Ночь. Снежная буря. В холл небольшого отеля «Тишина и покой», расположенного вблизи некоего горнолыжного курорта, стремительно, словно ураган, врываются три богато одетых человека. Два брата и сестра разыскивают свою приемную мать, сбежавшую от них, когда ее везли в сумасшедший дом.
Так начинается спектакль Заслуженного деятеля искусств России Владимира Иванова «Возьмите зонт, мадам Готье!» по одноименной пьесе французского драматурга Ива Пло, продолжившего 13 и 14 октября 2015 года парад премьер на Новой сцене театра имени Вахтангова. Автор сценографии и костюмов Максим Обрезков превратил уютный зал в вестибюль отеля. Множество чемоданов хаотически разбросаны практически повсеместно. Три двери в самом центре ведут в одноместные номера. Сбоку – вход в трехкомнатный «люкс», отличающийся от всех остальных помещений даже дверью. Немного правее расположена огромная рождественская ель, лишенная, однако, каких-либо украшений.
…Итак, вместе со снежным облаком в ночную тишину холла отеля врываются три человека – двое мужчин и одна женщина. Кто эти люди в черном? Известный политический деятель Антуан Готье (Александр Рыщенков), судья Огюст Готье (Кирилл Рубцов) и «светская львица» Мирей Готье (Ксения Кубасова). Их приемная мать, мадам Катрин Готье (Народная артистка СССР, лауреат Государственных премий России Юлия Борисова), внезапно исчезла из машины, в которой дети покойного мужа везли ее в психиатрическую лечебницу, прихватив с собой лишь огромный кактус – своего постоянного «спутника». Молодое поколение высокородного семейства одолевают отнюдь не светлые чувства печали или волнения. Всех троих, кажется, вот-вот разорвет от бессильной злобы, ведь ненавистная мачеха «куда-то дела» свою часть наследства.
Как бы ни дрожали от ярости два месье и мадемуазель Готье, но из-за разгулявшейся не на шутку стихии они вынуждены переночевать в единственном жилом помещении, попавшемся по дороге. Кроме того, туда же могла попасть и их родственница. Благодаря четким, высокопрофессиональным действиям господина Пьера Леже (Заслуженный артист России Андрей Ильин), управляющего отелем «Тишина и покой», троица может отдохнуть и принять горячую ванну в комфортабельных номерах.
А что же мадам Готье? Она, как выясняется чуть позже, находится там же. Только до поры, до времени это – строжайшая тайна, и вскоре она открывается одному таинственному, загадочному человеку, обеспечивающему работу жилого дома, так кстати встретившегося на пути людей, попавших в снежную бурю. Невысокая, изящная, хрупкая и при этом очень величественная, эта высокородная дама сжимает в руках свой кактус и просит приютить ее на ночь. В отличие от своих приемных детей, главная героиня излучает положительную энергетику, от нее будто исходит сияние, внутренний свет.
Поскольку все номера уже заняты, одинокая женщина вынуждена разделить комнату с очень необычной компанией. По иронии судьбы, ее соседями оказываются пациенты той самой психиатрической больницы, куда мадам Готье отправляли насильно. Новые знакомые одинокой женщины – Сара (Ася Домская), Мадам Барб (Мария Бердинских), Анри (Денис Самойлов), Клод (Александр Галочкин) и Анна-Мария (Татьяна Полосина) – кажутся абсолютно нормальными, добрыми, искренними людьми, честными и имеющими свои прекрасные заветные желания. Каждый из них, несмотря на тяжелое душевное потрясение, остался способен мечтать и верить, что когда-нибудь в жизни наступит светлая полоса.
На экскурсию в отель обитатели больницы, точнее, выздоравливающие пациенты, отправились в сопровождении мадемуазель Ирэн (Ольга Немогай), молодой медсестры, сопереживающей бедам своих подопечных и заботливо ухаживающей за ними. У девушки есть объективная причина, побудившая найти такое непростое занятие.
Очень скоро заикающийся сотрудник статистической компании, научившийся играть на треугольнике и мечтающий вывести формулу настоящего счастья, молодой военный, прячущий свои обезображенные ожогами руки и любящий музыку, маленькая женщина, панически боящаяся света, молодая мать, потерявшая ребенка и «нашедшая» его в плюшевом медведе и светлая, обаятельная девушка, нуждающаяся в том, чтобы ее любили, становятся для мадам Готье более родными людьми, чем пасынки и падчерица.
А что же приемные дети? Найдут ли они свою мать? Чем закончится это противостояние света и тьмы? И загорится ли огромная ель, ожидающая скорый праздник Рождества? Об этом узнает каждый зритель спектакля «Возьмите зонт, мадам Готье!» Здесь есть все – и поводы для удивления, и эпизоды, вызывающие улыбку, и моменты, способные довести до слез.
Эта история объединила сразу несколько поколений актеров. Исполнительница главной роли, Юлия Константиновна Борисова, создала образ, на первый взгляд, хрупкой и нежной пожилой леди, которая, с другой стороны, не утратила силы воли, духа и характера. Каждое слово, сказанное ею, словно навечно впечатывается в сердца и души всех зрителей. Особое, почти гипнотическое действие оказывают руки Народной артистки СССР. Движения и жесты могут как успокоить, расслабить, так и взволновать. В любом случае, хочется следить за ними, не отрываясь, даже не моргая.
Управляющий отелем Пьер Леже в исполнении Андрея Ильина, кажется, является не только хранителем ключей, но и знает множество тайн, которые хранит это загадочное здание. Еще бы – ведь постояльцы регулярно меняются, постоянно внося что-то новое в жизнь этого дома, и только один служащий остается на своем месте, оберегая его и становясь его «душой».
В спектакле есть элемент воспоминания. Помимо взрослых детей мадам Готье, на сцене периодически появляются «мини-копии» наследников фамильного состояния. Юные Антуан (Никита Середин), Огюст (Андрей Борисов) и Мирей (Маша Борисова), как и все дети, вместе играют, листают семейный фотоальбом, общаются. Глядя на этих ангелочков, сложно понять, как из таких обаятельных, дружных малышей смогли вырасти злые, жестокие люди с черствыми сердцами и затуманенными душами.
Все роли пациентов психиатрической больницы, приехавших в отель «Тишина и покой» на экскурсию, играют выпускники разных лет театрального института имени Б.Щукина, курс Владимира Иванова. Созданные ими яркие образы добрых, светлых, искренних людей, чьи желания рождаются в сердце, оставляют в душе глубокий след.
Музыкальное оформление спектакля – гармоничное сочетание классики и современности. Мелодии К.В.Глюка, Ф.Ж.М.Пуленка и В.Косма – прочное полотно, показывающее, что все человеческие взаимоотношения, мысли, чувства и желания не меняются в зависимости от эпохи. Какие бы ни были век, эпоха, политический строй, общественные настроения, люди все равно будут любить и ненавидеть, оберегать и уничтожать, находить и терять, создавать и разрушать… В общем, жить.
По своему сюжету пьеса «Возьмите зонт, мадам Готье!» немного напоминает знаменитую комедию американского драматурга Джона Патрика «Странная миссис Сэвидж», которая была поставлена в 1966 году в театре имени Моссовета. Спектакль был приурочен к 70-летию Фаины Георгиевны Раневской. Но не буду уничтожать интригу: пусть лучше каждый зритель сам для себя определит степень похожести этих двух историй!
http://m.rg.ru/2015/10/19/tuminas.html 18.10.2015 Туминас Текст: Андрей Максимов Рецензия на спектакль "Минетти" должна называться "Туминас". И никак иначе. Хотя это противоречит всем канонам, законам и прочим обязательным условностям. Только так.
Минетти - фамилия актера, главного героя спектакля, которым открылась Новая сцена вахтанговского театра. Туминас - автор этого спектакля. Римас Владимирович. Художественный руководитель театра имени Евг. Вахтангова. Режиссер, про которого можно было бы сказать, что он задает новое направление отечественному театру, если бы каждый отдельный отечественный театр хотя бы в какой-то мере ориентировался на достижения коллег. Но - нет. У нас каждый роет свой театральный тоннель в полной уверенности, что свет находится именно в конце их тоннеля.
Туминас - автор спектакля "Минетти", утверждаю я, хотя в основе постановки лежит, понятно, пьеса. И у нее, разумеется, есть автор - практически неизвестный у нас австрийский драматург Томас Бернхард.
Бернхард написал пьесу, в которой есть человеческая судьба, есть подлинная боль, есть мудрые мысли... Да в ней много чего есть. Только вот имеется один недостаток: кажется, совершенно невозможно воплотить на сцене этот монолог старого актера о своей жизни.
Туминас поставил спектакль, от которого невозможно оторваться. Потому что Бернхард, наверное, очень хороший драматург. А Туминас - волшебник.
Монолог - это, конечно, да. Но помимо главного героя есть и другие актеры. И работают они поразительно. Волшебно и непостижимо. С Людмилы Максаковой начинается спектакль. Она создает его атмосферу. Она - звезда - как бы обеспечивает приход главного героя и быстро уходит, оставляя ему сцену. Делает она все это блестяще. Вспоминается фраза из знаменитого фильма: "Не скажу, что это подвиг, но что-то героическое в этом есть".
А рядом - совсем молодая, студийка вахтанговская Полина Кузьминская. Она, молча, ждет своего возлюбленного. Ждет так, что хочется рыдать от сочувствия, на нее глядя. И рядом с ней пожилой актер ждет директора театра, пригласившего его на роль Лира. Она - едва пришедшая в эту жизнь. Он - уходящий. Ждут. Так вся жизнь и проходит в ожидании чего-то необходимого, чего-то такого, без чего жить, кажется, невозможно.
Да, ведь так и проходит вся жизнь в ожидании чего-то, без чего жить, кажется, невозможно: любви, призвания, признания... Невозможно? А ведь живем.
Туминас - волшебник. Он превращает одного из героев в клоуна - блистательная работа Максима Севриновского, который в клоунской манере разыгрывает сцены из Шекспира, Ростана, читает Мандельштама. Это невероятно смешно. И это немыслимо трагично.
Клоун Севриновский разыгрывает знаменитую лирическую сцену из "Ромео и Джульетты"...И можно написать миллион слов, объясняющих, зачем это сделано. И про трагедию фарса. И про то, что клоунская маска - это в сущности самое печальное, что есть на свете. И про иронию, которая обнажает драму. Можно долго и радостно умничать по этому поводу.
Только все это будет неправда. Волшебство - оно оттого и волшебство, что не делится ни на какие составляющие и не приемлет никаких объяснений. Волшебство нужно только для того, чтобы им восторгаться. Вот и все.
Он не ставит про суету, не одевает героев классических пьес в современные одежды... Ему интересно -другое
Сказанное в абсолютной мере относится к исполнителю заглавной роли Владимиру Симонову. Актер не уходит со сцены практически весь спектакль, и от него невозможно оторваться. Симонов - да, играет актера Минетти, да - он играет старика, мечтающего хотя бы один раз в конце жизни сыграть Лира, да - он играет трагедию странной и нелепо прожитой жизни.
Да, да, да. Но - нет, нет, и еще раз - нет! Потому что Симонов играет множество людей, которые живут в каждом из нас. Иногда даже кажется, что у него лицо меняется: то стареет, то молодеет, то становится невероятно красивым, то - каким-то отталкивающим. Как он это делает, постичь невозможно. Это вам никакая не школа актерского мастерства, потому что повторить это немыслимо. Это, если угодно, интеллигентная и мягкая демонстрация актерского чуда.
Это то, чего мне лично не хватает в современном театре: живой, страдающий, мятущийся человек, который исповедуется перед зрителем. Мы, зрители, приговорены к этому Минетти навсегда. Забыть его невозможно. Он становится частью нашей жизни, частью наших размышлений о жизни собственной.
Перед спектаклем я поссорился с близким человеком. Крепко поссорился. Как всегда, спорили о том, кто из нас больше перед кем виноват и кто из нас больше кого обидел. И когда Симонов, глядя, кажется, прямо мне в глаза, сказал, что люди всю жизнь делают одно: убивают друг друга, - я вздрогнул. Я понял, что это про меня. Мне стало стыдно. Правда.
Вот - театр.
Свою тайну Римас Туминас отчасти объяснил в интервью известному израильскому фотохудожнику и телеведущему Дмитрию Брикману. Режиссер сказал, что работать надо не для зрителя, а для Бога, и что иного зрителя в сущности нет.
Туминас так и работает. Он не ставит про суету. Он не одевает героев классических пьес в современные одежды, стремясь превратить вечное в актуальное. Ему все это неинтересно.
Работать надо не для зрителя, а для Бога, и иного зрителя в сущности нет
Ему интересно другое. Вот человек. Вот Бог. Вот судьба - дорога, которую надо пройти под присмотром Бога. Больше героев в мировой драматургии в сущности нет. И надо посмотреть, как там у них, троих, все происходит.
Туминас - это не просто фамилия режиссера. Это название направления того театра, который открывает зрителю его самого.
Спасибо, театр!
"Российская газета" - Федеральный выпуск №6806 (235) от 19 октября 2015 г.
Парад премьер к открытию Новой сцены Вахтанговского театра продолжается. Народная артистка СССР Юлия Борисова, отметившая в этом году 90-летний юбилей, сыграла главную роль в спектакле "Возьмите зонт, мадам Готье!". Зонт в пьесе (по официальной версии театра - французского драматурга Ива Пло) в общем-то ни при чем: им укрываются от снегопада в самом конце спектакля, но кроме как декоративно-защитной никакой другой функции он не несет. Речь там скорее о шпильках.
Встаньте на высоченные каблуки. Два с половиной часа походите на них, без запинки произнося чужой текст. Не думайте о физических неудобствах - их не должно существовать, когда любое мимическое движение гиперболизируется софитом. В конце прогулки, не снимая обуви, наклонитесь и дотроньтесь ладонями до пола. Нет! Не сгибайте колени и не приседайте - спину нужно держать идеально ровно. Знайте, что это в возможностях человека. Даже такого, которому недавно исполнилось 90 лет.
Извините: у актрис нет возраста. Но возрастом Юлии Борисовой в сочетании с ее блестящей актерской формой можно и нужно гордиться. Она не только сегодня прекрасно выглядит и завораживающе играет в трех репертуарных спектаклях Вахтанговского театра (в "Пристани", "Евгении Онегине" и "Зонте Готье"), но еще и летает на гастроли в Англию. Демонстрируя такие чудеса физической подготовки и выдержки, какие под силу далеко не всем студенткам-первокурсницам. То, что сцена лечит, это не новости, но то, что вахтанговская сцена молодит лет на тридцать пять, убеждаешься на премьерном спектакле о мадам Готье с Юлией Борисовой в главной роли.
Спектакль и готовился к ее юбилею. По официальной версии театра - по пьесе некоего Ива Пло, никаких сведений о ком до сего случая не встречалось. По мотивам очень известной истории, в которой в главной роли в Театре им. Моссовета блистали Фаина Раневская, Любовь Орлова и Вера Марецкая; в новом театральном времени - Людмила Касаткина в Театре армии и Вера Васильева в Театре кукол имени Образцова, а в телефильме - Барбара Брыльска. Редактурой и некапитальной переделкой в Вахтанговском театре сюжету придали новое звучание. Действие теперь происходит не в сумасшедшем доме, куда свою приемную мать - богатую вдову - отправляют трое детей, а во французских Альпах, в отеле под названием "Тишина и покой". Загадочном и на первый взгляд зловещем месте, где даже рождественская елка - черная. В отель заносит все семейство из-за бездорожья в снегопад. Но оказывается, здесь будет решаться их дальнейшая судьба: кому отправляться на небеса, а кому жить дальше. Ведь управляющий отеля (его играет Андрей Ильин) может общаться по телефону с самим Всевышним. Новые имена и новые обстоятельства старательно запутывают следы старой фабулы, о которой все же не забывают даже в этом странном месте. Приемные дети мадам Готье, не подозревая, что сами находятся в шаге от смерти, продолжают охотиться за состоянием матери и ради денег готовы отдать ее в сумасшедшей дом. Выпутаться из этой неприятной ситуации с родственниками мадам Готье помогают настоящие обитатели дома умалишенных. Которые так же, как и семейство Готье, попали в снегопад в автокатастрофу по дороге на экскурсию... Такие привитые новые подробности придают происходящему оттенок не заявленной в афише комедии, а откровенной головоломки: ну а какие сейчас оправдания придумают, чтобы сюжет развивался дальше?
Юлия Борисова справляется со всеми задачами по-королевски. Начиная с первой картины, когда ее партнерам право на голос подле нее приходится буквально доказывать (одного присутствия на сцене согласно распределению ролей здесь явно недостаточно), и заканчивая финальными поклонами, на которых темное, почти черное сценическое пространство от главного художника Вахтанговского театра Максима Обрезкова начинает просто утопать в цветах: столько букетов на театральных поклонах в Москве уже давно никому не дарили.
Режиссер спектакля Владимир Иванов (это его одиннадцатая постановка в Вахтанговском театре) сделал все, чтобы подчеркнуть мелодику голоса Юлии Борисовой и достойно обрамить ее талант. Бенефис легендарной и по-прежнему неотразимой актрисы удался. На пресс-конференции режиссер рассказывал, как было важно, чтобы молодежь, задействованная в спектакле, имела возможность встретиться на сцене с выдающейся актрисой, которая знает об актерской профессии все. "Увидеть Юлию Борисову на сцене - это счастье, - признавался Владимир Иванов. - А свести в одном спектакле разные актерские поколения означает передать творческую эстафету. Для вчерашних выпускников это фантастическое везение: в первой же работе встретиться с теми, кому передавали тайны профессии ученики самого Вахтангова. То есть от основоположника нашего театра нынешних молодых отделяют два "рукопожатия": Вахтангов - его ученица Мансурова, наставница Борисовой, - сама Юлия Константиновна - и наши молодые. История оказывается совсем рядом".
Юлия Борисова на пресс-конференции вахтанговскую молодежь хвалила: "Очень хорошие молодые ребята, прекрасно обучены, умеют и хотят работать. Поначалу между нами существовало некоторое напряжение. Одна молодая актриса пришла ко мне в панике: "Я не знаю, как мне себя вести. По сюжету я должна кричать, ругаться на вас. Но я же не могу!" Я ее постаралась успокоить: "Вы актриса, мы с вами партнеры, и я тоже в данной ситуации начинающая: мы вместе вступили в пространство нового спектакля".
Театральная машина времени им всем была в помощь. К тому же вместе с Юлией Борисовой в спектакле в ролях ее детей (в воспоминании, когда те были маленькими) на сцену вышли не только вчерашние студенты, но и настоящие правнуки Юлии Борисовой Мария и Андрей Борисовы примерно пяти-шести лет от роду.
Стройка, развернувшаяся впритык к центральному фасаду Театра Вахтангова на Арбате, продолжалась целое десятилетие. Землю под строительство мэрия выделила еще при жизни Михаила Ульянова. Тогда же и начались работы, однако финансовый кризис 2008 года во многом нарушил планы театра: строительство затягивалось, менялись источники финансирования… Наконец, Новая сцена открылась «Парадом премьер». Как минимум, семь спектаклей увидят свет на этой площадке в первой половине сезона.
Михаил Ульянов хотел, чтобы Новая сцена была отдана, в основном, молодым артистам и режиссерам – выпускникам Щукинского театрального училища. Камерное пространство, небольшой зал, близость к зрителю – отличные условия для лабораторной актерской работы. Однако случилось так, что за время строительства подобная лаборатория у театра уже появилась (Первая студия Театра им. Вахтангова) – она расположена в Малом Николопесковском переулке, в старинном двухэтажном доме.
Новая сцена как по своему репертуару, так и по характеру проходящего там творческого процесса не должна была повторять студию. В итоге, худрук Театра им. Вахтангова Римас Туминас решил, что по сути своей она должна стать театром в театре – безотносительно к жанрам, репертуару и актерским званиям.
За первые десять дней здесь сыграли три премьеры (драму «Минетти», романтический балет «Мужчины и женщины» и трагикомедию «Возьмите зонт, мадам Готье!»). Темп, немыслимый для любого театра. Как отметил режиссер Владимир Иванов: «На артистов легла, конечно, колоссальная нагрузка, но это только лишь часть проблем. Гораздо труднее пришлось цехам: гримеры, костюмеры, монтировщики, осветители, помрежи круглосуточно дежурили в театре, чтобы поднять такую махину».
Но все же думается, что десять дней – ерунда на фоне десятилетней стройки. Корабль, который вахтанговцы столь усиленно тащили по песку, достиг воды и легко отправился в свободное плавание.
Одной из первых премьер на Новой сцене стала трагикомедия по пьесе Ива Пло «Возьмите зонт, мадам Готье!» в постановке Владимира Иванова. Фактически это бенефис легендарной Юлии Борисовой. Говорят, пьесу искали долго. Народная артистка СССР хотела, чтобы материал был не старомоден, но при этом давал богатую почву для психологизма и гротеска, как бы продолжая ряд ее знаменитых персонажей – от Эпонины и Турандот до Виринеи и Гелены.
Получилась история о пожилой миллионерше (как тут не вспомнить борисовскую Эпифанию – героиню спектакля «Миллионерша» 1964 года), которая пытается сбежать от своих алчных и жестоких детей, жаждущих ее наследства. В дороге, спасаясь от снегопада, мадам Готье попадает в весьма странный отель, населенный психбольными. И оказывается, что эти несчастные, затравленные и запуганные люди для нее гораздо ближе собственных детей.
Юлия Борисова никогда не дает интервью, всегда избегает оценок своей работы. Но после премьеры на небольшом закулисном празднике вдруг сказала: «Я благодарна Владимиру Иванову и всему театру за эту постановку. На мой взгляд, актеры подобраны прекрасно. Тот случай, когда других и не надо. И каждый играет судьбу. Как замечательно молодые вахтанговцы сыграли обитателей психбольницы: это не «серая масса», у каждого своя трагедия, своя история, которая, на мой взгляд, хорошо считывается зрителем. Что же касается второго лагеря – вот этих ужасных детей мадам Готье, развращенных деньгами, то здесь тоже у каждого свой «диагноз». В погоне за деньгами они теряют человеческий облик, а это очень современно! Сегодня их время. В конце спектакля мы должны открыть зрителю тайну: действие ведь, на самом деле, происходит не в «загадочном отеле», а где-то между небом и землей. В метрдотеле они увидят пророка Петра, который решил продлить их совместное пребывание до того, как они попадут в руки к Господу. И он наблюдает: а что же будет дальше? Неужели и на том свете жадность сжигает душу? А главное мы хотим сказать этим спектаклем: люди, помните, что жизнь не вечна. Не гонитесь за деньгами. На свете полно других радостей».
«Другие радости» наступили, наконец, и в жизни вахтанговцев: сложнейшие вопросы финансирования, связанные со строительством Новой сцены, остались позади. Финансовый кризис 2008 года существенно подкосил планы театра; тогда стройку пришлось заморозить. Но любопытный факт: работы удалось завершить тоже в разгар кризиса. Нынешнего – 2015 года. Как сказал Римас Туминас: «Все кризисы должны оставаться за стенами театра. Душа человека априори свободна от денег. И чем сложнее времена, тем больше люди будут нуждаться в театре. Потому что театр гармонизирует не только твой внутренний мир, но и отношения с космосом».
За столь поэтической трактовкой стоят и весьма конкретные цифры. Сегодня, по данным «Театрала», на каждый выделенный государством рубль Вахтанговский театр зарабатывает 2,5 рубля, что для самой модели репертуарного театра как таковой является редкостью.
Наверное, это чистое совпадение, но словно задумавшись о фатальной роли театра в любой актерской судьбе, Римас Туминас поставил программный спектакль – драму Томаса Бернхарда, в которой Владимир Симонов играет немецкого трагика Минетти. Тридцать лет подряд он, выдающийся исполнитель короля Лира, не выходил на сцену: новое предательское время явно не для него. Но, получив приглашение на юбилей театра, готов поступиться своими принципами. Он мчится в другой город, чтобы снова выйти к своим зрителям. Все отлично – форма не потеряна. Ежедневные репетиции перед зеркалом не прошли даром. Он помнит роль, он знает все мизансцены. Для него этот юбилей – подарок судьбы, последний глоток воздуха в финале жизни. И наверняка, публика его бы вспомнила, если бы не трагический поворот судьбы: сам директор театра забыл о приезде Минетти. Трагик остался один – наедине со своим громоздким чемоданом, в котором, как напоминание о былой жизни, маска короля Лира лежит на помятых газетных рецензиях.
Михаил Ульянов в одном из последних своих интервью говорил, что от театрального артиста остаются только листки пожелтевших рецензий. Но утверждал, что память об артисте живет до тех пор, пока жив его последний зритель. В новом репертуаре Театра Вахтангова жизнь и судьба, прошлое и настоящее, фатализм и… надежда стали определяющими темами спектаклей и, наверняка, найдут отражение в последующем репертуаре. На очереди – «Подросток» Достоевского, «Питер Пен» Джеймса Барри, «Трамвай «Желание» Уильямса и «Гроза» Островского.
Фото: Анатолий Морковкин, Валерий Мясников, Валерий Яков
Первой премьерой на Новой сцене вахтанговского театра стал спектакль Римаса Туминаса. Вряд ли спонтанно литовский мэтр выбрал для такого случая пьесу австрийского драматурга Томаса Бернхарда «Минетти». Постановка, как и пьеса, — убедительная попытка разобраться с «внутренними демонами», терзающими душу артиста. Сведение личных счетов с судьбой и театром. Всем влюбленным в подмостки смотреть обязательно.
Главный герой — артист-интеллектуал, 30 лет не выходящий на сцену. Ненавидит он ее так же отчаянно, как и боготворит. Вслух «разбирается» с пренебрегшей его талантами публикой, вспоминает капризы театрального начальства, убеждает себя в том, что роль мечты — шекспировский Лир — все еще впереди. В конечном итоге обнажает душевную боль до такой степени, что зрителю становится неловко.
Крушение Актера самым подробнейшим образом разыгрывает на сцене Владимир Симонов (в очередь с ним на сцену выходит еще один знаковый артист — Владас Багдонас). Его горький монолог то и дело рвется (на сцену врывается снежный вихрь). Минетти меняется на глазах — гордый, тоскующий, плачущий, ликующий, жалкий. Всю свою жизнь он рассказывает обслуживающему персоналу и случайным гостям маленького отеля на берегу моря. Забирается на деревянные стулья, как на подмостки, и форсированным голосом читает «Лира». Через минуту, глумясь над собственным поступком, вопит «кукареку».
Ситуация становится еще больше похожей на фарс с появлением театральной клаки. Взлохмаченные девушки с выбеленными лицами, карлик, грустный клоун-аккордеонист... Это видения Минетти, фантомы его подсознания — может быть, труппа провинциального театра, откуда его с позором прогнали? Или разношерстная публика, в штыки воспринимающая любое театральное новшество? Клоун — явный двойник Минетти, он потому и читает Шекспира. Карлик — воплощение страха быть отвергнутым зрителем и критиками. А пожилая дама, распивающая шампанское (Людмила Максакова), — напоминание об унизительной жалости от актрисы-примы. Трагическую «тонкокожесть» артиста Туминас делает видимой, — а смотреть на любые муки тяжело... Добавьте к этому фантастически красивую сценографию Адомаса Яцовскиса (все происходит в холле отеля, среди столов и стульев, которые то и дело засыпает снег, врывающийся через парадные двери) и щемящую музыку Фаустаса Латенаса. «Минетти» — жестокий спектакль, безупречно поставленный и так же безупречно сыгранный. Это реквием театральной мечте и всем идеалам юности вместе взятым.
Juliaus Kalinsko/15min.lt nuotr. / Evgenijus Kniazevas ir Anюelika Cholina
Anюelikai Cholinai рie metai – ypatingi, choreografл ir reюisierл mini savo kыrybos 25-metб. Graюios sukakties proga ji nusprendл бgyvendinti savo senа svajonж – atveюti б Lietuvа Jevgenijaus Vachtangovo teatre Maskvoje statytus spektaklius. Spalio 20 – gruodюio 28 dienomis рalyje bus pristatoma jos kыrybos retrospektyva. Рia proga antradienб sostinлs centre ji surengл spaudos konferencijа, kurioje pristatл artimiausius savo planus. Joje dalyvavo drauge su ja dirbantys kыrлjai, tarp kuriш – scenografas Marijus Jacovskis, reюisierius Rimas Tuminas, J.Vachtangovo teatro aktoriai Evgenijus Kniazevas, Olga Lerman, Dmitrijus Endalcevas. Visi jie pasidalijo бdomiausiomis mintimis apie darbo su A.Cholina uюkulisius bei бdomiausias menininkлs kыrybos retrospektyvos detales.
Juliaus Kalinsko/15min.lt nuotr./Spaudos konferencijos akimirka
TAIP PAT SKAITYKITE: Anюelika Cholina mini kыrybos 25-metб: „Jei mano spektakliai jaudina юmones – aр pati laimingiausia“ „Labai dюiaugiuosi, kad рiа retrospektyvа atidaro J.Vachtangovo teatras. Рios gastrolлs labai brangios, teatras atvaюiuoja dлl manжs. Mano svajonл – kad Lietuvos publika susipaюintш su spektakliais, kuriuos pastaиiau ten“, – sakл A.Cholina. Б Maskvа ji iрvyko 2008 metais, sulaukusi ten dirbusio R.Tumino kvietimo. Tuomet reюisierius pakvietл A.Cholinа statyti spektaklio „Moterш dainos“. „Tai labai gilus, jaudinantis spektaklis. Tuminas jб jau buvo matжs Lietuvoje ir bыtent juo norлjo pradлti darbа J.Vachtangovo teatre. Kad niekam paskui nereiktш aiрkinti, kokios estetikos galima tikлtis“, – рiandien su рypsena savo pirmа spektaklб garsiajame rusш teatre prisiminл A.Cholina. Pasak jos, pati pradюia nebuvo lengva. Reюisierл sulaukл ne vieno arogantiрko юvilgsnio ir skeptiрkos nuomonлs, ne vienam teko бrodyti, kad ji – ne kа prastesnл kыrлja nei vietinлs юvaigюdлs. Taиiau jos spektaklis „Moterш dainos“, o vлliau – „Ana Karenina“ taip suюavлjo kritikus, kad ji tapo viena iр pretendenиiш pagrindinei Rusijos teatro premijai „Auksinл kaukл“ gauti. Рiandien A.Cholina – itin gerbiama J.Vachtangovo teatre. Ji dirba su юinomais, pripaюinimа spлjusiais pelnyti rusш aktoriais. Pasak jos, dirbdama Maskvoje ji suprato, kad visi юmonлs gali рokti, tik ne visi apie tai patys юino. „Aр leidюiu jiems apie tai suюinoti, – рyptelлjo A.Cholina. – Nesupaprastinu choreografijos dлl tam tikrш fiziniш duomenш. Aр iрmokau aktorius judлti, рokti. Dirbdama su jais supratau, kad negaliu pasiыlyti abstrakиiш kombinacijш. Scenoje reikia kurti prasmж. Tai yra daug iрraiрkingiau, nei bыti gerai treniruotu baleto artistu. Baleto artistus reikia mokyti kurti vaidmenis.“
Juliaus Kalinsko/15min.lt nuotr./Rimas Tuminas
Kone visi A.Cholinos spektakliai pastatyti pagal klasika vadinamus kыrinius. J.Vachtangovo teatre ji sukыrл рokio spektaklius „Anа Kareninа“, „Otelа“, „Moterш krantа“, didюiosiose Lietuvos scenose pastatл kыrл baletа „Barbora Radvilaitл“, operetж „Madam Pompadur“, рokio spektaklб „Ana Karenina“, miuziklа „Юygimanto Augusto ir Barboros Radvilaitлs legenda“. Choreografл sakл, kad klasikinius kыrinius reюisuoti imasi ne рiaip sau. Pasak jos, tokia laiko patikrinta literatыra pati vertingiausia, knygose apraрomos temos – aktualios iki рiш dienш. „Man бdomu prisidлti prie autoriaus, бdomu savitai jб iрreikрti. Taиiau aр niekuomet su juo nekonkuruoju. Prieрingai – stengiuosi jб atskleisti. Nлra prasmлs pirрti savo neva originalaus matymo kыriniui, kuris yra tobulas. Bet kuri ultramoderni interpretacija visada kыrinб sugadina. Tuomet scenoje matau tik manierа, reюisieriaus norа iрsiрokti“, – kalbлjo A.Cholina. Nepaisant to, kad pastaraisiais metais didюioji dalis jos kыrybinio kelio driekлsi Maskvos teatre, A.Cholina vadina save Lietuvos patriote, o darbа Rusijoje vadina tiesiog galimybe, kurios negalima praleisti. „Iрvaюiavau ne todлl, kad man ten бdomiau. Aр tiesiog neturiu иia darbo. Lietuvoje statau naujus spektaklius, tai yra mano duoklл рaliai. Visuomet esu pasiruoрusi kurti, daryti, dirbti иia – tik pakvieskite mane! Maniau, kad man nereikлs tiek daug laiko бrodinлti, taиiau tai tжsiasi. Na, bet tokia realybл“, – sakл A.Cholina. Darbas J.Vachtangovo teatre jа iрmokл daugelio dalykш, taиiau tas pamokas reюisierл matuoja nebent naujais spektakliais. Pasak jos, kaskart statant naujа spektaklб, viskа tenka pradлti nuo nulio. Tuomet visi – tiek ji, tiek artistai – yra lygыs ir turi vienas kitam iр naujo бrodyti, jog kaюkа sugeba. „Kartais juokais sakau, kad jei norite, jog юinoиiau, kiek jыs esate nuveikж, tiesiog apsivilkite marрkinлlius su uюraрu, kad esate liaudies artistas, ir aр юinosiu. Jei norite tokio santykio. Nesureikрminu artisto svarbos. Visi atлjж б repeticijш salж yra lygыs“, – savo mintб patvirtino A.Cholina.
Juliaus Kalinsko/15min.lt nuotr./Anюelika Cholina
Jau рiandien J.Vachtangovo teatre ji turi ne tik daugybж gerbлjш, bet net ir savotiрkш pasekлjш, kurie bando kurti laikydamiesi panaрaus braiюo. Tokia situacija anaiptol nepiktina A.Cholinos. Neva, jei yra kas nors, kas bando tave pamлgdюioti – tai tik dюiugina. Vadinasi, dirbi gera kryptimi. Spalio 20 – gruodюio 28 dienomis Lietuvoje savo darbш retrospektyvа pristatanti kыrлja jau ruoрiasi ir naujiems planams. Kitш metш sausio mлnesб ji drauge su R.Tuminu pristatys рokio spektaklб Lietuvos nacionaliniame operos ir baleto teatre, Maskvoje statys „Katerina Izmailova“ – vлl laukia nauja patirtis.
Недавно в Театре Вахтангова состоялось вручение премии, учрежденной в честь режиссера Юрия Петровича Любимова. Инициатива принадлежит его супруге, которая 38 лет подряд была рядом со своим выдающимся супругом, а теперь возглавляет Фонд его памяти. «Театрал» попросил Каталин ЛЮБИМОВУ рассказать о ее нынешней жизни.
– Каталин, мне бы не хотелось говорить о Юрии Петровиче в прошедшем времени, поскольку он настолько ощутимый след оставил на Земле, что, уверена, всегда будет с нами. Скажите, пожалуйста, как вы сейчас живете, как изменилась ваша жизнь? – Да, моя жизнь изменилась кардинально. Все что обещала своему мужу, сегодня я стараюсь воплотить в жизнь. Я занимаюсь тем, о чем он просил. Это, прежде всего, сохранение его рабочего кабинета на Таганке с уникальными надписями и автографами на стенах. Там ведь побывали интереснейшие люди со всего мира. Кроме того, необходимо систематизировать и привести в порядок так называемый архив, который мы с Юрием Петровичем, вернувшись из вынужденной эмиграции, собирали. Это то, что касается его деятельности как художественного руководителя. С1997 года Юрий Петрович отказался от всех своих контрактов за границей, потому что Театр на Таганке был в очень плачевном состоянии, и надо было начинать все заново и строить репертуар. Поэтому много было вложено сил, энергии, нервов и всего остального. И, слава богу, удалось создать уникальный репертуар. Это был очень плодотворный, но тяжелый период, поскольку рядом было мало таких людей, которые могли целиком и полностью ему помогать.
– А как же так получилось: великий режиссер и нет сподвижников? – Потому что очень много людей не владеют своей профессией. Об этом сегодня часто говорят, в том числе и в «Театрале», что хорошего завхоза трудно найти, хорошего специалиста по звуку и т.д. Мир стал другим, появился интернет, я думаю, это отвлекает людей от дела. С другой стороны, это замечательно, что мир открыт, но возникает вопрос об уровне тех людей, которые заняты развлекательной индустрией.
– В своих интервью Юрий Петрович не раз говорил о том, что наши актеры то ли не умеют, то ли не хотят работать в полную силу. Ему было с чем сравнивать, ведь к тому моменту он много работал на Западе. Как вы считаете, может быть, русским артистам не хватает многогранного опыта? – Я предполагаю, что дело не в опыте. И не в «русском характере». Всегда рядом с Юрием Петровичем, рядом со мной были отдельные люди, которые отличались редкой преданностью и старались очень честно и хорошо работать. Тут вопрос в другом – в этике и воспитании. Но я не хочу это обсуждать, потому что… Зачем ворошить прошлое? Достаточно сказать, что он сам задавал тон и как бы тяжело ни болел, первым приходил на репетиции. Об этом недавно вспоминал Римас Туминас: Юрий заражал всех своей неукротимой энергией. Другое дело, что многие не выдерживали такого накала. И вот здесь уже проявлялось то, что очень мало людей, которые имеют такой же, как у Юрия, колоссальный внутренний потенциал. Он делал свое дело вопреки всему. Он сказал, что если я вернулся, то должен поднять этот театр, поскольку за эти годы они опустились очень низко. И ему, конечно, было очень больно наблюдать поведение некоторых людей, хотя он старался не подавать виду. Когда Познер в интервью спросил: «Чего вы не можете простить людям?» – Юрий Петрович ответил: «Предательства».
– Доводилось слышать, что после возвращения на Таганку из эмиграции всем в театре заправляли вы. И это, якобы, послужило причиной многих конфликтов… – Вы знаете, это удобная позиция людей, которые действовали, как действовали, и в результате чего получилась та ситуация, которую мы имеем сегодня. Юрий Петрович всегда был очень самостоятельным и независимым человеком. Когда в 1997 году встал вопрос о том, чтобы вернуться из эмиграции, он спросил меня: «Как ты? Меня попросили вернуться и мой долг им помочь». И тогда я сказала: «Это вы решите, пожалуйста, сами». Я только добавила: «Если вы решите вернуться, я буду рядом с вами». И когда мы приехали (это как раз совпало с днем рождения Юрия Петровича), театр выглядел плачевно. Есть документы, подтверждающие это. Так что я ничего не придумываю. И поскольку где-то в течении 12-13 лет я не была оформлена официально работником театра, я тем не менее выполняла несколько функций. Почему? У меня есть некоторые навыки, как вести дела. И я помогала поднимать театр из этого несчастного положения. При этом я и красила стены, и убирала туалеты. Люди очень неохотно откликались на призывы о помощи.
– Как, в таком случае, относиться к слухам о том, что вы, дескать, указывали людям Таганки на то, что им делать? – Это опять-таки удобная позиция. Мне кажется, что любая приличная жена помогала бы своему мужу, если бы видела, что он один в этой борьбе. Вы, наверное, не знаете, что история Таганки началась с шантажа. Вот я вам сообщаю. В 1964 году, когда актеры были еще студентами, они должны были выступать с «Добрым человеком из Сезуана». Еще не было театра, и они играли спектакль в Доме ученых. И перед началом эти студенты, я не буду называть их имен, так как они ныне здравствуют, заявили: «Юрий Петрович, либо вы нас всех берете в театр, либо мы не выйдем на сцену». А был приглашен полный зал уважаемых ученых. Он объяснил, что это не его частный театр и что сколько человек будет разрешено взять, столько он и возьмет. Разумеется, Юрий Петрович попросил соответствующие инстанции о том, чтобы ему разрешили взять как можно больше студентов, но в этом вопросе он не мог диктовать и командовать. Он ответил ребятам: «Я даю вам 10 минут подумать. Если вы отказываетесь, я не подпишу вам диплом». Через 10 минут они появились на сцене. Он объяснил им, что есть законы, что можно, а что нельзя. Возвращаясь к вашему предыдущему вопросу, хочу сказать, что я не указывала, а по сто раз просила, и в итоге многое делала сама.
– Тут, наверное, еще такой момент: если бы вы не были его женой, то никаких разговоров не было бы… – Вот именно. Потому что я с самого начала была принята очень нехорошо, поскольку я иностранка. Хотя я уже давно себя чувствую совсем не иностранкой. Например, в Венгрии, я уж точно не чувствую себя как дома. Вся моя жизнь связана с русской культурой. 38 лет я прожила с человеком, который был до мозга костей русским. И я стала чувствовать себя русской.
– Но все-таки удалось создать новый репертуар… – Он дал поработать на сцене Таганки известным зарубежным режиссерам, чтобы наши артисты почувствовали, как работают другие профессионалы и, конечно, хотел это продолжать. Но вы знаете, этого не хотели они. Даже этого не хотели!
– Ну а что-то хорошее было на Таганке после возвращения? – Я вам скажу, что было хорошее. Публика, которая принимала спектакли. Когда публика встает и стоя аплодирует, вот это и есть награда Юрию Петровичу. И естественно мне тоже, потому что я очень старалась ему помогать. А так, мало ли кто что говорит.
– Скажите, а когда он перешел к Туминасу, он почувствовал себя свободно? – Да. Он сам сказал, что «Бесы» он не смог бы сделать на Таганке, потому что у него таких актеров уже нет.
– То есть актеры у Туминаса другие? Они по-другому работают? – У них другой потенциал. Профессионально они намного выше.
– Это за счет того, что Туминас по-особому подбирает актеров? – Да, он подобрал таких талантливых людей, и потом он сам ставит лучшие спектакли на мировой сцене. Но даже если ты гениальный режиссер, а твои актеры не слушаются и играют в компьютерные игры во время репетиции, что из этого может выйти?
– Сам Туминас никак не ограничивал Юрия Петровича, не вмешивался в его творчество? – А почему он должен был вмешиваться? Это вообще не принято. Кроме того, Римас Туминас имеет воспитание, высокую культуру, огромный талант. То есть он никогда не позволил бы себе вмешиваться. Тут еще такой момент: Юрий Петрович начинал актерскую карьеру в 17 лет в Вахтанговском театре, и он вернулся в свою альма-матер. И нашел здесь те удивительные человеческие отношения, которые и он, и я ценили всю жизнь. Меня, кстати, эти отношения по нынешний день греют. Если после работы остается время, обязательно иду к вахтанговцам.
– Расскажите, пожалуйста, о вашей работе в фонде Юрия Петровича? – Да, я работаю для фонда моего мужа. Фонд существует уже 18 лет. Юрий Петрович сам создал этот фонд и фонд старается сохранить его творческое наследие. Он хотел утвердить премию за высокий профессионализм, за преданность своему делу, за гражданскую позицию. Первые премии мы вручили в этом году – в день рождения Юрия Петровича. И я очень рада, что благодаря фонду эта идея осуществилась. И надеюсь, вручение будет ежегодным. Следующее крупное мероприятие: столетие Юрия Петровича, которое будет отмечаться в 2017 году. Но прежде мы должны решить все вопросы с музеем и с архивом.
– Каталин, но все-таки помимо фонда, чем вы живете? Что вам помогает? – Вы знаете, в работе мне очень помогает музыка. А чтобы поддерживать физическую форму, я занимаюсь йогой. Кроме того, меня воодушевляет, что рядом есть люди, которые готовы помогать, которые развивают идеи Юрия Петровича. Это тоже великое счастье.
– Как вы считаете, к концу жизни Юрий Петрович был удовлетворен сделанным или оставалась какая-то обида? – Дело в том, что человеком он был неглупым, хотя есть такие журналисты, которые нелицеприятно высказывались о его интеллекте. Он сказал, что научился от своего деда простому человеческому закону: делай свое дело, а там будь что будет. И он делал свое дело честно. И, наверное, это чувствовал тот зритель, который десятилетиями ходил на его спектакли. Вот это и есть самая большая награда. И все обиды сняты, стерты. Любимов не был злопамятным человеком, он был очень добрым. И я говорила ему: «Юрий, вы глуподобрый человек, потому что нельзя постоянно прощать все и всем». Но он был таким человеком. То дело, которое от него зависело, он сделал, и я уверена, что у него не осталось никакой внутренней неудовлетворенности.
– Можно сказать, что он был все-таки счастливым человеком? – Вы знаете, он по натуре был общительным, веселым, добрым, всегда всем помогал. То что рядом семья, люди, которые преданы ему, давало ему много сил и радости. Поэтому, наверное, он был счастливым человеком. С первого момента я была предана ему, и это иначе быть не могло. Так что для меня вселенная – мой муж. И это по-прежнему наполняет мою жизнь. Я надеюсь, что многие понимают, каким человеком он был и что удастся достойно отметить 100-летие Юрия Петровича в 2017 году.
Grigorijus Antipenko sukūręs OTELO vaidmenį spalio 22-23 Lietuvoje! Šokio spektaklis "Otelas" bus rodomas Lietuvos nacionaliniame dramos teatre. Skubėkite įsigyti bilietus!
http://www.rg.ru/2015/10/15/drama.html 14.10.2015 Любовная лодка снова бьется о быт На Новой сцене театра Вахтангова поставили драму без слов Текст: Зоя Апостольская
В спектакле нет профессиональных танцоров - хореографические партии отданы драматическим артистам. Фото: Гутерман Михаил
В театре Вахтангова - вторая премьера на Новой сцене. Анжелика Холина поставила пластическую драму. Слов нет, одни движения - хореограф сплетает классический балет с современным танцем, а работает при этом с драматическими актерами. На вахтанговской сцене она ставит четвертый спектакль. И все о любви.
Точнее, это спектакль о неумении любить по-настоящему. Вопрос этот Холина исследовала в "Береге женщин", "Анне Карениной", "Отелло". Сейчас вот предельно широко обозначила тему - "Мужчины и женщины". Под музыку классических балетов режиссер сталкивает две природы - мужскую и женскую.
Пять юношей (Дмитрий Ендальцев, Александр Константинов, Павел Попов, Денис Самойлов, Павел Юдин) и пять девушек (Ася Домская, Ксения Кубасова, Анастасия Лукьянова, Анна Чиповская, Лада Чуровская) проходят путь от стрелы амура до расставания, от первых чистых чувств до измены. Через любовь, обиды, ревность, злость...
Анжелика Холина здесь и режиссер-хореограф, и автор либретто. Спектакль собрала из собственных наблюдений за отношениями людей. Они получились очень узнаваемыми - и стратегии поведения, и типажи. Здесь мачо, ловелас, спортсмен, романтик составляют пары с королевой красоты, роковой красоткой, домашней наседкой... Вот полетели короны под крики и вопли, вот люди ссорятся только для того, чтобы бурно примириться. Лидируют мужчины, но дамы управляют процессом мягко и незаметно. Как в жизни.
Для этой трагической комедии режиссеру мало что нужно, кроме актеров. Единственная декорация - стена, выложенная подушками - ассоциируется и с постелью, и окнами многоквартирного дома. Реквизит тоже совсем простой - только в финале появляются огромные кастрюли как символ быта. А так персонажи прекрасно обходятся одними табуретками. Как в детских играх, они превращаются во что угодно - пьедестал, кровать, клетку, чемодан, подиум, рояль. На тот воображаемый рояль Анжелика Холина "положила человечьи ноты" - актеры стали клавишами, чтобы в нервном музыкальном тике помочь завоевать одному из персонажей сердце культурной девушки.
Вообще, этот прием - "...играть на флейте. На собственном позвоночнике" - в этом спектакле работает очень сильно: то женщина в мужских руках становится виолончелью, то девочки, натянутые, как струны, становятся арфой. Тело, как инструмент - завоевания, удержания, наслаждения. Оно здесь главное, поэтому костюмы предельно лаконичны - на заре отношений все в белом, мальчики одеты в трико, девочки - в балетные пачки. Эти пачки в знак лишения невинности мальчики позже с гиканьем пронесут по сцене.
После начнется другая история - на девушках серые невзрачные платья, как оперение у самок птиц. Юноши импозантней: они в черных костюмах, но индивидуальность подчеркнута нюансами - костюм с рубашкой, майкой-алкоголичкой или жилетом на голый торс - и вот совсем разные мужские типажи.
Яркий цвет на сцене появляется только раз, когда проливается первая кровь - измену актриса танцует в красном. Эта самая эффектная сцена страсти отдана приглашенной звезде - Анне Чиповской. Для актрисы это дебют на вахтанговской сцене. Холина вообще любит работать не с профессиональными танцорами, а с драматическими актерами, потому что для них приходится оправдывать каждый шаг, обосновывать каждый жест. И в этих бесконечных объяснениях на репетициях и рождаются бесконечные отношения уже на сцене. Перечень любовных болей, бед и обид приводит к настоящей войне. Стандартные претензии друг к другу разрешаются по-детски наивно - битвой подушками.
Только вот перья в них черные. Любовная лодка по-прежнему бьется о быт. И на том спасибо: все-таки жизнь продолжается.
http://www.delfi.lt/fotogalerijos/a-cholinos-kurybos-25-metis-isskirtine-programa-su-j-vachtangovo-teatro-aktoriais.d?id=198720 A. Cholinos kūrybos 25-metis: išskirtinė programa su J. Vachtangovo teatro aktoriais Anželikos Cholinos bei jos darbų Lietuvoje pristatinėti nebereikia. Talentingos choreografės darbai kalba už save: profesionalūs, prasmingi, visada elegantiškti ir jausmingi, paliečiantys širdį, stebinantys detalėmis, sukrečiantys savo atvirumu bei primenantys apie svarbiausias žmogiškąsias vertybes šokio šedevrai.
Спектакль получился содержательным и очень театральным, в чем безусловная заслуга Римаса Туминаса – режиссера умного, талантливого и всегда разного. Фото: Пресс-служба Театра имени Вахтангова
На Новой сцене Театра имени Вахтангова осенний парад премьер открыл спектакль «Минетти», поставленный Римасом Туминасом по одноименной пьесе Томаса Бернхарда.
«Я не очень люблю в театре ставить о театре, – заявил в одном из интервью г-н Туминас. – Но это исключение, это некий манифест актерского существования, актерской судьбы». Однако в конечной редакции получилась скорее исповедь старого, может, несколько чудаковатого, но мудрого актера Минетти, который «искусством преувеличений» (по Бернхарду) заставляет зрителей иначе взглянуть на мир-театр, где «женщины, мужчины – все актеры». Бернхард часто делал знакомых и друзей персонажами своих пьес, порой не самыми привлекательными, что приводило к обидам и ссорам. Вот и знаменитый актер Минетти, много игравший в его пьесах, предстает у него безумным стариком, мечтающим в последний раз сыграть короля Лира (у Туминаса он больше философ). Оказавшись волей случая накануне Нового года в гостинице на берегу моря, Минетти размышляет о своей судьбе, о кочевой актерской профессии, об отношениях артиста и зрителей и, конечно, о любимом образе Короля Лира, чью маску работы знаменитого художника Энсора он более 30 лет хранит в своем дорожном чемодане, чтобы когда-нибудь сыграть эту роль еще раз. Маски, у которых «ни души, ни званья нет», располагают артиста Минетти к откровенности. Они же позволяют артисту Владимиру Симонову, исполнителю роли Минетти, мастерски перевоплощаться, учитывая мельчайшие нюансы образа, играть так, что у зрителей дух захватывает от накала и энергетики представляемых им переживаний. Среди других актерских удач следует назвать работу Людмилы Максаковой, которая умудрилась создать образ Дамы буквально из ничего, наградив ее многозначительным молчанием, и Максима Севриновского (Влюбленный клоун). По воле режиссера, действие спектакля разворачивается в холле отеля, где много людей – потенциальных слушателей «монологов Минетти», так что герой существует в привычном для актера пространстве – между жизнью настоящей и жизнью игровой. Атмосфера ожидания новогоднего бал-маскарада оправдывает появление ряженых, которые толпами проносятся через холл отеля, создавая стихию карнавала. История заканчивается смертью Минетти. Туминас решает эту сцену так, что в зрительской памяти остается только Лир. Судьбы актера и персонажа срослись. Велика роль в успехе «Минетти» художников. Адомас Яцовскис создал образную, функциональную сценографию, Котрина Дауётайте сочинила костюмы, а Нарек Туманян обогатил сценическое действо выразительным светом. Спектакль получился содержательным и очень театральным, в чем безусловная заслуга Римаса Туминаса – режиссера умного, талантливого и всегда разного.
В Театре им. Евгения Вахтангова прорубили окно. Заходишь в кассовый вестибюль, а там… Не окно, конечно, а дверь в другую жизнь. После 13-летнего долгостроя открылась Новая сцена.
Фото: Валерий Мясников
На первом спектакле в новом пространстве было ощущение дежа вю: казалось, что присутствуешь в Малом театре Вильнюса, где по-прежнему продолжает трудиться вахтанговский худрук Римас Туминас. Там он бог и царь. Это его стихия — именно такое пространство. Зритель оптимально приближен к актеру, но определенная дистанция все-таки существует.
Для старта Туминас выбрал пьесу австрийского драматурга Томаса Бернхардта «Минетти». Это фамилия реального немецкого актера, которого еще лет 20 назад можно было увидеть на сцене знаменитого «Шаубюне». Он прожил большую жизнь, умер в 1998 году и в свои 90 продолжал выходить на сцену. Собственно, Бернхардт написал пьесу в расчете на него. Не знаю, насколько все это интересно обычному зрителю, но тем, кто в актерской среде находится постоянно, все то, что мы увидели, знакомо до боли. Несмотря на драматические перипетии, невозможно избавиться от смеха, когда протагонист Владимир Симонов в приступе безумия своего героя рассказывал о его судьбе. Минетти бесконечно повторяет, что отказался от классической литературы и находится на грани смертельного ранения, а все вокруг (жалкие людишки!) страшатся так жить. Было смешно, когда он вынимал из огромного чемодана пожелтевшие газетные страницы и зачитывал вслух слова рецензентов о себе, любимом, но так и не показал главное сокровище — маску короля Лира. Это весь скарб Минетти. Ничего другого за душой у него нет и не будет.
В сущности, все актеры одинаковы, если они талантливы. Их жизнь подчинена служению сцене. С ними можно разговаривать только о них самих, их сыгранных и несыгранных ролях, обидах, нанесенных режиссерами. И в самом Владимире Симонове все это тоже есть. Не может не быть, ведь он — актер до мозга костей. А Римас Туминас — проницательный режиссер и хитрец. Он верно выбрал исполнителя и к середине спектакля довел его до пика, когда он стал красив и просветлен в своей душевной обнаженности. А ты не знаешь — плакать или смеяться над этой несуразной судьбой.
Минетти рассказывает о короле Лире, которого якобы приехал играть в заштатный городишко Остенд. А может, это всего лишь воспаленное воображение, и никуда его не приглашали, просто он зашел слишком далеко в своей одержимости. Реальный Минетти Лира все-таки сыграл в Театре Шаубюне в 84-летнем возрасте. Как бы то ни было, перед нами сидит актер в холле провинциального отеля, похожего на старинный вокзал. И сам напоминает одинокого пассажира, не успевшего вскочить в последний вагон. Из-под брюк выглядывают тесемки от кальсон. Минетти утомляет разговорами с самим собой постояльцев — супружескую пару, юную девушку, грезящую о любви, дремотную старуху в исполнении Людмилы Максаковой, вдруг запевшую голосом Эдит Пиаф. Его слова звучат как манифест. Не его, Минетти, а артиста как такового. Любой из них берет в заложники того, кто рядом, будь то зритель или режиссер. И Туминас — не исключение. Он слишком хорошо знает природу артиста, так что пьеса — и его крик души, ужас, который всегда с тобой.
Пространство сцены погружено сценографом Адомасом Яцовскисом в полутьму. Огромное зеркало превращает ее в бездну. Тьму нарушает разве что вихрь новогодней фольги, летящей как снег из специального агрегата, навстречу которому персонажи подставляют лица. Музыка Фаустаса Латенаса — тот же трагический вихрь. Вереница экстравагантных персонажей, напоминающих цирковых, Пьеро и клоуны проносились по сцене. Портье в отеле двигался как механическая кукла. Сон разума породил чудовищ. А в центре безумного карнавала истекал невидимым клюквенным соком Минетти Владимира Симонова, чем-то напоминая героя блоковского «Балаганчика». Римас Туминас в финале и сам выскочил на поклонах как черт из табакерки. Неожиданно появился откуда-то снизу, и вот уже готовый портье стоит за стойкой отеля среди пребывающего в конвульсиях персонала. Так завершился трагический карнавал, охвативший весь театр. Параллельно на основной сцене играли «Маскарад».
Светлана Хохрякова Опубликован в газете "Московский комсомолец" №26930 от 6 октября 2015
http://rg.ru/2015/10/06/vahtangov.html 05.10.2015 Под тенью отца Гамлета Новая сцена Вахтанговского театра открылась актерским манифестом Текст: Ирина Корнеева
Владимир Симонов в спектакле Римаса Туминаса "Минетти" сыграл несбывшуюся мечту актера. Фото: Артем Геодакян / ТАСС
Это очень личная история. И очень красивая. Несмотря на то, что вскрывает всю подноготную и весь мрак души безработного артиста, тридцатилетиями (представляете, ужас-то какой!) сидящего в ожидании своего звездного часа - начиная от несыгранного Гамлета и заканчивая невоплощенным королем Лиром.
Но - гений он, как это обычно и бывает, непризнанный и неприкаянный: жить негде, играть не перед кем - публика его не понимает, антрепренеры с приглашениями не спешат и директора театров в очередь не выстраиваются, и остаются на его долю лишь причудливые тени отца Гамлета и безутешные вздохи матери Гертруды. И то разыгрываемые перед зеркалом. Ну, в лучшем случае, перед случайными зрителями-- портье, музыкантом, каким-нибудь влюбленным клоуном, да редкими, безучастными к его судьбе постояльцами небольшого отеля на Балтийском море...
Почему Балтийского? Потому что именно на это побережье режиссер Римас Туминас перемещает главного героя своего спектакля по фамилии Минетти из пьесы австрийского писателя Томаса Бернхарда. Не очень известного в России, но очень созвучного своим мировосприятием нашим клиническим противоречиям с миром: большинство конфликтов в пьесах Бернхарда вырастают из ощущения глубокого разлада между взглядом человека на мир и тем, как воспринимают этот мир другие. И большинство героев пьес Бернхарда (как и вышеупомянутый Минетти) выстраивают свои взаимоотношения с окружающими в виде монолога. Страстного, выстраданного, в котором есть и тоска по гармонии, и мания величия, и болезненное самолюбие, и даже нотки явного безумия - всего подобного в избытке, вот только желания услышать ответный отклик даже и не предполагается. Ведь ответ такому самодостаточному герою в принципе не нужен: он привык вести диалоги с зеркалом, со своим чемоданом, с воображаемым оппонентом, с безмолвным случайным прохожим - невольным свидетелем его трагедии. Потому люди скользят по его судьбе - как экзотичные декорации. Что ему до них? А что им до него?
В главной роли актера Минетти, тридцать лет мечтавшего сыграть Короля Лира, но так и не осуществившего свою мечту, на Новую вахтанговскую сцену будут выходить выдающийся литовский актер Владас Багдонас и премьер Вахтанговского театра Владимир Симонов. Для Симонова этот спектакль стал шестой совместной работой с Римасом Туминасом. И, по мнению худрука Вахтанговского театра, "открытием, настоящим прорывом" в его творчестве. Роль-монолог об уходящей жизни и смысле актерской профессии он исполняет самозабвенно упоенно, заплетаясь в вымыслах Бернхарда и теряя очертания границ реальности Туминаса, оттеняя изысканность сценографии Адомаса Яцовскиса и купаясь в божественной музыке Фаустаса Латенаса. Роль-манифест играет достойно - истинный художник, по пьесе, должен быть безумным и отвергать публику; истинный актер же в любом образе и подобии ее очаровывать. Реальный прототип его персонажа - театральный актер Германии Бернхард Минетти (1905-1998), актер-долгожитель, продолжавший играть даже тогда, когда ему было уже за 90 лет и он с трудом передвигался, наверное, мог бы остаться им доволен.
"Я не очень люблю в театре рассказывать о театре, - признавался режиссер Римас Туминас на брифинге перед премьерой, приуроченной к открытию Новой сцены. - Но это исключение из правил - потому что это маленький манифест актерского существования, размышление о театре и искусстве актера. И это даже не спектакль, а некий призыв к отказу от обмана, приблизительности, унылого жизнеподобия... Нам не важно, каким был настоящий актер Минетти, нам важно, каков здесь актер Владимир Симонов, который предстает человеком, дошедшим до черты, с отчаяньем осознающим, как прожита его жизнь. Я избегал пьес о театре, но это пьеса о судьбе прежде всего человека, подводящего итог прожитой жизни. Он вдруг понимает, что никому не нужен. Пьеса существует между театральностью и правдой. Но это оптимистический спектакль, правда, с интонациями грусти и болью потери"...
Справка "РГ"
Томас Бернхард создавал свою пьесу для реального актера Бернхарда Минетти. В 1976 году Минетти, когда ему исполнился 71 год, презрев все несчастливые приметы, сыграл на сцене смерть старого актера, нареченного его же именем собственным. Премьера спектакля "Минетти" состоялась в Штутгарте, в Вюртембергском государственном театре, и после премьеры, вопреки печальным пророчествам, которых много тогда ходило в театральной среде, актер прожил еще двадцать два года. Главным же в пьесе, неожиданно для всех, оказалось пророчество о Лире: действительно, последней большой ролью 80-летнего Бернхарда Минетти в театре - в берлинском Театре Шаубюне в 1984 году - стал именно Король Лир.
Так игра воображения и реальности, положенная в основу пьесы Бернхарда, покинула пределы сцены и без спроса вошла в жизнь артиста. И так сегодня одна из самых неприглядных изнаночных сторон сцены стала новой впечатляющей страницей Вахтанговского театра.
Сергей Женовач, Людмила Максакова, Валерий Баринов и Алексей Бородин собрались за одним столом рассказать о программе ХI театрального фестиваля «Сезон Станиславского». Ручаются покорить самого искушенного зрителя спектаклями из Франции, Германии, Литвы и Санкт-Петербурга. Между тем деятели театра — члены жюри ХХ премии Станиславского — объявили ее лауреатов.
...— Часто возникает ощущение, что никто никому не нужен, — говорит Людмила Максакова. — Не знаю, откуда оно появляется. Возможно, потому, что все люди стали друг другу безразличны. Особенно грустно за молодых ребят. Я и сама некоторых обучаю и люблю повторять им слова Самуила Маршака: «Если сказать не умеешь «хрю-хрю» — визжи, не стесняясь, «и-и». Надеюсь, что театральные критики заметят это «и-и» среди подрастающих и талантливых…
Спектакль «Мужчины и женщины» насыщен яркими эффектными сценами. Фото: Валерий Мясников, предоставлено пресс-службой Государственного академического театра им. Вахтангова
В театре имени Вахтангова премьера спектакля «Мужчины и женщины» в постановке Анжелики Холиной. Вторая премьера на Новой сцене – после спектакля художественного руководителя театра Римаса Туминаса «Минетти». Если лидер театра сделал постановку – о любви к сцене и к королю Лиру, то прекрасная женщина и хореограф с мировым именем с помощью языка танца, музыки и русского балета создала мир единства и борьбы противоположностей – со счастливым финалом.
Во времена унисекса и космического братства Анжелика и ее десятка: пять мужчин и пять женщин, показали – как же это полноценно и закономерно – любить классически. Страшно и поэтому почти механические, неуклюжие движения в начале пути. Глупо – еще как глупо, поэтому столько юмора и шутки в этом спектакле! Болезненно и трудно – не без того – все хорошее даром не приходит, поэтому есть даже драки с подушками. Хрупко, нервно, тонко – что делать – любовь разрушает мускулы, сдувает щеки и срывает маски, и здесь все ранимы, легки как пушинки и не вооружены. Даже мужчина-толстячок летает по сцене как мотылек. Пары разные – по темпераменту, пластике, но в каждой лидирующая позиция у мужчины (неспроста в названии сильный пол – на первом месте).
Одна из самых эффектных сцен, когда из тел мужчин образуется рояль, и на его клавиатуре есть и черные клавиши, и белые, и диезы, и бемоли, и каждый становится музыкантом и у каждого появляется своя партитура. А женщины – скрипки, виолончели, гитары и балалайки в руках мужчин, но чтобы они заиграли мелодично, без фальши, нужно чувствовать всем существом, каждой клеточкой.
Спектакль «Мужчины и женщины» очень красивый и волшебный. Любовь – все-таки не так чудовищна, как ее описывают несчастные дамы-романистки.Бывает, что любовь накрывает тебя как цунами, и думаешь – как бы спастись, и такие страсти тоже бушуют в этой постановке, бывает, что от любви хочется спрятаться в шкаф или залечь на дно, - и это здесь…Но то, что любовь творит и с мужчинами, и с женщинами чудеса, и что любовь – это танец, который должен быть у каждого человека хотя бы однажды, - демонстрирует постановка «Мужчины и женщины» в театре имени Вахтангова. В этом спектакле - дебют на вахтанговской сцене звезды театра и кино Анны Чиповской.
Премьерой пьесы австрийского драматурга Томаса Бернхарда «Минетти» открылась Новая сцена театра им. Вахтангова. Спектакль поставит главный режиссер театра Римас Туминас, а заглавную роль (пьеса была написана для реально существующего актера Бернхарда Минетти) исполнил Владимир Симонов.
Сцена в этом спектакле живет как магическое пространство (художник – Адомас Яцовскис). На ней, казалось бы, все реальное – холл провинциального отеля у побережья, стойка с полкой для ключей и чопорной обслугой за ней, нелепый столб, призванный поддерживать потолок, несколько стульев для посетителей, на заднем плане обозначен вход, а справа – шторка выхода к номерам.
Еще большое зеркало позади, которое затем окажется волшебным экраном. В самом начале в глубине его бросится в глаза светлая полоска суши и темная морская гуща, явно перспектива «Монаха у моря» Каспара Давида-Фридриха, повествующего о безутешном томлении духа. Так и вся реальность вкупе с появляющимся на сцене людом окутана дымкой ирреальной балтийской тьмы, которая снимает происходящее действо с якоря неподвижности и бросает его в океан равновеликих стихий моря и театра.
Они сталкиваются с первых минут друг с другом и состязаются до конца спектакля. Пестрая карнавальная клака в масках врывается сбоку и змеей прокатывается по сцене, чтобы вернуться снова и снова. Оттуда же обрушиваются раз за разом на персонажей пьесы – пытателей судьбы и искателей потерянного времени – порывы бури. Буря, как известно, символ очищающего начала жизни в «Лире» Шекспира, вокруг которого вертится сюжет бернхардовской квазишарады, повествующей, казалось бы, об актере-неудачнике, мечтавшем сыграть Лира, да так и не дождавшемся встречи с обещавшим ему эту роль режиссером. Но по мановению туминасовской палочки унылый холл становится волшебной чашей, хранителем фантазии вселенского театра, понимаемого как инструмент познания судьбы.
При чтении пьеса кажется весьма монотонным монологом безумца-интеллектуала, камнем преткновения часто оказываются знаменитые повторы (есть очень умные труды о «поэтике ретардации» у Бернхарда). Вероятно, именно потому пьеса (1976) так долго ждала у нас своего часа. Туминасу же пьеса не показалась сухой и монотонной. Он выдвигает на первый план трагедию истинного таланта, погубленного средой и небрежением толпы. Монолог безумца-интеллектуала режиссер и, главное, актер Владимир Симонов переводят в плоскость вихревого потока, в плоскость русской сцены, где все – до «полной гибели, всерьез».
Минетти у Симонова – собирательный персонаж, в нем можно увидеть и Счастливцева и Несчастливцева, вместе взятых, и отзвуки трагедии героя «Живого трупа», но и, если хотите, манновского «отщепенца» – эстета Тонио Крегера, застрявшего между настоящим и прошлым. Ну и пусть собирательный, главное же то, что перед нами предстала на сцене великая и горькая актерская судьба.
Есть на сцене еще один персонаж – потертый желтый чемодан, почти все время неподвижно стоящий посередине живым укором перед актером-неудачником. Знак его дорог, надежд, множества планов и падений, в котором, в сущности, заперт не его счастливый джин, маска Лира для желанной роли, а его погибель.
Минетти – роль для большого актера, и он нашелся.
Стадии монолога становятся в руках Симонова извилистыми, нервно пульсирующими линиями судьбы, в конце упирающимися в безвыходный тупик. Портрет сей создается актером зримо и незримо, тенью за зримым стариком, образом гаснущим, увядающим, будто кожа на лице Дориана Грея, теряющего жизнь, носится образ молодого гаера и скитальца. Как удалось Туминасу высечь этот образ из одной и той же природы, из которой ваял образ Бориса Годунова знаменитый Петер Штайн, неведомо – ни следа от этой методики работы в приснопамятной работе Штайна. Здесь с внешней пластикой идеально гармонирует пластика внутренняя.
Пленник Талии, музы капризной и непостоянной, Минетти–Симонов выходит поначалу в облике Актера Актерыча. Столичный актер, калиф на час в провинции. Несет его впереди себя, демонстрирует весь набор нелепых ужимок, посягая на дешевый успех у публики и получая его сполна. Какофония его утрированных и помпезных жестов к тому же зеркально отражается в гротескных минах и жестах кабаретно-цирковой обслуги отеля (вообще ансамбль в целом отлично владеет даром амбивалентной игры). Но стоило только случиться ревматическому приступу, как маска начинает постепенно сползать с лица Минетти. Оболочка ушла – и вот уже плывет актерское тело, актерская душа.
Войдя в главную тему повествования – терзания, высоты, жертвенность и юдоль, даже своего рода извращенность актерской профессии, обманчивая видимость и жалкая суть, легкость желаний и недосягаемость идеала, Симонов–Минетти ни на минуту не сбавляет темп эмоционального и интеллектуального стаккато (да – но нет... возможно – но немыслимо... немыслимо – но возможно…), заданный ему философом Бернгардом. Не сделавший карьеры, не желавший служить низменным интересам публики и изменчивой воле театрального начальства, не вскочивший в седло Пегаса, подобно иным, этот Минетти, самим Господом предназначенный играть Лира, готовый Лир, мучительно ищет ответ на вопрос: в чем причина его поражения? Предназначен был стать властителем дум и не стал им? Почему «безнадежно заблудился в материи актерского искусства? Потому что не пришелся своему веку со своим кредо «Стремясь к какой-то цели/ надо двигаться/ только в противоположную сторону?» Или…
За монотонным бегом бернгардовского монолога открывается болезненно-хрупкий мир. Видения Минетти-актера, по Симонову, мучительны и вдохновенны. Воображение действительно может свести с ума. Повторяя обрывки фраз в духе Шекспира, Минетти–Симонов играет желанную роль, переходя священную и роковую черту – Лир словно бы сам спускается к нему с небес, чтобы тотчас его покинуть, так что Минетти не остается ничего другого, как поглумиться над собой в истошно-ярмарочном крике «Кукареку». Снова и снова врывается на сцену мощный порыв бури, той самой, с которой состязается Лир и которая всю жизнь преследует актера Минетти: очистительная и губительная буря-театр. Картинно поникшие от той же бури русалки – девушки из карнавальной клаки, трясущиеся слуги опускают действо на уровень фарса: что может быть унизительней славы творца гармонии в провинциальном отеле…
Столь же мощно вплетает Симонов в судьбу Минетти линию «червя сомнения», сопутствующую актеру в его пути на вершину роли, своего рода пути на Голгофу. Мимо, словно на крыльях Мельпомены, пролетают призраки провинциальной труппы в масках, а в центре сцены скомканный, как мешок, с растрепанными волосами рыдает актер, оплакивая свою судьбу, слева, как сфинкс, замер слуга в белых перчатках, свидетель его позора. А уж истинная Голгофа актера (вверх-вниз) дана Симоновым в оживающей на наших глазах трагикомической картине, как никому не нужный актер возделывает овощи на огороде.
Казалось бы, все проснулось, в нем самом, этом Минетти – целая сокрытая Система, Лир у его ног. Облапошенный, один на один с собой, слушает бурю (Господи, «пусть сильнее грянет буря!», просыпается в памяти, когда видишь трясущуюся, как щепку на ветру, Девушку, сошедшую с картины Мунка). Но Лира не будет никогда. Великий актер уходит в пустоту.
Художественный руководитель Малого театра, доверенное лицо президента России Юрий Соломин в интервью сайту доверенныелица.рф поздравил актрису Юлию Борисову, отметившую в этом году 90-летний юбилей, с долгой профессиональной карьерой. Сегодня Борисова выходит на сцену в спектакле «Возьмите зонт, мадам Готье!», в котором она исполняет главную роль. «Юлия Борисова – уникальная актриса! – говорит Юрий Соломин. – Она воспитывалась в уникальное время. Она добрейшей души человек, который не умеет говорить неправду! Что ей подсказывает сердце, то она и говорит».
«Я ее помню с давних пор, – продолжает Соломин, – когда она еще только начинала блистать в театре Вахтангова. Она стойко удерживает ту вахтанговскую школу, которая была ей «поручена для сохранения» великими артистами, с которыми она работала в молодости и у которых она училась».
«Я не могу сказать, что мы в большой дружбе, но она является приверженцем как раз такого театра, которого у нас, к сожалению, становится все меньше и меньше. Уже в этом году она несколько раз была в Малом театре, и у нас ее приняли очень хорошо», – сказал Юрий Соломин.
«У меня нет слов, которые я могу подобрать, поздравляя Юлию Константиновну! Низкий поклон ей от всего коллектива Малого театра!» – добавил Соломин.
«Anželikai Cholinai šie metai – ypatingi, choreografė ir režisierė mini savo kūrybos 25-metį. Gražios sukakties proga ji nusprendė įgyvendinti savo seną svajonę – atvežti į Lietuvą Jevgenijaus Vachtangovo teatre Maskvoje statytus spektaklius. Spalio 20–gruodžio 28 dienomis šalyje bus pristatoma jos kūrybos retrospektyva».
Примерный перевод: «Анжелика Холина (хореограф и режиссер) в этом году отмечает мини-юбилей - 25-летие творческой деятельности. В эту красивую дату она решила осуществить свою давнюю мечту - привезти в Литву спектакли московского театра Вахтангова. С 20 октября по 28 декабря пройдет ретроспектива ее работ».
Манифестом художественного руководителя отметил новоселье Театр имени Евгения Вахтангова.
Вахтанговцы ждали Новую сцену давно, еще с прошлого века. Вокруг как грибы после дождя возводились подмостки — под крышами и в подвалах, в фойе и на улицах, и только старейший театр на Арбате словно заколдовали — унылый долгострой соседствовал с памятником позолоченной принцессе Турандот. Вторая сценическая площадка была, но появилась она случайно, благодаря Петру Наумовичу Фоменко, решившему поставить «Без вины виноватые» в зрительском буфете третьего этажа. Получился зал на шесть десятков мест, предназначенный для экспериментов и спектаклей камерного формата.
Новая сцена — совсем иное, тут есть чем гордиться. Это уютный и удобный театральный дом, современный, оборудованный по последнему слову техники, с цехами и складами для хранения декораций. Подмостки и зрительный зал сконструированы по принципу трансформера. Прописалась Новая сцена, как и планировалось, по соседству с легендарной, стена к стене. Вахтанговцы довольны: «Мы даже мечтать об этом не могли». О том, что жизнь на Арбате, 24, не будет серой и тоскливой, заявили сразу, приурочив к новоселью три премьеры. Еще две — «Подросток» по Достоевскому и «Питер Пэн» для детей — войдут в афишу до рождественских праздников.
Первый спектакль — «Минетти» — худрук Римас Туминас поставил как своеобразный манифест к рождению Новой сцены. Пьеса австрийского драматурга Томаса Бернхарда, кажется, явилась только поводом к высказыванию режиссерских мыслей о театральной природе, актерском ремесле и людях, зараженных лицедейством по обе стороны рампы. Чтение текста «Минетти» — занятие для особо усидчивых. По сути, монолог, где логика мешается с потоком подсознания, написан для реального актера-долгожителя по фамилии Минетти. Своеобразный рекордсмен выходил на сцену более семи десятилетий, играл и на десятом десятке лет, когда уже отказали ноги. В титульной роли — Владимир Симонов. Его Минетти в полном согласии с пьесой мечтает о короле Лире, все остальное — изящная игра в театр, придуманная постановщиком вместе с постоянными соавторами.
Черное, глубокое давящее пространство. Воет непогода. Накатывают волны. Отзвуки шекспировой бури и в музыке (композитор Фаустас Латенас), и в убранстве сцены (художник Адомас Яцовскис), и в пластике (хореограф Анжелика Холина). И в душах персонажей. Место действия — холл отеля. Сюда в длинном черном пальто и шляпе, с видавшим виды чемоданом приходит Минетти, эдакий Актер Актерыч, чтобы обсудить с директором театра предложение исполнить роль короля Лира. Директор не объявляется. Была ли с ним договоренность — тоже вопрос. Но артисту, желающему играть, не важно, что у него под рукой и что вокруг. Под рукой — чемодан, а вокруг — странная команда служителей гостиницы: портье и носильщик, похожие на роботов, бесстрастная горничная с прямой, как доска, спиной, люди-шаржи за стойкой и такие же нелепые постояльцы. Они и становятся заложниками актерского призвания Минетти, находящего свой театр там, где есть хотя бы один зритель. И он начинает. Играет — картинно, надсадно, патетично, пока его не сбивает с котурнов Дама почтенных лет, из года в год приезжающая в отель, чтобы в одиночестве новогодней ночью осушить бутылку, а то и две, шампанского, предварительно закрыв лицо маской обезьяны. Осмотрев своего визави с ног до головы, она произносит: «У вас завязки от кальсон развязались». Как пригвождает: сразу становятся заметны не только несвежая лямка, торчащая из-под штанины, но и рваные перчатки, и бывалые ботинки на босу ногу. Он, нищий, не наберет денег на обратную дорогу, это — его последняя гастроль. Даму с завидной фигурой, на высоких шпильках, блистательно играет Людмила Максакова, в финале эпизода поющая под Эдит Пиаф.
Реплики Минетти, в чьем сознании спутаны прошлое и настоящее, реальное и вымышленное, льются гремучей смесью из слов сыгранных и несыгранных ролей, воспоминаний о триумфах и поражениях, отрывков из Шекспира и отчаянных признаний, что теперь он вынужден заниматься земледелием. Иногда Минетти приоткрывает чемодан, чтобы выудить из его глубин почти истлевшие газетные вырезки и зачитать восторженные отзывы о себе. Но вытащить маску короля Лира он так и не рискнет. Да и есть ли она там, маска, или он все придумал, включая предложение директора театра?
Черная мгла разражается то грозным потоком ветра, то вихрями метели. Огромный вентилятор режиссер не прячет — карнавальный кордебалет трепещет от его порывов. Похожие на цирковых клоунов ряженые собираются в ансамбль: экстравагантная певица с одуванчиком волос на голове, аккордеонистка с перекошенным лицом и явными нарушениями двигательной системы… Мир бешеного карнавала дополняется зловещим карликом, дефилирующим под ручку с горничной сомнительного поведения, а влюбленный клоун вдруг произносит монолог Сирано или Ромео (замечательная работа Максима Севриновского).
Многоголосие смыслов (до конца неясно, кто они, все эти люди-маски, кто сам Минетти у Владимира Симонова — больной, пораженный манией величия, или действительно гений), соединенное в спектакль, так живо напоминает изящные опусы литовского студента ГИТИСа Римаса Туминаса, которые в середине 1970-х впечатляли своей абсолютной театральной природой. Потом подтексты менялись, и те, что резонировали с иронией по отношению к российской истории и природе славянского характера, зачастую оставляли не лучшее послевкусие. В «Минетти», к счастью, этого нет. Режиссер, собравший коллекцию сценических штампов, говорит об актерстве как о форме сумасшествия, опьянения куражом и признается в любви к театру, чьи рефлексии всегда восхитительны и бессмертны.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 233
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума