После сериала «Не родись красивой» он проснулся знаменитым. И даже спустя годы, несмотря на десятки новых ролей, его по-прежнему узнают как Андрея Жданова из сериала. Гость программы «Мой герой» на телеканале TVCI – артист и альпинист Григорий Антипенко. В четверг, 14 февраля, в 16:05 он расскажет Татьяне Устиновой почему, мечтая стать биологом, подался в артисты, от чего спасается в горах и что ищет в книгах.
Детство, по его собственному признанию, у Григория было наисчастливейшим. Имея двух старших сестер, мальчик всегда был окружен вниманием и являлся любимым ребенком в семье. Его родители были инженерами, при этом имея по два высших образования. К примеру, мама начинала с медицинского вуза и только потом подалась в инженеры. Может, поэтому артист уверен: с его нордическим характером и он мог бы стать хорошим врачом. Даже сегодня, не имея медицинского образования, он может зашить рану.
– Это вложено глубоко в сознание. Я хорошо разбираюсь в анатомии, – признается Антипенко. – В школе нравилась биология, и свое сознательное детство я готовил себя к биофаку МГУ.
Максималист по природе, он прочил себе судьбу известного биолога. Но неожиданно для многих, в том числе и для себя самого, в 22 года пошел в артисты. И это стеснительный Гриша, который в школе боялся выходить к доске!
– Я очень осторожный и ответственный человек, – говорит артист. – Чтобы совершить масштабный переворот судьбы и понять правильность поступка, сначала пошел работать в театр «Сатирикон» монтировщиком сцены.
Спустя год Антипенко пришел на курсы в школу-студию МХАТ. А еще через год, несмотря на еще присутствующий в парне страх быть в центре внимания, стал студентом Щукинского училища. Когда на экраны вышел популярный сериал «Не родись красивой», отец Григория Антипенко Александр Григорьевич лежал в больнице с тяжелой болезнью. О том, что у сына что-то получилось в актерской профессии, он понял по реакции медперсонала. А вскоре Александра Григорьевича не стало…
Несмотря довольно большое количество ролей, Антипенко уверен, что главной еще не сыграл. Он признается, что очень тонко и с большой серьезностью относится к каждой своей работе. Когда фильм не оправдывает вложенных в него душевных сил, артист заболевает.
– У меня абсолютный слух, на свою «фальш» в том числе, – признается Антипенко. – И я всегда стараюсь исправиться. В жизни есть отдушины, где у меня выветривает мозг, стираются ненужные мысли и чрезмерности. Мне, например, крайне сложно найти интересного собеседника. Когда оказываешься в тотальной пустоте, а поговорить не с кем, находишь книгу. Она – спасение для нормального человека. Для меня книга – отдушина. Читая ее, я погружаюсь в нее, упиваюсь, плачу, страдаю…
В программе артист вспомнит, как много лет назад, сдавая собранную макулатуру и получив в обмен талончик на томик книги из серии «Жизнь животных», он мечтал собрать все семь книг:
– Мы с мамой ходили в магазин на Кузнецком мосту и выслеживали, когда появится следующий том. Когда у меня были собраны все семь томов, это было вершиной счастья.
А еще у героя программы есть серьезное увлечение – горы. Антипенко-альпинист совершил несколько серьезных восхождений в горах Кавказа, Тянь-Шаня, на Алтае.
– Горы – мой собеседник. Там живет Бог, и он там ближе к человеку, – продолжает Антипенко. – В горы люди ходят говорить, там время сжато. Один поход стоит года жизни здесь, как минимум. Там нет времени, там жизнь и смерть отделены часами или даже минутой. И ты понимаешь это. Твой мозг работает в разы интенсивнее.
Насколько Григорий Антипенко глубокий и азартный в профессии, упертый и цельный человек в жизни? Какой он отец? Об этом и многом другом в программе расскажут его друзья и близкие – Максим Аверин, Ольга Ломоносова, Нелли Уварова и Юлия Такшина.
Уже сегодня мы сможем увидеть спектакль «Двое на качелях» по одноименной пьесе У. Гибсона — это красивая и яркая история любви двух одиноких людей, хватающихся за случайное знакомство, как утопающий за соломинку. Они настолько разные, что невольно возникает вопрос: смогут ли эти двое быть вместе, несмотря на печальный опыт своих прошлых отношений? Режиссер Алексей Кирющенко предложил свою интерпретацию знаменитой истории любви. Спектакль уже несколько лет идет в Москве, выезжает на гастроли по всему миру, всегда проходит при полных аншлагах и получает самые лучшие отзывы. В роли Гитель Татьяна Арнтгольц. В роли Джерри харизматичный Григорий Антипенко, актер театра Вахтангова. Мы пообщались с Григорием Антипенко в день его прилета, он толком не отдохнул с дороги и согласился встретиться.
— Григорий, вы впервые на Кипре? — Да
— Значит пока спрашивать о впечатлениях о нашем острове рано. Немного прохладно в этом году и ветрено. Надеюсь, погода все же наладится. Григорий, расскажите немного о спектакле, который мы увидим завтра. (Немного устало вздыхает) — Вкратце. Драматург Уильям Гибсон, американская классика, но в принципе уже мирового масштаба классика, потому что признанный драматург во всем мире. И его драматические произведения ставятся уже многие годы на всех сценах мирового театра, поэтому ему рекламу очно делать не надо. Т.е. те люди, которые что-то понимают в театре и в искусстве они знают кто такой Уильям Гибсон и что такое «Двое на качелях». Пьеса о людях, тут ничего такого... я даже не знаю, как его охарактеризовать...
— Ну как вы чувствуете — Трагикомедия, она написана как драма, классическая драма, даже может мелодрама, если переводить на кинематографический язык. Алексей Кирющенко - режиссер, очень замечательный, ему удалось сделать трагикомедию, что редко удается вытащить из этого материала. Обычно это классическая драма с довольно ровным таким существованием. Здесь же спектакль делится на почти две одинаковые такие части- есть моменты комедийные и потом все скатывается в такую довольно серьезную драматическую историю. И заставляет зрителя задуматься вообще о смысле, о смысле собственной жизни. Потому что такие вещи, которые происходят в пьесе, почти у каждого человека в жизни случаются. Очень часто к нам приходят зрители и говорят: «Ой, вы знаете, в моей жизни была точно такая же история». И таких подходов «вот точно такая же история» было, мы не подсчитывали с Таней, но это достаточно распространенная реакция на наш спектакль. Что лишний раз доказывает, что это классика. Чем и прекрасна классика, она вечна.
— Жизненна. — Да, она жизненна. Т.е. есть некая схема, некая формула жизни человеческой, человеческого существования, которая так или иначе повторяется из века в век. Эта пьеса написана в 60 е годы прошлого века, но она ничем не устарела в наше время. И я больше чем уверен, что пройдет сто-двести лет и она окажется так же современна, как и сейчас, как и тогда. Потому что тут еще добавить? Какие-то подробности? Это надо приходить и смотреть.
— Расскажите немного о вашем герое. Похожи ли вы чем-то с ним? Не похожи? Что-то откликается, не откликается? — Ну, оно естественно, откликается. Потому что любой нормальный артист, для него это манок. Вот он прочел пьесу в первый раз, если у него зашевелилось что-то внутри, по непонятным для него причинам. Он мог вообще не переживать еще того, что написано пьесе, в своей жизни. Он мог даже не читать об этом, но подумать о схожей ситуации где-то, но что-то внутри отзывается. Какая-то совершенно непонятная реакция, какой-то электрический разряд. Что позволяет опытному артисту сказать «да». Тоже самое произошло со мной. В тот момент, когда мне предложили эту пьесу, меня ничего не было в жизни что я мог бы или хотел бы проговорить, уже так сказать, обращаясь к своей памяти. Мне абсолютно была непонятна ситуация, но там внутри что-то подсказывало, что она мне почему-то будет близка. И случилось ровно так, как написано в пьесе. Просто, по каким-то таким репейным точкам, очень близкая мне ситуация, которую я тоже переживал, может быть переживаю. И эта пьеса от части, явилась какой-то очень правильной подсказкой. Что нужно и что не нужно, как нужно и как не нужно вести себя в той или иной ситуации. Какие-то такие не вербальные, не буквальные, но какие-то спорные вещи, являются подсказкой для меня в лично моей жизни.
— Т.е. можно сказать что вы какой-то урок даже вынесли? — Да. Это иногда бывает именно так, иногда бывает совсем непонятно, иногда очень понятно. Допустим мне предложили Отелло, я играл в Вахтанговском театре пять лет Отелло. И я понимал почему. Потому что я в своей жизни, действительно большой такой период жизни переживал такие страсти, мучительные для себя, саморазрушающие. Мне было, о чем говорить, я понимал тему этого вопроса. Я никого не убивал, не душил. (Улыбается) Но степень страсти внутренне была близка к этому ко всему. Я понимал: «Ну вот режиссер увидел это, почувствовал, предложил этот материал». Я на него откликнулся, и мы сделали замечательный спектакль, который просуществовал пять лет. Здесь вот ровно наоборот-ничего не было подобного, но что-то внутри позволило мне предполагать, что на это нужно согласиться, для чего непонятно. Потом жизнь показала, мы же играем уже 7 лет этот спектакль, жизнь показала для чего. Это вот интересный ребус. Актерская история, актерское существование, это очень непростая штука, особенно если относишься серьезно.
— А вы относитесь серьезно? — Я, да.
— А кто вы больше киноактер или театральный актер? Есть какая-то разница лично для вас? — Я не разгадал пока эту историю. У меня все начиналось с кино, и кино фактически стало мне трамплином для театра. Т.е. очень большой период времени я снимался нон-стоп. Из картины в картину, иногда по две картины параллельно, и меня не было времени на театр, у меня не было практики театральной. Потом вдруг в какой-то момент появилось очень серьезное предложение «Пигмалион» Хиггинс, это очень серьезная роль, опять же таково мирового масштаба. И вот с этого момента все начало перевешивать в сторону театра. Потому что, во-первых, я встретился с великими артистами, Юлия Рутберг играла мою маму, Сергей Михайлович Колтаков играл Дулиттла старшего.
В холле начинает играть музыка и мы перемещаемся в другое место, тем самым прервав беседу.
— Григорий, получается, что сейчас вы больше углубились в театральную жизнь? — Да, да. Я не люблю идти по своему собственному следу, не люблю повторяться. Я много говорил о отечественном кинематографе и не хочу повторяться сейчас. Но так сложилось. Были бы хорошие, интересные предложения, наверное, и кино бы не прекращалось. Существовал как-нибудь параллельно, 50/50, или еще в каких-то соотношениях. Сейчас так получилось, что относительно театра, когда мне в театре предлагают играть Отелло и Сирано, ничего подобного в кинематографе у нас в принципе не снимается. Соответственно предложений таких нет. Опускаться ниже такого уровня драматургии, который тебе предлагают, и ты играешь в театре, очень сложно. Может быть пока еще есть внутренние проблемы, с которыми я не справился, может быть когда-нибудь я справлюсь, пойму:» Да, времена... не выбирают...» И прочее, и как-то и со всем смирюсь, буду работать как все артисты, сниматься в сериалах и т.д., но пока это очень сложно. Если это происходит, то происходит конфликтно. Порой мы сложно сходимся с режиссерами, с этим временем. Я лично. Потому что у меня почему-то не хватает творческой составляющей, такой очень сильной. Поэтому я, наверное, не высказывая претензий, уже сам собой, своим видом являю какую-то такую претензию. Люди даже зная, что я никаких претензий не высказываю, но почему-то начинают от меня защищаться. Почему-то это ведет к каким-то неприятным разговорам и т.д. Я думаю, что это какая-то такая внутренняя уже зарядка. Когда человек много лет играет очень серьезные спектакли, это так или иначе складывает его характер. Ну сложно играя Сирано спуститься на уровень нашей сериальной драматургии, если это можно назвать драматургией. Сейчас к сожалению очень мало хороших сценариев.
— Если говорить о кинематографе, есть ли у вас любимая роль? — У меня лично?
— Да, ваша личная для себя. — Ни за одну из моих ролей мне не стыдно. Я очень критично к себе отношусь, но я четко понимаю где я росту, где я в чем-то повторяюсь, и нужно сменить немножко жанр. Но в любом случае это честная работа с моей стороны. Если она не складывается в общую картинку кино, или вообще выпадает, ну не сложилось значит. Ну не хватило, кому-то таланта не хватило, может мне лично не хватило. Чаще всего на себя все это перевожу. Поэтому не могу сказать, что я открещиваюсь от чего-то, нет. Но и не могу сказать, что вот эта работа, да она войдет в аналог кинематографа, какой-нибудь хотя бы медный фонд, фонд российского кинематографа.
— Т.е. в кинематографе нет того, где бы вы выделили, что сами себе нравитесь? — Нет, это все смоет время. Безусловно это все смоет. И «Не родись красивой» замечательный сериал, который дал мне такой толчок. Как это называется «социальный лифт». Вдруг из ничего. Я только закончил училище. В 2003 я закончил, а спустя 2 года после окончания я стал вдруг известным человеком. Мог уже выбирать что хочу, что не хочу играть. Это довольно серьезный подарок судьбы. Я ни в коем случае не открещиваюсь. Это моя жизнь, которая безусловно мне очень важна, но я адекватный человек.
— А какие роли вам все же больше нравятся? — Да, ну как? Чем дальше от меня, тем они больше мне нравятся, безусловно.
— А дальше от вас это как? Вы открытый, закрытый человек? — Я человек закрытый, интроверт, и уже смирился с этим. Бороться с этой природой бессмысленно и не стоит. Это такой склад характера. Понятно, что если мне предлагают сыграть что-то такое совершенно другое, что тоже есть во мне, но то чего я не проявляю в этой жизни ежедневно. Мне безусловно интересно себя как-то попробовать в этих качествах, которые сам пока не проживал, но фантазировал. Я знаю, что я могу.
— А вам там комфортно? В другом состоянии. — Безусловно. Я играл одесских аферистов, кого я только не играл, у меня порядка тридцати картин точно есть. Сейчас в последнее время я редко обращаюсь в сове прошлое, но если их перечитывать, то там будет картин 30 разных. Преимущественно главных ролей. У меня просто пока не появлялось желания залезать и раскладывать это по полочкам. Это огромный багаж, это огромный пласт жизни и работы. Все это прожито, выстрадано, по-честному, не для зарабатывания денег. Я очень часто об этом говорю. И готов подписаться под своими словами. Я не зарабатываю денег, я просто ценю свой труд. Я не буду вписываться в работу только ради денег, если мне не интересны творческие составляющие. Вот это точно совершенно. Первое-это заинтересованность у меня как творца что-то попробовать для себя, что-то сделать, пофантазировать, желательно потворить, желательно с режиссерами, в тандеме со всей группой. И потом уже только, если я понимаю, что это какой-то коммерческий проект, ну надо же на что-то жить. У меня трое детей, поэтому разумеется я не занимаюсь абсолютным таким альтруизмом. Но это только на втором месте. На первом всегда творчество.
— Григорий, а любимая роль в театре есть? Где вы сам себе нравитесь? В чьей роли? — Сирано де Бержерак. Это главная роль в моей жизни на сегодняшний день. Это главная роль в моей жизни. При том что Отелло был самый сложный спектакль в моей жизни. Я очень сложно восстанавливался после каждого спектакля.
— Эмоционально? — Эмоционально и физически. Это был хореографический спектакль. Но т.к. я не балерун и не обладаю такими способностями, и никогда не обладал. И мне было тяжело соответствовать, у меня были очень сильные партнеры. Мне приходилось, может быть, чрезмерно за счет каких-то своих других способностей эти бреши латать, чтобы не быть на их фоне бледным. А я не имел права, я все-таки Отелло. Поэтому это был очень-очень сложный спектакль. Выжигающий. Абсолютно выжигающий. А так-то конечно Сирано. Это мое нутро. Это то, чем я не обладаю, но то что во мне горит. Не претензия к миру, а попытка его, ну что-ли гармонизировать. При том, при всем понимании того, что это невозможно. Что это утопия. Сирано — это же поэт, который пытался мир улучшить. В какой-то момент он понял, что это невозможно. У него от этого начала происходить агрессия, поиск смерти. Это прежде всего от невозможности, от несбыточности осуществить собственные мечты. А он только для этого и был создан, чтобы гармонизировать этот мир. Как любой поэт. Великий. В этом мире. Но никому этого не надо. Два человека на весь Париж. Которые понимали кто это, что это за человек. все остальные воспринимали его как, ну боялись, потому что этот человек мог постоять за себя. Кто-то думал, что это такой своеобразный фрик, любопытный, но опасный. Все остальные боялись. И от этого страха ненавидели, потому что он мог раскрыть их, он их видел. Не боялся говорить им в лицо кто они такие. Поэтому это абсолютно моя, такая внутренняя природа. Я не обладаю смелостью Сирано высказывать людям прямо в глаза, но я компенсирую это своим
— Молчанием? А хотелось бы это как-то высказать? Как бы вы это сделали? — Ну я высказываю это сцене. Это единственное место где я могу это себе позволить. Сделать так, и буквально как я и хочу это сделать. В своих ролях я в любом случае высказываюсь, выговариваюсь. И говорю не буквально, а авторским текстом. Многие мои персонажи давали мне возможность выговорить то, чего я в силу своей природы выговорить не могу. Ну просто не могу, не обладаю этим талантом пока еще разговаривать.
— А может вы просто не хотите? — Ну нет. Я по природе деликатный человек. И это такой внутренний конфликт. Желание и невозможность в силу своей природы. Природа такая и она тормозит, и она не дает.
— При всей вашей деликатности вы экстрималите... — Я не экстрималю. Для меня горы, куда я хожу-это пустыня. Это не средство доказать всему миру что я такой крутой, я никогда не бравирую своими достижениями в этой области. Я вижу кто ходит, кто по-настоящему может называть себя альпинистом. Я никаким образом не пытаюсь поставить себя рядом с ними. Это профессиональные люди, по-настоящему мужественные и серьезные люди, которые отдают этому всю свою жизнь, и порой там и остаются в горах. Для меня горы это место где я разговариваю сам с собой и с богом. Там просто нет лишних. Там никто не мешает. Там можно сойти с ума от тишины. Такая тишина страшная. Эта тишина тебя прочищает. На фоне этой тишины ты понимаешь кто ты есть на данный момент. Пока у тебя хватает смелости остаться с самим собой по-настоящему. Это очень сложный философский вопрос. Это не вопрос сходить в горы и покорить вершины. Я постоянно говорю-покорить никого нельзя. Себя можно покорить. Свои слабости. Как например в Пост. Когда человек может хоть немножечко приблизиться к состоянию тишины и осознанию себя. Кто ты есть в этом пространстве и куда ты вообще идешь. Что ты сделал за это прожитое время и куда ты вообще идешь. На что ты нацелен. И уверен ли ты что то, на что ты нацелен-это правильное движение. Вот, например, сейчас Пост, попробуй себя ограничить в самых простых вещах. И даже в горы ходить не надо. Попробуй в этом ограничении понять кто ты. Способен ли ты обуздать свои страсти? Или страсти тебя настолько поработили что ты не способен на один день отказаться от вкусной еды, к которой ты привык. Это вопрос свободы. Как бы люди не относились к религии, но это вопрос свободы. Подлинной свободы, свободы от собственных страстей.
— А вы свободолюбивый человек? — Абсолютно.
— Во всех аспектах? — Я весы по знаку. Меня стесняют замкнутые пространства, стены меня ограничивают, потолки меня заставляют пригибаться, поэтому мен нужно раз в год находиться там, где нет потолков и стен.
— А как надолго вы уходить? — Насколько выдерживаю. Иногда совсем не выдерживаю. По-разному бывает. Горы — это очень непростая штука. Особенно если ты ходишь на протяжении 20 лет, ты понимаешь, что это не просто какая-то система координат и знаков, которые тебе в жизни подаются и корректируют жизнь. Поэтому я давно уже не хожу за вершины.
— Куда бы еще хотелось сходить? — Закрыть своего «Снежного Барса»
— Планов много? — Хватило бы здоровья и свободы от страстей. Туда не пускают только собственные страсти. Они тебя отягощают. Они гирями висят на ногах и не дают взлететь. Я борюсь со своими страстями. Был период жизни, и он достаточно длинный был, когда я считал, что это норма. Но это не норма для человека. Использовать страсти, зная, что они у тебя есть, как краски в определенных ситуациях, это тоже талант, почему бы и нет. Но быть рабом своих страстей, упаси бог.
— Григорий вы седьмой год играете в спектакле «Двое на качелях», а что бы вы еще хотели сыграть? — Не знаю.
— Пока ничего интересного нет или нет того чего бы особо хотелось? — У меня давно есть ощущение что об этом не должен думать артист. Мы не всегда адекватно воспринимаем себя со стороны. Артист должен мечтать, но ни в коем случае не должен на себя натягивать: «Я Гамлет»
— Но что-то же хотелось бы? — Да, конечно, хотелось бы сыграть Гамлета. Это грандиозный материал. Но это действительно очень серьезно. Но я себя не вижу со стороны. Поэтому для меня мое личное желание встретиться с режиссером, который будет для меня авторитетным, который бы увидел меня в какой-то роли. Которая может будет для меня абсолютно неожиданной, но он убедит меня в том, что я могу сделать это хорошо, и мне захочется пойти на эту авантюру. Наверное, такая схема ближе, чем чтобы я хотел сыграть. Весь мировой репертуар я хотел бы сыграть.
— А вы авантюрист? — А как же? я в 24 года поменял свою жизнь. Я поступил в Щукинское училище. В 24 года осмелиться куда-то поступить-это серьезная авантюра. Я на нее решился и в 28 лет я закончил. Представляете какой у меня внутренний был заряд чтобы не размениваться по мелочам. Я не ропщу ни на жизнь, ни на бога. Я абсолютно счастливый человек. И был и остаюсь им.
— Семь лет вы играете Джерри, у вас не появлялось чувства усталости от этой роли? Либо от этого спектакля? — Нет. Этого нет. Здесь хорошая компания. А от спектаклей бывает. У меня были спектакли, которые я сам лично закрывал. Было у маня такое один раз, когда я понимал-все, закончилось. Там внутри все закончилось. Здесь пока нет. Если наступит такой момент и я это почувствую первый всех остальных я скажу:» Ребята! Все!»
— Т.е. на сегодняшний день пока это все живо и отзывается? — Это прекрасный материал. Материал, когда играешь, 400 спектаклей сыграли... И я иногда ловлю себя на мысли, что вот этот кусок я только в этот раз понял, как его нужно играть. Здесь я поникаю, а здесь-о, ничего себе! Хорошая пьеса она многослойна. Поэтому здесь нет. Здесь замечательный партнер-Таня Арнтгольц это подарок судьбы. Мы спей очень близки по многим вещам в жизни, нам есть, о чем поговорить. Здесь очень важно чтобы человек рос вместе с тобой. Он растет-ты растешь. И вот вы параллельно растите этот спектакль, некое общее творение. Поэтому нет, здесь нет. Этот спектакль еще поживет!
Рады видеть таких интересных гостей на нашем острове. Желаем Григорию хорошо провесил время, надеемся, что погода все же порадует. Ждем спектакля!
«Настоящие» мужчины! Вот как они выглядят: умные, сильные, позитивные, с превосходным чувством юмора... На таких можно положиться, с ними интересно беседовать и есть о чем помолчать... Последние романтики... Искренние, честные, готовые на подвиги ( они не перестали лазить в окна к любимым женщинам, совершать прекрасные безумства в их честь....) Подзарядилась утренним эфиром Russian Wave с Евгений Миронов В предвкушении вечернего спектакля «Двое на качелях»( по пьесе Уильяма Гибсона) с Григорием Антипенко в главной роли...
Спешите быть счастливыми... Такое хрупкое, невесомое, непредсказуемое, нереальное желание... Навсегда востребованное, Всеми искомое, Не многими достигаемое...
Вчера, 30 июня в театре им. Вахтангова прошло закрытие сезона.Уже десять лет это проходит как праздник. Перед театром на Арбате на импровизированной сцене идет концерт молодых артистов -вахтанговцев. Это они были инициаторами таких вечеров.Эту уже традицию поддержали и именитые артисты более старшего поколения Вот и вчера среди участников праздничного мероприятия можно было видеть Василия Ланового, Евгения Князева Алексея Гуськова, Алексея Кузнецова, Юлию Рутберг, Ольгу Тумайкину, Александра Олешко и многих других. Ведущими концерта были Марина Есипенко и Юрий Цокуров Зрителей, как всегда было много.Было много шуток и веселья.
Радостной новостью актер поделился со спецкором Teleprogramma.pro на сборе труппы и открытии 99-го сезона своего родного театра имени Евгения Вахтангова.
Оказалось, что Григорий успел недавно официально жениться и снова стать отцом. Ни имя, ни кем работает его новая избранница, Антипенко не раскрыл, отметив, что со всеми бывшими женами сумел сохранить замечательные отношения и все они были прекрасными женщинами. Зато актер с удовольствием рассказал о рождении младшего наследника.
— Главное событие этого года для меня – рождение моего младшего сына, все остальное меркнет на его фоне, — рассказал нам Григорий. – Мы назвали его Афанасием, ласково зовем Афоней. Сын родился 3 июля этого года, в один день с третьим сыном Федором, спустя ровно 10 лет. Такое вот мистическое совпадение. Самому старшему Александру в этом году будет 20 лет, Ивану исполнилось 12 и Федору 10.
Григорий Антипенко. Фото: Лика Брагина
— Наверное, никаких трудностей не возникает, когда держишь на руках уже четвертого наследника? — С четвертым ребенком, конечно, уже проще, есть опыт, уверенность в себе и умение обращаться с младенцами. В этом году в школу первого сентября я не ходил. Мои парни — уже самостоятельные, взрослые люди, сами со всем справляются. Старший сам поступил в ГИТИС, сейчас на третьем курсе. А я воспитываю самого младшего, он сейчас требует больше всего внимания, так что сейчас у меня период бессонных ночей. Хотя мы с Афоней даже успели отдохнуть летом в Юрмале, он у нас путешествует с рождения.
— Четыре сына есть, а дочку хочется? — Еще как хочется! Считаю, что на все воля Божья, дети даются небесной канцелярией, наши желания тут мало что значат. Человек по глупости может отказаться от ребенка, но я считаю, что это самая большая ошибка, которую можно совершить. Дети – самое большое счастье в жизни. Сколько бы ни было, все будут мои!
Григорий Антипенко. Фото: Лика Брагина
— А как же ваши любимые горы, вы же известный альпинист? Теперь придется на время о них забыть? — Почему, про горы тоже не забываю, и старший сын Саша от меня не отстает. Под моим руководством он уже взошел на три вершины, еще в 16 лет поднялся на Эльбрус. В этом году у нас было восхождение нравоучительного толка, потому что пришлось быстро развернуться. Горы были настолько неприступны, что я действительно испугался и понял, что не имею права вести туда своего сына. Я даже собой не имею права рисковать, потому что родился четвертый, а мне всех их надо воспитать и поставить на ноги. Горы порой не пускают альпинистов, и я Сашу научил правильной тактике, что иногда нужно без всяких размышлений разворачиваться назад, потому что горы вечны, а человеческая жизнь очень хрупка. Не нужно идти напролом, всегда важно чувствовать опасность. В этом году 20 лет, как я полюбил горы и поднялся на вершину первый раз.
— Как жена относится к вашему опасному увлечению, не запрещает? Или, может быть, хочет к вам присоединиться? — А я не спрашиваю ни у кого разрешения. И далеко не всех беру с собой в горы, потому что тут нужно иметь хорошую подготовку. Ну и мое профессиональное чутье всегда говорит, кого можно взять, а кого нет. Старшего сына вожу исключительно из поучительных соображений, в горах мы с ним общаемся, как нигде, откровенно. Только в горах можно обсудить с человеком любую тему и увидеть, какой он на самом деле. Не то, каким он пытается казаться, а какой он в тех самых экстремальных ситуациях. Горы помогли мне раскрыть, кто мой сын и какой он. И ему, надеюсь, было так же интересно узнать, кто его отец.
https://vk.com/grigoriy_antipenko_group #ГригорийАнтипенко #театрВахтангова Официальный сайт : www.antipenko.com Григорий Александрович на сборе труппы. сентябрь 2019
6 сентября 2019 года Государственный академический театр имени Евгения Вахтангова открыл 99-й сезон. Событие в доме на Арбате, 26 стало ярким, запоминающимся праздником. Директор театра Кирилл Крок (Kirill Krok) подвел итоги деятельности коллектива в ушедшем творческом году, поздравил юбиляров, вручил коллегам благодарности самого высокого уровня и озвучил масштабные гастрольные планы на ближайший год. Художественный руководитель театра Римас Туминас рассказал, какие премьеры ожидают московских зрителей в 99-м сезоне. Интересных событий ожидается немало. Желаю одному из любимейших театров яркого, насыщенного года, творчески наполненного и дарящего лишь положительные эмоции! Сегодня в фойе бельэтажа Исторической сцены был открыт зал-музей, посвященный легендарному спектаклю Римаса Туминаса "Пристань", покинувшему репертуар. Уникальная экспозиция включает фрагменты декораций, костюмов и реквизита постановки, а также личные вещи актеров, принимавших в нем участие. Для зрителей двери театра откроются уже завтра. Первый спектакль 99-го сезона - премьерный "Пер Гюнт" Юрия Бутусова. Сегодня прошел пресс-показ, а вечером - генеральный прогон нового детища легендарной сцены.
Приводит в нашу жизнь прекрасных, талантливых, красивых людей, чтобы рядом с ними мы ощутили вкус настоящего счастья. Всю эту неделю в жизни моей, и в жизни моих коллег был Вахтанговский театр и вахтанговцы, которые принесли с собой столько света и добра, что теперь совершенно непонятно, как без этого существовать. У нас были «Евгений Онегин», «Медея» и Сара Бернар, и люди, за час общения с которыми, можно, не колеблясь, отдать год жизни. Любимые вахтанговцы, сегодня днем московским рейсом вы увезли с собой наши сердца, так что теперь просто обязательно должны вернуться!
В Баку завершились четырехдневные гастроли московского Театра имени Евгения Вахтангова, которые прошли в рамках III Международного театрального фестиваля M.A.P. Закрывал творческий тур российской труппы спектакль «Медея» в постановке Михаила Цитриняка. Бакинские зрители увидели на сцене Азербайджанского русского драматического театра имени Самеда Вургуна вечный конфликт между свободой мышления и обыденностью, раскрытый через героев классической греческой трагедии: Медеи – в исполнении актрисы Юлии Рутберг и Язона, роль которого исполнил Григория Антипенко. Корреспондент «Москва-Баку» поговорила с Григорием Антипенко, который рассказал о своей знаковой роли, экстремальном увлечении и поделился впечатлениями о Баку.
- Григорий, в спектакле «Медея» вашей партнершей по сцене выступает Юлия Рутберг. Легко нашли общий язык? - До «Медеи» мы с Юлей целых восемь лет выступали на одной сцене. Она играла мою маму, а я ее сына в «Пигмалионе» Бернарда Шоу. У нас с Рутберг серьезный творческий союз. Это одна из лучших моих партнерш, лучших актрис, с которой сложились особые отношения, и, надеюсь, они не закончатся на этом спектакле. Даст Бог, судьба еще подарит нам совместные проекты. Знаете, для меня актерство – не мечта, а данность. К этому меня привел Бог и, как мне кажется, на данный момент я занимаюсь своим делом. Поэтому никаких сомнений на этот счет у меня не возникало. А что будет дальше – посмотрим. Жизнь – штука серьезная и зарекаться, что со мной будет дальше, не буду. Я не могу быть уверенным даже в том, что случится со мной через каких-то пять или десять минут. Но в одном я уверен на данный момент – я на своем месте, и это моя профессия.
- У вас достаточно серьезное хобби - альпинизм. Не страшно рисковать жизнью? - Я здравый человек и никогда не «ломлюсь» куда-то, если понимаю, вижу и слышу подсказки, мол, туда ходить нельзя. Я уже перерос тот период, когда мог рисковать собой и достаточно сумасбродно рисковать. Это все обычно бывает в молодости, а сейчас я человек уже зрелый, через месяц мне исполнится 45 лет. А это серьезная дата…Пора уже задуматься о смысле жизни. И потом, недавно у меня родился четвертый сын, и я уже не имею права рисковать собой. У меня четверо детей и они все разных возрастов. Их всех нужно поднять на ноги, воспитать…
- Расскажите, как вы решили заняться альпинизмом? Какую гору покорили первой? - Это не мы покоряем горы, а горы покоряют нас. Мы поднимаемся на вершины, завороженные их красотой и величием, понимая нашу бесконечную ничтожность перед ними. С чего все началось? Пожалуй, по наитию, по воле случая, как и все в моей жизни. Однажды этот случай меня привел в горы, и мне захотелось подняться самостоятельно. В одиночку я прошел по горам Кавказа. Было огромное количество приключений и даже чудес. Иначе это и не назовешь. Я рисковал и остался жив. С тех пор все как-то пошло-поехало и вот уже двадцать лет я поднимаюсь в горы. И уже давно не за вершинами, а просто общаться с природой, слушать себя, разговаривать с собой и с Богом. Для меня горы стали моим собеседником, а не целью или «адреналиноманией». Все намного глубже и серьезнее. Горы для меня – это зов души, зов сердца. Ответы на какие-то свои вопросы могу только там найти. Кстати, в этом году вместе со старшим сыном побывали на Тянь-Шане. Возможно, однажды поднимусь и на азербайджанские высоты. Все может случиться в моей жизни…
- В Баку вы не в первый раз. Пять лет назад приезжали с постановкой «Двое на качелях». Что успели посмотреть в азербайджанской столице? -В первый свой приезд я прогулялся по Баку, увидел Старый город, побывал в нескольких музеях. Конечно, все понравилось. Правда, в этот раз посмотреть азербайджанскую столицу не получилось. Был слишком загружен перед спектаклем. Приводил свои мысли в порядок, чтобы выйти на бакинскую сцену. Ведь, по сути, гастроли в Баку – своего рода начало нового театрального сезона для вахтанговцев. Мы играем сразу после долгого отпуска, а уже послезавтра в Москве состоится официальное открытие сезона и…понесется нон-стоп работа.
- Какую из своих ролей вы считаете особенной, знаковой? - Сирано де Бержерак. Пожалуй, это моя главная роль в жизни, моя творческая вершина на данный момент. Эта роль моя, потому что в ней много болевых точек, связанных с моей личной жизнью и мне есть о чем говорить со сцены. Образ Сирано де Бержерака очень многослоен. Через него я словно исповедуюсь. Палитра и масштаб драматургии позволяет делать это максимально объемно относительно моей личности.
В знаменитом Театре имени Вахтангова начался новый, 99-й сезон. Совсем скоро прославленная труппа отметит 100-летний юбилей!
В зале - сплошь узнаваемые лица: Василий Лановой и Ирина Купченко, Сергей Маковецкий, Евгений Князев, Александр Олешко, Юлия Рутберг, Алексей Гуськов и Лидия Вележева... О планах на новый сезон рассказали Римас Туминас и директор театра Кирилл Крок. В частности, открывается сезон громкой премьерой спектакля в постановке Юрия Бутусова «Пер Гюнт». Также уже в сентябре Римас Туминас начинает читки сценической версии романа Л. Толстого «Война и мир». В ноябре на Новой сцене состоится премьера спектакля Николая Коляды по его собственной пьесе «Баба Шанель». И, конечно, зрителей еще ждет много-много сюрпризов.
А пока что актеры, собравшиеся после летнего отпуска, общались друг с другом и делились своими новостями. То и дело было слышно: «Как ты посвежела!», «А ты-то как загорел!» Но больше всех внимание было приковано к Григорию Антипенко (да-да, тому самому, звезде сериала «Не родись красивой» и экс-мужу актрисы Юлии Такшиной):
- Главное событие этого года для меня - рождение моего младшего сына, он появился на свет этим летом, в июле. Все же остальное, конечно, меркнет на этом фоне. Сына мы назвали Афанасием, а дома ласково зовем Афоней - улыбаясь, рассказывал коллегам Антипенко.
Те же, в свою очередь, поздравляли многодетного отца, ведь теперь он воспитывает четверых наследников! Правда, от разных жен. Самому старшему его сыну Саше в этом году исполнится уже 20 лет, Ивану сейчас 12, Феде - 10, и, наконец, самому маленькому, Афоне - всего-навсего два месяца!
Актер московского Театра им. Вахтангова Григорий Антипенко создал на сцене множество разноплановых образов: профессор Хиггинс в «Пигмалионе», Ясон в «Медее», Сирано де Бержерак, Отелло… И хотя широкой публике этот яркий артист больше всего запомнился телесериалом «Не родись красивой», у нашего зрителя есть возможность убедиться в его сценическом даровании: 16 октября Григорий Антипенко и Татьяна Арнтгольц сыграют свой знаменитый спектакль «Двое на качелях».
Абсолютно счастливый человек
– Вы играете «Двое на качелях» восьмой сезон. Это много или мало? – Это хорошо. Спектакли играют и по 20 лет, если позволяет драматургия. Но играть до бесконечности молодого героя невозможно. В прошлом году мне предложили сыграть Чацкого, о котором я мечтал всю свою сознательную жизнь. Я перечитал «Горе от ума» и понял, что уже не могу его играть: перерос.
– Михаил Царёв дебютировал ролью Чацкого на сцене Малого театра в 36 лет, а в телеспектакле сыграл его в 49. – Безусловно, роль очень хорошая. Но у Грибоедова все нанизано на лирическую линию: первая любовь, первая неудача, первое разочарование, это очень важные темы, изъять их из пьесы невозможно, а для того, чтобы играть, нужно иметь такую же неискушенную душу. Но я на эти юношеские темы высказался полностью, потерял к ним интерес и для себя закрыл.
– В жизни тоже? – В жизни у меня более зрелые чувства, мысли и отношения – мне об этом интересно говорить со зрителями и с самим собой, а не искать ответы на вопросы, которые тревожили лет 20 назад.
– То есть в наше время понятие «для души» не отменяется? – А у меня все только для души, по-другому не бывает. Я не зарабатываю целенаправленно деньги и немножко шокирую своих коллег, которые задают мне вопрос: «А как же ты живешь?» – «Я зарабатываю любимым делом». Звездный состав, режиссер, гонорар – меня это всё не интересует, если не лежит душа. Предпочитаю отказаться, потому что ничего хорошего не получится. А поскольку существую по этому принципу, мне хватает и денег, и любимой работы.
– Счастливый человек. – Абсолютно!
– Всегда так было? – Я никогда не изменял себе. В юности были заходы, когда смотрел на других и думал: ну, наверное, можно и так, раз они так живут. И предпринимал попытки: пробовал заниматься тем, что мне не нравится, если за это платили большие деньги. И получал по мозгам – оттуда, сверху, это было ощутимо и физически, и нравственно. Набил себе шишек и давно живу только по сердцу.
Блуждания в лабиринтах судьбы
– У вас богатая доактерская биография: «и кидало меня…». – Поэтому мне есть о чем разговаривать со зрителями. Очень важно, что я никогда не мечтал быть актером – все появилось само собой, так же внезапно, как все остальное в моей жизни. Поэтому могу играть разные роли, опираясь на не чужой, а на свой собственный опыт.
– Все-таки личный жизненный опыт актеру необходим? – Бывают чудеса, есть такая категория артистов – рожденные со взрослой душой.
– Не ваш случай? – Лишь отчасти мой. Очень многое пройдено и приобретено ценой собственных ошибок и блужданий в лабиринтах судьбы. В детстве меня не интересовали игрушки, в юности – дискотеки и все такое прочее. Я с детства интересовался биологией, и главными моими игрушками были энциклопедии. Сначала бабушка возила меня в московский Дворец пионеров, а где-то со второго класса стал ездить через весь город самостоятельно, времена еще были нестрашные. Восемь лет наблюдал животных, потом стал наблюдать за людьми.
– Актерская профессия деформирует личность или же, напротив, строит? – Меня – строит. В какой-то момент я понял, что роли даются нам, в частности, мне, не только потому, что могу через них что-то высказать, или это подарок судьбы, стечение обстоятельств, хотя в случайности я не верю. Прежде всего, это возможность разобраться в себе, в проблемах, которые поджидают тебя в жизни, повод задуматься о чем-то новом, расширить свой кругозор. Если совсем честно, в этом есть что-то эгоистичное: не только порадовать зрителей, а сделать следующий шаг к самопознанию. Я никогда об этом не говорил, но актерская профессия, по сути, «день сурка». Спектакль «Двое на качелях» – это какой-то сумасшедший «день сурка», длящийся уже восемь лет.
Двое на качелях
– Вы от него не устали? – Мы сыграли, думаю, уже больше четырехсот спектаклей. Нельзя 400 раз выходить на сцену и не задавать себе вопрос: а почему нам это дано? Значит, мы еще что-то для себя не раскрыли, не поняли – нам подарили еще один сезон, чтобы продвинуться дальше. Это очень важно.
– Для вашей партнерши, Татьяны Арнтгольц, тоже? – Видимо, да.
– Видимо? – Я же не могу отвечать за нее: у каждого человека свои запросы, свои вопросы к Вселенной: зачем, почему? У нас с ней есть общий язык, мы совпали человечески, это самое удивительное.
– А когда репетировали – ругались, ссорились? – Никогда. Потом уже были моменты усталости, быть может, какой-то небрежности в отношениях, но это очень быстро пресекалось. Многолетнее актерское содружество – это же маленькая семья, не в прямом смысле – творческая семья: мы зависим друг от друга. Бывает, устаешь – от переездов, от этого бесконечного круговорота событий, и всегда рядом, всегда вместе – необходимо находить человеческие способы притирки, границы, вариации поведения.
– От публики зависит спектакль? – Зачастую он на сто процентов зависит от публики, от того, насколько активен зритель, насколько стремится к восприятию. Бывают немые залы, абсолютно холодные, сверхзадача – поставить его на уши.
– Звонки мобильных телефонов вас раздражают, расстраивают? – По-разному. Раньше и злило, и расстраивало. Но это слабость, постепенно избавляемся от нее. Надо с иронией относиться к тому, что мы делаем.
– Люди перестали иронически относиться к самим себе – болезнь нашего времени. – Да, и это ужасно.
– У всех, чуть ли не поголовно, невероятный апломб, все такие в своих глазах значимые, будто ничего великого до них в мире не было – это они впервые запустили космический корабль и нарядились первой собакой, которая в нем полетела, одновременно. – А театр – прежде всего, игра, и зритель – ее неотъемлемая часть. Убивать зрителя злобой – как минимум непрофессионально. Есть такие актеры, да и я сам в юности срывался – может, это даже было неплохо, потому что давало какую-то определенную краску, но в плане профессии это не нужно.
Трудно играть, как в колодец
– Актеры часто рассказывают, как их подпитывает энергетика зала. А бывает так, что публика вас сжирает, просто вампирит? – Хороший вопрос… Сжирает, когда есть ощущение, что ее нет: ты играешь, как в колодец, выплескиваешь туда без остатка все, что в тебе в этот момент есть – и ничего не получаешь, абсолютно. Выходишь на поклон, разрушенный совершенно, а они тебе и на поклоне – три снисходительных хлопка. Такое иногда случается, об этом говорят все актеры, которые постоянно работают в театре. И у каждого артиста свой способ спасаться от такого зала: некоторые абстрагируются, некоторые откровенно посылают… Мы с Татьяной играем для себя. Понимаем, кто там сидит, и говорим: так, сегодня работаем для себя – и играем в совершенном отрыве, смеемся, радуемся жизни. Если они почувствуют, что – грань, если готовы к нам присоединиться, если их втянет в нашу игру – прекрасно. Если нет – мы не потеряли время напрасно, потому что отработали для себя какие-то технические моменты, поиграли с темпом, со смыслами, с настроениями.
– В этом отношении надежнее сериалы: зрители уселись перед телевизором у себя дома на диване – актер не видит, как они реагируют. Вам нравится сниматься в сериалах? – Нет.
– Но снимаетесь? – Уже давно не снимаюсь.
– Кто-то с алкоголем завязывает, кто-то с курением, а вы завязали с сериалами? – Просто нет предложений, которые меня заинтересовали. Для меня сериал – «Шерлок Холмс», или «Вечный зов», или «Семнадцать мгновений весны», их можно пересматривать бесконечно. Это очень талантливо, начиная с постановочной части и заканчивая последним актером в последнем эпизоде – все продумано. Когда меня приглашают на какие-то очередные пробы, говорю: сначала посмотрю, потом скажу, приеду на пробы или нет. Прихожу, смотрю – неинтересно. Все зависит от масштаба личности режиссера, а живем мы в такое время, когда личность – это такой дефицит!
Художественный руководитель нашего театра Римас Туминас – очень непростой, очень противоречивый человек, но – личность. И я благодарен судьбе за то, что могу смотреть, как он работает, видеть и чувствовать, какая магия происходит в этот момент. Ну и зачем мне какие-то сериалы?
Гости: Евгений Князев, ректор Театрального института им. Б. Щукина; Павел Любимцев, заведующий кафедрой Мастерства актера Театрального института им. Б. Щукина; Максим Аверин, актер, выпускник; Григорий Антипенко, актер, выпускник. Ведущий: Андрей Максимов
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 74
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума