2 ноября состоялось открытие Симоновской сцены Театра имени Евгения Вахтангова. Она располагается в типовом здании школы, которое с 1995 года является театральным пространством. Тогда выпускник Щукинского училища, сын Рубена Симонова, Евгений Симонов решил открыть тут театр-студию имени Рубена Симонова. Так сучилось, что до открытия он не дожил два месяца. Пятнадцать лет из двадцати пяти, которые театр существовал, им руководил Народный артист России Вячеслав Шалевич. В 2014 году было принято решение передать площадку театру им. Евг. Вахтнагова.
Почти два года шла реконструкция. И вот, наконец, долгожданное открытие. В небольшом фойе не протолкнуться — артисты театра Вахтангова, журналисты, блогеры, фотографы. Прямо рядом с гардеробом — кафе, отгороженное колоннами. На стене красуется портрет Рубена Симонова. Дальше фойе, разделяющее два зала — Камерный и Амфитеатр. Лестница вверх, пока перетянутая ленточкой. Основной цвет — приглушенный синий, очень спокойный и благородный. Дизайн пространства удачно сочетает классику и современность.
Открывали сцену директор Театра имени Евг. Вахатангова Кирилл Крок, художественный руководитель Римас Туминас и министр культуры Владимир Мединский.
Кирилл Крок: "Мы рады вас привествовать. Сегодня для нашего театра, безусловно, выдающийся день. Мы открываем Симоновскую сцену Театра Вахтангова. Спасибо, что вы отбросили все дела и пришли в новое театральное пространство. Я благодарен Депатаменту Культуры города Москвы, Правительству Москвы за тот шаг, который они сделали и московский театр был передан в федеральную собственность. Особое спасибо тем, кто строил это пространство. Бюджет реконструкции с нуля составил 205 миллионов рублей, из них 25 миллионов рублей была субсидия Министерства культуры на проведение капремонта, 80 миллионов рублей дали наши постоянные спонсоры — Сбербанк и Банк ВТБ-24. Я искренне благодарен Герману Грефу и Михаилу Задорнову. И 100 млн, которых не хватало в бюджете, выделил Театр Вахтангова. За пространство и дизайн не устаю благодарить нашего главного художника Максима Обрезкова. Сегодня мы вам покажем весь театр, сегодня все помещения пространства открыты для вас".
Римас Туминас: "Здесь все было и все будет". Радость сегодняшнего дня от того, что произошло объединение Театра им. Евг. Вахтангова и Симоновской сцены. Здесь дышит воздух творческих замыслов и каждый уголок говорит о памяти. Для Вахтанговского театра Симоновская сцена - не просто еще одна площадка. Это будет театр мировой литературы во всех жанрах. Через литературу мы будем искать драматургический ключ, чтобы открыть интересный и неожиданны ракурс".
Владимир Мединский: "Мне приятно тут находиться. Этот масштабный проект, который мы сделали с нуля вместе с Театром Вахтангова. Сцена театра имени Рубена Симнова всегда была в города в пасынках. Мы предложили городы поменяться зданиями. И одно здание из федерального подчинения отдали городу, а это взяли себе. Театр Вахтангова — наш любимый ребенок.
Кирилл Крок: "Я не могу не сказать огромное спасибо династии Симоновых, которые помогли сделать здесь выставочное пространство и дали нам много костюмов, фотографий, уникальных документов, которые принадлежали их семье. про. Рубен. Те артефакты, те личные вещи, которые принадлежали семье Симоновых. Я приглашаю сюда Рубена Симонова, заслуженного артиста России".
Рубен Симонов: "Этот день для меня, когда до слез. Свершилось то, о чем мечтали дед и отец. Исполнилась мечта о триединстве: Училище-Студия-Театр. Произошло воссоединение Вахтанговской империи. Мне кажется есть великий смысл в том здании, в которое мы входим. Я работал в этом театре до реконструкции и, конечно, это небо земля. И так случилось, что они все расположены рядом и дай бог процветания этому великому для меня незабвенному месту".
Сегодня в «Коммуналке» (Радио «КП», 97.2 фм, с 18 до 19) гостья, к которой можно обращаться и Ваше Высочество, и …Ваше Величество, и Ваше Сиятельство, а возможно и … Ваша Честь (надо с фильмографией свериться))), потому что одна из ведущих актрис театра им. Вахтангова Народная артистка РФ Марина Есипенко переиграла их немерено и на сцене вышеозначенного театра, и в кино, и в сериалах . Впрочем, амплуа актрисы безгранично, об этом ( и не только) поболтаем сегодня в нашей коммуналке))). Кстати, интересно узнать, как уживаются два Народных артиста на одной кухне (см.фото)
Государственный академический театр имени Вахтангова отправился на гастроли в Санкт-Петербург, где с 6 по 12 ноября представит фестиваль спектаклей в постановке своего художественного руководителя Римаса Туминаса.
Накануне дня рождения Театра петербургские зрители в течение недели смогут посмотреть шесть спектаклей из текущего репертуара. Фестиваль откроется на сцене Александринского театра, где 6 и 7 ноября будет представлен "Евгений Онегин" . Затем, 8 ноября, сыграют "Ветер шумит в тополях", 9-го - чеховского "Дядю Ваню", 10-го - постановку "Улыбнись нам, Господи", а 11 ноября будет дан "Царь Эдип" Софокла.
Завершится фестиваль на сцене Театра им Комиссаржевской, где 12 ноября будет показан спектакль "Минетти".
Кто мы такие? Куда все бежим? Чем мы больны? Можно ли нас ещё вылечить? Есть ли в России политический театр и нужен ли он нам вообще? Вот вопросы, которые уместно задать всегда, но особенно - в день 100-летия Октябрьской революции.
Недавно, прогуливаясь в антракте в фойе Вахтанговского театра, мой спутник встретил Кановича. Нет, конечно, не самого писателя, а его книги в театральном киоске, о чём с восторгом мне сообщил. Я на эту радость откликнулась, так как ещё в 2015 году, узнав от своего израильского друга Володи Плетинского, что его библиотека приросла пятикнижием Григория Кановича, мечтала эти книги купить. Однако в тот вечер необходимой суммы у нас не оказалось.
Через несколько дней московский друг позвонил и, убедившись, что книги я забрала, огорошил ещё одним радостным известием, что Канович пишет не только прозу, но и пьесы (о чём я, безусловно, знала). Поэтому обязательно нужно написать Тадасу Монтримасу (молодой литовский режиссёр театра и кино, в настоящее время работающий в ГРДТ им. Н.А. Бестужева в Улан-Удэ. – Прим. авт.) и «заинтересовать его литовским евреем». Однако аргумент собеседника: «Вообще-то для Литвы постановка Кановича будет бомбой, если его там поставить!», меня даже не озадачил, рассмешил. «Вообще-то нужно читать не только о своих спектаклях, но и о чужих, – на этот раз не разделила я его восторга. – И если бы ты читал внимательно хотя бы мои публикации, то знал, что Кановича в Литве ещё в 1994 году поставил Туминас». Друг обиделся и надолго пропал. А я, ещё немного посмеявшись, об этой истории забыла.
А сегодня вдруг вспомнила, прочитав комментарии моих израильских друзей, уже несколько дней обсуждающих предложение Миколаса Каткуса литовскому сейму объявить 2019 год Годом евреев в Литве.
ДОЛГАЯ ДОРОГА РИМАСА ТУМИНАСА
Мои евреи, обсуждая эту новость, сильно волновались и даже горячились, как собственно волнуемся и мы, узнав об очередном Годе: литературы, кино, экологии, теперь вот театра. Тем более что в их сарказме своя правда есть. Что значит для массово гибнущей байкальской нерпы Год экологии? Ровным счётом ничего. А Год театра для театра? Промолчим. Поэтому сомнения своих еврейских братьев я понимаю. Но очень хорошо помня, как меня, причастную к проведению Года литературы в Бурятии, оскорбило заявление всем нам хорошо и печально известного господина Полякова, что «Год литературы в России провалился», я попыталась добавить обсуждению долю оптимизма. Потому что для меня Год евреев в Литве начался уже давно, с того самого момента, когда Римас Туминас впервые поставил там свой спектакль «Улыбнись нам, Господи». И этот год благодаря ему постепенно превращается в Вечность. И не только потому, что в театре имени Вахтангова, который очень изменился с приходом Римаса Владимировича за эти 10 лет, теперь тоже звучит голос Кановича, а с прошлого года ещё и Слободзянека, но и потому что, благодаря ему, евреи прорастают в каждом сердце по всему миру. Потому что, рассказывая о своём спектакле, Римас Туминас говорит: «Все мы – евреи, русские, литовцы – просим Господа об одном и том же. Наш спектакль – о долгой дороге жизни» и я с ним соглашаюсь, но сопереживая героям Григория Кановича, я думаю и о том, что независимо от национальности, образования, социального статуса и достатка все мы на этой дороге… евреи, то есть странники, и у каждого из нас он свой – Ерушалаим.
Да, в своих спектаклях Римас Туминас постоянно говорит нам о дороге. О дороге к детям («Улыбнись нам, Господи»), о дороге к празднику («Ветер шумит в тополях»), о дороге к достоинству Человека («Царь Эдип»). Он не обещает, что эта дорога будет прекрасна и легка: «Может быть, там смерть нас ожидает, но смерть через победу, преодоление, достижение каких-то вершин. Пусть будет смерть, но она будет красивой». Вот и его дорога вымощена не только лепестками брошенных к его ногам роз, но и их щипами. За 10 лет, которые Римас Туминас прошёл по одной дороге с театром имени Вахтангова, его в чём только ни обвиняли. И самое главное обвинение – искажение русской классики. Хотя всем давно понятно, что именно Римас Туминас прочитал русскую классику значительно внимательнее многих, и псевдокритиков в первую очередь. И что это именно он – Римас Туминас, оставаясь литовцем, искренне любящим свою родину, заставляет весь мир стоя аплодировать русской классике. Потому что рассказанные им всем хорошо известные и прочитанные ранее истории вдруг начинают звучать по-новому. Они теряют свою местечковую ограниченность и приобретают всемирный общечеловеческий масштаб.
Стала ли от этого понимания легче дорога Римаса Туминаса? Нет. Потому что когда первые обвинения оказались несостоятельными, ничего не изменилось. Появились новые: «Вахтанговский театр не откликается на злобу дня», «Римас Туминас отвергает современную драматургию», «Римас Туминас игнорирует политический театр». «Туминас безмолвствует!», «Туминас отмалчивается!».
Но давайте разберёмся, так ли это на самом деле? И нужно ли Туминасу, чтобы говорить, быть политическим режиссёром?
ЮРИЙ БУТУСОВ: Я НЕ ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЖИССЁР
Да, Римас Туминас никогда не скрывал, что он не является поклонником современной драматургии. А отвечая на вопросы корреспондента «РИА Новости» Наталии Куровой, ровно год назад даже объяснил почему: «В современной драматургии я не нахожу главного – разговора о судьбе человека, нет боли за человека. В основном сарказм, ирония, злость, желание увидеть грязь, и чем больше грязи, тем лучше. Кто-то захотел написать пьесу про Рублевку. Да, лет через пятьдесят Рублевка даст столько новых потрясающих историй – там и Достоевский, и Толстой, и Чехов… Но осознать и понять это явление можно только по прошествии времени. А сейчас это будет лишь занимательный сюжет и только».
Казалось бы, каждый художник имеет право сам выбирать, что ему ставить, а что игнорировать, а каждый театр сам решать свою художественную состоятельность и уникальность. Например, в Московском театре «Школа современной пьесы» Иосифа Райхельгауза, как они сами свидетельствуют: «Классика строго-настрого запрещена. Нельзя ставить Шекспира, Ибсена, Островского, Чехова…». Нет, они ставят, «когда очень хочется», но делают это по-своему оригинально. Более того, мы постоянно говорим о свободе слова и самовыражения. Так почему же свобода слова и самовыражение Римаса Туминаса ставятся ему в вину? Только лишь потому, что Вахтанговский театр – не политический театр? Однако и театр имени Ленсовета – не политический театр.
Об этом говорит его главный режиссёр, а теперь, к большому нашему счастью, ещё и художественный руководитель Юрий Бутусов: «Я не политический режиссер, нисколько. Говорить о политике мне неинтересно: я не хочу в этом копаться и перманентно ходить в плохом настроении. У нас ущемляется свобода, нет никакого уважения к личности человека, человек у нас не стоит ничего — это очевидно. Но перетирать это бесконечно мне не хочется. Разделение на политическое и неполитическое – это вообще условности. Принято считать, что если в спектакле говорят о деле Магнитского, значит, это политический театр, а та же «Чай-ка» чеховская – это лирика такая. По-моему, всё не так. Прекрасный, ныне покойный петербургский актер Алексей Девотченко когда-то оставил дорогой для меня отзыв. Его спросили, существует ли политический театр. И он неожиданно для меня ответил, что один из самых политических спектаклей, которые он видел, был мой спектакль «Чай-ка». Хотя там нет ни слова о политике».
ТЕАТР ДОЛЖЕН БЫТЬ СОЗВУЧЕН ВРЕМЕНИ
Сам Алексей Девотченко, оставшийся в памяти огромного количества людей не только талантливым актёром, но и человеком с ярко выраженным гражданским темпераментом, как он сам себя определял, вообще отрицал наличие политического театра в России и не считал его таким уж необходимым явлением у нас. Даже Театр.DОК, по мнению Девотченко, «это документальный, публицистический, исследовательский театр». «Я вообще не очень понимаю этот термин – «политический театр», это какое-то очень эфемерное понятие, – признавался Алексей. – Часто говорят про Брехта, что это политический театр. Да нет же! Это романтический театр, та же «Мамаша Кураж» – эпический театр, но никак не политический».
По мнению Алексея Девотченко, театр не должен быть политическим, он не должен быть «современен», он должен быть созвучен времени.
Созвучен ли времени Вахтанговский театр, художественную политику которого определяет Римас Туминас? Безусловно, да! И не только потому что в афише театра недавно появился спектакль «Сергеев и городок», поставленный по произведению современного российского писателя Олега Зайончковского режиссёром Светланой Земляковой. Но ещё и потому что классику тоже можно читать и ставить созвучно времени. Иначе бы к ней не возвращались снова и снова, а Юрий Грымов, замечательный не только театральный, но и кинорежиссёр, не стал бы снимать новый фильм о «трёх сёстрах», а на самом деле о каждом из нас. Я уверена, что и Римас Туминас, доведись ему поставить сегодня спектакль «Три сестры», поставил бы по-другому, а не так, как 12 лет назад.
Но сказать я хочу за «Дядю Ваню». Потому что из всех спектаклей, поставленных Римасом Туминасом, нет более созвучного и понятного мне, есть только одно различие: Римас Туминас – сын, а я – мать. О чём этот спектакль? Римас Туминас говорит: «О любви». «О несостоявшейся любви Сони и Астрова, о невозможной любви дяди Вани и Елены Андреевны». Но почему тогда именно этот спектакль так близок, так важен мне? Ведь до этого я видела и другие постановки, в том числе прекрасный спектакль Миндаугаса Карбаускиса.
Потому что Римас Туминас ставил спектакль не просто о любви или её отсутствии, он «ставил спектакль о своем самом большом переживании, самом большом страхе и самой большой радости – о том, как его, младенца, нашла мама, взяла в свои руки, принесла в дом и вырастила». Для режиссёра дядя Ваня – это «младенец, которого оставили на грядке и не забрали».
У Римаса Туминаса большая привязанность к матери, большая любовь, это поймёт каждый, кто прочитает, как Римас Владимирович рассказывает о ней. И у меня есть самая большая привязанность и самая большая любовь – мой сын. И поэтому для меня эта пьеса Чехова, населённая множеством людей, рассказывает об отношениях двоих – сына и матери. Что же здесь созвучно времени? – спросит иной скептик. Частная история двоих, ничего интересного. На самом деле это не так. Потому что Чехов многогранен, и Туминас многогранен. И поэтому для меня это не просто история сына и матери, а народа и отечества.
Дядю Ваню (народ) не любит собственная мать – та земля, где он родился. Не обязательно Россия, Литва или Франция… любая земля, отторгающая своего ребёнка в угоду моде, тенденциям, убеждениям или идеологии. И ему, нелюбимому, и всеми гонимому ничего не остаётся, как жить виноватым и всем обязанным, много трудиться и всех прощать. И победить, обязательно победить в своём смирении.
Именно поэтому Римас Туминас так любит своего героя. А говоря, что «когда-нибудь мы поставим памятник дяде Ване», он не столько противопоставляет его нам, живущим сегодня, сколько определяет нравственный ориентир: «Современный человек культивирует свою свободу, в том числе свободу желаний. Все заняты своим «я», его удовлетворением. И упускают из виду вещи более важные: милосердие, верность долгу, доброту».
«МИНЕТТИ» ТУМИНАСА И «БЕГ» БУТУСОВА
Конечно, рассказывая о театре имени Вахтангова, который так созвучен времени, хочется сказать и о «Беге» Юрия Бутусова, который впервые я увидела ещё в процессе зачатия, за что бесконечно благодарна Юрию Николаевичу, обнаружившему, но не выгнавшему меня. Сказать о спектакле, о котором вот уже больше двух лет не смолкают восторженные отзывы. Помню, как аплодировала я и до сих пор продолжаю, неизвестной мне девушки, которая после нескольких недоверчивых комментариев неизвестного нам обеим скептика на вопрос: «Восторгаться все могут. А вот что вы хотите сделать после этого спектакля?», ответила «Детей от режиссёра». Это безусловное признание, такой рефлексией может похвастаться не каждый, даже самый талантливый режиссёр. Можно, конечно, списать всё на экзальтированность женщин. Экзальтированные мужчины, слава богу, встречаются значительно реже. Но и они не скрывают своих эмоций. 4 ноября, посмотрев спектакль «Бег», Михаил «Гласурьё» написал на своей странице в социальных сетях:
«Куда бежим, от чего, зачем? Тараканьи бега. Кто-то из зрителей не выдерживает, убегает, кто-то прячется, как таракан, в ожидании, когда «чиркнут спичкой», чтобы тоже убежать. Очень сильный по выразительности спектакль, до мурашек, до страха, до сбоя в дыхании. Железный занавес, каждый разрубит сцену, словно колбасный нож. Чувство ужаса и паники, каждый раз словно прощание с чем-то дорогим, которого ты никогда больше не сможешь увидеть (страна!?). Все бегут, но куда и зачем не знают, не понимают. Гонит ли героев страх смерти или жажда жизни, непонятно. Ясно одно: они не добегут или не все. Сны и бред двигают спектакль, бред болезненный, как вследствие температуры, так и вследствие причиняемых им воздействий – возникает замкнутый болезненный круг, который каждый раз рубит занавес, сужая степень свободы. Боль, страх, ненависть. Даже любовь болезненна, кособока, жалка. Наутро ждёт пробуждение, но так ли оно спокойно? Ведь болезнь не прошла, бред засел глубоко. Выход только один – закончить бег, уйти на покой в вечность».
Почему из всех когда-либо прочитанных этот показался мне самым интересным, может быть, потому что он так созвучен времени? А, может быть, потому что он созвучен мне?
24 декабря 2016-го наутро после впервые увиденного завершённого спектакля я писала: «Сказать, что спектакль меня потряс, будет неправильно, потому как то, что пережила я вчера, переживаю сейчас, и ещё долго буду переживать, я не переживала никогда. Этот спектакль меня полностью уничтожил! Да, вот такое страшное разрушительное слово, но именно оно самое правильное. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой ничтожной и одинокой в этом мире. Если бы не страх напугать кого-то, проснувшись сейчас среди ночи, я бы просто зарыдала в голос от осознания своей никчёмности и бездарности. Хотя не буду скрывать, мне потребовалось определённое время и физические усилия, чтобы похоронить эти рыдания в себе. Нет, я всегда знала, что Юрий Николаевич - невероятная, невозможная и, наверное, так до конца и непонятая, и непостижимая нами смертными Вселенная, ведь я видела его другие спектакли, знаю его язык, его стиль, его художественные приёмы, я знаю его почерк, его невозможно подделать, как бы ему ни старались подражать. Но «Бег» окончательно вернул меня с небес на землю и всё, что я раньше думала о себе, рассыпалось в прах, всё сделанное в этой жизни оказалось мелким и неинтересным, а написанное пошлым и никому не нужным. Я не знаю, почему это произошло со мной именно сейчас. Возможно, потому что я сама сейчас бегу непонятно куда и непонятно зачем… Возможно, потому что этот спектакль поставлен в Вахтанговском театре, где практически каждый появляющийся на сцене связан с тобой, как материнской пуповиной твоими собственными воспоминаниями. И, видя с какой страстью все они отдаются этому изнуряющему бегу, а затем обессиленные падают, как загнанные лошади, ты понимаешь – у тебя ничего нет, кроме бесконечной вины. И только надежда на новый день, в конце концов, примиряет тебя с собой и миром».
Хочется сказать и о «Ричарде III» Автандила Варсимашвили с абсолютно невероятным по харизме и темпераменту молодым актёром Максимом Севриновским в главной роли. И даже о «Минетти» Римаса Туминаса. Да-да, не удивляйтесь, этот спектакль по пьесе старика Бернхарда более чем созвучен времени, иначе бы в Театр.DОК практически в это же время не появился спектакль-вербатим «Вне театра / А что, если я не буду?» Анастасии Патлай. О чём этот спектакль? «О сбывшихся и несбывшихся мечтах, о сомнениях и вере в себя, об одиночестве и необходимости делать выбор, о человеческом счастье, о взлетах и падениях и, конечно, об особенностях актерской профессии». А о чём спектакль «Минетти»? Об одиночестве. О плате за ошибки, о надеждах, которым нет числа». Сам Римас Туминас определяет его как «своеобразный манифест актёрского существования, актёрской судьбы, размышление о театре и искусстве актёра». Я думаю, будь сегодня жив Алексей Девотченко, он бы со мной согласился, что это самый созвучный времени спектакль. Ведь это спектакль и о нём, и о его судьбе, и о его так рано и нелепо оборвавшемся пути.
ПОДЛИННОЕ НАРОДНОЕ ЕДИНСТВО
Я рассказу ещё об одном спектакле, который в Вахтанговском театре посмотрела 3 ноября. Даже не столько о спектакле, думаю, это уже сделали многие, а сколько о своих эмоциях и об общей зрительской рефлексии.
Признаюсь сразу, несмотря на то, что спектакль этот я выбрала сама, идти в театр в тот вечер мне не хотелось, страшно болела голова.
Терпела, пока не начался спектакль. Я не знаю, в какой момент я... не то чтобы выздоровела, моя боль просто растворилась. Меня сегодняшней с моими детскими проблемами и глупыми страстями просто не стало. Как не стало других людей с их обидами, печалями и радостями. Весь зал (что-что, а чувствовать кожей зал я умею) превратился в одно большое сердце, которое то стучало как метроном, то испуганно билось, то тяжело бухало, то болезненно ныло, то предательски замолкало, рождая животный страх и противную липкую испарину. Когда после первого действия дали свет и люди стали выходить в фойе, стояла мёртвая тишина, никто не говорил ни слова, все были оглушены и подавлены. Я вышла вместе со всеми. Такого немого антракта я ещё не видела, люди молча стояли и смотрели друг на друга. Что они пытались понять, услышать, почувствовать в других? Может быть, они думали, кто ты мой случайный сосед? Друг или враг? Праведник или нечестивец? Бояться мне тебя или любить? А может быть, они думали, а кто я? Подлец, негодяй... или всё-таки не всё ещё потеряно? А может быть, они думали, а как я? Спасу ли я свою бессмертную душу, если ей пошлют такое же страшное испытание? Или может быть, она будет гореть в аду, страдая и мучаясь, как мучаются все те, кого я уже предал или ещё только предам? О чём думала я? Я думала о том, что все эти люди, как бы ни сложилась их дальнейшая жизнь, уже никогда не посмеют взять в руки камень, чтобы кинуть его в другого, они не пойдут убивать, только потому что у кого-то не тот разрез глаз, цвет кожи, форма носа. Они вообще не пойдут убивать. И они не будут прятаться и смотреть, как убивают другие.
Вы скажете я идеалистка? Ничего подобного. Я не просто верю в людей и в то, что их можно вылечить от самых страшных болезней театром. Я видела 3 ноября этих людей, я чувствовала их, они были одним целым со мной. И это было настоящее, а не придуманное народное единство.
А ДРУГИХ… ЕЩЁ МОЖНО ВЫЛЕЧИТЬ?
Я думаю, вы догадались, что в этот вечер в театре имени Вахтангова на Новой сцене показывали спектакль «Наш класс» по пьесе польского драматурга Тадеуша Слободзянека.
И разве не созвучны времени размышления о спектакле его режиссёра Натальи Ковалёвой?
«В 2000 году вышла книга Я.Т.Гросса «Соседи» о Едвабне. Она вызвала в польском обществе шок, расколов его на два лагеря: желавших и не желавших признать свою вину. Для поляков это история их страны. Но ведь и в истории нашей страны есть трудные страницы. И это не только история: и сегодня нам часто приходится делать трудный выбор. За свой поступок отвечаем мы сами. Как поступить так, чтобы не захлебнуться поздним раскаянием? Работая над спектаклем, я часто задавала вопрос себе: «А что бы я сделала?». И оправдание, которое звучит у героев пьесы: «А что я мог сделать?», – не есть ответ. Так что для меня эта история – общечеловеческая. Везде, где человек зажат в кулак диктатуры, он перестает быть человеком – он становится волком, окружённым красными флажками. От страха он сеет зло вокруг себя, и в результате не может жить сам. Как выскочить за флажки? Мне думается, что о сложных уроках истории необходимо разговаривать с людьми языком театра, ибо он прост и нагляден: здесь перед живым человеком (зрителем) живой человек (артист) за пару часов проживает целую жизнь, проявляя тайные механизмы судьбы человека: связи его прошлого с настоящим и будущим».
Ещё как созвучны! Даже мои друзья, которых я бесконечно люблю, интеллигентные, образованные люди, вышедшие, не чета мне, происходящей из «рабочих и крестьян», а из известных дворянских родов, подчас вызывают у меня оторопь своим дремучим невежеством и, чего греха таить, явной юдофобией.
А заявления наших «великих» политиков и некогда уважаемых артистов о «ритуальном иудейском убийстве» последнего русского царя?
Сегодня, когда я пишу этот текст, на календаре 6 ноября, канун, как принято было ещё недавно считать, Великой Октябрьской социалистической революции. 100-я годовщина! Завтра на Пушкинской площади опять, наверное, будет аншлаг. Кто на этот раз соберется, мне неведомо, главное, чтобы не поубивали друг друга. Оторвав глаза от монитора, я смотрю за окно и думаю, что за прошедшие 100 лет мы не только не шагнули вперёд, несмотря на всеобщую электрификацию страны, и полёты в космос, мы сделали шаг назад.
Да, как это ни печально, но в 2017 году мы вновь оказались за чертой 1913 года. Потому что именно тогда Владимир Галактионович Короленко, присутствовавший на процессе по обвинению еврея Менделя Бейлиса в ритуальном убийстве православного мальчика Володи Юшинцкого, комментируя состав присяжных по данному делу (а состав был подобран специальный, из малограмотных крестьян и мещан) и возможный результат суда, писал: «Правда, испытание которому оно подвергнуто на глазах у всего мира, тяжёлое, и если присяжные выйдут из него с честью, это будет значить, что нет уже на Руси таких условий, при которых можно вырвать у народной совести ритуальное обвинение».
Тогда, в 1913 году, малограмотные украинские мужики Менделя Бейлиса оправдали. Более того, в защиту Менделя Бейлиса с трибуны своей газеты «Киевлянин», обвинив правительство и официальное судопроизводство в неимоверной глупости, говорил всем известный своими антисемитскими взглядами, монархист и депутат Государственной Думы, кстати, в марте 1917 года вместе с Гучковым принимавший царский манифест об отречении от престола, Василий Витальевич Шульгин.
КАМА ГИНКАС И «ИСКУПЛЕНИЕ» ЮЛИЯ ДАНИЭЛЯ
И поэтому так печально мне сегодня наблюдать современную российскую действительность. И так понятен мне душевный крик Камы Гинкаса, напомнившего нам всем в своём монологе о пророчестве ещё одного еврея Юлия Даниэля, писавшего в 1961 году:
– Ух, и резня там была! Грузины армян, армяне азербайджанцев… – Армяне азербайджанцев? – Ну да, в Нагорном Карабахе. Это же армянская область. – А в Средней Азии как? Там тоже, небось, передрались? – Не-ет, там междоусобия не было. Там все русских резали… – Письмо ЦК читали? – Читали! – Не читали! Рассказывай!
– Во-первых, про Украину. Там Указ приняли как директиву. Ну и наворотили. Молодёжные команды из активистов, рекомендательные списки: ну про списки сразу известно стало – разве такое в секрете удержишь? И пришлось спецкомандам облизнуться: все, кто в списках значился, удрали. Так что это дело у них бортиком вышло. И еще ЦК им приложил – за вульгаризацию идеи, за перегибы. Четырнадцать секретарей райкома и два секретаря обкома – фьють!
– Ну да? – Абсолютно точно. А в Прибалтике никого не убили. – Как никого не убили?! – А так! Не убили – и баста! – Да ведь это демонстрация! – И еще какая! Игнорировали Указ, и все. В письме ЦК устанавливается недостаточность политико-воспитательной работы в Прибалтике. Тоже кого-то сняли.
Прочитав впервые в 1994 году книгу «Цена метафоры», в которой помимо произведений Синявского и Даниэля были опубликованы и письма в поддержку писателей, и письма клеймивших их, и материалы судебного процесса, я, как и Кама Гинкас, была потрясена этим предвидением Юлия Даниэля. Да и сам сюжет повести «Говорит Москва» настолько врезался мне в сердце, что, поправ ногами все учебные планы, программы и рекомендации «вышестоящих инстанций» в лице директора школы, я ежегодно читала её своим выпускникам, это была моя им путёвка в жизнь, моё предостережение.
Сегодня уже дважды в своей жизни столкнувшись с обвинениями в «преступлениях» (пусть и не таких страшных), которые я не совершала, но которым поверило большинство, мне более близка его повесть «Искупление» и благодаря которой, как бы я ни относилась к Кириллу Серебренникову, кинуть в него камень - «проворовался, сволочь» - я не могу. Не имею на это никакого морального права. И поэтому я хорошо понимаю Каму Гинкаса, поссорившегося со своими друзьями только из-за того, что кто-то из них сказал, что Даниэль – это не литература. Лично для меня актуальнее Юлия Даниеля и созвучнее его произведений сегодняшнему дню никого нет. И я всё жду, что кто-нибудь из современных режиссёров не просто прочитает или перечитает Юлия Даниэля, писавшего в уже далёкие 60-е под псевдонимом Николай Аржак, прочитает его друга Андрея Синявского (Абрама Терца), также подвергнутого в советской стране остракизму, суду и наказанию. И не просто прочитает, а что-нибудь обязательно поставит.
Возможно, этот новый, такой созвучный сегодняшнему дню, спектакль мы увидим на сцене театра имени Евгения Вахтангова. Ведь в этом театре есть режиссёр, который даже классику читает созвучно времени. И поэтому, повторюсь, я верю… или, как сказала бы Соня Серебрякова: «Верую!», нас ещё можно вылечить.
«Сергеев и городок». О. Зайончковский. Театр им. Е. Вахтангова. Режиссер Светлана Землякова, художник Денис Сазонов.
Уточню координаты: «Сергеев и городок», поставленный по прозе «букеровца» Олега Зайончковского, попадает в контекст сразу трех произведений — володинского «Графомана», вампиловской «Утиной охоты», а еще отсвечивает «Географ глобус пропил» Иванова. Наверное, пересекается с чем-то еще, где есть про потерянность и захолустье.
От скромного инженера по технике безопасности, написанного Володиным, здесь — поэтическая натура смурного и лирического провинциального сочинителя, давно живущего в городке с давно молчащей прекрасной и верной женой.
От Зилова — недобрая энергия пассивного поколенческого неблагополучия, несбывшейся жизни. Сегодняшние «Утиные охоты» не дают нам Зилова во всей его тоске, а тут вампиловское точно есть. Может быть, эту хмурь и хмарь транслирует актер Максим Севриновский, странное, обаятельно-диссонансное драматическое дарование которого открывается тут в странно-молчаливой повадке вчерашнего школьного плейбоя, а ныне — лузера. Он одновременно обаятелен и неприятен, этот Сергеев со странным — одновременно циничным и незащищенным, лирическим и издевательским — взглядом широко поставленных глаз.
Ну, и от «Географа» и его героя Виктора Служкина — полупогибшее и социально расслоенное в 90-е поколение пьющих провинциалов… В предфинале спектакля одноклассники Сергеева считают, сколько из класса спилось, умерло, и — значит — да здравствует жизнь, если мы еще живы. Но ничего она не «даздравствует», и лечится от запоев успешный Генка Бок (Денис Самойлов), и метет по жизни бабника — индивидуального предпринимателя Кольку Безукладова (Юрий Поляк), а сам Сергеев бродит среди уездных жителей без цели и смысла. Наблюдает. Из всех ценностей для него осталась только одна — виниловые пластинки юности…
Сцена из спектакля. Фото — архив театра.
Иногда он, взяв микрофон, читает стихи — то Пригова, то еще кого-то. Странно, что не Рыжего, Рыжий, пожалуй, был бы еще одной координатой…
Важно сказать: у Зайончковского Сергеев не автор мира, он персонаж внутри городка; у Земляковой он — одновременно герой и автор, мир дан его глазами.
Первая часть спектакля называется «Городок» и начинается с эстрадной легкостью и ловкостью высококлассного СТЭМа, и это даже как-то настораживает. Актеры, сценографические детали, музыкально-ритмический строй отшлифованы, рассказы о жителях городка поставлены с режиссерской обработанностью, похожей на литературную выделку писательского стиля Зайончковского: «В деревне все деревянное, деревенский домовой с лешим — родные братья. В селе веселее: где успел, там и осел, в селе МТС. А город — другое: город огорожен, город гордый, на горе построен». Вот эти повторяющиеся согласные, эти аллитерации и тщательно подобранный ритм становятся сценическим законом тоже. Из эпического литературного варева Землякова вытаскивает моменты, линии, соединяет мотивы, пользуясь привычным языком литературно-эстрадного театра. Секунда в секунду на нужное слово разнообразные предметы выкатываются на полупустую сцену, в глубине которой маячит неизбывный бетонный забор, а диагональ прочерчена старыми деревянными столбами электропередач. Если мы слышим текст, что стоило где-то появиться писателю Подгузову (Денис Самойлов) — и сразу чинились телевизоры и унитазы, то выкатившийся сияющий унитаз непременно сработает однажды на слив. Он «сольет» члена Союза писателей из советской власти в небытие нового времени, в котором тот будет блаженным чудиком дарить бумажные самолетики с подбадривающими надписями жителям городка и беженцам из Средней Азии и сидеть на этом самом унитазе — как идиот (рассказ «В добрый путь»). И если в новой кухне Бока жена его, высокогрудая Тома, восклицательно демонстрирует друзьям только что приобретенный холодильник, то дальше нетрезвый Сергеев сиротливо притулится не на зимней улице, а на полке этого раскрытого холодильника: ему холодно. Трижды отыгравший свое предмет (обозначив холодную улицу, холодильник тут же «сыграет» сияющую иномарку у сергеевского подъезда) навсегда уедет за кулису.
Сцена из спектакля. Фото — архив театра.
Спектакль движется парадом-алле молодых артистов: вот как здорово может Мария Бердинских сыграть сперва азиатскую беженку, потом деревенскую бабу Пелагею, а потом соседку Сергеева Любовь Петровну (рассказ «Яблина»). А Владимир Шульев — нелепого доброго рабочего Федора Степанова, не попадающего ни в одну ноту на самодеятельном смотре (рассказ «Тяжелый день»). И все они такие острые, точные, ритмичные… И Бердинских чем-то напоминает молодую Наталью Коляканову, и Ольга Боровская выразительно причитает, держа у груди две банки с молоком — словно двух своих сыновей…
Но постепенно замечаешь, что финалом каждого бодрого рассказа становится слом в непроговоренную тайну. Автор этих сломов — режиссер, тексты более эпичны, а Землякова каждый раз делает непредвиденный зигзаг, ведущий в загадочную тьму русской природы.
Вот неугомонный хор, распевая ассоциативно близкое сюжету «Облако-рай», разыгрывает историю деревенского Вани Шишкина (Юрий Поляк), которого мать послала на завод, чтоб не спился в деревне, и которого все весело презирали, потому что тот не мылся и от ног его исходила ужасная вонь, — а он возьми да и замерзни пьяный в сугробе по дороге с завода в деревню, потому что насмерть влюбился в нормировщицу Милку, а та фыркнула. И непонятно, было у них что-то с Милкой — не было… А пришедший из армии Серега Бабкин (Юрий Цокуров, рассказ «Пиджак») будет молчать неизвестно о чем, но о чем-то страшном — и молоко перестанет плескаться в трехлитровых банках на уровне материнских грудей… И подвыпившая Любка окажется полькой Яблиной, дочкой расстрелянного отца-поляка. А что там было с этим поляком — останется тайной ее души, как и загадка Вани Шишкина, глядящего на мир после смерти светлыми непонимающими глазами. Как и тайна молчащего Сереги Бабакина.
Во втором акте изящно аранжированные внезапные драматические сломы «короткометражных» судеб, увиденные Сергеевым, войдут в большую драматическую форму «Сергеев (зимняя история)» — с ним самим в центре. И вот тут наступит настоящая скука жизни в квартире с подзвучкой (у соседей бесконечно работает дрель). И будет молчать его яснолицая жена Наташа (Полина Чернышова), и будет она уезжать к больной тете, а он решит, что бросила его Наташа с благополучным Гариком на белой иномарке. И будет ходить по друзьям — из «города на горе» в «деревню, где все деревянное» — то к бизнесмену, то к попу, посыпая себя снежком из кармана и собирая виниловые пластинки, будет слушать культовые «Прогулки по воде» «Наутилуса Помпилиуса» и ни разу не вынесет мусор.
Сцена из спектакля. Фото — архив театра.
Драматизм окажется ложным, вполне «зиловским». Тут выйдет обратный зигзаг: Наташа вернется все на той же иномарке благородного Гарика, и выяснится, что она звонила каждый вечер, а у него был сломан телефон. Драма отменится, как отменилась она когда-то у володинского графомана, письма которому писала не прекрасная незнакомка, а собственная жена… И этот Сергеев, похожий на мальчишку, каких обычно любят в классе девчонки, подерется во дворе с соседом — и Максим Севриновский будет не просто биться о землю, а как будто горизонтально танцевать под культовую музыку Led Zeppelin. Хиты 90-х, на которых музыкально построена история, оттеняют ее заурядность и прозаичность. И когда вернувшаяся Наташа отчаянно лупит по воображаемым ударным — как ударник той самой британской группы, а Сергеев стоит буквально «с мороза», с разбитым носом, и впереди ничего, кроме такой же жизни, как и была, — смыслы и лирический пафос достигают финальной точки, и ничего больше не надо. Свидания с героем в предместье состоялись.
И не нужен рассказ о том, как попал Сергеев в больницу с пневмонией, и была там тьма тараканов, которых они с мужиками давили, а потом случился пожар — и Сергеев погиб, вытаскивая лежачую старушку. Забор из глубины выезжает на просцениум, и Сергеев со старушкой ловят антенной звуки городка, оставшегося там, за бетонным и звуконепроницаемым заграждением от жизни…
Это точно лишнее, потому что «облако-рай», куда попал Сергеев, — уже не наш вопрос. А вот лупить по воображаемым ударным, молчать с женой и мерзнуть в сугробе — это наша национальная охота, это как раз графоман, Зилов и Служкин. Да что там — весь городок…
МОСКВА, 9 ноя — РИА Новости. Театр имени Евгения Вахтангова представит спектакль "Очарованный странник" по одноименной повести Николая Лескова. Режиссером постановки выступила Наталья Ковалева, сообщает официальный портал мэра Москвы.
Вместе с героями режиссер попробует ответить на непростые вопросы о предназначении человека в мире. По словам создателей спектакля, "Очарованный странник" актуален и сегодня — герой страшится за свой народ, потому что когда все кричат о мире, то нападает "всегубительство". Премьера постановки состоится 29 ноября.
За эти годы путь пройден огромный, сменились времена и эпохи, а театр по-прежнему собирает зрителей в самом сердце Арбата. Через несколько дней, 17 ноября, свои двери зрителям откроет Симоновская сцена, и театр имени Евгения Вахтангова будет играть спектакли в Москве уже на 6 площадках. К примеру, в феврале 2018 года театр планирует дать 101 представление, считая гастроли (правда, не включая в и без того внушительное число экскурсии).
В репертуаре театра сегодня "Царь Эдип", проект, объединивший две удивительно разные театральные культуры: Грецию, где был рождён европейский театр, и Россию - едва ли не самую молодую театральную державу, а потому самую смелую, ищущую, совершающую открытия. Так и Вахтанговский театр, помня имена, соблюдая традиции, прикладывая максимальные усилия, чтобы сохранить память о мастерах, посвятивших свою жизнь сцене и зрителям, - устремлён в будущее, смел и решителен в поисках творческих решений и применении на практике новейших технологий.
Дорогие зрители, мы всегда рады вам в Вахтанговском театре! Надеемся, что Вы разделите с нами праздник.
13 ноября спектаклем «Чудо Святого Антония» Мориса Метерлинка родился новый театр – Третья студия Московского художественного театра – переименованная впоследствии в театр имени своего основателя и руководителя - Евгения Вахтангова.
В конце 1913 несколько студентов из разных московских учебных заведений решили создать Студенческую драматическую студию и играть по модной тогда системе Станиславского. Но помочь студентам-любителям профессионалы не соглашались. Наконец после долгих уговоров за руководство взялся молодой актёр и режиссёр, ученик Станиславского, Евгений Багратионович Вахтангов. Первый поставленный спектакль провалился, и руководство МХТ запретило Вахтангову работать с непрофессиональными студийцами. Но запреты оказались бессильны. Новые репетиции стали проводиться потихоньку в квартире в Мансуровском переулке. Позже одна из студиек выберет себе сценический псевдоним по имени этого переулка, с ним и войдет навсегда в историю сценического искусства — Цецилия Львовна Мансурова, легендарная первая исполнительница роли принцессы Турандот.
Молодая студия искала пьесы, соответствующие новому революционному времени. А время менялось стремительно. На борьбу с постреволюционной разрухой пришёл НЭП. В драматургическую моду стремительно вошли пьесы лёгких жанров. Выбор пал на сказку Карло Гоцци «Принцесса Турандот», но поначалу никто к этому всерьёз не отнесся. При обсуждении пошли шуточки. А для их литературной обработки и придумывания интермедий был приглашен Николай Эрдман. Так, с современными шуточками, и начались репетиции спектакля, которому предстояло стать символом нового театра. Но сам Вахтангов заболел и не смог прийти даже на премьеру. Успех спектакля был оглушительным, превзошедшим все ожидания. После смерти Вахтангова студия стала называться Государственной академической Студией имени Евгения Вахтангова. Именно то огромное желание вахтанговцев быть вместе и не отдать свой театр в чужие руки привела к творческой атмосфере дружбы, верности друг другу, которая ещё долгие годы существовала в театре Вахтангова.
В 1926 театр обратился к писателю Михаилу Булгакову с просьбой о написании легкого водевиля на современную НЭПовскую тему. Пьеса вскоре появилась — «Зойкина квартира». Но водевильная весёлая, казалось бы, безыдейная пьеса скрывала за внешней лёгкостью серьёзную общественную сатиру, и спектакль был запрещен по решению Наркомата просвещения 17 марта 1929 с формулировкой: «За искажение советской действительности». То, за что другие театры закрывались, а режиссёры попадали не просто в немилость, а в тюрьмы, театр Вахтангова лишь журили. Мемуаристы, в том числе Юрий Елагин и Анна Масс, объясняют это тем, что среди почитателей талантов Вахтанговского театра были самые высокопоставленные властители времени: «В двадцатые и тридцатые годы завсегдатаями его были члены правительства, руководящие работники ОГПУ, а потом НКВД. В их числе — Авель Енукидзе, Климент Ворошилов, заместитель начальника ОГПУ Агранов, сам Сталин. Актриса театра, вспоминала, что ещё и до середины двадцатых Сталин приходил запросто и садился в шестом ряду партера. Позднее его постоянное место было в правительственной ложе, в углу второго ряда, за широкой спиной телохранителя» — писала в мемуарах «Вахтанговцы, старшее поколение» Анна Масс.
Государственная структура требовала постановок, прославляющих советскую власть, на сценах всех театров шла Лениниана — спектакли про вождя революции. В Вахтанговской студии «главным Лениным» стал актёр Борис Щукин. В московских театральных кругах ещё долгие годы рассказывали, как актёры-вахтанговцы были приглашены принять участие в Кремлёвском праздничном концерте для Сталина и его свиты, показать сцены из идеологически выдержанного спектакля. За актёрами прислали машину. В неё и сели уже загримированные Рубен Симонов в образе Сталина и Борис Щукин в образе Ленина. Водитель, боясь опоздать, включил скорость. На подступах к Кремлю превысившую скорость машину остановил милиционер. Каков же был его ужас, когда возле водителя он увидел Сталина (Р.Симонов)! Но за ним в автомобиле находился… Ленин (Б.Щукин)! А автомобиль направлялся в Кремль.
В годы войны театр был эвакуирован в Омск. В 70-е коммунистическая идеология и пропаганда заняла основное место в культуре страны, в том числе и театральном искусстве. Театр Вахтангова тоже стал соответствовать идеологической направляющей линии, хотя на сцене постоянно ставились и классические произведения («Антоний и Клеопатра» Шекспира — 1971, «Маленькие трагедии» А. С. Пушкина — 1974). Традиции театра пытался как мог хранить и в то же время ревностно соответствовать государственному и партийному руководству новый главреж, Евгений Рубенович Симонов, но в годы начала перестройки ему пришлось покинуть свой любимый театр, где он, по сути, вырос. В 1987 театр возглавил один из ведущих актёров театра Михаил Ульянов и возглавлял до самой смерти в 2007. За это время опять был возобновлён (1991) спектакль «Принцесса Турандот» уже в новом составе и с новыми «перестроечными» комментариями; в театре работали много интересных режиссёров, было поставлено много совершенно неожиданных по стилистике спектаклей. До сих пор каждый спектакль театра предваряет записанный на магнитофон голос М. А. Ульянова: просьба к зрителям выключить мобильные телефоны перед входом в зрительный зал и началом спектакля.
МОСКВА, 15 ноября. /Корр. ТАСС Ольга Свистунова/. Директору Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова Кириллу Кроку в среду исполняется 50 лет. "Театральное празднование состоится в 15:00 мск в большом фойе и станет сюрпризом для юбиляра", - сообщила ТАСС пресс-атташе Вахтанговского театра Елена Кузьмина.
В качестве пролога к коллективному чествованию вахтанговцы уже разместили свое поздравление на сайте театра. "Дорогой Кирилл Игоревич! Примите наше глубокое уважение, любовь и признательность в день вашего юбилея, - говорится в обращении. - Вы - директор Божьей милостью, ваш незыблемый творческий тандем с Римасом Туминасом (худрук Вахтанговского театра - прим. ТАСС) принес театру всемирную известность, почитание и успех".
Оценивая диапазон творческих возможностей своего директора, вахтанговцы отмечают, что за короткий срок под руководством Крока создана "империя Вахтанговского театра": открыты Новая сцена и Симоновская сцена, Арт-кафе, Студия, Мемориальная квартира Евгения Вахтангова. "Вы заботитесь не только о творческих достижениях театра, но и о бытовых условиях, о здоровье сотрудников. Так возникли фитнес-центр и комфортное общежитие для актеров", - подчеркивается в коллективном поздравлении.
"Вы строитель театра и перфекционист, совестливый и честный человек, для которого главное дело - престиж и процветание Вахтанговского театра, его коллектива. Многочисленные награды, которыми отмечен Театр, - это и ваши награды за каждодневный труд, внимание, заботу. Мы гордимся, уважаем и любим вас", - признаются вахтанговцы.
Из трудовой биографии Крока
Кирилл Крок начал трудовую деятельность в 1984 году в должности монтировщика сцены в Московском театре юного зрителя (МТЮЗ). В 1985 году был переведен на должность осветителя этого театра. В 1987 году был назначен на должность заведующего монтировочной частью МТЮЗа.
С 1990 года в должности заместителя директора начал работать в Детском центр-театре "На Полянке". С 2000 года служил в Московском драматическом театре "Модернъ" в должности директора-распорядителя, отвечающего за художественно-постановочную и административную часть театра, а также билетно-кассовое хозяйство. С 2002 года Крок совмещает работу в театре "Модернъ" с работой в Школе- студии МХАТ, где занимает должность заместителя ректора, директора Учебного театра.
12 апреля 2010 года Кирилл Крок вступил в должность директора Театра имени Евгения Вахтангова. На эту должность он был приглашен Римасом Туминасом, который возглавил театр в качестве художественного руководителя в 2007 году.
В кратчайшие сроки под руководством Крока была успешно проведена реконструкция и ремонт исторического здания Театра. На протяжении последующих лет при непосредственном руководстве Крока были реконструированы и заново построены здания общежития Театра и репетиционная сцена Первой студии Вахтанговского театра. В сентябре 2015 года открыта Новая сцена Театра имени Евгения Вахтангова со зрительным залом - трансформером на 250 мест. В октябре 2016 года в новом здании театра открылась еще одна сценическая площадка, получившая название "Арт-кафе".
В 2016 году проведена реконструкция Мемориальной квартиры Евгения Вахтангова - филиала Музея Вахтанговского театра. В ноябре 2017 года после серьезного капитального ремонта состоялось торжественное открытие Симоновской сцены с двумя новыми сценическими площадками на 106 и 136 мест.
С 2011 года Театр имени Евгения Вахтангова становится самым посещаемым театром Москвы. В 2016 году Театру "За высокие показатели в привлечении внебюджетных доходов и эффективность работы" на V Санкт-Петербургском международном культурном форуме вручен "Премиальный сертификат". Министр культуры России наградил Кирилла Крока высшей ведомственной наградой "За вклад в российскую культуру". Кирилл Крок неоднократно отмечен как "Лучший директор театра" театральными премиями "МК", Московского общественного клуба "Театрал", "Звезда театрала", "Хрустальная Турандот"; в 2017 году вахтанговцы присудили своему директору почетное звание "Человек театра".
Если бы Крока не было, его надо было придумать. Как какого-то фантастического героя, который что-то наконец такое совершит, в результате чего жизнь всех изменится к лучшему. Но он не фантастический герой, и придумывать его не надо. Кирилл Крок уже существует: он директор Театра имени Евгения Вахтангова, и сегодня у него — день рождения. Красивая цифра — 50.
фото: Евгений Семенов
Да, Кирилл Крок — реальный человек с реальной биографией, и исключительно театральной. Вообще, иногда кажется, что он родился в театре, настолько хорошо его знает. Но родился он, как и все, в роддоме, учился, готовился в юристы, но отказался от карьеры законника и, поругавшись с родителями, не разделявшими любви сына к Мельпомене, пришел в театр. Там он не стал разве что артистом, а по технической части освоил многие профессии: был бутафором, осветителем, монтировщиком сцены… Поэтому Крока на мякине не проведешь: театральное дело знает «от и до».
Кстати, слово «крок» по-польски означает «шаг», и соответственно своей фамилии нынешний юбиляр лихо шагал по театральной лестнице — от монтировщика до директора-распорядителя и замхудрука в театре «Модерн», позже работал заместителем ректора Школы-студии МХТ и директором учебного театра. Так что в Вахтанговский, куда был приглашен в 2010 году, Крок пришел с определенным опытом руководителя.
Только Вахтанговскому — этому мощному кораблю с его именитой командой — все равно, какой у нового назначенца опыт, и прежние заслуги для него не в счет. Для Вахтанговского важнее совпадение по группе крови. И тут, надо сказать, счастливое совпадение: в пару к новому худруку Туминасу (заступил в Вахтанговский чуть раньше) пришел не революционер или продвинутый менеджер, который резко меняет команду и строит свой авторитет за счет уничтожения предшественника, а тот, кто продолжил уважительно делать то, что делали до него много-много разных людей. Например, такой легендарный директор, как Иссидор Тартаковский, работавший с Симоновым и Ульяновым.
Более того, Крок пришел не в самый лучший для театра момент, когда у актеров из-за конфликта с предыдущей администрацией (та платила себе в разы больше, чем тем, кто каждый вечер выходил на сцену) было сильное недоверие к начальству. А тут — и худрук из Литвы, и директор новый. Да кто знает этого Крока?! А тому 42, он без регалий. Но… Все-таки недаром дается фамилия: крок за кроком, то есть шаг за шагом и без лишних слов, новый управленец начинает работать, и все дивятся: вы смотрите, а малыш-то наш — ого-го!
За неполных семь лет в театре на Старом Арбате «малыш» (а это произносят уже с другой интонацией, да уже и без «малыша») делает то, что другим за десятки лет не удавалось: не закрывая театр на ремонт, меняет старую сцену (ее бережно распиливают на деревянные бруски и раздают работникам как артефакты), меняет техническое оборудование…
Это еще что: он завершает долгострой новой сцены, который тянулся (а по сути — стоял) 13 (!!!) лет. Открывает это пространство — с новыми гримерными, цехами (столярка — предмет особой гордости), с фитнес-зоной для всех без исключения работников театра (парься в сауне и артист, и бутафор!)…
В послужном списке строителя Крока также значатся: театральное общежитие на несколько семей; арт-кафе, где проходят творческие вечера артистов разных поколений; мемориальная квартира Евгения Вахтангова, заново отреставрированная и открытая для посетителей; наконец, Симоновская сцена, открытие которой состоялось буквально две недели назад. За год и девять месяцев (!!!) капитально отремонтировано и реконструировано здание 1936 года (3,5 тысячи кв. м), много лет пребывавшее в разрушающемся состоянии.
Теперь у Вахтанговского есть еще две новые сцены с репетиционными залами, у зрителей — старый/новый театр, у «Щуки» — новые учебные классы. И это — Крок со своей командой, которую, замечу, он не приводил, а формировал все эти годы из прежних и новых сотрудников. Я уж не говорю о финансовой стороне вопроса: в Вахтанговском очень высокие зарплаты, и на каждый дотированный Министерством культуры рубль театр сегодня зарабатывает два с половиной. Как?!
А это спросите у Римаса Туминаса, который делает такие спектакли, на которые так просто не попадешь. У Кирилла Крока, который так умело ведет театральное дело, что имеет результат другим на зависть. И вообще этот дуэт театральных руководителей Туминас—Крок, со своей не показной, обходящейся без громких обещаний и заявлений работой (без борьбы непонятно за что), — лучшее доказательство того, что НЕреволюционный путь оказывается полезнее для искусства в России. Надо иметь талант, и просто работать каждый день, и главное — быть порядочным по отношению к другим, заботиться о стариках. Может, в этом — наши национальные скрепы?..
http://vm.ru/news/434689.html 15 ноября 2017 Белый танец для императора. Директор Театра Вахтангова Кирилл Крок отметил юбилей Анжелика Заозерская
Накануне Кирилл Крок стал лауреатом Международной Премии имени Станиславского "За вклад в развитие театрального дела" Фото: Станислав Красильников/ТАСС
Художественный руководитель театра имени Вахтангова, режиссер с мировым именем Римас Туминас организовал театральное действо в честь юбиляра Крока, в котором виновник торжества - император. Конечно, это шутка, игра, но в каждой шутке есть доля правды. Театр Вахтангова, в распоряжении которого четыре сцены, называют "империей".l
В среду, 15 ноября, директор театра имени Вахтангова Кирилл Крок отмечает 50-летие. Накануне Кирилл Игоревич стал лауреатом Международной Премии имени Станиславского "За вклад в развитие театрального дела". В год 150-летия Станиславского для Крока получить эту награду - счастье. Ведь Кирилл Крок связан с Московским Художественным театром так же крепко, как некогда был связан основатель Вахтанговского театра Евгений Вахтангов. А Евгений Багратионович - ученик Станиславского, продолжатель его дела. 13 ноября театр Вахтангова отметил день рождения своего отца-основателя... А 15 ноября в большом фойе театра, на стенах которого портреты Вахтангова, Рубена Симонова, Михаила Ульянова, - всех худруков театра, - поздравляли Кирилла Крока, который использует весь свой опыт, приобретенный и в Доме Станиславского, и в театре "Модерн", и в Школе-студии МХАТ для того, чтобы театр Вахтангова был одним из лучших театров мира.
Художественный руководитель театра имени Вахтангова, режиссер с мировым именем Римас Туминас организовал театральное действо в честь юбиляра Крока, в котором виновник торжества - император. Конечно, это шутка, игра, но в каждой шутке есть доля правды. Театр Вахтангова, в распоряжении которого четыре сцены, называют "империей".
Министр культуры России Владимир Мединский пришел поздравить Кирилла Крока с юбилеем и в очередной раз признаться в том, что "театр Вахтангова - самый любимый театр". Пришли друзья театра, разумеется, из Московского Художественного, чтобы принять участие в этом празднике. Пришли артисты, чтобы сказать строгому директору Кроку: "Спасибо Кирилл Игоревич, здоровья, счастья и сил Вам".
"Вечерняя Москва" присоединяется к поздравлениям и желает творческих побед театру имени Вахтангова.
Праздник получился очень красивым. Римас Туминас попросил артисток из спектакля "Евгений Онегин" станцевать "белый танец".
15 ноября Вахтанговцы поздравляют с Днем Рождения директора Кирилла Игоревича Крока, самого эффективного менеджера, управленца и нашего командира! Ведущий вечера - Антон Прохоров.
Спектаклем «Вечер шутов» молодой режиссер Екатерина Симонова признается в любви к профессии артистов, клоунов, шутов-тех кто никогда не щадит себя и отдает всю любовь зрителям. Символично, что именно эта работа открывает сегодня Симоновскую сцену Вахтанговского театра. Символично, вероятно потому, что в ней есть истинный Вахтанговский дух, есть Вахтанговские традиции, и в конце концов эта дебютная работы младшей из династии Симоновых-Екатерины, начинающей свой режиссерский путь с такой мощной и трогательной постановки.
Когда-то в начале 50-х годов XX века именно эта картине дала мощный толчок карьере, впоследствии выдающегося шведского кинорежиссера Ингмара Бергмана (он же и автор сценарии «Вечера шутов). Хотя в сущности историки кино скажут, что тогда в 1953 году ленту, мол не оценили по достоинству, а настоящего успеха Бергману пришлось ждать ещё несколько лет. Однако сегодня и фильм считается классикой, и этот киносценарий становится все более востребованным в театрах мира.
Екатерина Симонова создала в своем дебютном спектакле потрясающий актерский ансамбль. Многих из артистов, принимающих участие в постановке-Симонова знает с детства, ведь она по сути росла за кулисами Вахтанговского театра. В роли директора цирка-Рубен Симонов, внук Рубена Николаевича Симонова, сын Евгения Рубеновича Симонова (основателя театра Рубена Симонова).
Не пропустите!
Предлагаем Вашему вниманию фото Ильи Золкина из спектакля:
Заслуженный артист России Рубен Симонов в роли Роберта Юргенсона
актриса Вера Новикова в роли Астрид
Заслуженнная артистка России Агнесса Петерсон в роли Агнетты
Заслуженный артист России Александр Галевский в роли артиста цирка
На Симоновской сцене театра им. Вахтангова премьера спектакля Екатерины Симоновой "ВЕЧЕР ШУТОВ". ШУМНО, ВЕСЕЛО, ГРУСТНО И ДРАМАТИЧНО ОДНОВРЕМЕННО.В ролях почти весь бывший театр им .Рубена Симонова.
http://www.yamoskva.com/node/69379 17.11.2017 «Вечер шутов» откроет Симоновскую сцену. Фоторепортаж Матёрые вахтанговцы и молодой режиссёр Екатерина Симонова представляют спектакль «Вечер шутов». Фотографии: Евгений Чесноков фото
«Вечер шутов» 17 ноября открывает Парад Премьер на Симоновской сцене Театра имени Евгения Вахтангова. В ролях: Рубен Симонов, Мария Шастина, Агнесса Петерсон, Владислав Демченко, Кирилл Рубцов, Михаил Васьков, Олег Лопухов и другие актёры.
Екатерина Симонова, режиссер: «Вечер шутов» – это спектакль об артистах. Спектакль о людях, у которых я родилась, с которыми росла, которыми воспитывалась и среди которых теперь оказалась сама. Самое удивительное, что по воле судьбы, эти люди и выйдут на сцену в «Вечере шутов». Есть одна притча о клоуне, я все чаще и чаще к ней обращаюсь, в ней клоун говорит: «Пользуйся тем, что ты жив. Если ты жив - прыгай и скачи, размахивай руками, шуми, смейся или плачь, но делай что то… Ибо жизнь есть полная противоположность смерти. Умереть – значит остановиться, утихнуть. Так вот если же ты тих и неподвижен, то значит, ты и не живёшь». Вот собственно об этом и наш спектакль. Точнее и не скажешь». фото
Сюжет повествует об актёрах бродячего цирка, об их тщетных попытках вырваться из несвободы, обусловленной их неустроенной кочевой жизнью, полной нищеты и унижения, и перейти к несвободе обеспеченной буржуазной жизни. Бродячий цирк путешествует по Швеции начала XX века и останавливается на окраине небольшого города. Основное действие предваряется рассказом о клоуне Теодоре Фросте и его жене Альме, которая несколько лет назад под воздействием внезапного импульса решила искупаться в обнажённом виде вместе с ротой солдат, участвовавших в учениях на морском побережье. О странном поступке жены сообщили Фросту и он, прервав своё выступление, был вынужден участвовать в унизительной сцене, пытаясь вытащить Альму из воды и отвести домой...
Фильм снимался с конца февраля по июнь 1953 года. В «Вечере шутов», как и в других работах этого периода, Ингмар Бергман часто использует в кадре зеркало не просто ради получения эффектной композиции, но в качестве метафоры противопоставления персонажей друг другу и попыток персонажей разобраться в себе. Особенностью нарратива является повторение схожих сюжетных линий. Гротескная, похожая на кошмарный сон унизительная сцена с Теодором Фростом и Альмой получает отражение в эпизоде с унижением и избиением Альберта на арене цирка. Анна приходит в театр и наблюдает из-за кулис за Франсом, репетирующим сцену самоубийства — вечером того же дня она видит готовящегося к настоящему самоубийству Альберта. Унижение, на которое идёт Альберт, когда просит у своей жены разрешения вернуться к тихой оседлой жизни, повторяется с Анной в гримёрной комнате — жизнь с театральным актёром кажется ей более благополучной и она готова остаться с ним на любых условиях.
Премьерный показ фильма в Швеции состоялся в середине сентября 1953 года. «Вечер шутов» не пользовался успехом у зрителей, и реакция многих кинокритиков была резко отрицательной. Фильм критиковали за мрачную, пессимистичную атмосферу и показную аморальность поступков некоторых персонажей. В то же время, некоторые обозреватели оценили фильм весьма высоко. Нильс Байер назвал «Вечер шутов» лучшим фильмом Бергмана. Более сдержанные критики хвалили визуальную стилистику фильма, игру Оке Грёнберга и Харриет Андерссон, но отмечали слабость сценария и банальность поднимаемых тем. Бергман опасался, что провал «Вечера шутов» может положить конец его режиссёрской карьере: «Понятно, что я воспринял провал у публики и провал у критики как катастрофу. Я понимал, что всякий раз, когда дела у меня шли плохо, уменьшались и мои возможности снимать новые фильмы. Сектор становился всё уже. Это было очень неприятное ощущение».
* Сценарий «Вечера шутов» показался Карлу Андерсу Дюмлингу, возглавлявшему в то время студию «Свенск Фильминдустри», слишком авангардным даже для шведской аудитории. Ингмар Бергман обратился к продюсеру Рюне Вальдекранцу из «Сандрев» и тот согласился профинансировать фильм, рассчитывая на повышение престижа студии и на возможный успех в зарубежном прокате.
http://www.teatral-online.ru/news/17818/ 9 мар 2017 «Пользуйся тем, что ты жив» Вахтанговцы готовят «Вечер шутов» – спектакль о бродячих артистах Премьеры/ Анна Балуева | Фото: пресс-служба театра/
Екатерина Симонова, представительница четвертого поколения знаменитой театральной династии, приступает к репетициям своего спектакля, премьерой которого осенью откроется Симоновский филиал Театра имени Вахтангова
В постановке заняты тридцать артистов в возрасте от 25 до 80 лет.
– Многие актеры приняты в театр еще моим дедушкой Евгением Рубеновичем Симоновым, а кого-то принимал и Рубен Николаевич. Все они – выпускники Щукинского училища разных лет, - говорит Екатерина Симонова. О чем спектакль? Это притча о странствиях и жизни бродячих циркачей, шутов и клоунов. Этакий бродячий цирк. Мы говорим как бы о себе, но не впрямую, а языком буффонады, хотя возможно, конечно, в процессе работы стилистические рамки немного изменятся. По сути актерская доля и судьба во все времена одинакова. Ничего не меняется со времен бродячих балаганов. Я сама выросла за кулисами – я знаю этот мир. Поэтому «Вечер шутов», наверное, в какой-то мере результат моих наблюдений и размышлений о жизни моих родителей и их друзей.
На вопрос «Театрала», какой драматургический материал лег в основу спектакля, Екатерина Симонова ответила: – Меня вдохновил фильм Ингмара Бергмана «Вечер шутов», снятый в 1953 году. Я наизусть помню цитаты оттуда: «Пользуйся тем, что ты жив. Если ты жив, прыгай, скачи, размахивай руками, шуми, смейся, разговаривай с людьми. Ибо жизнь есть полнейшая противоположность смерти. Если ты тих и неподвижен, то значит, ты и не живешь». Эта фраза – лейтмотив истории о нашем балагане. Спектакль будет пластичен, наполнен стихами и место для импровизации тоже найдется. Обязательно! Как и в самой жизни, где нет ничего застывшего.
Перед началом репетиций Римас Туминас сказал артистам: – «Я мучаюсь, – как говорил Эдип, – душа болит за город наш», – и за Театр! Сегодня я хочу обратиться к вам. У вас есть ваш тонкий вкус и внутренняя интеллигентность. Меня тревожит, что театр это теряет. Уходит красота, уходит вкус. Мы становимся плохими актерами. Как хотелось бы видеть сияние ваших лиц! Жизнь груба, и тем тоньше и изящнее вы должны выглядеть. Вкус – это то, что необходимо.
Вам кажется, что у вас есть все: голос, дикция, пластичность, любовь публики, – и в этом большая опасность. Мы и не заметим, как станем «академическими», слишком правильными. И если вам достаточно того, что у вас есть – вы остановились. Нужно искать новые инструменты, искать всю жизнь. Я хочу, чтобы вы ни в коем случае не подумали, что я хочу вас спасти. Можно спастись, но нельзя спасти. Я хочу призвать вас к смелости, гордости в своей профессии, чтобы вы вернулись в Театр с высоким творческим потенциалом, большими мастерами. Нам всем сегодня просто необходимо развернуться к нашим мастерам, к неисчерпаемости их интеллекта, вкуса.
Один из самых успешных менеджеров театральной России Кирилл Крок не раз становился героем «Театрала», комментируя острые вопросы современной культуры. Однако сегодня наш разговор с ним не как с экспертом. 15 ноября директор Театра им. Вахтангова отмечает 50-летний юбилей. Человек строгий и деловой, он впервые согласился рассказать подробнее о своей судьбе, в которой много было головокружительных моментов…
– Кирилл Игоревич, юбилей – отличный повод подвести промежуточные итоги. В юности, начиная путь монтировщика, вы могли предположить, что однажды возглавите один из ведущих театров страны? – Вообще никогда таких мыслей не было. Ни в бытность монтировщиком, ни в ту пору, когда я стал директором-распорядителем в маленьком московском театре. Но у меня всегда было желание реализовать себя, чтобы отдавать театру каждую свободную минуту и видеть результат. Двадцать лет назад, бегая в «Ленком» на премьеры, я про себя отмечал, в каком состоянии театр. За лето отремонтировали вентиляцию, обновили лепнину, покрыли лаком полы... И по сей день Марк Борисович Варшавер является для меня примером директора – человеком, который умеет строить театр.
– А кто еще был для вас примером? – Анатолий Миронович Смелянский. Мы работали десять лет вместе в Школе-студии МХАТ (он ректор, я заместитель), и я многому у него научился. Он замечательный критик, театровед, ученый, но при этом он колоссальное внимание уделял бытовым вопросам. Ему ничего не стоило покинуть свой уютный кабинет и отправиться по этажам Школы или спуститься в подвал. В конце сезона спрашивал у меня: «Какие планы? Что будем ремонтировать летом?» Я перечислял. «А туалеты на первом этаже будем делаем?» – «Да вроде они в норме». – «Нет, это главное, надо обновить». Он стал очень важным человеком в моей судьбе, который меня не учил, не воспитывал, а личным примером показывал, как надо. Как должно быть!
– О Школе-студии мы еще поговорим, но хочется вернуться к истокам. Как все-таки вы попали в театральную сферу? – С детства занимался в театральной студии Дворца пионеров. Лет в 15-16 понял, что актером никогда не буду и что, наверное, это не мое. Однако бросать студию мне не хотелось, и я стал заниматься, как бы сейчас это назвали, техническим обеспечением спектакля. Мы сами делали декорации, меня затянуло. Но до 25-ти лет я себе внятной карьеры в театре не представлял. Я просто работал бутафором, осветителем, потом монтировщиком сцены, зав.постом в Московском Театре юных москвичей и в детском театре «На Полянке»...
– То есть вы прошли все ступеньки… – Да. Я проводил спектакли по свету. А однажды, когда заболел радист (нынче эта должность называется звукорежиссер) постановщик сидел рядом со мной и подсказывал: «Сейчас музыка». И я нажимал кнопку на магнитофоне, выводил громкость на микшере, включал микрофоны. Такой хороший опыт. С тех пор техника шагнула далеко вперед, но суть осталась прежней. Так что понимание профессии у меня есть. Причем не просто, как устроен театр, а как работает та или иная служба.
– Первая серьезная должность – это директор театра «Модерн»? – Да. Туда меня пригласили сначала на должность зав. ХПЧ.
– Но разве не возникало мечты о каком-то большом театре? – Честное слово, не думал об этом. Я абсолютно ясно понимал, где и кем я работаю. Но продолжалось это недолго: в какой-то момент позвонил мой знакомый и сказал: «Кирилл, в Школе-студии МХАТ сейчас идут дипломные спектакли, а зав. ХПЧ нет. Нужен человек, который мог бы его заменить». Я ответил: «Пойми, я работаю в театре, я не могу его бросить. К тому же, Школа-студия – это учебное заведение, а мне все-таки интереснее работать в драматическом театре». Он говорит: «Но все равно ты не мог бы к ним сходить – просто послушать какая помощь требуется? Поможешь советами и откажешься. Выручи меня. Если никто не придет, мне будет неудобно». Он дал мой мобильный телефон, и меня пригласили. Я думал, со мной будет говорить проректор или директор Учебного театра. Но меня проводили в кабинет тогдашнего ректора Анатолия Смелянского. И Анатолий Миронович, включив свое обаяние, сказал: «Я вас прошу, у нас сложилась безвыходная ситуация. Я сам только недавно ректором здесь…» Я ему говорю: «Анатолий Миронович, мне очень лестно ваше предложение, но бросить «Модерн» я не могу». Тут он так усмехнулся и продолжил: «Я не прошу вас бросать. Мне самое главное, чтобы вы нам помогли в течение сезона выпустить спектакли. Чтобы вы могли с художником, с режиссером принять чертежи, составить техническое задание, организовать выпуск, прийти сюда, смонтировать, а эксплуатация уже не ваши вопросы».
В общем, я согласился, но при условии, что из «Модерна» не ухожу и работаю, что называется, на подхвате, совмещая две должности. Через 6 месяцев, когда учебный сезон подошел к концу, мне снова звонят: «С вами хочет встретиться ректор». Приезжаю в Школу-студию. Думаю: наверное, какие-то претензии или, возможно, хотят сказать, что человека уже нашли. Захожу в кабинет к Анатолию Мироновичу. Он говорит: «Вы отработали 6 месяцев, все вас так хвалят и педагоги, и режиссеры. Поэтому у меня к вам предложение: Вы не хотели бы стать директором Учебного театра?» – «Да вы что?! Нет, конечно». – «Ну, подождите, вы же прекрасно успеваете». – «Вы извините, Учебный театр в таком запущенном состоянии, что мне туда даже заходить неприятно. Я не понимаю, как там можно работать. И если в нем я стану директором, значит, я за это отвечаю». – «Я поэтому вас и прошу. Вот сейчас впереди лето, давайте подумаем, сколько требуется денег на ремонт. Проведем реконструкцию под вашим контролем и станете директором». Все мои аргументы Анатолий Миронович уверенно отбивал. Я говорил: «Понимаете, я никогда в своей жизни этим не занимался – не делал ремонты в театрах, не продавал билеты, не рекламировал спектакли…» – «Ну, вот и начнете. Ударили по рукам! Все-таки здесь Школа-студия, Московский художественный театр» – «А как же «Модерн»?» Но в конце-концов Смелянский сжалился: «Хорошо, я же не отговариваю вас бросать «Модерн». Если он вам так дорог, пожалуйста, оставайтесь там работать. Но примите и мое предложение». – «Я могу принять ваше предложение только при одном условии. Давайте я составлю некое техническое задание, что нужно сделать в первую очередь в Учебном театре за это лето. Потому что быть директором, где облезлые стены и драный линолеум, я не могу».
Так моя история с Анатолием Мироновичем закрутилась. Мы сделали первый ремонт, потом – второй, третий, пятый... Сменили все световое, звуковое оборудование, даже кресла в зрительном зале поменяли. Через какое-то время Анатолий Миронович мне говорит: «Слушай, Кирилл, у меня уходит мой зам, проректор, я лучше кандидатуры не найду. Очень важно в театральном институте, чтобы человек понимал, что такое театр, что такое актеры, что такое театральная технология. Я тебя прошу, и заодно уйдешь от Враговой. Давай, ты будешь моим замом, проректором и параллельно директором Учебного театра».
Отказать я уже не смог, но параллельно и Врагова, узнав, что я в Школе-студии веду столь ответственную деятельность, сделала меня своим первым замом. И мои жизненные университеты, собственно говоря, так и начались. В таком режиме я работал 10 лет. В Школе-студии у меня появилось право первой подписи, понимание финансовой ответственности, знание бюджетного кодекса и всех остальных законов. Были очень опытные люди, которые окружали Анатолия Мироновича особенно в бухгалтерии – у них я многому научился.
– А ошибки были какие-нибудь? – Конечно. Не ошибается тот, кто не работает. Были ошибки, и их было много. Я себе шишки набивал. Я всегда говорил: «Шишки – это мой золотой багаж». И все это относится преимущественно к Школе-студии, где помимо Смелянского тебя окружали Табаков, Райкин, Лобанов, Покровская, Козак, Каменькович… Имена! Однажды от театра «Модерн» я поехал в Департамент культуры сдавать отчет за последние 5 лет: как у нас выросла посещаемость театра, доходы от продажи билетов и т.д. И никогда не забуду, как Галина Валентиновна Лупачева, которая сейчас работает первым замом руководителя Департамента культуры, взяла мою табличку, долго и внимательно ее изучала и наконец спросила: «Это правда, что здесь написано? Это реально?» – «Я отвечаю за каждую цифру». – «Потрясающе!» Вот такие вещи запомнились, и были очень важны. Часто слышу и сейчас в свой адрес: «А если бы Крок работал в неизвестном театре, а не в Театре Вахтангова, какие были у него тогда результаты?» Могу ответить: в таком театре я работал. За 10 лет работы в «Модерне» посещаемость театра увеличилась с 43% до 97,7%, доходы с 1,700 тыс. руб. до 17,000 тыс. руб.
Чему еще научила меня работа в театре «Модерн», так это тому, что вопреки тяжелой обстановке в коллективе, ты можешь не уподобляться большинству, а работать на опережение, открывать новые горизонты. Тогда не имея ничего, можно сделать что-то, добиться конкретного результата.
Например, однажды намечались гастроли в Челябинске. За две недели до старта я позвонил уточнить, как продаются билеты. Раздраженная женщина на том конце провода ответила: «Ничего не продано! Отменяйте гастроли. Зачем вам головная боль. Кто вообще позвал сюда ваш театр?! На дворе май, зрителей нет, никто в театры не ходит!» Я ей говорю: «Погодите, ну, сколько продано билетов конкретно?» – «100 штук». А там зал под тысячу мест. Я понимаю: действительно, позор. Гастроли, мы едем в полном составе, везем две фуры декораций…
И тогда я в отчаянии беру трех девчонок-администраторов и мы направляемся в Челябинск. В целях экономии остановился я в какой-то невзрачной гостинице. В театре договорился, что у меня отбирают на всякий случай паспорт, чтобы не сбежал, выдают билеты и заключат со мной договор как с реализатором. Дама, которая кричала в трубку, скептически на меня смотрела: «Вы что, будете бегать по городу и билеты продавать? Мы это и сами делаем. Вы хотите сказать, что вы знаете наш город лучше, чем мы?» – «Я ничего не хочу сказать, а просто спасаю положение». Короче говоря, выдали мне билеты, и мы вчетвером действительно стали бегать по городу. Если говорить о цифрах, то мы получили в первый день по 50 билетов на каждый из четырех наших спектаклей. Кроме того, была жесткая установка: каждый день каждый из нас должен продавать 100 билетов. – И пока не продашь – не возвращайся? – Именно так. Кончилось тем, что за неделю до гастролей мы всё же продали все билеты.
Я ходил в организации, протыривался через службу охраны. Меня останавливали, но внутренний голос твердил: тебе не стыдно будет, если приедут артисты и станут играть при полупустом зале? Я бы такого позора не перенес. В общем, в последний день нашей работы мы реализовали последнюю партию, бухгалтерия выплатила нам комиссионные, мы поделили их поровну и, довольные, разбрелись гулять по Челябинску. Май, тепло, светит солнце. У меня была эйфория. Завтра приедет театр, а в зале на все спектакли – аншлаг! По пути мне попался подземный торговый центр. И там на радостях я купил себе белый костюм, белые туфли и белую шляпу. В нем я и встречал театр в аэропорту Челябинска. Все сказали: «Дон Карлеоне!» Он у меня потом несколько лет висел в Москве, как суровое напоминание о гастролях в Челябинске.
– В местном театре были, наверное, удивлены такими несметными продажами? – Директором театра был тогда Владимир Макаров. После меня он чистил службу свою: «Вы сидите, ничего не делаете. Учитесь у москвичей». Конечно, меня тихо ненавидела местная билетная служба, но мы все-таки подружились: в последующие годы они не раз ко мне обращались за советом – как сделать это, как сделать то. Это мой ценный жизненный опыт.
– Сейчас, когда билеты Театра им. Вахтангова отлично продаются как в России, так и за рубежом, часто вспоминаете тот челябинский опыт? – Я о нем и не забывал.
– Хорошо. Давайте перейдем к тому моменту вашей биографии, когда вы получили приглашение от Римаса. – Это не было приглашением. История тянулась достаточно долго. Я понимал уже, что работать дальше в «Модерне» – занятие бесперспективное. Решил: закончится этот сезон, и я уйду. А случилось вот что: Римас Туминас, который недавно только стал художественным руководителем Театра им. Вахтангова (в нынешнем году исполнилось 10 лет, как мастер возглавил театр), попросил одну нашу общую знакомую найти человека, который может проконсультировать его в вопросе грамотного расходования средств Президентского гранта. А так как Школа-студия была грантополучателем, то меня попросили помочь Римасу. Мы не были прежде знакомы. И действительно вскоре раздался звонок, и я услышал в трубке: «Здравствуйте, это Римас. Мне нужен ваш совет по поводу гранта. Вы не могли бы приехать в театр?» И я, конечно, приехал. Говорили долго. Я дал ему весь расклад, но в конце нашей встречи спросил: «А почему у вас сомнения? У вас же опытная дирекция». Он ответил: «Да, понимаете, мне объясняют, что так расходовать нельзя. А я хочу, чтобы было так, как вы только что изложили».
Проходят две недели, снова звонок. «Это Римас. Извините за беспокойство, но все же, мы не могли бы опять встретиться?» На сей раз у него были другие вопросы по закупкам, например. Я ответил, что в этих вопросах в каждом конкретном театре есть свои нюансы. Поэтому лучше всего справиться в дирекции. Но вдруг Римас сказал, что не может найти никакого понимания с дирекцией и не знает, что делать. Он был сдержан, на личности не переходил, ни одного плохого слова. Но было ясно: он в затруднении. Через три недели опять раздается звонок. Прихожу. Поднимаемся к Римасу в кабинет, он рассказывает вещи, которые с административной точки зрения его не устраивают и вдруг предлагает стать директором мне. Я даже не понял, о чем идет речь, переспросил: «Директором чего?» Он говорит: «Вахтанговского театра». И я тогда ему сказал, что это очень серьезное предложение, и что я не могу его принять, поскольку…
– Театр «Модерн»? – (Смеется.) Хорошая шутка. Нет. Мне не нравилось, что мой приход навредит той дирекции. Но Римас сказал: «Это уже дело решенное. Я твердо определил, что ищу нового директора, нынешний директор об этом знает. Так что опасаться нечего. Подумайте. Для дальнейшего шага предстояла встреча с министром. Это сейчас для нашего театра встретиться с министром – дело несложное, а тогда с непривычки представлялось целым событием. Римас говорит: «Завтра мы с вами в 10 утра должны быть в Минкульте. Без десяти десять я буду вас ждать у входа».
Наступает утро. Я надел галстук (по жизни я галстуки не очень люблю) и пошел на прием, на котором, как оказалось, сидела почти вся коллегия, все руководители департаментов, все замы. Александр Авдеев (тогда министр культуры) – во главе стола. Я сажусь с краю. Римас рядом. Авдеев говорит, что в Вахтанговском театре назрела непростая ситуация: у артистов одни из самых низких зарплат среди федеральных театров, Римас Владимирович пытается это положение исправить и мы, мол, всячески его поддерживаем и потому сейчас он нам представит кандидата на пост директора.
Рассказал о себе, о том, что свой творческий путь я начинал монтировщиком сцены и что кроме театра нигде никогда не работал, прошел все ступени, сейчас работаю в Школе-студии МХАТ замом по финансово-хозяйственной деятельности. В театре «Модерн» являюсь первым заместителем художественного руководителя, а фактически директором театра и т.д. Они слушают и обращаются к Римасу: «Мы, конечно, поддержим любую вашу кандидатуру. Но вся ответственность лежит на вас и теперь на Кирилле Кроке, поскольку это великий театр. Вы понимаете, какие там артисты. Вам следует очень деликатно, осторожно входить в этот коллектив». Наконец, когда заседание кончилось и все стали расходиться, Александр Авдеев задает мне вопрос: «Скажите, Кирилл, вам имя Семен Григорьевич Крок ничего не говорит?» Я оживился: «Как не говорит? Это мой дед». Александр Алексеевич всплеснул руками: «Боже мой, это ваш дед?!» – «Да, а что такое?» Он оборачивается к остальным: «Ваш дед меня вырастил, дайте я вас обниму». Я ничего понять не могу, но встаю из-за стола, иду. Он меня обнимает и говорит: «А ваша бабушка?» Я говорю, что жива. Он: «А Розочка?» (Это моя тетя.) Рассказал про тётю. Оказалось, что родители Александра Алексеевича были дипломатами и жили на «Речном вокзале» на той же самой лестничной клетке, что и мои родственники. Таким образом, когда родители уезжали в длительную командировку, оказывается, мой дед воспитывал будущего министра.
Все чиновники притихли. «Вот вам мой мобильный телефон, всегда звоните, – сказал он на прощание. – Если я даже не смогу ответить, вы мне напишите лучше. Я потом вам перезвоню ближе к вечеру. Мне надо звонить только утром или поздно вечером». Я вышел, иду по Тверской в Школу-студию и у меня слезы на глазах наворачиваются – знак судьбы! Я тут же набрал свою тетю: «А что же ты мне никогда не говорила, что знакома с Александром Авдеевым?» Она: «А что такое?» Я рассказал всю историю. Тетя отвечает: «Надо же, ты был сейчас у Саши в кабинете?!» – «Да, но почему раньше ты мне не рассказывала?» – «Понимаешь, мы сейчас редко общаемся, разве что на Новый год и на 8 Марта он меня поздравляет».
– Как в Школе-студии отнеслись к вашему увольнению? – Я пришел, постучался в кабинет Анатолия Мироновича и сообщил, что я только что от министра и меня утвердили на должность директора Театра им. Вахтангова. Анатолий Миронович с удивлением на меня посмотрел и сказал: «Я так рад за тебя, Кирилл! А как так?» Рассказал. Договорились, что резко уходить я не буду – сначала доведу все дела в Школе-Студии. Кстати, мне потом помощница Анатолия Мироновича рассказала, что когда я вышел от Смелянского, он пошел к Табакову и сказал: «Олег, вот я тебе говорил, возьми Кирилла к себе первым замом, ты не взял. Теперь он уходит в Вахтанговский театр».
– Недаром несколько лет спустя, открывая сезон в МХТ, Олег Павлович сказал, что взращенные нами кадры, работающие теперь у «хуторянина Туминаса», наступают нам на пятки. – Да, да, точно.
– В Театре им. Вахтангова вы встретили сопротивление? – Конечно. Любой театр сопротивляется любому вновь пришедшему человеку, а тем более директору, да еще из какого-то плохонького московского театрика. Римас Владимирович оказывал мне ежедневную поддержку, звонил когда был на гастролях, приходил первое время в кабинет не один раз в день. Я ему очень признателен за то плечо в театре в начале моей работы. Да и за все вообще…
Так совпало, что мой приход сопровождался переводом сотрудников и артистов на новую систему оплаты труда. И получалось, что аванс людям выплатили немного меньше, чем было прежде, но с тем расчетом, что зарплата станет выше. Мы написали об этом объявление, по возможности постарались всех оповестить, но театр большой, все заняты и, видимо, не до всех информация дошла. В день выплаты мне позвонил один уважаемый артист, корифей труппы и возмутился: «Вы не понимаете, молодой человек, в какой театр пришли! Чем вы занимаетесь! Нельзя так поступать с людьми, которые отдали этой сцене всю свою жизнь!» Я был в ужасе. К тому же, голос у актера поставленный – попробуй перекричи. Сейчас он мой лучший друг. И вот я считал дни до зарплаты, чтобы артисты получили, наконец, свой полный заработок и убедились в моей правоте. С Римасом Туминасом, мы работаем легко, понимая и помогая друг другу ежедневно.
– Наступило счастье? – Нет. Люди ведь осторожны. Недовольство сменилось сомнением: мол, а не отнимут ли эти выплаты у нас в следующий месяц? Ведь действительно у некоторых активно занятых в репертуаре артистов зарплата увеличилась раза в три. Короче говоря, не сразу меня приняли. Были и язвительные взгляды в спину. Одна дама, которая просила меня приобрести что-то важное для ее цеха, сказала: «Да, а что, денег в театре уже нет?» Я объяснял: «Мы непременно приобретем, но только немножечко позже».
– А как в «Модерне» восприняли ваш уход? – Артисты и сотрудники поздравляли меня и желали успехов. Врагова в этот день объявила меня своим врагом и предателем ее театра. Вот такая своеобразная благодарность за 10 лет стабильной и успешной работы.
– Но сейчас уже нет ощущения внутренней тревоги? Вы открываете одну сцену за другой. Театр за эти годы значительно изменился… – Да нет, всякое новое дело – это всегда тревога, если относишься к нему серьезно. Но вместе с тем понимаешь, как летит время. Кажется, только вчера мы открывали Новую сцену, а теперь у нее уже своя история и сформировавшийся репертуар. В минувшем году у нас появилось «Арт-кафе». Многие меня отговаривали: дескать, зачем нужно еще одно пространство, меня в этой идее поддержал Туминас. И у «Арт-кафе» появился свой зритель. В этой гонке порой уже не успеваешь волноваться, но ясно одно: когда у театра внятная художественная программа, когда есть сильный творческий лидер, выпускающий спектакли, которые становятся событиями не только его творческой жизни, а признаются театральным сообществом, а зрители за месяц раскупают все билеты в театр, тогда и директору работать легче, поскольку театр дает конкурентоспособный художественный продукт. И пока мы на огромном творческом подъеме, открывается второе, третье дыхание, и уже не важно, четыре у тебя площадки или шесть. В ноябре после капитальной реконструкции открываем Симоновскую сцену.
– Хороший подарок к юбилею. – Никогда даже не думал об этом. Хотя когда видишь, как ветхое, обшарпанное здание, где не было, простите, даже канализации и все стоки сливались в пустоты под землей, превращается в современный театр со новейшим оборудованием, просторными залами и свежими гримуборными, – у меня сердце радуется.
– Благодаря вашей деятельности у Театра им. Вахтангова появится новая страница в истории. – Историей занимаются театроведы. Моя сфера другая. Я знаю, что Театр им. Вахтангова по всем показателям находится в прекрасном творческом состоянии, в прекрасном производственном состоянии, в прекрасном административном состоянии, в блестящем финансовом положении. И мне за это не стыдно. Знаете, как обычно бывает, в фойе мрамор, всё горит, сверкает, а за кулисы заходишь – о, Боже!
У нас и в фойе, и за кулисами – чистота. Мне не стыдно. По просьбе Академии по подготовке кадров при президенте Российской Федерации второй год подряд я провожу здесь экскурсии для чиновников-управленцев от культуры, которые приезжают из регионов на профессиональную переподготовку. Мы ходим по закулисью, а потом собираемся за круглым столом и обсуждаем проблемы современного театра. И они всегда задают вопрос: как такое возможно? Беседа затягивается, потому что даже коротко рассказать обо всем не получается. Но главное, что в Театре им. Вахтангова на сегодня не осталось ни одной площади, цеха или закутка, куда за семь лет работы не ступала бы нога строителя. Мы всё сделали, всё обновили, поменяли какое-то оборудование. Как ребенок, радуюсь каждому углу, который отремонтирован в театре. Хожу любуюсь, не могу наглядеться.
Первые зрители первой премьеры новой Симоновской сцены. И несколько напутственных слов от худрука Римаса Туминаса и режиссера спектакля Екатерины Симоновой. "ВЕЧЕР ШУТОВ". Начали! С Богом!
Мой низкий поклон Екатирине Симоновой,за веру и счастье быть...Кириллу Кроку за то, что я имею счастье творить в театре..СИМОНОВА ..СОЗДАННЫЙ ИМ,том театре о котором мечтал мой учитель Евгений Симонов, спасибо Римасу Туминасу за теплые слова в мой адрес и за подаренною им мне сегодня сцену...эта вера...бесценна для меня спасибо моим партнерам...за их уникальность и талант...им надо соответствовать по секундно...спасибо всем уникальным профессионалам театра: Оле Калявиной,Саше Матвееву...и всем...всем...кто верил и был добр...
Ну и последнее на сегодня - сходили на спектакль "Мнимый больной" в театр Вахтангова. Я сразу хочу сказать, что я не великий знаток театра. Совершенно. Я очень консервативна и плохо понимаю современный язык театра, вернее - совсем не понимаю. И тем не менее эта постановка мне очень понравилась. Причем чуть ли не впервые спектакль понравился в том числе и чисто визуально: постоянно очень красивая картинка, явно отлично продуманные сцены, отличная динамика, свет, костюмы, декорации. Все очень органично, живо и здорово. И при том, что это буффонада и мистерия, все это как-то очень близко по духу самому Мольеру. В общем, я была очень приятно удивлена.
Ну и, разумеется, Маковецкий - прекрасный актер. Но в этом, я думаю, никто и не сомневается.
https://www.facebook.com/anzelika.cholina?fref=ts Anželika Cholina, Paulius Bagdanavicius и Rokas Spalinskas находятся в Государственный Академический Театр имени Евг. Вахтангова. 14 ноября в 21:48 · Moscow, Москва
Опубликовано: 16 нояб. 2017 г. Юбилей директора Государственного академического театра им. Евг. Вахтангова Кирилла Крока 15 ноября 2017 г. Оперативная съемка - медиа-проект АRTИСТ
Жизнь, полная красок, игры и трансформаций. На новой Симоновской сцене Театра имени Евгения Вахтангова - первая премьера.
Спектакль "Вечер шутов" - грустный до смеха и смешной до слез. В основе сюжета - жизнь труппы цирковых и драматических артистов. Главная мысль постановки вложена в уста одного из героев - клоуна, который утверждал, что почувствовать себя живым можно только в движении. Спектакль поставила Екатерина Симонова - представитель четвертого поколения выдающейся актерско-режиссерской династии.
Сегодня у нас в гостях актриса и режиссер Екатерина Симонова. Смотрите интервью в видеосюжете.
Сегодня принимает поздравления директор Театра имени Вахтангова Кирилл Крок. Ему − 50. Под его руководством театр пережил ремонт и реконструкцию исторического здания. Было построено общежитие и репетиционная сцена Первой студии, открыты новая сцена с залом-трансформером и Арт-кафе. Подробнее − в репортаже.
Труппа театра короновала своего директора, облачив его в мундир и треуголку. Кириллу Кроку вручили державу в виде глобуса, символизирующего новые маршруты, и скипетр − подзорную трубу, чтобы видеть новые горизонты.
Сборный хор театра посвятил своему руководителю оду, самые молодые актрисы станцевали вальс. Прозвучали поздравления в стихах. Такой импровизированный капустник стал для юбиляра полной неожиданностью.
Кирилл Крок: В прошлом сезоне в театре побывало 306 000 человек. Фото: РИА Новости
17 ноября "Парадом премьер" открылась Новая площадка Вахтанговского театра - Симоновская сцена: четырехэтажное здание площадью 3,5 тысячи метров с двумя зрительными залами. Директор театра Кирилл Крок, отметивший в эти дни 50-летие, рассказал "РГ" о том, сколько стоит театральный шедевр, что такое инвестконтракты при строительстве театра и почему цена на театральные билеты зависит от погоды.
- За семь лет, в течение которых вы руководите Вахтанговским театром, отремонтировано историческое здание театра, построены Новая сцена и общежитие для актеров, реконструирована мемориальная квартира Евгения Вахтангова, теперь открылась Симоновская сцена. Как вам все это удается - и все это, за исключением 50% госфинансирования ремонта основного здания театра, в рамках не бюджетного строительства? Кирилл Крок: Да, государство в это не вложило ни копейки. Еще Михаил Александрович Ульянов на заре перестройки задумал построить новую сцену, тогда ее называли малой, но от его первоначальной идеи ничего не осталось. 15 лет назад построить за государственные деньги было нереально - вы знаете, какое было положение в стране, было не до строительства театров. Это сейчас строят, несмотря ни на что, а 15 лет тому назад иначе, как по инвестконтракту, возвести что-либо было нельзя. Что такое инвестконтракт? Государство и театр частному бизнесмену передает землю в бессрочное пользование, он за это строит здание себе и часть площадей в нем отдает театру. Готовится проект здания, площади распределяются в пропорциональном отношении. То же самое было и здесь, на частные деньги инвесторов. Сложность ситуации заключается в том, что 15 лет назад была другая страна и другие законы. И то, что можно было тогда, и то, что построено сейчас, нужно привести в соответствие с действующим законодательством. И театру получить свое свидетельство о собственности, а инвестору - свое. Мы этим занимаемся при поддержке вице-премьера Ольги Голодец.
- По экономическим показателям Вахтанговский театр - самый успешный среди всех российских драмтеатров, с заполняемостью залов - 97,13%. Кирилл Крок: Просто мы театр, который очень много работает. За прошлый год мы сыграли 606 спектаклей в Москве и 59 на гастролях. Вот отсюда и экономические успехи. Если заняться чистой арифметикой, все сложить и разделить на 365 дней в году, то получится, что мы играли два спектакля каждый день. Без выходных и праздников. А с открытием Симоновской сцены, надеюсь, по итогам следующего года будет уже по три спектакля в день, учитывая основную, новую сцены, студию и Арт-кафе.
- Только в прошлом сезоне на вахтанговских спектаклях побывало 306 000 человек. Что должен делать директор, чтобы его театр много лет подряд устанавливал рекорды посещаемости? Кирилл Крок: К делу, к театральным стенам надо относиться с большим волнением и уважением, чем к собственному дому - когда важнее то, что здесь, нежели то, что дома. То есть надо не забывать, что если у меня дома, например, обои отклеились, то это вижу только я, а если в театре стена облезлая, то это видит каждый день тысяча человек... Я работал и в маленьком московском театре "Модерн" и к нему тоже относился с тем же фанатизмом. Иначе ничего сдвинуть нельзя. Причем если в Вахтанговском и артисты, и бренд театра со столетней историей, и режиссер с мировым именем, то в маленьком театре ты можешь рассчитывать только на свои силы - один в поле воин. Но при том, когда я работал в театре "Модерн", посещаемость там была тоже почти 97 процентов. Театр, о котором мало кто слышал и знал.
- А в Вахтанговском театре бывают дни, когда билеты зависают на какие-то спектакли? Кирилл Крок: Бывают. И как продвигать спектакли, чтобы влиять на активность продаж, - это огромный механизм, целая лекция введения в театральный менеджмент. Я эту ситуацию для себя мониторю каждый день. Встречаюсь с нашими специалистами, мы играем со стоимостью на билеты. Летом на какие-то спектакли делаем цены ниже, потому что у нас страна северная, холодная, солнышко засияло - всем хочется на природу поехать, на воздух, на дачи.
- У вас остается время ходить в другие театры? Кирилл Крок: Очень редко.
- Есть фамилии, на которые вы пойдете обязательно? Кирилл Крок: На Льва Додина пойду обязательно. Из московских режиссеров мне интересно, что делает Женя Писарев; иногда интересно, что происходит в Московском художественном театре. Я пойду к Сергею Женовачу, к "фоменкам" - вот такой мой круг. Но и в других театрах я смотрю на многие вещи глазами директора.
- Чем вам приходится жертвовать ради работы? Кирилл Крок: Всем. Нервами. Семьей. Я не могу уехать в отпуск больше чем на 10 дней, и тогда, когда я хочу. Я не могу выключить телефон ни утром, ни ночью - никогда.
- Какую самую экзотичную актерскую проблему вам приходилось решать? Кирилл Крок: Кого-то помирить с женой или с мужем. Во врачебном плане помочь выйти из каких-то состояний. У меня в книжке на определенной букве целый список нужных врачей. Актеры ведь как малые дети. Даже знаменитые.
- Расплачиваетесь билетами? Кирилл Крок: Нет, это в советское время контрамарки считались лучшим подарком. Сейчас на первый план выходят денежные отношения.
- В числе других деятелей культуры вы выступали с инициативой об отмене искусственного нормирования при получении актерских званий. Сколько народных и заслуженных в вашем подчинении? Кирилл Крок: У нас в театре есть люди, которые имеют еще звание народного артиста Советского Союза: Владимир Этуш, Юлия Борисова и Василий Лановой. 12 народных артистов России, 29 заслуженных артистов России. Весь коллектив - 350 человек; 120 - творческий состав. 74 человека - основная труппа, 27 - студия и 18 человек - оркестр. Председатель СТД Александр Калягин много раз поднимал проблему, что надо в год давать не более пятнадцати званий заслуженных артистов и пять народных на всю страну - не размывать ценность. На первое звание можно подавать только после пятнадцати лет профессиональной службы, и так далее. Получить звание стало практически невозможно. Во-первых, существуют бесконечные бюрократические препоны. Раньше ты брал наградное дело, оформлял его, нес в префектуру, в наградной отдел, после этого в мэрию, в управление федерального округа, в департамент культуры Москвы, потом в министерство культуры и в администрацию президента. Но в какой-то момент нам сказали: мы вам жизнь облегчаем, поэтому вы сдаете документы только в префектуру, если это в Москве, а дальше мы сами. И эти наградные дела только через полтора года добирались до администрации президента - и выяснялось, что, например, справка из налоговой инспекции безнадежно устарела, потому что любая справка действительна полгода. И дело возвращали: срочно сделайте новую. Хорошо, если это театр в Москве. А если в Норильске? Во-вторых, главным критерием рассмотрения - дать артисту звание или нет - стал принцип медийности: а кто этого артиста знает? Ушли критерии творчества, стажа, служения, даже самопожертвования делу. Но опять же, в театре Вахтангова, если мы знаем, что человек достоин, мы найдем, как это пробить. Я себя сейчас ставлю на место директора регионального театра. Мы все время говорим про укрепление региональных театров. И что ж плохого, если заслуженный артист будет служить, например, в Омске, или если в одном театре будет несколько заслуженных артистов?
- Со стороны кажется, для вас нет ничего невозможного. Даже привозить на каждого "Царя Эдипа" целый греческий хор из Афин... Как можно финансово планировать год в театре, когда у художников обычно по семь пятниц на неделе? Кирилл Крок: Мы же не планируем копейка в копейку. Есть утвержденная смета, но к ней надо иметь некое НЗ, процентов 10-15, потому что все может произойти. Могут и новые художественные идеи возникнуть, а любая мысль отражается в реквизите и в костюмах.
- Во сколько вам обходятся спектакли худрука Римаса Туминаса? И как долго он обычно репетирует? Кирилл Крок: По-разному. Какие-то спектакли у Римаса рождаются быстро. Но, как правило, на постановку уходит 4-5 месяцев. Туминас мог бы и быстрее выпускать премьеры, но мы завязаны нашими графиками и обстоятельствами. Мы так интенсивно работаем, что у нас все время параллели - гастроли, спектакли на нескольких площадках; нам сложно собрать всех вместе актеров в один репетиционный день.
“Не нужно помпезных декораций, потому что ничего интереснее, чем человек, в мире и в театре не существует, а на красивую декорацию мы в лучшем случае будем смотреть первые пять минут
- Вы можете сказать художественному руководителю "нет, это дорого"? Кирилл Крок: Могу. Но стараюсь не говорить. Мой принцип - дать режиссеру максимальную экономическую свободу в плане того, что можно сделать. Но Римас пользуется минималистическими художественными средствами. Он считает, что на сцене главное - актер, и ничто не должно от него отвлекать. В театр мы идем за эмоциями. Не нужно помпезных декораций, потому что ничего интереснее, чем человек, в мире и в театре не существует - за ним будут наблюдать люди, а на красивую декорацию мы с вами в лучшем случае будем смотреть первые пять минут.
- Он режиссер пунктуальный или стихийный, у которого репетиции могут заканчиваться в пять часов утра? Кирилл Крок: У нас все актеры люди очень востребованные, свое время ценят, и, если вечером у них нет спектакля, не факт, что нет и вечерних съемок. Если репетиция начинается в 11-12, то к четырем обычно заканчивается. Может затянуться, только когда до премьеры остается два-три дня. Есть режиссеры, которые на гастролях из актеров высасывают все силы перед началом. А он наоборот - прогоны делает технические: так, не успеваем, следующее, дальше... Он лучше придет к ним за 10 минут до начала, перед закрытым занавесом они возьмутся за руки, и Римас скажет очень точные, западающие в душу философские вещи. О чем мы сегодня играем спектакль, во имя кого и для чего.
Что могло присниться Екатерине Великой накануне государственного переворота, который привел ее к власти на три десятилетия? Об этом новый спектакль Андрея Максимова "Любовь у трона" по его собственной пьесе, премьера которого состоится 22 ноября в только что открывшемся филиале Театра им. Вахтангова, на Симоновской сцене.
- Андрей Маркович, почему вы вернулись к пьесе, написанной 17 лет назад? И почему вообще когда-то вам захотелось написать про Екатерину II и Петра III? Андрей Максимов: На самом деле вначале у меня возникла безумная идея написать пьесу про двух людей, которых считают главными развратниками русской истории - Распутина и Екатерину II. И когда начал читать про Екатерину II, то, во-первых, узнал, что она не была развратницей. А во-вторых, поневоле погрузился в историю ее единственного законного мужа Петра III. Меня абсолютно поразил этот человек. И мне захотелось написать про него пьесу.
- Что вас в нем заинтересовало в первую очередь? Андрей Максимов: Что это невероятно несчастный человек. Человек, которого зовут Карл Петер Ульрих, вдруг называется Петром Федоровичем и начинает править огромной страной, вовсе того не желая. Это история о том, что меня волнует больше всего: о судьбе, любви и одиночестве. Поэтому спектакль называется "Любовь у трона". А то, что герои постоянно говорят про судьбы России - это все фон. На протяжении всего репетиционного периода я все время говорил артистам: "Это человеческая история". Кто-то мне заметил: "Какая у вас актуальная пьеса, прямо под выборы". А для меня ее актуальность вовсе не в каких-то политических аллюзиях, а в человеческих проявлениях.
- Екатерину играет Ольга Тумайкина, Петра - Андрей Ильин. Прекрасные актеры, что и говорить, но возрастные. Петру было всего 34 года, когда он погиб... Андрей Максимов: Почему мне показалось важным, чтобы играли актеры именно такие? Потому что это история про людей, которые прожили тяжелую жизнь - они знали, что такое унижение, что такое страдание. Я давно хотел поработать с Ольгой Тумайкиной, но особенно мне было интересно, как она сыграет Екатерину. Потом мы долго думали про Петра III. Были разные варианты. И наконец, я вспомнил про Андрея Ильина, которого впервые увидел, когда он на в Риге блистательно играл Хлестакова. Это потрясающий, и на мой взгляд, не до конца реализованный артист. То, что он делает в "Любви у трона", он еще не делал никогда.
- Да, благодаря Ильину его герой обретает трагические черты. Как вам кажется, зритель благодаря вашему спектаклю что-то поймет про страну, в которой он живет? Андрей Максимов: Поймет ли, не знаю, но, если захочет, задумается. В спектакле есть один диалог. Екатерина говорит: "Да разве можно судьбу России случаю доверять?", на что Петр отвечает: "Если кому и доверять в этой стране, то только случаю. Больше некому". На самом деле, мне кажется, у нас излишне сакральное отношение к истории. Нам кажется, что если мы поймем свои истоки, то нам легче будет строить будущее. Не уверен. Прежде всего, истории нет, есть мифы. Как известно, история пишется победителями.
“Кто-то сказал: "Какая актуальная пьеса, прямо под выборы"
- Как же тогда преподавать историю в школах? Как апокрифы? Мифологию? Андрей Максимов: Надо рассказывать истории про людей. Что мы и делаем в спектакле. Если вообще о театре, то у меня есть позиция: главное, чтобы все получали удовольствие. Режиссер, артисты, сценограф, костюмеры. И, кстати, не могу не сказать о нашей команде - чудесном композиторе Сергее Шустицком, с которым мы сделали не один спектакль. О хореографе Татьяне Докукиной, которая известна как создатель лучших балов в Москве, один из главных специалистов по историческому танцу. О грандиозном сценографе Максиме Обрезкове - он придумал совершенно особый мир, который диктует поведение актеров. И передал образ России не через снег, как у Туминаса, а через грязь. Так вот все мы получали огромное удовольствие от работы. И хочется, чтобы теперь его разделил зритель. Все истории про то, что "я хотел сказать сегодняшнему зрителю" - это все надуманное. Люди приходят в театр не для того, чтобы их учили жить, не для того, чтобы узнать документальную историю Екатерины II. Они приходят, чтобы получить удовольствие. Только для одного удовольствие - это комедия, а для другого - сопереживание страдающим героям, вот и все.
МОСКВА, 21 ноября. /Корр. ТАСС Ольга Свистунова/. Писатель, телеведущий и режиссер Андрей Максимов репетирует собственную пьесу «Любовь у трона» в новом здании Театра имени Е. Б. Вахтангова на только что открывшейся Симоновской сцене. Во вторник состоится пресс-показ спектакля, премьера которого объявлена на 22 ноября, сообщила ТАСС пресс-атташе театра Елена Кузьмина и предоставила слово автору и режиссеру спектакля. "В первую очередь я хочу сказать огромное спасибо Римасу Туминасу (художественный руководитель театра — прим. ТАСС), который дал мне возможность реализовать свой проект на только открывшейся сцене Театра имени Е. Б. Вахтангова", — сказал Максимов. Он также отметил директора театра Кирилла Крока, благодаря которому «театр работает как отлаженный механизм. Только ставь!»
Относительно содержания пьесы ее автор пояснил, что «Любовь у трона» — это своего рода фантасмагория. Сон снится Екатерине Великой накануне государственного переворота, который приведет ее к власти на долгие годы. Во сне она вспоминает свои отношения с мужем Петром III. По сути, это история о любви на фоне политики, уточнил Максимов. "Я давно мечтал поработать с поразительной актрисой Ольгой Тумайкиной, — продолжил он. — Очень хотел, чтобы Екатерину сыграла именно она". «Мечта сбылась», — констатировал автор и режиссер. Исполнителем роли Петра III он выбрал известного вахтанговского актера Андрея Ильина. «Открытием для меня стал Кирилл Рубцов, который играет несколько ролей, в том числе Алексея Орлова», — сообщил Максимов.
По его словам, интересный мир для героев спектакля создал главный художник театра Максим Обрезков. " Музыку написал замечательный композитор Сергей Шустицкий, с которым мы сделали несколько спектаклей, и он даже выпустил диск с музыкой к моим постановкам", — рассказал Максимов. "Мне кажется, что синонимом театра является удовольствие, — отметил он. — Надо с удовольствием репетировать. Удовольствие должен получать и зритель". «Если зрителю будет интересно, если он поймет, что не напрасно потратил почти два часа, мы будем считать, что наша задача выполнена», — заключил Максимов.
20 ноября на Новой сцене Театра имени Евгения Вахтангова состоялся Вечер памяти Михаила Ульянова. В этот день ему бы исполнилось 90 лет.
Вечер, который устроили Вахтанговцы, не был похож на традиционные юбилейные вечера, когда кадры из фильмов и фрагменты из спектаклей, перемежаются воспоминаниями его коллег. В зале не было традиционных портретов артиста – на заднике во всю ширину сцены - сибирская река, запорошенная снегом, уходящая далеко за горизонт, деревушка с церковкой, широта и простор… Справа – костюмы, в которых Михаил Александрович сыграл свои лучшие роли, слева маленькая кафедра со стопкой книг «Неизвестный Ульянов».
Вечер начался оркестровой темой Мити из к/ф «Братья Карамазовы».
Слово – Михаилу Александровичу Ульянову. Отрывки из дневников в исполнении Вахтанговцев разных поколений:
Юрий Цокуров:
«Черт, писать в этот дневник совершенно нечего. Дела в студии идут обычным чередом, все так же течет в моей жизни. Что ты, Мишка, живешь так? Как? Да так, почему ты такой сухой, скромный, всего боишься? Будь, черт тебя возьми, посмелей. Ты даже с девушкой поговорить не можешь. Больше смелости, Миша, и ты будешь лучше жить. Но не будь глуп и вообще… Ну, это всё мораль».
«Эх! Черт бы побрал всё! И эту дурацкую скромность, и еще всяких недоделок в характере. Но, наконец, я понял, что значит стать актером, это не так легко – это трудно, но приятно после сделанной работы».
«Нужно бороться за свое существование в жизни. Везде ложь, обман, лицедействие. Ох, Мишка, трудно будет! Но мужайся. Дерись за каждую мелочь в жизни. Не будешь скромным (но и не будешь нахалом), а то заклюют. Читай, учись, прибавляй, отбрасывай от себя. Лепи себя, Мишка, а то трудно будет жить».
Виктор Добронравов:
«Завтра исполняется 35 лет. 35 лет – это еще и немного, но это уже и много. Это какой-то рубеж в жизни. К этим годам человек либо твердо стоит на ногах, либо жизнь не удается. Конечно, всякое бывает, но, как правило, это так.
Что я сделал за эти годы? Много ошибок, глупостей. Это да! Если честно признаться себе, то средние успехи. Внешне даже и неплохо. Но своей роли, своего Булычова я еще не сыграл. Ни в кино, ни в театре не сыграл того человека, тот образ, ради которого актер столько лет делает мелочи. А вроде многое сделано, т.е. многое сыграно. Даже интересно, что мне моя актерская судьба даст еще. Какие муки, какое счастье. Когда я был студентом, мне думалось, что вот стану актером, тогда все будет ясно, и я буду знать, как поступать в жизни. Сейчас, проработав 12 лет в театре, я так же мыкаюсь. Всякий раз, начиная новую работу, чувствую себя мальчишкой и абсолютно беззащитным. А время уходит быстро, и силы уходят быстро. Сейчас самое время что-то еще сыграть.
Но 35 лет – это самая сердцевина. Можно еще многое сделать. Буду работать, работать. Ролей бы хороших».
Владимир Вдовиченков:
«Зритель не любит, когда не понимает. Он начинает злиться. Не надо считать зрителя глупее себя и досадовать на его непонятливость. Все гениальное просто и ясно. Сикстинская Мадонна, Шаляпин. Надо в ясном, а не в упрощенном, показать сложное. А не усложнять простое. Ясность и простота о сложном – вот путь».
А главное – одиночество в театре. Не на кого опереться! Каждый со своей мозолью и краюхой. Но так, вразнос, жить нельзя. Подохнешь, к едрене фене. Надо вырабатывать какую-то жизненную позицию сопротивления и покоя. Больше работать – меньше разговаривать».
Владимир Симонов:
«Лет сорок назад Анна Алексеевна Орочко подарила мне маленькую фотографию Б.В. Щукина и Р.Н. Симонова с надписью: «Если бы юность умела, если бы старость могла». И, вероятно, стабильным театром может считаться тот театра, где молодые уже многое умеют, а старшие еще многое могут. Сохранение такого баланса и есть одна из самых трудновыполнимых зада для любого театра. И для театра Вахтангова тоже. Но постепенно, благодаря высокому уровню нашей режиссуры и умению работать с актерами, этот баланс налаживается. Это обнадеживает».
«Но вот новые болячки нового времени – отказ от ролей, что стало уже серьезной проблемой для театров и для нас тоже. Отказываются, естественно, актеры, кто нужен в репертуаре. А у него мешок всяких обольстительных предложений на стороне. Или еще пикантнее – некоторые не видят режиссера или не видят пьесу. Раньше актеров не видели, а теперь некоторые актеры не видят режиссеров и под этим предлогом любыми способами отказываются от ролей. Не буду омрачать праздник открытия сезона. Но болезнь-то вот она. А это болезнь. И опасная. Что делать?».
«Но не рабству ли в себе мы аплодируем? Тому самому рабству, которое любую, даже самую демократическую власть презирает, боится ее и поэтому аплодирует всякому, кто скажет хотя бы слово против!
Нам, русским, хлебушка не надо. Мы друг друга едим. Родиться – удача. Смерть – предопределение. Равенство всегда срубает ноги более высокому, потому что не может заставить вырасти карлика.
Наш театр – свободная зона – без приглашенных режиссеров нам не обойтись! Своих режиссерских сил у нас нет. Не воспитаны были.
Вахтанговское – значит современное. А современное меняется и течет. Ничто не стоит в неподвижности».
Римас Туминас:
«Уже 10 лет я сижу в главном кресле театра – художественный руководитель. И все чаще и чаще приходит в голову мысль, а не бросить ли это все? Плохо справляешься с рулем этого перенаселенного корабля. Не хватает воли, не хватает решительности в решении каждодневных проблем. Как сказал кто-то «Пока Ульянов не научится говорить нет, порядка не будет в театре». Мне природой не дано это. А пост руководителя требует и гибкости, компромиссности, и жесткости, беспощадности. Все это банальные мысли и истины».
На финальных аккордах романса Шмаги в исполнении М.А. Ульянова из спектакля «Без вины виноватые» - «Сияла ночь, луной был полон сад…» на сцену вышла Людмила Максакова с полным драматизма рассказом о последнем спектакле М.А. Ульянова. В ее памяти он остался человеком беспредельной доброты, внимания и нежности к людям.
Юлию Константиновну Борисову – его неизменную и любимую партнершу зал приветствовал стоя.
Фонд «Забота», попечителем которого долгое время был М.А. Ульянов, привез из Иванова ценные подарки – две иконы Архангела Михаила, которые были подарены Театру имени Евгения Вахтангова и Театральному институту имени Бориса Щукина.
Документальный фильм «Ульянов об Ульянове», снятый Иваном Твердовским, (композитор - Константин Шевелев, продюсеры - Владимир Репников и Михаил Зильберман) стал кульминацией вечера. Вахтанговцы стоя, овациями приветствовали создателей уникального полотна о великом артисте и об эпохе, в которой он жил – честного, страстного, эмоционального. После просмотра фильма, на сцену вышла Елена Михайловна Ульянова и низко поклонилась Вахтанговцам и Римасу Туминасу за уникальный вечер: «Сегодня отец был с нами!».
Андрей Максимов представляет театралам спектакль «Любовь у трона», продолжая Парад Премьер свежеоткрывшейся Симоновской сцены Театра имени Вахтангова. Перед зрителями двое - Андрей Ильин в роли императора Пётра III и Ольга Тумайкина, супруга императора, Екатерина номер два, которая войдёт в историю под прозвищем Великая. И ещё есть трон, который противопоказан слабакам. А любовь будет? Будет, но своеобразная, замешанная на страхе, скорее, это любовь к власти, чем страсть мужчины и женщины.
Режиссёр Андрей Максимов: Пьеса «Любовь у трона» - это своего рода фантасмагория: сон снится Екатерине Великой накануне государственного переворота, который приведет ее к власти на долгие годы. Во сне она вспоминает свои отношения с мужем Петром III. Любовь у трона… Любовь на фоне серьезных разговоров о судьбе России, о судьбах русских людей… Сон-фантасмагория с подлинной человеческой страстью…
Он не любил о себе говорить. Считал, что частная жизнь интересна только самому себе и самым близким. "Говорить о театре – это все равно, что рассказывать о себе, поскольку театр – моя жизнь и для меня он никогда не существовал без меня самого", - писал Михаил Ульянов. Бахрушинский музей представляет "Автопортрет Михаила Ульянова". Книги, фотографии, дневники - о творческих исканиях и пути артиста. Репортаж Маргариты Масленниковой. Михаил Ульянов описывал свои мысли и переживания со студенческих лет и до последних дней жизни. На выставке - лишь часть рукописей из архива семьи артиста. Родственники обнаружили дневники уже после смерти Ульянова. "Дневники были посвящены только творчеству, работе, проблемам театра. Что меня поразило безумно - как ему тяжело жилось, потому что лейтмотив всех дневников - это самокритика", - рассказала дочь Михаила Ульянова Елена Ульянова.
Многие экспонаты публика увидит впервые. Портреты и награды, а также - небольшой рабочий уголок, воссозданный в точности. С тех пор, как отца не стало, Елена Михайловна ничего не меняла в его кабинете. Экспозицию дополняют фотографии знаковых ролей Ульянова из спектаклей "Турандот", "Конармия, "Антоний и Клеопатра" и других. "Он очень много играл императоров, королей и так далее, но и в этих образах он искал суть человеческую, в каждом образе он должен был открыть философию", - отметила научный сотрудник театрального музея имени Бахрушина Галина Бескина. Костюмы из спектаклей для выставки предоставил Театр имени Вахтангова - место, ставшее для Ульянова вторым домом. Вахтанговскому он отдал, без малого, 60 лет, 20 из которых - руководил театром.
Конечно, "Автопортрет" артиста был бы не полон без его ролей в кино. "Освобождение", "Битва за Москву", "Председатель", "Бег", "Ворошиловский стрелок" - и еще более 70-ти картин, которые невозможно представить без Михаила Ульянова.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума