Роман Пушкина в постановке Римаса Туминаса заинтересовал американского продюсера Эдди Ароноффа на предмет создания киноверсии. Фото: Наталья Нечаева
На днях был подписан контракт, согласно которому американцы сделают фильм по этому спектаклю и уже в сентябре этого года он выйдет на экраны США. Эта идея возникла у американских кинодеятелей после того, как спектакль "Евгений Онегин" был показан в Нью-Йорке и Бостоне. К тому же знаменитый голливудский актер, большой почитатель русской культуры Райф Файнс, посмотрев этот спектакль в театре Вахтангова, стал его популяризировать за океаном. Между прочим, Файнс сыграл Евгения Онегина в экранизации своей сестры Марты Файнс "Онегин" (1998 года). А в спектакле Римаса Туминаса два Онегина, и их играют Сергей Маковецкий и Виктор Добронравов. Римас Туминас рассказал "ВМ" о том, что Райф Файн предложил Римасу Туминасу поставить спектакль "Три сестры" в Лондоне: - Да, у нас были переговоры с Райфом, и я согласился принять это предложение. Райф хочет сыграть Вершинина, - добавил режиссер.
Автор: Наталья Нечаева Эта идея возникла у американских кинодеятелей после того, как спектакль "Евгений Онегин" был показан в Нью-Йорке и Бостоне
Более того, все идет к тому, что скоро Римас Туминас выступит в роли кинорежиссера и снимет свой первый в жизни фильм - "Три товарища" по роману Ремарка. Это предложение ему сделал продюсер Сергей Жигунов. - Мы уже встречались по этому поводу, и Римас Владимирович дал согласие выступить в качестве режиссера этой экранизации романа немецкого писателя. Снимать надо исключительно в Германии, где происходит действие романа. А вот когда, пока не определено, - рассказал «ВМ» Жигунов. Между прочим, Сергей Жигунов не первый раз работает с классикой. Он был режиссером, продюсером и соавтором сценария фильма «Три мушкетера».
http://www.teatral-online.ru/news/15692/ 5 Мая 2016 Римас Туминас готовится к череде зарубежных проектов Мечты и планы/ Денис Сутыка | Фото: пресс-служба театра и Анатолий Морковкин/
Директор Театра им. Вахтангова Кирилл Крок подписал контракт на участие в проекте Stage Russia HD с американским продюсером Эдди Ароноффом. Согласно документу, спектакль – лауреат «Золотой маски» – будет снят американскими коллегами на видео (в режиме пяти камер) для трансляции в кинотеатрах США.
«Евгений Онегин» заинтересовал продюсеров еще в 2014 году, когда гастроли вахтанговцев с триумфом прошли в Нью-Йорке, Бостоне и Торонто. Тогда увидеть русскую классику в постановке Римаса Туминаса специально приезжали зрители из многих городов США и Канады. Примечательно, что билеты были полностью раскуплены еще до начала гастролей. – Суть предстоящего проекта заключается в том, что из-за разницы во времени между Москвой и Нью-Йорком невозможно организовать в кинотеатрах США прямую трансляцию нашего спектакля, как делается это в Воронеже, Екатеринбурге и целом ряде других городов, – сказал Кирилл Крок «Театралу». – Поэтому американцы предложили заранее записать «Евгения Онегина» и четыре раза показать его у себя в вечернее время. Если проект приживется, то договор будет продлен и подобная практика продолжится.
«Театрал» узнал еще об одном зарубежном плане Римаса Туминаса, идея которого родилась на тех же гастролях в 2014 году. Тогда голливудский актер Рэйф Файнс (снимался в фильмах «Список Шиндлера», «Чтец», «Отель «Гранд Будапешт») предложил режиссеру поставить в Лондоне «Три сестры». – Мы действительно вместе с Рэйфом вели разговор о «Трех сестрах», но сейчас ситуация изменилась и «Три сестры» заменили «Дядей Ваней», – сказал Туминас «Театралу». – Пока все только в планах. Предположительно это будет конец 2017 года. Естественно, Райф хочет сыграть дядя Ваню. Он видел нашего «Онегина» и говорил о своем восхищении. Он увидел в этом спектакле не только пушкинский сюжет, но и историю России. Наверное, это и натолкнуло его на мысль о совместной работе. Он готов сыграть на русском, так как немного знает язык. В некоторых СМИ прошла информация о том, что сейчас активно ведутся переговоры между Туминасом и продюсером Сергеем Жигуновым о том, чтобы худрук Театра им. Вахтангова выступил в роли кинорежиссера и снял картину по роману Ремарка – «Три товарища». Туминас подтвердил «Театралу» эту информацию, однако пояснил, что в связи с дороговизной проекта его приостановили до лучших времен. Если все же работа состоится, то это будет первая кинокартина, которую снимет литовский режиссер. – Я заканчивал режиссуру телевидения, и этот опыт, так или иначе, отражается в спектаклях, – говорит Римас Туминас. – Я мыслю кадрами. Занимаюсь, говоря кинематографическим языком, монтажом. И совершенно не думаю об этом, но, оказываются, как заметили некоторые критики, переношу кинематографический язык в театр. Поэтому многие уверены, что я могу использовать свой опыт и в кино.
29 апреля 2016 г. прошла творческая встреча народного артиста России Сергея Маковецкого с зрителями в формате видеоконференции в прямом эфире. Гости собрались в Конференц-зале Национальной библиотеки Республики Бурятия в Улан-Удэ. Актёр совершил маленький подвиг: уже через 10 минут после окончания репетиции спектакля «Мнимый больной» (режиссёр – Сильвиу Пуркарете) был в Библиотеке театра и отвечал на вопросы аудитории. Вечером того же дня Сергей Маковецкий играл заглавную роль в спектакле «Дядя Ваня».
Идея проведения видеоконференции была разработана Государственным академическими театром имени Евгения Вахтангова и Национальной библиотекой Республики Бурятия в рамках проекта «Встречи с Вахтанговцами» и Всероссийской социокультурной акции «Библионочь — 2016».
Сергею Маковецкому адресовали не только вопросы, но и просьбы. Например, высказаться о вопросе сохранности лесов и мерах предотвращения лесных пожаров. Спрашивали о киноролях и ролях в театре, о партнёрстве на сцене и в кадре, о работе с режиссёрами.
Студенты Восточно-Сибирского государственного института культуры разговаривали с артистом о первых шагах в профессии, о возможных ошибках, советовались и делились своим мнением.
Пожалуй, в письменной форме не стоит расшифровывать весь разговор — настолько добрым, лёгким и открытым он был. Вряд ли всю атмосферу удастся передать — а терять что-то или сделать слишком формальными реплики было бы грустно.
Сергей Маковецкий сказал в финале беседы: «Я очень хорошо помню наши гастроли в Улан-Удэ. И безумно рад, что так сложились обстоятельства, что мы приехали. Ещё и за это я люблю нашу профессию, за возможность путешествовать. Помню дни моего пребывания в Бурятии, помню это чудо — Байкал — которое я видел своими глазами. Помню гостеприимство, как нас принимали. Молодым студентам желаю удачи, встретить своего режиссёра. Режиссёрам — встретить своего артиста, уметь выслушать актёра. Спасибо вам за внимание и дай вам Бог всем здоровья. С праздниками!».
https://www.facebook.com/vlad.etush/posts/453543958170197 Елена Этуш добавила 3 новых фото — здесь: Just Rust - Weil Wein unsere Leidenschaft ist. 3 мая в 21:28 · Город Руст (Бургенланд), Австрия · Вечерняя прогулка. Красота-то какая! Лепота!))))
Встреча в театральном клубе "Антракт"! Нам посчастливилось пообщаться с директором театра Вахтангова Кирилл Крок, Евгенией Крегжде и Александром Олешко. Было очень интересно узнать о закулисных нюансах спектакля "Мадемуазель Нитуш". О том, как живёт сегодня театр Вахтангова, о том, как он зародился! Было любопытно увидеть актёров в обычной жизни и убедиться в том, что, всё -таки, популярность порой играет с человеком злую шутку. Как сложно оставаться настоящим. Хочу поблагодарить организаторов - клуб "Антракт" и модератора встречи Ольга Чебыкина за профессионализм, выдержанность, стойкость, терпение и лояльность!
В Екатеринбург с гастролями приехал театр имени Вахтангова. Принимает его на своей сцене обновленный Театр юного зрителя. Спектакль «Мадемуазель Нитуш», с которым выступают 5 и 6 апреля артисты, отмечает своеобразный юбилей: в первый раз мюзикл был вывезен на гастроли около 10 лет назад и Екатеринбург стал первым городом, который принял тогда театр имени Вахтангова с ним.
Основной состав актеров этого яркого и веселого спектакля остался почти прежним: это Мария Аронова, Александ Олешко, Евгения Крегдже и бессменный режиссер Владимир Иванов. На пресс-конференции, посвященной гастролям, артисты рассказали, как изменился спектакль за эти годы и что зрителей ждет нового.
Первую постановку в Советском Союзе запретили
Как рассказал режиссер Владимир Иванов, театр Вахтангова ставит спектакль уже второй раз. — Впервые спектакль по мотивам оперетты Эрве появился на сцене театра в декабре 1944 года в постановке Рубена Симонова. Грандиозный успех он имел 9 мая 1945 года на сцене ТЮЗа в Москве, когда зрители в антрактах залезали на крышу, чтобы посмотреть салют в честь Победы. Но вскоре его сняли из репертуара — из-за борьбы с космополитизмом. Вернулся спектакль к нам только в 2004 году, — рассказал Владимир Иванов.
«Мадемуазель Нитуш» стала бенефисом Марии Ароновой
Александр Олешко, который играет Селестена, отметил, что, хотя состав и поменялся со временем, но именно эта постановка — это 100-процентный театр Вахтангова: легкий, позитивный, праздничный. — Спектакль продолжает все Вахтанговские традиции. Он рассказывает, что хватит ныть и жаловаться, жизнь — это зебра. Возрадуйтесь, улыбнитесь! Мы стали такими ветеранами спектакля: играем в нем с момента первых постановок. Но спектакль все равно меняется, вносятся новые моменты, костюмы, актеры, — делится эмоциями Александр Олешко. — «Мадемуазель Нитуш» — это спектакль, в котором есть личные островки для каждого актера. Когда-то он стал бенефисом Марии Ароновой — и продолжается до сих пор. Только ради нее одной можно прийти! Она же ежедневно вносит что-то свое. Утром в газете — вечером в куплете. Вполне возможно, что и сегодня вечером в спектакле появятся строчки о Екатеринбурге. Она вставляет мелочи, не нарушая структуру, но отражая злободневные темы дня.
Спектакль умирает без режиссера и живет «под присмотром»
Режиссер Владимир Иванов, кроме артистов, привез из Москвы даже дирижера и свой оркестр, которые будут сидеть справа от сцены, хотя обычно они находятся в оркестровой яме. Также на гастроли обычно выезжает весь театр: 20 человек студентов из массовки, все костюмы, основной актерский состав. Мария Аронова, которая в спектакле бессменно уже больше 10 лет играет начальницу монастырского пансиона, рассказала, что работа с таким режиссером – счастье необыкновенное. И что под таким чутким руководством спектакль может прожить хоть 100 лет. — Владимир Владимирович стал одним из моих самых первых учителей. Когда я работаю с ним – я всегда спокойна. Он все покажет, расскажет, объяснит. Он ждал меня из декрета. Приятно работать с людьми, которые понимают, что ты драматический артист. Сколько будет жить спектакль – зависит от режиссера. Если постановка брошена или предоставлена самой себе – она умирает, через 10 лет это уже развалина, которая обросла импровизациями. Наш Владимир Владимирович не пропускает ни одного прогона. Если он не пришел, значит, он либо уехал, либо заболел.
Спектакль меняется от зрителя к зрителю
Несмотря на то, что основные актеры, режиссер и сюжет спектакля «Мадемуазель Нитуш» остались прежними, с каждой постановкой он меняется. — Каждый вечер спектакль меняется, ведь к нам приходит новый зритель. Артист, целенаправленно или нет, тоже все время вносит что-то свое. С переменой каждого из нас изнутри и вокруг, меняется и восприятие, и игра, и смысл, — рассказал Иванов. — Зрители бывают разные. Самое страшное — играть 31 декабря и во время чемпионатов. Перед Новым годом в зале очень много пьяных, они разговаривают с тобой, общаются, постоянно перекрикивают. А когда идут чемпионаты — ты чувствуешь волну ненависти от мужей, чьи жены затащили их на этот спектакль. И раскачиваться начинают только ко второму часу. Тогда и чувствуешь взаимность, — поделилась Мария Аронова.
Гости рассказали и о Екатеринбурге
— Ваш город постоянно меняется. Мы были в Екатеринбурге 10 лет назад – небо и земля просто, не узнать, надо сходить и посмотреть все, – поделился впечатлениями Владимир Иванов. Мария Аронова рассказала, что у нее корни из нашего города. — Екатеринбург для меня связан с отцом. В 1941 году сюда эвакуировали моих бабушку с дедушкой, здесь же родился и мой отец. Мы как-то с ним приезжали к вам, он очень хотел найти дом, в котором вырос. Ходили, буквально на ощупь искали, где жили до 1945 года, но не нашли. А еще хочется сходить в новый Ельцин Центр, много о нем слышала, — ответила на вопрос о городе Аронова.
Фото: Марина Подкорытова/Наша газета, официальный сайт театр имени Вахтангова •Показ спектакля «Мадемуазель Нитуш» в Екатеринбурге проходит в Екатеринбурге 5 и 6 апреля на сцене ТЮЗа. В нем принимают участие Мария Аронова, Александ Олешко, Евгения Крегдже, Марина Есипенко, Кирилл Рубцов и другие, бессменным режиссером выступает Владимир Иванов.
Юлия Рутберг показывает все нюансы сложного душевного мира героической личности Бернар. Фото: театр имени Вахтангова
7 мая на Новой сцене Академического театра имени Вахтангова спектакль, который не может не понравится даже самому взыскательному зрителю, - "Крик лангусты" (режиссер Михаил Цитриняк) с Юлией Рутберг в роли великой французской актрисы Сары Бернар.
В декабре прошлого года спектакль с успехом был сыгран в Бостоне, Нью-Йорке, Нью Джерси, Филадельфии, Чикаго, Торонто, Лос Анжелесе. И на каждом представлении в театре на Старом Арбате среди зрителей - французы, англичане, американцы. В Европе и США трудно найти человека, который бы не знал имя Сары Бернар. Хотя актриса ушла из жизни в 1923 году, и мало осталось очевидцев ее игры (продолжала играть до 1922 года), но ее имя тесно связано с великой литературой - Марселем Прустом, Оскаром Уайльдом, Бернардом Шоу, великой музыкой, живописью. Один из отцов-основателей Художественного театра Немирович-Данченко в своих мемуарах написал о Саре: "Трудно сказать, чего в ней было больше: громадного сценического таланта или мастерицы собственной славы". Актрисы трижды приезжала в Россию на гастроли, где имела большой успех и хорошую прессу (не считая фельетона Антона Чехова "Опять о Саре Бернар", в котором, в частности, был жестоко осмеян жизненный девиз актрисы "во что бы то ни стало".
Сара Бернар тоже написала мемуары с подзаголовком: "Мемуары наизнанку", "Моя двойная жизнь". В спектакле, поставленном по мотивам пьесы канадского драматурга Джона Марелла, божественная Сара как раз занимается тем, что диктует своему секретарю - Жоржу Питу (актера Андрей Ильин) второй том своей автобиографии. Это происходит на берегу моря, на вилле актрисы, в последнее лето ее жизни. Спектакль начинается с того, что Сара падает с плетенного кресла на песок, и ее поднимает секретарь Жорж Питу. На ее ногах - разного цвета башмачки на шнурочках, - как две разные ноги - одна живая, а другая - протез (в 1915 году Саре Бернар ампутировали ногу, но она продолжала играть на сцене). Она называет себя "старой ящерицей", "изуродованным чудовищем". Несчастные случаи преследовали актрису с самого рождения. Уже трудно определить - что было, а чего не было на самом деле, но то, что мужеству, силы воли, стойкости Саре Бернар не занимать, - аксиома.
Юлия Рутберг показывает все нюансы сложного душевного мира героической личности Бернар. Она не сдается, не отступает, не боится, не прячется от правды. Но при этом остается женщиной до кончика пальцев, для которой старость и инвалидность, увы, не игра, а большая беда. Впрочем, что не имеет отношение к театру или к большой литературе, ее мало интересует. Поэтому для того, чтобы оживить воспоминания, она заставляет секретаря изображать людей, с которыми она была связана, - мать, мужа, импресарио, Оскар Уайльда. И Андрей Ильин бесподобно (другого слова не найти) показывает действующих лиц Мемуаров Сары Бернар. Сначала он сопротивляется, мол: "Не актер", но она убеждает его в том, что все люди - талантливые актеры, надо только верить в себя. - Каждый человек талантлив, и каждый все может, если захочет, - заявляет Сара на все "уклонения" секретаря. Простила ли всех своих обидчиков, и в первую очередь, родную мать - великосветскую куртизанку, - Сара Бернар? Вряд ли. Ее характеристики добрыми не назовешь - она славилась еще и "острым язычком", способным убить наповал. Но при этом Сара старается для каждого человека создать образ, потому что в искусстве превалирует образное мышление. Так, свою мать она преподносит как "букет фиалок", импресарио мистера Жаррета как "самобытного самца", Оскара Уальда и себя как "последних романтиков 19 века".
Спектакль заканчивается заявлением Сары, что она сыграет в пьесе молодого автора, если он сделает героиню еще моложе. Мы знаем, что это не случится, потому что весной Сара умрет, и ее будет хоронить весь Париж. Но спектакль "Крик Лангусты" - доказывает, что Сара Бернар жива, как и жив Оскар Уайльд. И неправда, что секретарь убеждает ее в том, что Оскар Уайльд умер...он для нее был и остается "единственным человеком, способным ее понять". Поэтому из всех гениев своего времени Сара Бернар выбирает беседу на берегу моря с осужденным, гонимым, заклейменным Уайльдом. Уайльд ушел вместе со своим веком - 30 ноября 1900 года, а Сара дождалась рождения кинематографа и одна из первых снялась в фильмах "Дама с камелиями" и "Королева Елизавета". После спектакля "Крик Лангусты" хочется прочитать Мемуары Сары Бернар, и прочитать все, что о ней писали великие, и посмотреть фильмы с ее участием, и фотографии. А самые любознательные, возможно, отважатся осилить тома Марселя Пруста "В поисках утраченного времени", где актриса увековечена в образе актрисы или книгу Франсуазы Саган "Несокрушимый смех" в виде мифической переписки с Сарой Бернар. Юлия Рутберг читала все о Саре Бернар, и кое-что на языке оригиналов - французском. Спектакль начинается с французской речи Сары Бернар.
http://izvestia.ru/news/612746 7 мая 2016 Вахтанговский «Царь Эдип» дебютирует в Эпидавре Римас Туминас представит трагедию Софокла на сцене старейшего амфитеатра Греции
Худрук Театра имени Вахтангова Римас Туминас представит на сцене Эпидавра — старейшего и ныне действующего амфитеатра Греции — постановку трагедии Софокла «Царь Эдип». Спектакль пройдет в рамках Эллинского фестиваля. Главную роль в совместном проекте Национального театра Греции в Афинах и Театра имени Вахтангова исполнит 33-летний российский актер Виктор Добронравов.
— Это огромный шанс, который дается лишь раз в жизни. Нужно изыскать возможность и от чего-то отказаться, чтобы его не упустить. Для драматических артистов это бесценный опыт, — сказал «Известиям» Виктор Добронравов. Римас Туминас уже ставил «Царя Эдипа» в 1998 году в Вильнюсе. — Я видел этот спектакль на фестивале «Балтийский дом» в Петербурге. Помню, что это было чрезвычайно острое гротескное решение в сугубо современном постмодернистском духе с необыкновенно красивым и эффектным оформлением сценографа Адомаса Яцовкиса. Но я не думаю, что Римас будет повторять старый спектакль — он не того рода человек, чтобы делать копии самого себя, — полагает театровед, профессор Алексей Бартошевич. Яцовкис сделает оформление и непривычного для российских актеров пространства. Труппа под руководством Туминаса уже приступила к ежедневным репетициям. В качестве бонуса артистам читают лекции по истории древнегреческого театра и акустических особенностях пространства под открытым небом.
Фото: wikipedia.org/user:Morn
— Актерам не придется громче произносить текст. В Эпидавре фантастическая акустика, которую редко можно встретить в современном европейском театре. Если на сцене порвать лист бумаги, звуки будут слышны на 35-м ряду. Но само существование в огромном пространстве требует особого чувства мизансцены. Римас Туминас им обладает. Его главный талант в том, что он умеет выстраивать свои композиции в любом пространстве, — полагает Алексей Бартошевич, уверенный в успехе спектакля. По его словам, трагедия «Царь Эдип» — тип драматургии, который требует от актера особого размаха и стиля. — Вахтанговцы способны этим стилем овладеть, где бы они ни играли — на малой сцене или в любом большом пространстве. Это вопрос техники, профессионализма, режиссерского искусства, за которое можно быть в данном случае совершенно спокойным, — полагает театровед. — Мы пытаемся осмыслить этот огромный материал. С наступлением лета поедем в Грецию, будем репетировать на площадке. Это серьезный экзамен, надо готовиться и много работать, — волнуется Виктор Добронравов. Спектакли в Эпидавре начнутся 24 июня и продолжатся до 2 июля. Постановку покажут в Афинах и других городах Греции, не исключен и европейский тур.
Народного артиста СССР В.А. Этуша пришли поздравить правнуки Ю.К. Борисовой.
8 мая в канун праздника Дня победы в Великой Отечественной войне в большом зрительском фойе Театра собрались Вахтанговцы всех поколений, чтобы поздравить своих легендарных коллег. В этот великий день мы вспоминаем и отдаем дань глубокого уважения ветеранам – Вахтанговцам, сложившим голову на полях боевых сражений и тем, кому посчастливилось, пройдя трудные дороги войны, встретить День победы: Владимиру Абрамовичу Этушу в 1941 году, после 1-го курса Щукинского училища, ушедшему добровольцем на фронт и прошедшему фронтовыми дорогами от Кавказа до Украины. Фронтовой бригаде Театра имени Евгения Вахтангова, сформированной летом 1942 года под руководством А. Орочко и А. Ремизовой (в составе бригадира И. Спектора, артистов И. Соловьева, А. Граве, А. Лебедева, Н. Яновского, Н. Мозяйкина, Т. Блажиной, В. Данчевой, А. Данилович, В. Васильевой и баяниста А. Голубева). Фронтовой филиал вошел в состав действующей армии и окончил свой легендарный путь 9 мая 1945 года Берлине. Артистам – ветеранам в тяжелые военные годы под руководством Рубена Симонова, сохранившим Вахтанговский театр в эвакуации в Омске. Выдающемуся Вахтанговскому артисту Василию Кузе, дежурившему в театре в трагическую ночь июня 1941 года и погибшему во время прямого попадания бомбы в здание театра. Заслуженному артисту России Евгению Евгеньевичу Федорову и легендарному завлиту Вахтанговского театра Юрию Александровичу Газиеву – участникам трудового фронта.
Открыл торжественное мероприятие Народный артист СССР Василий Лановой, возглавивший движение «Бессмертный полк»: «Не могу припомнить ни одного движения, которое бы с таким успехом, в такой короткий срок четко, точно, твердо встало на ноги и начало распространяться по стране и миру. Думаю, дело тут не в том, кто придумал «Бессмертный полк», а в том, почему это движение стало настолько популярным. Память людская оказалась всех сильнее, растолкала людей. Вот это самое главное»! В.С. Лановой, поделился воспоминаниями о детских годах, проведенных в оккупированной Украине в селе Стримба Одесской области, куда был отправлен родителями буквально накануне войны 20 июня 1941 года. Ю.А. Газиев у Мемориальной доски памяти погибших рассказал о Вахтанговцах, отдавших свои жизни, защищая Родину. Заслуженный артист России Е.Е. Федоров в июле 1941 года как участник трудового фронта был отправлен под Смоленск рыть противотанковые траншеи. Награжден Медалью за оборону Москвы.
Поздравить ветеранов пришли народная артистка России Людмила Васильевна Максакова, заслуженная артистка России Элеонора Петровна Шашкова, заслуженный деятель искусств Владимир Владимирович Иванов и Елена Михайловна Ульянова.
Сильвиу Пуркарете родился в 1950 году в Бухаресте, там же учился в Театральной Академии. С первых профессиональных шагов обращается к драматургии В. Шекспира, К. Гольдони, Еврипида, Плавта. В Teatrul Mic Бухареста ставит «Безумную из Шайо» Жироду, «Дьявол и Господь Бог» Сартра, «Ричард III» Шекспира. В национальном театре Крайова – «Тита Андроника» Шекспира, «Федру» по Еврепиду и Сенеке. Эти спектакли гастролировали в Токио, Мельбурне, Эдинбурге, Монреале, Мюнхене, Вене, Глазго, Лондоне и т.д. Много ставит в театрах разных стран, выбирая пьесы Эсхила, Шекспира, Боккаччо. В 1996 году приглашен Министром Культуры Франции возглавить Théâtre de l'Union в г. Лиможе, где в 1997 году открывает Театральную академию – образовательный центр для молодых актеров. В Лиможе Сильвиу Пуркарете ставит «Орестею» Эсхила, «Три сестры» Чехова, «Дон Жуан» Мольера и т.д. Параллельно в других театрах состоялись премьеры: «Сон в летнюю ночь» Шекспира - Осло, «Зимняя сказка» Шекспира – Берген, «Вакханки» Еврипида – венский Бургтеатр. Много работает на оперных сценах. Участник многочисленных театральных фестивалей в Румынии, Франции, Великобритании, Люксембурге, Германии («Фауст» Гете, «Проделки Скапена» Мольера, «Метаморфозы» Овидия, «Король умирает» Ионеско, «Эдип» Софокла, «Буря» Шекспира)… Постановка «Фауста», показанная на Эдинбургском фестивале в 2009 году, принесла режиссёру мировую славу. Сильвиу Пуркарете лауреат международных премий: Премия Питера Брука, театральные премии в Лондоне и Монреале. С 2003 года – член Союза Театров Европы, Кавалер Ордена искусства и литературы Франции. В Театр имени Евгения Вахтангова приглашен на постановку «Мнимого больного» Мольера.
Первое представление этой пьесы состоялось 343 года тому назад в 1673 году в Théâtre du Palais-Royal в Париже. Роль Аргана сыграл автор. Пьесе была уготована счастливая сценическая судьба. «Мнимый больной» - комедия балет, где фарсово-бытовые сюжеты щедро приправлены интермедиями, рассчитанными на актерскую импровизацию, объединяющую традиции французского фарса с итальянской комедией масок. Пространство для игры воображения, яркая комедийность, позволили «Мнимому больному», шагнув через века, покорить современных зрителей.
http://tass.ru/kultura/3274392 12 мая 2016 В Театре Вахтангова впервые поставили комедию-балет Мольера "Мнимый больной" Официальная премьера спектакля назначена на 12 сентября и приурочена к открытию следующего сезона театра
МОСКВА, 12 мая. /Корр. ТАСС Ольга Свистунова/. Афишу Московского академического театра имени Вахтангова пополнило новое название - комедия-балет Мольера "Мнимый больной". Постановку осуществил румынский режиссер Сильвиу Пуркарете, исполнителями ролей стали вахтанговцы: Сергей Маковецкий, Сергей Юшкевич, Александр Рыщенков, Ольга Тумайкина, Олег Макаров, Мария Волкова, Мария Бердинских, Сергей Епишев и другие. В минувшую среду состоялся первый предпремьерный показ, который прошел с аншлагом. "Сегодня постановку сыграют на зрителе еще раз, все билеты также полностью проданы", - сообщил ТАСС директор Вахтанговского театра Кирилл Крок. При этом он особо подчеркнул, что официальная премьера "Мнимого больного" назначена на 12 сентября и приурочена к открытию следующего сезона Театра имени Вахтангова.
Туминас, Пуркарете и Мольер
Поставить спектакль в Вахтанговском театре Пуркарете пригласил художественный руководитель московской труппы Римас Туминас. "Я охотился за ним (Сильвиу Пуркарете - прим. ТАСС) два года", - поделился с корреспондентом агентства Римас Туминас. Однако сам Пуркарете, включившись в диалог, поправил коллегу, заметив, что на предложение поработать с вахтанговцами согласился сразу. "Просто трудно было найти время для постановки", - пояснил Сильвиу. Пуркарете закончил Театральную академию на родине, затем работал в театрах Бухареста и Крайова. В 1996 году возглавил Театр в Лиможе (Франция). Много ставит на сценах драматических и оперных театров Европы, участник известных театральных фестивалей во Франции, Великобритании, Люксембурге, Германии. Лауреат престижных театральных премий, в частности, премии Питера Брука, кавалер Ордена искусства и литературы Франции. В своем творчестве отдает предпочтение мировой классике - пьесам Шекспира, Мольера, Гольдони, Еврипида, Плавта. Первая постановка Сильвиу Пуркарете в России состоялась в 2015 году на сцене театра-фестиваля "Балтийский дом" (Санкт-Петербург). Это был "Сон в летнюю ночь" Шекспира.
"Для постановки в Театре Вахтангова мы вместе с Римасом Туминасом выбрали "Мнимого больного", комедию-балет Мольера, где фарсово-бытовые сюжеты щедро приправлены интермедиями, рассчитанными на актерскую импровизацию", - рассказал Пуркарете. Со своей стороны, Туминас признался, что очень хотел, чтобы артисты возглавляемой им труппы поработали с Пуркарете - "очень хорошим, ироничным режиссером с тонким вкусом". "Почему русский человек не может сыграть Стриндберга, Мольера или даже Шекспира? Почему мы отстаем? Как будто сами объявили себе какие-то культурные санкции. Надо преодолеть этот барьер", - считает Туминас, потому, по его выражению, и "пригласил поставить Мольера одного из самых крупных режиссеров Европы". "Это большая ответственность и проверка для нашего театра", - заявил худрук вахтанговцев. Что касается "Мнимого больного", то труппа Мольера впервые поставила эту пьесу в феврале 1673 года. Главную роль играл сам автор. Несмотря на мучивший его недуг, Мольер выдержал несколько представлений, на последнем из которых лишился сознания и умер в ночь с 17 на 18 февраля 1673 года.
В главной роли - Сергей Маковецкий
В версии Вахтанговского театра главную роль исполняет Сергей Маковецкий. "В этом спектакле нам надо быть умными артистами, - сказал Маковецкий в беседе с корреспондентом ТАСС. - Мы играем комедию Мольера, она легкая, изящная, с чувством меры и вкуса. В этих параметрах строится и стиль режиссера, который предлагает нам новый театральный язык, и ему во что бы то ни стало надо постараться соответствовать". В общей сложности работа над "Мнимым больным" продолжалась в Вахтанговском театре, по подсчетам режиссера Сильвиу Пуркарете, два месяца и 10 дней. В команде постановщика также трудились композитор Василе Ширли и ответственный за сценографию, костюмы и световое оформление Драгош Бухаджар, а также большая группа вахтанговцев. "Благодарю всех за проделанную работу, - сказал после первого предпремьерного показа режиссер Пуркарете. - Признаюсь, что подчас это было непросто. Иногда у меня не хватало терпения, и я срывался, за что прошу прощения. Но спектакль, если можно так выразиться, еще очень "свежий". Однако, покидая Москву, хочу посоветовать, чтобы вы не пытались улучшить спектакль. Конечно, есть большой соблазн ежесекундно "взрывать" зал, вызывая реакцию публики. Но, позволю себе заметить, что есть такие спектакли, где важна лишь мимолетная улыбка зрителя. "Мнимый больной" - из их числа".
Для Вахтанговского театра это пятое обращение к драматургии Мольера. Первым был "Мещанин во дворянстве", поставленный Владимиром Шлезингером в 1968 году. Роль Журдена стала одной из лучших в творческой биографии Владимира Этуша. В 1995 году состоялась премьера спектакля "Проделки Скапена" в постановке Александра Горбаня. Еще два мольеровских спектакля - "Амфитрион" (1998 год) и "Дон Жуан и Сганарель" (2005 год) - в Театре Вахтангова поставил режиссер Владимир Мирзоев, пригласивший к исполнению главных ролей Сергея Маковецкого. Максима Суханова, Марию Аронову, Владимира Симонова, Евгения Стычкина и других.
Театральное путешествие медиа-проекта АRTИСТ А на этом фото - театр Одеон. Именно здесь в сентябре 2016 театр им. Вахтангова покажет премьеру спектакля "Царь Эдип" в постановке Римаса Туминаса. А пока Одеон готовится к eжегодному летнему фестивалю - здесь под вечерними звездами выступают звезды первой величины - наш Большой театр, Пласидо Доминго.. И билеты не дорогие, по 30 евро. Да, мест в Одеоне - пять тысяч.
http://www.vakhtangov.ru/news/2514 14 мая - Юбилей Заслуженного деятеля искусств РФ, Заслуженного артиста России Алексея Глебовича Кузнецова!
Дорогой Алексей Глебович, с Юбилеем!
52 года тому назад с красным дипломом Вы окончили Театральное училище имени Бориса Щукина. Роль водовоза в выпускном спектакле «Добрый человек из Сезуана» Брэхта в постановке Ю.П. Любимова сделала Вас известным. Успех способствовал вниманию зрителей и режиссеров. Вас настойчиво приглашали к сотрудничеству Ю.П. Любимов, Р.Н. Симонова и многие другие режиссеры. Вы выбрали Вахтанговский театр, которому преданно служите по сию пору. Творческий успех со студенческой скамьи сулил счастливую жизнь в театре. И в одной из первых ролей – Моцарта в «Маленьких трагедиях» А.С. Пушкина Вы оправдали надежды. Работы было достаточно, ибо дебют оказался успешным и многообещающим.
Вы много играли в пьесах современных авторов: «Серебряный бор» Ю. Эдлиса, «Планета надежды» А. Коломийца, «Выбор» А. Арбузова… Ваш поручик Эдмунд в одном из самых ярких спектаклей долгожителей «Дамы и гусары» А. Фрейдо – легкий, пластичный, с тонким юмором и изяществом надолго остался в памяти зрителей.
Вы очень ответственно относитесь к своим героям независимо от масштаба роли. Находите удивительные подробности характера. Ваша творческая судьба в театре не всегда была безоблачна. Были периоды простоя. Но никогда не было творческих пауз. Вы бесконечно много работали и на телевидении, радио, кино. Пробовали себя в режиссуре, авторстве сценариев, создавали поэтические рубрики, ставили водевили. Творческое состояние духа, активная художественная позиция – норма Вашего бытия.
Вы всегда достоверны и убедительны. В комедийных ролях находите грань между серьезным и ироничным. Много лет преподаете на кафедре художественного слова в родном училище. Безупречный литературный вкус помогает в подборе материала. Педагогика для Вас дело благородное и благодарное.
Вы востребованы в театре и, хотя не всегда масштаб роли соответствует Вашему таланту, но подробности, акценты, нюансы придают художественный объем образу, что ярко проявилось в одной из последних работ – Ларина («Евгений Онегин»), а в награду – благодарные аплодисменты зрителей. Дорогой Алексей Глебович, отмечая свой юбилей, Вы можете гордиться прожитыми годами. Вы никогда не лукавили, не приспосабливались, доминанта Вашего характера, Ваше творческое кредо – достоинство и этим стоит гордиться.
Состав участников «Звездного вечера», который состоится 30 мая в киноклубе «Эльдар», расширился. Вместе с артистами Владимиром Андреевым и Натальей Селезневой, Нелли Уваровой и Зурабом Соткилавой, одним из героев встречи станет Кирилл Крок – директор Театра им. Вахтангова, один из самых успешных театральных менеджеров современной России.
Поскольку тема предстоящего события – «Вся жизнь – игра», редакция решила, что беседа с директором театра станет интересным дополнением вечера. Каждому из нас приходится играть ту или иную роль: на работе мы одни, в семье – другие, в общении с друзьями – третьи. А как общаться с артистами, для которых игра – занятие профессиональное? Каково это – прийти в давно сложившийся коллектив и за короткий срок превратить его в один из самых успешных – востребованных не только в Москве, но также в Европе и мире? И нет ли опасения, что тот ренессанс, который переживает сейчас Театр им. Вахтангова, может однажды закончиться? На эти и другие вопросы Кирилл Крок ответит 30 мая в беседе с журналистами Валерием Яковым и Валентиной Пимановой. Хотите адресовать директору свой вопрос и поучаствовать в розыгрыше призов? Пишите на teatral@newnews.ru (не забудьте при этом указать свой телефон для обратной связи). Автора наиболее интересного вопроса ждут подарки от «Театрала». Напомним, что Кирилл Крок в декабре 2015 года стал лауреатом премии «Звезда Театрала» в номинации «Лучший директор».
Средства, полученные от продажи билетов, будут направлены ветеранам сцены, нуждающимся в лечении. Приобрести билеты можно в кассе киноклуба «Эльдар», а также на сайтах: ponominalu.ru и bigbilet.ru Идея «живых выпусков» журнала «Театрал» принадлежит Эльдару Рязанову. В 2012 году выдающийся кинорежиссер позвонил в редакцию и рассказал, что не первый год подряд вместе с супругой Эммой Валериановной является подписчиком издания. Он же и предложил раз в сезон проводить на большой сцене киноклуба творческие встречи с друзьями издания.
http://www.vakhtangov.ru/news/2515 май 2016 16 мая - Юбилей композитора Лауреата Национальной премии Литвы в области литературы и искусства ФАУСТАСА ЛАТЕНАСА!
Дорогой Фаустас, с Юбилеем!
Ваши музыкальные партитуры безупречны, они – причудливая музыка, передающая многообразие смыслов, то звучащая в контексте слов, то иронично – озорная, открывающая скрытые значения. Ваш талант ошеломляюще неожиданен, он то обрушивает на нас шквал эмоций, то завораживает, но никогда не оставляет равнодушным. Прошло семь лет с тех пор, как мы встретились и с каждым новым спектаклем Вы открываетесь непредсказуемо мощно, даруя нам музыку Вашей души, делая нас богаче и счастливее.
Спасибо Вам, дорогой Фаустас! Вы соавтор режиссера, художника, драматурга. Вы сотворец той высокой духовной субстанции, имя которой – искусство театра!
Всего два раза в этом сезоне показал свою новую премьеру театр им. Вахтангова — «Мнимого больного» Мольера в постановке французского режиссера румынского происхождения Сильвиу Пуркарете. Комедия классика попала в театр абсурда, который, в свою очередь, высветил абсурдность сегодняшнего дня. Обозреватель «МК» единственный попал на предпремьерный показ.
Сергей Маковецкий и Мария Бердинских. Фото: Валерия Мясникова.
Сцена голая, раздетая, как бесстыдница. Из глубины величественно выступает нечто в перьях, пышных штанах и шелковых чулках. Само собой, за величеством следует процессия. Оно присело, медленно, как в рапиде, стянуло рыжий парик в рыжих буклях, подошло к зеркалу — а в зеркале усталый человек. Он только отыграл спектакль, раздевается совсем, надевает что-то другое, берет в руки пьесу. Садится в кресло и хриплым голосом читает про клистиры, то есть клизмы, назначенные ему доктором, плюс к ним еще пять клистиров для освобождения… И ты не замечаешь того мгновения, когда артист перешел границу и оказался в другом пространстве. И стал суматошным господином Арганом в пространстве пьесы Мольера «Мнимый больной» в постановке хорошо известного в Европе режиссера Пуркарете, приглашенного в Вахтанговский самим Римасом Туминасом — только истинный талант не боится конкуренции.
Конструкция мольеровской пьесы и сложна, и проста одновременно. Похожа на коробочку, в которой еще несколько разнокалиберных коробочек, да еще с секретами и двойным дном. Вот главный герой, которого играет Сергей Маковецкий, знает эти секреты, владеет ими и легко, без напряжения переходит из одного пространства в другое, делает маневры, от которых дух захватывает. Его г-н Арган болен, неизлечимо болен, кругом доктора с пилюлями и клистирами, молодая жена с ожиданием наследства после кончины старого супруга, нахально-дерзкая служанка, парочка влюбленных голубков, молчаливый братец больного — все они существуют как бы в театре абсурда. Несмотря на то что первый выход героя носит музейно-костюмный характер, тон он задает совсем иной: нелепости, нереальности происходящего в сегодняшнем дне.
Давно я на наших подмостках не видела и не чувствовала театра в его главном смысле, где все легко и театрально, с трюками, иронией, балансирующей между фарсом, комедией дель арте и психологической драмой и театром абсурда. Публика хохочет, хотя это явно не комедия положений. А артисты разворачивают и разворачивают перед зрителем роскошь театра, как дорогой ковер, — Мария Бердинских, Ольга Тумайкина, Сергей Епишев, Александр Рыщенков, Михаил Васьков, Евгений Косырев, Олег Макаров, Мария Волкова, Оксана Суркова.
После спектакля я поговорила с Сергеем Маковецким уже в его гримерной. Он не согласен со мной, что это театр абсурда. — Это, Мариша, хороший европейский театр, — говорит он, вытираясь перед зеркалом полотенцем. — Это легкость, о которой нам говорил Сильвиу, простота подачи материала в стиле французского автора. И не комедия положений, не Островский, не Гоголь и не Салтыков-Щедрин — это г-н Мольер, который предполагает именно акварельность, а не жирные масляные краски. Режиссер нам очень талантливо рассказывал о своем видении такого спектакля-импровизации. Поэтому на сцене присутствуют гримерные столики, поэтому можно прямо на сцене переодеваться, гримироваться. Тут же можно входить в сцену и выходить из нее, выпить чашечку кофе, грубо говоря, или закурить сигарету. Спектакль-импровизация, как будто репетиция, как будто Мольер со своей труппой репетирует спектакль.
— О театре Мольера можно только судить по оставленным документам, воспоминаниям. Остальное — предположение, как это было. — Но можно же предположить, как они умудрялись за неделю срепетировать новую пьесу Мольера, он сам быстро раздавал роли — и выходили готовые перед королем играть комедию. Поэтому моя роль предполагает: если я увижу какую-нибудь накладку, могу остановить действие.
— Например, забыл текст? — Не текст. Так было на одном прогоне: в номере, где появляется некая субстанция (ты называешь это «женщина-паук»), у одной из девочек нога не попадала в дырку занавеса. Я прямо на прогоне сказал: «Стоп!», остановил музыку и через какое-то время номер прошел прекрасно. Мне позволительно это: я актер, играющий Мольера, в свою очередь играющего мнимого больного. Я ведь выхожу не королем в короне с перьями — я снимаю этот умопомрачительный головной убор и попадаю в пространство заброшенного театра. Уставший актер, который играл какой-то персонаж, а сейчас на столе у него лежит новая пьеса, и он переодевается и приступает к работе — импровизации «Мнимого больного». Это удивительно тонкий, умный театр, который нам предложил Сильвиу Пуркарете. Отсюда женщина-паук, врачи из ящиков — а ведь в другом театре они просто бы вышли из кулис.
— Текст про медицину настолько актуален во втором акте… — Это текст Мольера, ничего не выброшено.
— За счет чего же он звучит так актуально сегодня? — Актуально, потому что в эту секунду брат Аргана говорит: «Я хочу вам показать пьесу Мольера». И вдруг зажигается свет в зале: и вот пойми, где происходит пьеса Мольера — в зале или на сцене?
— В спектакле много трюков, остроумных, неожиданных. Технически сложно играть такой спектакль? — Нет, он очень легкий, если его играть, как просил режиссер: с драйвом, азартом, но очень просто, ничего не усложняя, внутренне подвижно, эмоционально. «Я вам предлагаю сделать все очень просто, чтобы вы не устали, — повторял он нам на репетициях. Небольшое несовершенство этого спектакля (нам времени не хватило) мне дороже, и не пытайтесь его улучшать», — сказал он после первого прогона. От этой простоты нужно получать удовольствие.
— Например, от клистира, о котором все время говорят в спектакле. — В том числе и от клистира. Это театр г-на Мольера. Спектакль не гэговский — комедия, где достаточно улыбки, хотя зал хохочет. И наша задача — не идти на поводу. Если пойдем, то проиграем. Сам г-н Мольер, отыграв четыре спектакля «Мнимого больного», пришел домой, и у него горлом хлынула кровь. И не один доктор к нему не пришел. И пойми тут — в этой пьесе он угадал свою кончину, как гений, или предчувствовал ее? Ведь в его монологе есть: «И умные врачи так непременно с ним и поступят. Будь я доктор, я бы лишил его всякой помощи. Я бы сказал ему: «Подыхай, подыхай». В следующий раз будешь знать, как издеваться над медициной». Так оно и случилось. Значит, он в своей комедии обыграл и болезнь легких, и свою смерть. Так что какой гомерический хохот здесь может быть? Вот такие мои ощущения этого удивительного спектакля «Мнимый больной» в постановке Сильвиу Пуркарете.
Премьеру «Мнимого больного» сыграют 12 сентября — на открытии нового сезона.
Дирекция Афинского Национального театра объявила о своем совместном проекте с московским Театром им. Вахтангова, плоды которого будут представлены в июле – начале августа сего года в Древнем театре Эпидавра. Речь идет о трех диахронических спектаклях, на которых был взращен европейский театр – «Антигоне» Софокла в постановке художественного директора Афинского Национального театра Статиса Ливатиноса, кстати, выпускника московского ГИТИСа, «Царе Эдипе» Софокла в постановке Римаса Туминаса, художественного руководителя Театра Вахтангова, и «Лисистрате» Аристофана в постановке Михаила Мармариноса.
15 и 16 июля на древней сцене Эпидавра состоится премьера «Антигоны» - совместный проект Афинского национального театра, Государственного театра Северной Греции и Театральной Организации Кипра. В спектакле участвуют три поколения выдающихся греческих актеров, где тон задает 76-летняя Бетти Арванити.
29 и 30 июля на этой же сцене будет представлен «Царь Эдип» - совместная постановка Афинского Национального театра и Театра Вахтангова, с участием греческих и российских актеров, с Виктором Добронравовым в главной роли. Этот спектакль будет показан затем на сценах региональных античных театров, а в сентябре 2016 года – представлен в Москве.
5 и 6 августа режиссер Михаил Мармаринос представит в Эпидавре «Лисистрату» с участием известных греческих актеров.
Чернота, пустота, дым. Лодка, бочка, пианино. Сломанная мачта с замершим в глубине серебристым парусом. В сценографии Сергея Австриевских уличные предметы и мебель обитают рядом, отчего границы домашнего пространства размываются. Да и дома как такового нет у героев “Грозы”, выпущенной Уланбеком Баялиевым на Новой сцене Театра имени Евг. Вахтангова.
Здесь важно все, что возникает помимо слов. Будто спектакль создан не столько по хрестоматийно известной пьесе Островского, сколько по главным современным книгам по психологии о травмах детско-родительских отношений, о теории привязанности, об отличии заботы от опеки, о материнской ревности, в глубинах которой спрятана собственная женская драма и неизлечимый недуг – нелюбимость.
Кабанова – Ольга Тумайкина участливо обматывает голову Катерины – Евгении Крегжде длинным куском материи – ткет вокруг нее тюрбан-кокон. У киргизов он называется элечек (на свадьбе он становится залогом долгого семейного счастья, невесте желают, чтобы он никогда не спадал с головы). И вот уже на обеих одинаковые головные уборы. Но суть различий – в голосах: колкий, наэлектризованный у Марфы Игнатьевны и протяжный, чуть детский и поэтому с легкой капризностью у Кати. Почти до самого финала в ней не будет надрыва: так дает о себе знать боязнь боли и заглядывания внутрь в себя. Про самое мучительное Катерина – Крегжде пропевает, словно плывет над страданием.
После первого разговора с Кабановой Катя с Варей – Екатериной Нестеровой отмывают себя в бочке с водой (во втором акте в ней разыграется бесконечно чувственная любовная сцена Вари с Кудряшом). Катя с Варей будто сестры, все время тянутся друг другу. Им жизненно необходимо ощущать близость, в том числе и тактильную. Когда Катерина рассказывает о своем детстве, Варя, словно младенец, нежится, обняв всем телом подругу. Вообще, в этом сыром, продрогшем пространстве потребность друг в друге – одна из главных.
Кажется, что Катерина намного взрослее своего мужа Тихона – Павла Попова. Но даже он понимает, что бывают в жизни моменты, когда человек не властен над собой. По своему возвращению прощает, жалеет Бориса – Леонида Бичевина, делится по-братски папиросой. Безвольный, но чуткий, сам потом плачет так, что руки трясутся.
Спектакль вахтанговцев во многом – и о женской судьбе Марфы Кабановой. Она здесь молода и хороша собой. Под вдовьей шалью прячутся стройная талия и высокая грудь. Но в ее притяжении к Дикому – Александру Горбатову есть лишь безысходность: знает, что не любима, и плачет, уткнувшись в него, как ребенок. Однако эти потаенные женственность и нежность Марфы Игнатьевны (ее даже неловко называть Кабанихой) не уберегают от нездорового отношения к сыну. Уже давно ему, похожему на взъерошенного птенца, был внушен смысл жизни – радовать маменьку, угодить которой невозможно по определению.
В спектакле важна мудрость народного голоса – “Нельзя, матушка, без греха”. Но это не оправдание измены, а приятие людей такими, какие они есть. В героине Евгении Крегжде в момент, когда она понимает необратимость своих поступков и неотвратимость смерти, просыпается жажда жизни. Она вдруг разрешает себе думать о счастье. И теперь в ее движениях, во всем облике – расхристанность, свобода. В последнем разговоре Катерины с Борисом на мгновение кажется, что он, и правда, возьмет ее с собой, ведь главное – обретение друг друга – свершилось, и какие внешние обстоятельства теперь могут стать помехой? Но нет, над Борисом висит тот же страх ослушания старшего поколения, что и над Тихоном. Ни мужа Катерины, ни ее любимого не научили брать ответственность за свою и чужую жизни.
В этой “Грозе” нет того, о чем все помнят по школьным урокам литературы. Здесь у каждого внутри свое темное царство. Но в финале Катерина все же выпутывается из тюрбана. Яростно толкает пианино – столько в ней силы и горя. Она уже все решила, и теперь легко – и Бориса отпустить, и с собой не мучиться.
Гроза, по Островскому, это и возмездие, и очищение, и благодать. Для Уланбека Баялиева особенно значимы слова о том, что она посылается, “чтобы мы чувствовали”. Так что спектакль выходит еще и про окаменелость душ.
В финале на сцену обрушивается град из зеленых яблок. Это и символ грехопадения, и поклон режиссера своему учителю, Сергею Женовачу, с чьим театром такие яблоки ассоциируются уже много лет.
В последние минуты рядом с Катериной оказывается персонаж, будто забредший из другой пьесы Островского – Несчастный Счастливец Виталийса Семёновса, он же домашне-уличный кот. С ним весь спектакль играют в мяч, а он таскает блины со стола. Именно в его объятиях умирает Катерина – взлетев и тут же поникнув с надломленными в локтях руками, похожими на крылья чайки.
Анастасия АРЕФЬЕВА «Экран и сцена» № 9 за 2016 год.
Римаса Туминаса театральная Москва узнала в 1979 году, когда он, выпускник ГИТИСа, поставил на сцене Театра имени Станиславского пьесу Освальда Заградника «Мелодия для павлина». Спектакль моментально стал востребованным самой широкой зрительской аудиторией. Как и более поздние работы Туминаса — у вахтанговцев и в «Современнике». В столице Литвы режиссер создал Малый драматический театр, завоевавший известность в разных странах. Стиль Туминаса — особый: форма отточена до совершенства, поиск смыслов подчинен оркестровой вертикали, а метафорический ряд в сочетании с иронией обеспечивает праздничный строй игры. В 2007 году Римас Туминас возглавил Театр имени Вахтангова, и с его приходом легендарная сцена на старом Арбате переживает подлинный ренессанс. Об этом и не только «Культура» побеседовала с режиссером.
культура: Вы сейчас репетируете некий международный проект. Приоткройте тайну — расскажите о нем. Туминас: Несколько лет назад, когда вахтанговцы показывали спектакли в Афинском зале «Бадминтон», у нас возникли контакты с Национальным театром Греции. Позже его руководство выступило с инициативой о сотрудничестве: обсуждали гастроли, обмен режиссерами и актерами. Меня же увлекло предложение сделать совместный спектакль по античной драматургии. Остановились на «Царе Эдипе» Софокла. Идею сыграть древнюю трагедию в Эпидавре — старейшем амфитеатре, куда на фестивали съезжаются самые знаменитые труппы мира, я воспринял как вызов. 14 тысяч зрителей, огромная сцена. Может, это и авантюра — все-таки я привык разгадывать тайны театра в закрытой коробке. Хотя опыт работы в открытом пространстве у меня есть — в Финляндии ставил «Лисистрату», но давно, да и масштабы площадок несопоставимы — стадион в Хельсинки намного меньше. Вижу в греческом проекте своеобразное испытание: тут и любопытство, и некая интрига. Как нас услышит природа и примет ли? Спектакль сыграем в рамках перекрестного года России и Греции в Эпидавре и Афинах, а потом, к 95-летию Вахтанговского театра, — в Москве. Пока не понимаю, как будет осуществляться психологический и пространственный перелом при переезде со сцены на сцену. Сумеем ли мы перестроиться и сделать спектакль репертуарным? А может быть, ограничим новый опыт разовым показом.
культура: Проект — совместный, значит, будут заняты и греческие актеры? Туминас: Саму историю, то есть героев, сыграют наши, а хор — важное действующее лицо античной драмы — греки.
культура: Вашу недавнюю постановку оперы Шостаковича «Катерина Измайлова» в ГАБТе признали удачей. Как думаете, почему драматические режиссеры приходят в оперный театр? Как попали туда Вы? Туминас: Для меня это — знак, что старею. В почтенные лета и Станиславский, и Немирович-Данченко уходили в музыкальный мир. Там — красота, широкий жест, потрясающие звуки. Принял приглашение как неизбежность. Пора, наверное.
культура: А если серьезно — что привлекло в этой опере? Туминас: Прежде всего, Лесков — самый любимый после Чехова писатель, потом — Шостакович, третий соблазн — Большой театр. Войти в историю «Леди Макбет Мценского уезда» меня побудил образ каторги, вечной дороги, где рядом виноватые и безвинные. Нелегкий, ведущий и на смерть, и к новой жизни путь. Мне казалось, что каторжане проходили и мимо имения купца Измайлова, где томилась Катерина. Она словно увидела, что окажется рядом с ними и потому должна была прожить свою историю — историю любви. Потому-то я начинаю спектакль с тишины, потом в нее врываются звуки ветра, байкальских волн, отдаленного гула грома.
культура: Как ощущали себя в Большом? Туминас: Работа опровергла все мои опасения — сразу возник контакт с Туганом Сохиевым. Он дирижер огромного таланта и вкуса, человек с юмором, тактичный, умеющий слушать. С солистами и хором вопреки всему отношения выстроились без усилий. Быть может, потому, что я пришел без амбиций и желания себя преподнести — так же, как в свое время в Вахтанговский театр. В сложившийся коллектив стоит идти таким, каков ты есть, оставаться искренним. Не прятать незнания, но то, что знаешь и в чем уверен, утверждать и отстаивать. Хотел, чтобы спектакль был пронизан Лесковым и Шостаковичем. Говорят, получилось. Первые два показа я не видел — внутренне пел вместе с артистами, отмечал технические недостатки, а третий уже смотрел, и он меня даже тронул.
культура: Коллеги писали о Вашем дебюте, но Вы до этого ставили оперу Моцарта с выдающимся дирижером Саулюсом Сондецкисом. Опыт скрыли умышленно? Туминас: Я не скрывал, но тот опыт — давний, незначительный, к тому же — в формате «концертного исполнения». Тогда у меня, молодого режиссера, оформился забавный способ. Я не клавир «Cosi Fan Tutti» читал, а присматривался, как Сондецкис дирижирует, и записывал. Когда лицо маэстро становилось мрачным и напряженным, я помечал: здесь искать драматические решения. Вдруг в Саулюсе проявлялись нежность, божественное просветление, и я фиксировал: подчеркнуть лирические отношения героев. После премьеры дирижер восхвалял мой слух и понимание музыки, а я ему признавался: «Нет у меня слуха, я за Вами подглядывал». Он не верил. Какой-то внутренний слух, наверное, есть, но внешнего выражения он не имеет. В драматических постановках меня все время сопровождает музыка, под нее я начинаю репетировать — беру что-то из классики, созвучное теме, а потом, когда партитура к спектаклю уже сочинена, благодарю классика за помощь. Но это не принцип работы, а, скорее, методика.
культура: Правда, что собираетесь поставить оперу Стравинского в Большом? Туминас: Нет, мне предложили «Пиковую даму» Чайковского на 2018 год. Пока не дал согласия — мало времени прошло после «Катерины Измайловой». Со мной в ходе репетиций происходило нечто странное, утром я просыпался от мышечной боли, будто накануне занимался непосильным физическим трудом. Стал следить за собой и понял, что работаю с артистами в полном напряжении. Вслушивался в музыку мозгом, глазами, ушами, каждым мускулом — не боялся, но не хотел ошибиться.
культура: Как Вы, родившись на хуторе, в экологически чистой среде — имею в виду не воздух и воду, а человеческие отношения, заболели безумным миром театра? Туминас: В маленьких деревушках, где мы жили, не запрещалось отмечать религиозные праздники. Рождество, Пасха, дни почитаемых святых. Нарядные люди, кто-то в масках и костюмах, все включались в карнавал. Мне оказались близки языческие традиции, я их до сих пор воспринимаю. Еду на хутор и не могу не обойти свои дубы, не пообщаться с камнями, спешу к роднику, в глушь угрюмого леса, где оживают давние века. В язычестве есть театр. Прекрасно помню, как восьмилетним ставил табуретки в дверной проем, завешанный тканью, и сам открывал «занавес», загодя придумав сценки для двух девочек-соседок. Почему я это делал — сам не понимаю. Я же ни разу спектакля не видел. Когда пошел учиться, преподавательница из деревенской школы отдала маме мое сочинение на тему: «Кем я хочу стать». В тетрадке был нарисован занавес. Правда, к нам раз в неделю привозили кино. Я просил маму помочь мне попасть на просмотр — несовершеннолетних на вечерние сеансы не пускали, а детские фильмы показывали редко. Мы трудно жили, и с разрешения районного начальства я подрабатывал мотористом-киномехаником. Аппаратуру, кабель, мотор грузили на повозку и переезжали из деревни в деревню — картинка, известная по многим фильмам. Так что увлекся театром и через кино. Когда мне исполнилось 17 лет, мы переехали в город. Выбрал вечернюю школу, потому что стыдился своих знаний. Что дальше делать, не знал, решил пойти в армию и там подумать о будущем. Мама же прочитала в газете, что объявляется дополнительный набор на режиссерский факультет при консерватории в Вильнюсе. И я полетел на экзамены... из-за любви. Она пришла, когда мы еще жили в деревне. Там появились три сестры — три чуда: светленькие, красивые, интеллигентные, даже пахли особенно. Появились внезапно, вместе с матерью, пожили год и уехали в Вильнюс. Все успели в них влюбиться, я — в младшую. Мы переписывались. Поездку я воспринял как возможность ее навестить. На самолете оказался в первый раз, и мне так понравилось небо, что я твердо решил стать летчиком. Но все-таки зашел в консерваторию, отдал документы. Потом купил розы, пришел к любимой, а она — с другим. Драма. Подумал, поступлю, стану знаменитым, и девушка пожалеет, что меня отвергла. На экзаменах старался, но в итоге комиссия меня вызвала и спросила: «У нас складывается впечатление, что вы случайно к нам попали. Вы хотите учиться или нет?» Первая мысль потянула к честному ответу: «Нет. Хочу отомстить, а небо люблю гораздо больше, чем театр». Но тут вспомнил маму — я ее очень берег, она была для меня святой. Конечно, она поймет, но как объяснит все соседям? Они же не поверят, решат, что я не поступил. Ради мамы сказал «да», буду учиться. Меня приняли кандидатом, через полгода перевели на основной курс. Нередко меня спрашивают, действительно ли я окончил консерваторию. В Большом вот недавно интересовались. Отвечаю утвердительно и не вру. А когда уточняют, по какому классу, чаще говорю, что по фортепиано, но дал себе зарок больше никогда не прикасаться к клавишам, мол, если гения не вышло, не надо вообще музицировать. Иногда меняю фортепиано на скрипку — сам с собой играюсь. А увлечений было много. Очень хотел стать певцом, выходил к озеру, подальше от деревни, и пел. В консерваторские годы осваивал скульптуру, работал с глиной, камнем. Но ничего толком не сложилось, пришлось пойти в театр. Все неудачники туда идут.
культура: Ваш режиссерский курс в ГИТИСе считался необыкновенно талантливым — я хорошо помню, как все мечтали о своем театре, который завоюет если не весь мир, то Москву-то точно. Ваша мечта сбылась, что, однако, не помешало Вам оставить собственную труппу в Вильнюсе и оказаться в Москве. Туминас: В отличие от однокурсников я не грезил о карьере руководителя. Мечта была в духе одесской команды, среди которой был Олеша. Покорить мир или, как во французской романтической литературе, завоевать Париж. Я хотел приехать в Москву со своим спектаклем, чтобы вернуть ей мною же «награбленное». Иосиф Михайлович Туманов, руководитель нашего курса, говорил: «Грабьте Москву, пока учитесь — воруйте впечатления от музеев, театров, самого города». Показать, что и похищенное, и вложенное педагогами не пропало, вот чего хотелось на самом деле. В Вильнюсе я попал в академический театр — тяжелый, придворный, однообразный. Творчество бурлило в Молодежном, у Эймунтаса Някрошюса. Он приглашал, но я не мог оставить молодых актеров, страдавших в академических застенках, желавших вырваться, но не находивших дорогу. Мы начали репетировать вечерами и ночами — как обычно в молодости и происходит — в малом зале для партийных, комсомольских, профсоюзных собраний. О нас так и говорили: маленькие репетируют в малом зале. Потом меня упрекали, что назвал свой вильнюсский театр Малым, подражая московскому. Нет, нас так именовали еще до того, как мы вынужденно отправились в свободное плавание. Здание нам строили 14 лет, а мы тем временем разъезжали по фестивалям. Возвращались и в аэропорту договаривались, когда соберемся. Хотели — репетировали, нет — делали паузу. Жизнь была прекрасна. Когда сказали, что здание вот-вот будет готово, я испугался, понял, что начнется: репертуар, плановые постановки, ежедневная работа, театральная рутина. А мне-то хотелось сохранить коллектив как лабораторию по изучению человека, явлений, событий, эпох. Процесс познания казался важнее результата. Мечтал о театральном доме, а заходил туда с трудом. Мне нужна была свобода, а я выстроил себе тюрьму. Такая реакция на новое случилась не только со мной. Петр Наумович Фоменко рассказывал: «Вот построили нам здание, а я не могу». И оставил свой старый кинотеатр. Анатолий Васильев тоже добивался помещения на Сретенке, а на Поварской ему было лучше. Я захотел освободиться, потянуло в другой мир.
культура: И тем не менее Вы отклонили предложение Михаила Ульянова прийти в Вахтанговский... Туминас: В Вильнюсе у меня был режиссерско-актерский курс, да и за театром, как бы я к нему ни относился, надо было присматривать. Москвичам этого не понять, им кажется, что все события творятся исключительно в столице. Галина Борисовна Волчек прямо говорила: «Приезжай ставить, ну какие там в Вильнюсе дела могут быть?»
культура: К тому времени Вы уже создали в Вахтанговском «Ревизора». Туминас: И Ульянов любил этот спектакль. Ходил на репетиции, чем страшно меня раздражал. Садился на крайний стул и жестом показывал: я, мол, тут, посмотрю. А я не мог начать, мучился, потому что я-то все вру, придумываю, а он — совесть театральная. Потом привык, и уже не мог репетировать, когда Михаил Александрович отсутствовал. Смысл терялся — я ведь хотел ему понравиться, соответствовать. Ульянов смотрел мои постановки «Играем Шиллера» в «Современнике», «Маскарад», привезенный на «Золотую маску» и показанный на Вахтанговской сцене. Помню, заглянул к нему в кабинет, а из темноты протягивается рука и буквально втаскивает меня внутрь: «Вы мне нужны». Тогда решили, что будем приезжать с «Маскарадом», а я поставлю спектакль для вахтанговцев. Договорились встретиться в марте. Я позвонил, перенес встречу на апрель, Ульянов вздохнул: «Буду ждать». А 26 марта умер. Но звонки из Агентства по культуре, от актеров и коллег не прекращались. В те дни я увидел сон — меня тянула к себе цепкая рука Ульянова. Подумал: неужели он зовет меня за собой? Или это означает что-то другое? Следующий звонок застал меня в старинном пивном баре, куда я заглянул по дороге домой. После трех кружек сказал: «Ну, попробуем...» Без пива не согласился бы. Тогда же состоялись экзамены моего курса в Вильнюсе. Мне показалось, что ребята окрепли, стали самодостаточными, и я могу отпустить их в самостоятельную жизнь.
культура: В театре приняли неласково, обсуждали приход «чужака». Правда, тем радостнее прозвучало потом почти коллективное признание в том, что ошибались... Туминас: Да, я понимал, что ступаю на минное поле. Советовался. Волчек старалась поддержать, напоминала историю прихода Товстоногова в БДТ. Мне предлагали начать работать со старшим поколением: мол, Борисова, Лановой, Яковлев обеспечат надежную защиту. Я же решил, что, если все сложится удачно, до них дойду позже и заглянул в глубину. Озеро-то красивое, блестит, солнышко отражает, а что там, на дне? Открылась картина драматическая. Все — разобщены, все понимали, что оказались в беде. Защищались улыбками и били себя в грудь: «Мы — вахтанговцы». Отстаивали откровенно слабые спектакли, коррумпированную дирекцию, немногочисленных зрителей, автобусами из Подмосковья доставляемых на Арбат. С руководством пришлось расстаться, из всей администрации осталось три человека. Испуганная кассирша сидела с пачками непроданных билетов. Оказалось, театральные афиши Москвы обходились без информации о Вахтанговском. 10–12 дней в месяц помещение сдавалось в аренду. Сколько всего навалилось. Я чувствовал тогда звук прорастающих седых волос. Многие помогали. Билеты появились в театральных кассах, что стало событием. Сфотографировал даже баннер с надписью «Теперь и у нас есть билеты в Вахтанговский театр».
культура: Сейчас репертуар — огромный, но поначалу Вы снимали старые спектакли, а новых не было. Не опасались? Туминас: Мне давало силы единение — из чумы и морока мы выходили вместе. Убирали разболтанные постановки — их было большинство. Рисковал, конечно, но если мы мебель вносим, то старую надо выкинуть. Большинство понимало и терпело. Уходили мнимые улыбки и самообман, старому репертуару противопоставляли новый.
культура: Вы говорите с заметной грустью. Не все удалось? Туминас: Мы перестали учиться. Вышли из беды — и остановились в развитии. Пришел успех, и мы решили, что это — полная победа. А надо ведь двигаться дальше. Помните, в «Дяде Ване», нянька Марина, которую у нас играла Галина Коновалова, после отъезда Серебряковых говорит: «Опять заживем, как было, по-старому. Утром в восьмом часу чай, в первом часу обед, вечером — ужинать садиться; все своим порядком, как у людей...» Такой возврат к умеренности, когда можно пожалеть друг друга, — не сознательный, а подсознательный. Ностальгия по спокойствию, сопротивление театральной суматохе из репетиций, спектаклей, гастролей. Когда я пришел, Маковецкий сокрушался, что театр никуда не ездит. А сейчас все плачут: зачем так много гастролей? Планы на киностудиях рушатся. Я сказал жестко: пока можем, должны играть, актер обязан взрывать покой. А уж играть русскую классику — просто необходимо. Артисты жалуются, что устают. Когда приходят в театр, то соглашаются стать чуть ли не коровой и играть все, что угодно. Но через три года оказывается — молока не хватает. А еще через год вырастают рога и корова превращается в оленя — украшение леса. Согласился служить театру — служи. А то вскоре князем начинаешь себя чувствовать, восстание поднимать. Разве это служба? Жаль, что сегодня мы тормозим. Это я чувствую. Может, я не заложил методики работы с каждым?
культура: Тем не менее Вы открыли Новую сцену, опекаете молодую режиссуру. Конкуренции не страшитесь? Туминас: Боюсь ли приглашать молодых — спрашивают часто. Нет, и не потому, что такой прям сильный. Просто это необходимо театру. Разбрестись по углам и отвечать только за себя — опасно. Репертуар Новой сцены со следующего сезона составит уже 11 спектаклей, готовятся самостоятельные работы. «Гроза» появилась именно так. Режиссер Уланбек Баялиев собрал актеров, я попросил постановочную часть помочь. Тихо и серьезно трудились, показали 40-минутный эскиз, и тогда спектакль вошел в план, наладились контракты с художником и композитором. Начните сами — не для меня, для себя. Тогда поймете — можете или нет. В общем, чем старше я становлюсь, тем более жесткие условия определяю.
культура: Появилось много молодежи, для нее открыта Студия со своей сценой. Зачем такая огромная труппа? Туминас: Я — жадный. Рад тому, что нарушил постановление 1938 года — брать актеров только из Щукинского училища. Сейчас приходят выпускники «Щепки», ГИТИСа, приезжают из Питера. Если мы такая сильная школа, то чего бояться? Кровь надо смешивать. Молодых принимаю большими группами, потому что если брать одного-двух, то они пропадают, задыхаются. Мне-то надо, чтобы проявило себя поколение. Кто-то уходит, не все выдерживают, но самые сильные остаются.
культура: Теперь Вахтанговскому принадлежит и Симоновский театр. Где возьмете репертуар для нескольких площадок? Туминас: Это был мой тайный эгоистический замысел по захвату территорий. Новая сцена тогда не строилась, и я думал, что мы ее никогда не дождемся. Начал с обращений к актерам: «Вы гордитесь, что — ученики Рубена Николаевича Симонова, но равнодушно проходите мимо театра его имени и не замечаете накопившихся там проблем, не стыдно? Давайте что-нибудь сделаем». Вот и делаем. Думаю, направление симоновской сцены оформится литературой. Начнем брать новеллы, рассказы, поэзию и превращать их в игровую драматургию. Надеюсь, там образуется некий генератор идей и мыслей, и они смогут питать и Новую, и Большую историческую сцену. В литературе можно найти для театрального языка много неожиданного. В жизнях и судьбах героев заключен целый мир. А в пьесах зачастую ходишь по кругу, как в опере: Верди, Пуччини, Чайковский и снова Верди.
культура: Чем откроете новый, юбилейный сезон? Туминас: В сентябре — премьера «Мнимого больного» Мольера в постановке режиссера из Франции Сильвиу Пуркарете с Сергеем Маковецким в заглавной роли. В конце мая пройдут предпремьерные показы, но критиков и профессионалов пока не приглашаем. Спектакль только складывается. С «Царем Эдипом» должны успеть ко дню рождения театра, 13 ноября — в этот день 1921 года состоялась премьера «Чуда святого Антония» Метерлинка, поставленного Вахтанговым. У нас сумасшедший график гастролей: Германия, Италия, Греция, Пекин, Уфа, Польша, опять Китай. Тони Сервилло — помните его по фильму «Великая красота» — сейчас как режиссер ставит интересные спектакли. Мы надеемся на работу по сценарию Жуве. Париж, оккупация и Жуве ставит «Дон Жуана» — по его репетициям в 1986 году сделал спектакль Дорджо Стреллер, и Сервилло вернулся к этой идее. Буквально три дня назад пришел ко мне Анатолий Васильев, планируем поработать вместе. Когда-то он позвал меня, еще студента ГИТИСа, в Театр имени Станиславского поставить «Мелодию для павлина». Я мучился, хотел уходить, Васильев терпел, пока я сам не разобрался и не стал более крепким, уверенным. Тогда он подошел, похлопал меня по плечу, и мы стали гулять по ночам, общаться и познавать театральную столицу.
культура: Вас нельзя назвать литовцем, случайно оказавшимся в Москве, где Вы учились и поставили немало спектаклей. И все же — где комфортнее? Туминас: С детства мы скитались, переезжали с места на место. У меня нет одной школы, одного хутора, одной деревни. Но есть — родина, литовская глубинка. Не считаю себя ни вильнюсцем, ни москвичом. Москва — трудный город. Для работы — подходит, для жизни — нет. Потому и остается здесь только работать.
культура: А чего не хватает в Москве для жизни? Туминас: Уюта какого-то, мягкости, открытости, простоты. Все сложно, подозрительно, недоверчиво. Есть отдельные милые районы, но их подавляет агрессивное большинство.
культура: Можете коротко ответить, за что так любите Чехова? Туминас: Он как песня народная, которую снова и снова хочется петь. И неважно, в какой интонации ты ее исполнишь. Поставил чеховский спектакль, прошло несколько лет и опять тянет ставить. За что люблю? За то, что Антон Павлович очень жалел человека. Сочувствовал, как люди счастья ждут, хотя его нет, как мечтают любить, а — невозможно. Такое у него хорошее, доброе отношение к своим персонажам. Как к детям, что шалят и веселятся, не зная ничего о смерти, о том, что впереди несчастья, болезни, предательства. Такой взгляд глубокого сожаления мне близок. Человек родился и не понимает, что ему предстоит пройти. В Чехове не люблю ни придумок, ни трактовок. Меня раздражает, когда слугу Яшу представляют любовником Раневской. У Чехова надо постигать человека. Мы же с трудом понимаем, кого играем. Актер спрашивает: какой характер, какое событие, какой конфликт? Все. Узнал и — свободен. Пойдет домой и думать больше не будет. Потом еще потанцуем чуть-чуть. Споем немного. Вот и получится по-вахтанговски. И все жалуемся, а внутри-то чувствуем, что в театре вообще-то ничего работа. Ничего трудного. Вот так и упрощаем все на свете — играем приблизительно. Жизнь имитируем.
культура: «Мы — вахтанговцы...» — скажет каждый актер театра с гордостью, а попросишь пояснить — все общие слова. Вахтангов — не надуманная ли легенда? Есть ли что-то вахтанговское, что Вам близко? Туминас: С Евгением Багратионовичем у меня совпадает понимание миссии театра, игры как праздника жизни. Все проблемы, даже самые актуальные и трагические, на сцене подаются через игру и сожаление о человеке. Когда я был молодым режиссером, помню, в субботу, с зубной болью оказался у врача. Моросит. Осень. Настроение унылое, а сейчас станет еще больнее. Вцепился в ручки кресла и жду ужаса. Какой я несчастный и как мне себя жалко! Передо мной — большое, до пола, круглое окно, за ним — вид на узенькую улочку. И бредет по улочке старушка с мешочком, еле тянет его на плече — видно, с базара. Подумал: кому труднее сейчас — мне или ей? И — переворот. Вот, о чем надо говорить: не о своей боли, а про того, кому действительно тяжело. Про другого, не про себя. Сейчас все ставят про себя — самовыразиться хотят. А кто тебя просит об этом? Выражай себя дома, что ли, зачем театр использовать? Я никогда не называю себя художником. Говорю: мои работы, мои спектакли. Но сказать «мое творчество», «мое видение», «моя трактовка» — это ерунда какая-то. Играть надо небесам, а не публике или партнеру. Тогда найден путь к празднику, путь к гармонии, путь к Вахтангову.
Мир разрушают, и нам ничего другого не остается, как гармонизировать, собирать его. Вот почему театр — серьезная институция: он занимается восстановлением того, что нарушено. Шекспир приходил к вершинам гармонизации только к пятому акту — через жертвы, потери, гибель героев. Шестого акта — о том, как жить дальше, он не писал. Мы же должны создавать шестые акты, имея в виду будущее. Легенду Вахтангова отчасти определила его смерть в 39 лет. Ранний уход всегда меняет отношение. Театру надо было выживать, а флага не было. Вот и создали легенду. И хорошо, думаю, сделали: появилась вера в праздник, тяжелый праздник жизни. Не стоит забывать, что Вахтангов после нескольких прогонов «Принцессы Турандот» сказал актерам, что снимет спектакль, потому что они начали безответственно дурачиться, играть на публику, смешить. Так что не кто иной, как Вахтангов, дал мне право убирать из репертуара то, что не соответствует законам серьезной игры.
http://screenstage.ru/?p=4601 Уланбек БАЯЛИЕВ: «Для спектакля, как для любви, нужно время» by Анастасия АРЕФЬЕВА • Май 12, 2016
– Многие помнят твой дипломный спектакль “Поздняя любовь” на режиссерском факультете ГИТИСа. Сейчас, почти десять лет спустя, в Вахтанговском театре появилась “Гроза”. Пьесы внутренне очень разные. Почему захотелось вернуться к Островскому? – Просто это хорошая драматургия, хорошо выписанные персонажи. Пьесы действительно разные, но общее все же есть: и там, и там главное – любовь.
– Да и она разная. В “Поздней любви” человек преображается благодаря вере в него, “Гроза” – о невозможности перемен, приводящей к гибели. – Да, там терпеливая любовь, тут страстная, с желанием жить, с чувственностью. Но многое еще ведь зависит от обстоятельств. В “Позд-ней любви” герои – бедные мещане, стряпчие. В “Грозе” – богатый купеческий дом. И если бы Катерина не умерла, ей бы со временем пришлось взять дела в свои руки, управлять домом. И найдя в этой работе энергию, направленность, она могла бы стать похожей на Кабаниху.
– Но в твоем спектакле нет ни купечества, ни быта. Наоборот, есть ощущение гулкого космоса. – Да, потому что всех этих печек-лавочек не нужно, даже Волги не нужно.
– Режиссерская школа твоего учителя Сергея Женовача известна, в том числе, долгим застольным периодом. Здесь он тоже ощущается. Что ты говорил актерам про пьесу на первой встрече? – К первой встрече всегда особенно готовишься, обдумываешь, что скажешь. Но когда встречаешься с людьми, понимаешь, что лучше просто познакомиться, порасспрашивать. Мы начали эту работу с Женей Крегжде еще в прошлом сезоне и показывали труппе кусочек с наматыванием тюрбана. Римас Владимирович Туминас дал добро. Так что театр уже знал, что будет “Гроза”, и вопроса “про что спектакль?” никто не задавал. Первая репетиция нужна, чтобы вместе прочесть текст. Сергей Васильевич Женовач говорит, что актерам нужно давать информацию постепенно, нельзя сразу все вываливать. Я не знаю, был ли наш застольный период долгим. Я никого не торопил и просил “вставать на ноги”, только когда возникнет потребность. Мы долго слушали друг друга, было важно найти общее звучание пьесы.
– Кстати, как рождался музыкальный образ спектакля? О чем говорили во время работы с Фаустасом Латенасом? – Фаустас – удивительный человек, мы очень подружились. Много разговаривали, но в основном об отвлеченных вещах. В этом и находилось взаимопонимание. И в какой-то момент он прислал полностью готовую версию. Назывался файл “Реквием3”, и как раз эта музыка подсказала способ существования, который мы искали, – небытовой, поэтический. Возникла звуковая вселенная “Грозы”, хотя, по сути, в течение всего спектакля мы слышим всего одну мелодию. Только в некоторые моменты она “разлагается” на отдельные инструменты. Где-то только саксофон, где-то лишь фортепиано.
– А как придумывались костюмы? В них, с одной стороны, много отсылок к XIX веку, с другой, они современные по крою, колориту. Тюрбаны – вроде бы этнические, но это ни с чем не конфликтует. – С художницей по костюмам Ольгой Нестеренко мы подробно обсуждали каждого персонажа. Тюрбаны были придуманы еще на показах, так что от них Ольга и отталкивалась. Потом искали фактуру и цвет этих длинных платков и в итоге пришли к батисту – мягкому, легкому, переливающемуся, и к песчаным, серым, природным тонам. Получилось все немножко потертое, поблеклое, остывшее. Мир ведь живет давно, стирается.
– В спектакле есть подступы к трагедии, хотя принято считать, что “Гроза” – драма. Что, на твой взгляд, сейчас происходит с трагедией как жанром? И есть ли в нашей современной жизни трагическое начало? – Во время работы мы не думали о жанре. Но укрупнить все, что в пьесе и в Катерине происходит, нам хотелось. Эта история ведь не про измену, Катерина уходит из жизни не только из-за нее. Слишком много всего, с чем она не может смириться. И в этом смысле трагедия существует всегда. Никакого прогресса в истории нет: что бы мир ни предложил, что бы ни придумал, человек останется человеком со своей болью, потребностью в понимании.
– Что для тебя было самым трудным в этой работе и что самым интересным? – Между трудным и интересным можно поставить знак равенства. Например, ты не знаешь, как сделать сцену, и идут мучительные репетиции. Но через это нужно пройти. Такие моменты дают энергию, которая выталкивает тебя на какой-то иной уровень. И если все правильно заложено (хотя “правильно” здесь не очень точное слово, никто не знает, как правильно), и если задуманное имеет право на жизнь, оно начинает дышать. У нас было семь дней на выпуск спектакля на сцене. Костюмы мы получили дня за два до первого показа на зрителя. Актеры их надели, вышли, и мы все ощутили тихий ужас. Но нужно было терпеть и работать, это и спасло. Вообще, для вскрытия больших пьес нужно время. Сейчас в моде быстрые читки, я и сам участвовал в таких лабораториях и не очень понимаю, что можно сделать за неделю. Для создания спектакля, как и для любви, требуется много времени.
Беседовала Анастасия АРЕФЬЕВА «Экран и сцена» № 9 за 2016 год.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 243
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума