсь в картине у Снежкина, мне звонят и говорят, что через два дня играют под замену "Онегина". Как? Я же еще не так готов.
— Когда ты почувствовал, что для тебя спектакль состоялся? — Здесь, уже на втором появилась свобода. А сегодня я уже сам двигаю внутри его, пробую какие-то вещи. Извини, я пошел.
Алексей шагнул на сцену и только голос слышен: работает на интонациях, они рождают разные чувства — от жалости к старому Онегину до неприятия его.
Людмила Максакова у себя в гримерке — отдыхает перед выходом. Она активно живет в Нью-Йорке: ходит по музеям (несколько раз была в Метрополитен музее) , посетила "Баядерку" ABT балета. Разговаривать с ней одно удовольствие — острый ум, шутит, много знает.
Но вот последний спектакль в Нью-Йорке завершен. В финале зрители кричат, встают с мест. Одна женщина на выходе, слышу, говорит спутнику:"Слава Богу наконец стоящее искусство привезли. Надоели антрепризы". Завтра "Евгений Онегин" отправляется в Бостон, где в театре "Маджестик" даст два представления.
Гастроли проходят при поддержке Министерства культуры России.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 32
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума