ПБК: Золотая маска – 2014 Опубликовано: 13 окт. 2014 г.
Любителей театра ждёт одна из самых захватывающих недель года. На сценах Риги и Вентспилса будут представлены российские спектакли – номинанты и лауреаты театрального фестиваля Золотая маска. А открывает фестивальный марафон нынешнего года спектакль театра имени Вахтангова «Евгений Онегин» режиссёра Римаса Туминаса. В постановке, признанной одной из лучших на российской сцене, заняты ведущие актеры вахтанговского театра.
Юбилей сегодня отмечает одна из лучших актерских школ страны — театральному институту имени Щукина исполнилось сто лет. История прославленного училища началась с провала спектакля, после которого режиссер Евгений Вахтангов провел разбор ошибок и прочитал лекцию студентам — это и было началом училища, и с тех пор уроки мастерства передаются талантливыми артистами и педагогами из поколения в поколение.
Юбилей сегодня отмечает одна из лучших актерских школ страны — театральному институту имени Щукина исполнилось сто лет. История прославленного училища началась с провала спектакля, после которого режиссер Евгений Вахтангов провел разбор ошибок и прочитал лекцию студентам — это и было началом училища, и с тех пор уроки мастерства передаются талантливыми артистами и педагогами из поколения в поколение. Они превращают театр в праздник, как когда-то им завещал великий Вахтангов. Все вместе на одной сцене - студенты и педагоги, дебютанты и народные артисты, или просто щукинцы.
Сегодня знаменитому Щукинскому училищу исполняется 100 лет. Сейчас это крупнейший театральный вуз. За век было 117 актерских выпусков и 52 режиссерских, среди выпускников - 203 народных артиста. А когда-то группа из пяти студентов во главе с учеником Станиславского Евгением Вахтанговым решила основать свою драматическую студию. Поставили первый спектакль и с треском провалились. "Вахтангова отлучили от преподавания. Станиславский сказал: нет, вы преподавать не можете. Тем не менее, потом они тайно все равно стали заниматься", - рассказывает народная артистка РСФСР Людмила Максакова. Занимались в крохотной московской квартирке, пока не нашли свою сцену. Первые выпускники блистали на ней в "Принцессе Турандот", а театральная школа стала существовать при театре Вахтангова. И чуть позже была названа в честь его любимого ученика Бориса Щукина.
В здание в одном из арбатских переулков театральный институт имени Щукина переехал в 1937-м, правда, тогда это была лишь маленькая Вахтанговская школа, но с тех самых пор все студенты в один голос говорят, что путь до мечты пусть и не такой уж простой, зато до неё всего 190 шагов. И лежит он прямо к легендарному театру имени Вахтангова. До сих пор вся его труппа состоит только из выпускников Щукинского училища. Педагоги института тоже все как на подбор — щукинцы. Про них ходят легенды, а их воспитанники спустя много лет узнают друг друга по их цитатам. "У Людмилы Владимировны любимая фраза была. Когда ты делаешь какой-то этюд, и он заканчивается, она говорит: кискин бред", - вспоминает народный артист РФ Евгений Князев.
Целую плеяду звездных актеров воспитал ректор Борис Захава. Строгий и требовательный, при нём за нарушение дисциплины отчислили Никиту Михалкова. А ещё Захава в пух и прах раскритиковал студенческий спектакль щукинца Юрия Любимова "Добрый человек из Сезуана", постановка, которая скоро перевернула все представления о театре и из которой выросли первые актеры Таганки. "Он весь в пятнах ко мне подбежал и начал меня ругать, что я идиот, что я не понимаю, где я живу! Он испугался, что его выгонят и даже закроют училище", - рассказывал режиссер, народный артист РФ Юрий Любимов.
Кстати, именно Захава принял в училище будущего ректора "Щуки" Владимира Этуша. Причем принял по блату — за молодого студента попросил уже легендарный к тому времени Рубен Симонов. "Мне скоро будет сто лет и училище Щукина вровень со мной идет. И вся моя жизнь — это Щукинское училище", - признается народный артист СССР Владимир Этуш. "Сегодня я играю с этим человеком спектакль. Это мой партнер. Представить себе, что когда-нибудь я вообще дотронусь до ректора института! Мы проходили и каменели каждый раз, когда он поднимался по лестнице", - вспоминает народная артистка Мария Аронова.
Диплом с отличием Андрея Миронова, дневник по профнавыку Константина Райкина - в Бахрушинском музее, как на ладони, вековая история Щукинского училища. И пусть его выпускников часто обвиняют в закрытости и излишнем консерватизме, сами они утверждают, что лишь передают свои традиции из поколения в поколение. "Знаете, почему блестит нос? Потому что студенты придумали себе: если перед зачетами и экзаменами они потрут Вахтангова, то он им поможет", - рассказывает народный артист РФ Евгений Князев про примету студентов.
Но их главной традицией по-прежнему остается непревзойденное мастерство, секрет которого разгадать со стороны вряд ли получится.
В четверг, 23 октября, легендарная "Щука" – Театральный институт имени Щукина отмечает 100-летний юбилей. Юрий Яковлев, Владимир Этуш, Алла Демидова, Анастасия Вертинская, Екатерина Симонова, Максим Суханов – вот далеко не полный список выпускников-щукинцев.
Где Виктор Добронравов прятался от вахтерш, какие скороговорки учил Александр Ширвиндт, почему нынешнего ректора Щукинского института не зачислили с первого раза и как Рубен Симонов играл спектакли для нефтяников - в материале M24.ru.
Александр Ширвиндт, актер театра и кино, режиссер, художественный руководитель Театра сатиры Справка M24.ru Театральное училище имени Щукина окончил в 1956 году, после чего был зачислен в труппу Театра-студии киноактера. Работал в театре имени Ленинского комсомола, Театре на Малой Бронной. С 1970 года играет в Театре сатиры. В 2000-м занял пост художественного руководителя театра. Работа на сцене: спектакли "Обыкновенное чудо", "Дом, где разбиваются сердца", "Горе от ума", "Ревизор", "Орнифль", "Мольер" ("Кабала святош") и другие. Фильмы с участием Александра Ширвиндта: "Ирония судьбы, или С легким паром!", "Двенадцать стульев", "Трое в лодке, не считая собаки", "Вокзал для двоих", "Зимний вечер в Гаграх" и другие.
"Я один из самых старых профессоров Щукинского училища, начал преподавать в 1957 году. 23 октября у "Щуки" юбилей. А я вспомнил, что ровно 60 лет назад в этот день мы с двумя уже покойными однокурсниками – Славой Соколовым и Славой Лавровым – написали песню, которая потом стала почти гимном училища: "Знакомый дом в зеленой тихой улице, со сценой здесь подружишься навек. И, гордый славою студента-щукинца, войдет в искусство новый человек". Сейчас молодые ребята поют эту песню, думая, что она народная, а у нее есть авторы. Самой большой моей трагедией во время обучения на первых двух курсах была неправильная дикция, не выговаривал "ч", "ш", "щ". Поэтому постоянно тараторил скороговорки вроде "Щегленок щупленький за рощей нещадно плакал и пищал", чтобы меня не выгнали из училища. Что касается щукинских традиций, то сейчас, к сожалению, это все стало более размыто. Но какие-то островки индивидуальности остались. Есть предметы, которые вообще ни в одном театральном институте не преподают. У нас очень сильная кафедра сцендвижения и фехтования, замечательная кафедра художественного слова во главе с Василием Лановым – он фанат слова, стиха и Пушкина. Ректор "Щуки" Евгений Князев – не только замечательный педагог. Он оказался еще и замечательным прорабом, сделал из училища настоящий храм: чисто, красиво, современный дизайн. Так что училище живо. И, кстати, в моем Театре сатиры из труппы в 100 человек 38 актеров – выпускники Щукинского училища".
Виктор Добронравов, актер театра и кино Справка M24.ru Театральное училище имени Щукина окончил в 2004 году. Тогда же был зачислен в труппу театра имени Вахтангова. Театральные работы Виктора Добронравова: "Чулимск прошлым летом", "Сирано де Бержерак", "Чайка", "Пиковая дама", "Маскарад", "Евгений Онегин", "Отелло". Снялся в сериалах "Московские окна", "Не родись красивой", "Сваты".
"Поступление далось мне тяжело, волновался, у меня подкашивались ноги, тряслись поджилки. И, уже будучи студентом, я не мог спокойно смотреть на абитуриентов, которые готовились в коридорах училища, мне становилось дурно. Я поступил в 2000-м году. Весело было по ночам, когда мы оставались готовиться к самостоятельному показу. Прятались от вахтерш по аудиториям, репетировали отрывки. Жизнь в театральном вузе кипит с утра до ночи. А готовиться к показу нужно самостоятельно, в свободное время. Поэтому часто студенты репетируют по ночам. Как-то нас накрыла вахтерша и давай записывать фамилии. Ну мы и начали представляться: "Раскольников… и так далее". Вначале у меня была боязнь выхода на сцену, но к четвертому курсу она прошла. Учился хорошо по всем предметам, кроме мастерства. Самой серьезной учебной работой для меня стал спектакль по рассказу Шукшина "Кони привередливые". Мы готовили спектакль от и до, все сами: стругали, прибивали, вешали. Спектакль своими руками – это, пожалуй, то, чего мне не хватает в театре сегодня. Были ли традиции? Да, в училище первый курс помогает выпускному четвертому, который готовит дипломный спектакль. Первокурсники выступают в роли костюмеров, гримеров, постановщиков. У нас был шлыковский курс, ученики Юрия Шлыкова: Юра Чурсин, Сережа Епишев, Света Антонова. Мы дружили. А еще нам очень повезло, застали педагогов старой школы: Аллу Казанцеву, Альберта Бурова, Юрия Авшарова. Это мастера, которые входят в золотой фонд Щукинского училища, они воспитали не одно поколение талантливых актеров. Сейчас я, к сожалению, далек от "Щуки" в силу того, что плотно занят в профессии. Но, может быть, когда наберусь опыта, вернусь в училище в качестве педагога. Хотел бы пожелать щукинцам сохранить искреннюю любовь к профессии. Сейчас у людей она куда-то улетучивается".
Зинаида Славина, актриса театра и кино, народная артистка РФ Справка M24.ru Окончила Щукинское училище в 1964 году. Дипломный спектакль Зинаиды Анатольевны "Добрый человек из Сезуана" в постановке Юрия Любимова послужил толчком к созданию Театра на Таганке. Славина сыграла более чем 1600 спектаклей в Театре на Таганке, в числе которых "Тартюф", "Мать", "Мастер и Маргарита", "Преступление и наказание", "Зори здесь тихие", "Гроза", "На дне", "Мисс и мафия", "Афган". Фильмы с участием Зинаиды Славиной: "Детский мир", "Семейные обстоятельства", "Нос", "Иван да Марья", "Вашингтонский корреспондент", "Дорога к морю".
"Я мечтала стать актрисой с детства. Учась в школе, я ходила в дом пионеров, драмкружок, много читала, собирала фотографии актеров. Этот альбом до сих пор берегу. По окончании школы подавала документы в ГИТИС, ВГИК, Щепкинское и Щукинское училища. Однажды даже ездила поступать в Ленинград. Поступила только на третий год в Щукинское училище. Студенческие годы вспоминаю как напряженную умственную и физическую работу. Мы оттачивали мастерство, учились произносить текст так, как если бы это были тобой написанные строки, чтобы был посыл этого текста от твоего сердца к сердцу и душе зрителей. Занимались с утра до ночи. Учили наизусть десятки, если не сотни текстов. И их надо было знать в совершенстве. Любое несоответствие текста вызывало его многократное повторение – брались за тетради и учили, учили, учили. Что касается дипломного спектакля "Добрый человек из Сезуана", то его режиссер Юрий Любимов требовал от нас достоверности образов. Утром мы репетировали, вечером играли спектакль. Первоначально в Театре на Таганке играли по 30-40 спектаклей. Во все времена у многих складывается ложное представление об актерской профессии. Почему-то думают, что работа актрисы – это цветы и поклонники. Ничего подобного. Это адова работа. Студентам-щукинцам я бы пожелала беречь свое здоровье и в первую очередь бросить курить – очень вредит голосу. Всегда нужно помнить, что искренность и эмоциональные затраты в твоей игре на сцене зачастую помогают людям в их жизни. Любите свою профессию. Безразличные и холодные не приживаются в театре, быстро уходят из профессии".
Рубен Симонов, актер, режиссер педагог Справка M24.ru Театральный институт имени Щукина окончил в 1974 году. Поступил в труппу Театра на Малой Бронной, где сыграл одну из самых значимых своих ролей в спектакле "Покровские ворота". Спектакли с участием Симонова – "Горя бояться – счастья не видать", "Девушка-гусар", "Дайте мне старуху". В "Щуке" преподает актерское мастерство.
"Я вырос в доме, где жили Анна Орочко, Цецилия Манскурова. Это педагоги, которые учили и моего деда, и моего отца, и меня. Я занимался на курсе у Веры Константиновны Львовой. Щукинское училище – это игра, чрезвычайно веселая, талантливая, остроумная. Помню, отдыхали всегда вместе, у Театра Вахтангова был свой дом отдыха, свое подсобное хозяйство. Из студенческих традиций назову одну – влюбленность в своих педагогов. Во время обучения для меня было самым сложным побороть влияние собственной известной фамилии. Удалось это сделать на втором курсе, когда нас послали на производственную практику в Тюменскую область к нефтяникам. Там студенты играли отрывки, которые делали еще на первом и втором курсах. И вот этим нестоличным зрителям было наплевать, Симонов я или обычный актер. Тогда-то я и понял, что на сцене меня держит не моя фамилия, что я сам чего-то стою. Помню, по щукинской традиции мы помогали четверокурсникам Наташе Варлей, Юре Богатыреву, Наташе Гундаревой готовить спектакли. За счет этой постоянной взаимопомощи мы все время на одной волне. Мы все друг друга любим и помним. Мне очень повезло, что сразу после училища я попал в Театр на Малой Бронной. Меня пригласили на роль Костика в "Покровские ворота". Не было простоя. Я сразу взялся за серьезную работу. Всякое дело живое. Дерево растет, и театр растет. Вот Щукинскому училищу уже 100 лет. За счет того что педагоги обновляются, есть возможность учиться у нескольких мастеров, узнавать разные школы. Из этого складывается театральный институт. Блестящие занятия пластикой, музыкой, пением – все это и отличает Щукинское училище. Выпускника "Щуки" на съемочной площадке видят сразу. У него свой язык, жесты. "Пусть те, кто сегодня выходит на сцену, достойно ушедших актеров оценят. И помнят о том, что на этих подмостках их духом бессмертным пропитаны доски». Вот строчки из стихотворения, которые подходят в качестве напутствия студентам Щукинского училища".
Актер, педагог, ректор Театрального института имени Щукина Евгений Князев – о таланте и системе мастерских
– Евгений Владимирович, вспомните, как вы поступали в Щукинское училище. – Поступал я дважды. Я, как и большинство абитуриентов, подавал документы во все театральные институты, но удача мне улыбнулась в Щукинском училище. Прошел два тура – это серьезно для большого конкурса. Но мне сказали, что я очень молод (на тот момент мне было 16 лет). Мне порекомендовали попробовать свои силы через год. Но я подумал, что это отговорка и мне никогда не поступить. И я поступил в Политехнический институт, который благополучно закончил. Но мне нравился театр, я понял, что не смогу работать инженером ни одного дня. Так я решил снова попытаться поступить в Щукинское училище. И меня взяли. Я благодарен своим педагогам, прежде всего Людмиле Владимировне Ставской, которая приняла меня на курс. – За годы существования "Щука" поменялась? Есть ли новый вектор развития, новые традиции? – Жизнь института не сильно поменялась. Мы живем по тем традициям, в которых существовали 50-60 лет назад. Мы сохраняем наши праздники, наша методика преподавания практически неизменна. Она трансформируется разве что вместе с новыми тенденциями времени. Например, сегодня популярен пластический, музыкальный театр. Поэтому мы придаем этому больше значения. А вообще, все наши прикладные предметы – основные, сложно выделить что-то одно. Одним студентам интересна пластика, другим драматическое направление. Мы все это подмечаем и развиваем. Так, ввели музыкальные курсы, готовим артистов для музыкального театра. Наши выпускники – Артур Эйзен работал в Большом театре, Ефим Кациров стал солистом Театра Оперетты. – Чем "Щука" отличается от других театральных институтов? – У нас нет системы мастерских, студенты не привязаны к определенному педагогу. То есть у нас преподает фактически вся кафедра актерского мастерства. Это принцип, который зародился еще в 1925 году. Основоположником идеи стал Борис Сергеевич Захаров, который считал, что со студентами должны работать все педагоги. – Что бы вы хотели пожелать абитуриентам, студентам и выпускникам Щукинского института? – Ставить благородные цели и добиваться их.
Торжественный вечер на сцене Театра имени Евгения Вахтангова в честь 100-летия Театрального института имени Бориса Щукина. Александр Ширвиндт читает юбилейный выпуск газеты "Вахтанговец" Фото: Александр Казаков, "Вечерняя Москва"
Торжественный вечер на сцене Театра имени Евгения Вахтангова в честь 100-летия Театрального института имени Бориса Щукина. Александр Ширвиндт, нароный артист России, выпускник Щукинского училища, признался, что гордиться может только училищем. Фото: Александр Казаков, "Вечерняя Москва"
«Щука» - так называют на студенческом слэнге училище имени Щукина при Театре имени Вахтангова, кузницу кадров для множества театров. На это прозвище сами щукинцы обижаются. Никакой фамильярности, лучше, чтобы все было официально и с уважением. В двери «Щуки» заходят дерзкие юнцы, а выходят мастера, которых жаждут заполучить в свои проекты телевизионщики и киношники. Конечно, не перед всеми судьба расстилает ковровую дорожку, но не об этом сейчас речь. «Щука» остается одним из авторитетнейших вузов в стране. Профессиональная планка здесь не опускается никогда, и это во многом благодаря тому, что выпускники «Щуки» сами идут сюда преподавать. Преемственность и традиция – на этих столпах училище прочно держится сто лет.
По бокам от входа в фойе выстроились Щукинские новобранцы: каждого гостя решено встречать бурными овациями. Прибывают все новые и новые выпускники самых разных поколений, и всех встречают так, словно нет разницы в званиях, масштабе успеха. Здесь и заслуженные, и народные, и просто любимые.
Сквозь толпу пытается пробраться Максим Суханов, в двух шагах от него Юрий Григорьев (долгое время вел передачу «Спокойной ночи, малыши») обменивается новостями с друзьями. Наталья Селезнева за минуту до интервью говорит с худруком Театра сатиры, Александром Ширвиндтом. Лестницей выше празднование переходит в банкетный формат, и именно тут журналисты обступили Владимира Этуша. Сквозь толпу к легенде Театра Вахтангова пробирается Сергей Жигунов.
Никакие звонки, сообщающие о начале торжественного капустника, не могут заставить щукинцев пройти в зал. Сотрудникам театра приходится с колокольчиком ходить по этажам, упрашивая публику занять места. В партере самые именитые, самые уважаемые выпускники. Галерку облюбовала молодежь. Но и в зале гул не смолкает, и на сцену выходит режиссер Владимир Иванов, который просит все-таки настроиться на концерт.
Гаснет свет, и в лучах софитов появляется Евгений Князев, ректор училища имени Щукина и актер Театра имени Вахтангова. «Должен был выступать наш министр культуры, Владимир Мединский, но у него инфлюэнция, и он решил не приезжать, чтобы не заражать окружающих». Сообщение приходится по вкусу всем собравшимся, звучат громкие аплодисменты. Колкости в сторону минкульта еще прозвучат ни раз – Геннадий Хазанов отметит «удачный ввод» Григория Ивлева вместо Мединского.
В концерте, решенном как экскурсия по некому выставочному центру, проводником по тематическим павильонам стал Павел Любимцев. Князев перевоплотится в предсказателя Вольфа Князинга-Евгения Мессинга (Мессинг – одна из самых удачных ролей актера в сериальном направлении), на сцену выведут толку ребятишек – каждый из них будет нести табличку с именем новорожденного, чьим родителем является щукинец. Вспомнят и про иностранцев, постигавших актерское ремесло в стенах училища, и про тех, кому все собравшиеся в той или иной степени должны быть благодарны своим образованием.
Геннадий Хазанов со сцены рассказывал о том, как его не приняли в Щукинское училище. Рассказывал сочно, так, что публика буквально плакала от смеха. «Да и слава богу, что не приняли, а то был бы актером в каком-нибудь драматическом театре»!
«Актер – это не профессия, а диагноз, дорогие мои друзья», - точно подметил Александр Олешко в образе Елены Малышевой в пародийном номере. Наверно, это самый перспективный диагноз и единственный в своем роде, о котором можно говорить с улыбкой.
Столичные театралы называют его шутливо и с любовью – «Щука». Театральный институт имени Щукина сегодня отмечает юбилей. Днём рождения одного из ведущих театральных вузов страны считается 23 октября 1914 года, когда молодой актёр Художественного театра Евгений Вахтангов провел первое занятие по системе Станиславского с участниками любительской театральной студии. 100-летие «Щуки» отметят торжественным вечером в Вахтанговском театре. Все желающие смогут посмотреть на сайте института онлайн трансляцию концерта. А в аудитории заглянули «Новости культуры».
Чтобы своими глазами, в лицах, увидеть 100-летнюю историю Щукинского училища, достаточно подняться по его лестнице с первого на пятый этаж. Здесь по стенам, в строгой хронологии, висят фотографии всех курсов и дипломных спектаклей – с самого начала существования Училища.
История вахтанговской школы началась с провала. Участники обыкновенного драмкружка попросили Евгения Вахтангова – ученика Станиславского – поставить с ними спектакль «Усадьба Ланиных». Премьеру критика обругала. После этого Вахтангов предложил любителям обучить их мастерству. Чем и занялся уже осенью 1914-го. С этого момента отсчитывается история сначала студии, потом школы, переросшей со временем в училище.
В студию набирал не по таланту, но по общности творческой крови. Александра Ремизова две недели ехала к Вахтангову из Харькова на крышах поездов – так хотела попасть в студию. Тот взял ее без экзаменов – за явное родство идеалов. Угадал одну из лучших учениц и продолжательницу традиции.
«Она была учительницей всех нас, она была ученицей Вахтангова. Понимаете – это всего-навсего – одни объятия, одно рукопожатие. Очень близко. И получается, что Евгений Багратионович к сегодняшним – всего два колена. Понимаете, как близко? Аж даже дух захватывает», – признается профессор Театрального института имени Щукина, заслуженная артистка России Анна Дубровская.
Вахтангов делал театр–праздник, творил свой придуманный мир. Его студия – семья, в которой все друг другу – друзья. Символом стала цепь, когда актеры берут друг друга за руки перед спектаклем, подчеркивая, насколько они вместе. Знаменитую вахтанговскую цепь с тех пор держат многие поколения актеров и студентов.
«Мы существуем в этом духе и работаем этим духом, защищаем свои традиции, потому что легко разрушать, а сохранять, передавать – очень трудно. И моя задача, чтобы мы умели это передавать, чтобы умели сохранить то, что нам досталось, людей, которые всю жизнь свою посвятили театру», – убежден народный артист России, ректор Театрального института имени Щукина Евгений Князев.
Фантастический реализм, облаченный в глубокую форму, так определяют вахтанговский стиль изнутри «Щуки». Кстати, свою альма-матер здесь стараются называть полностью – никаких «Щук» – только Щукинское училище. О том, как вышло, что знаменитая вахтанговская школа оказалась названа в честь ученика Вахтангова, лучшего исполнителя роли Ленина, Бориса Щукина, знает Марина Иванова, историк театра, автор двухтомной летописи вуза. «Борис Щукин поступил в студию к Вахтангову в 20-м году. Щукин был актером гениальным. Вахтангов это понял, стал активно использовать. Но Щукин очень рано умер, в 39-м году. Так как Театр имени Вахтангова уже был, а очень хотелось увековечить имя Щукина, получилось, вроде как естественно, – назвали имени Щукина», – объясняет искусствовед, профессор Театрального института имени Щукина Марина Иванова.
С тех пор Щукинское училище – одно из самых авторитетных. Легендарные ректоры – Борис Захава, Владимир Этуш. На каждом курсе – известные лица. Любимов, Борисова, Ульянов, Яковлев, Гриценко, Лановой. Многих из них позже объединила сцена Театра Вахтангова. Как, например, в легендарном спектакле «Принцесса Турандот».
Следующие поколения – Филатов, Богатырев, Кайдановский, Дыховичный, Гундарева, Симонова – были разбросаны по разным театрам. Сегодняшняя молодежь несет всю ту же высокую школу.
«Актерская профессия – это профессия действия. Поэтому нужно просто прыгнуть, поверить в себя, отдать все, что можешь, и дальше уже анализировать, пробовать как-то по-другому. Вот этой смелости актерской учит Щука», – говорит актер Григорий Антипенко. «Это самое лучшее время, которое было. Оно настолько невероятное, многообразное. Проходя мимо, хочется поклониться, потому что это невероятные стены», – уверяет актриса Ольга Ломоносова.
Щукинское училище уже давно известно за пределами России. «"Золотого льва" мы получили в Венеции в 2006 году. Было две номинации: "за прошлое" и "за будущее". Вот "за будущее" получило Театральное училище имени Щукина. Мы не подавали туда заявку. Эта театральная биеннале, обследовав все театральные школы мира, выбрала нашу», – рассказал народный артист России, ректор Евгений Князев.
В Щукинском училище нет традиционных мастерских. Студенты проходят обучение у разных мастеров, получая весь набор возможностей, методов и подходов.
Большинство преподавателей в прошлом – выпускники Училища. Только здесь можно застать, например, знаменитого актера Василия Ланового в совершенном ином амплуа.
К 100-летию Щукинского училища, в скверике перед центральным входом, открыли памятник Вахтангову. Стройный, энергичный, влюбленный в театр, он теперь лично встречает каждого студента. У первокурсников появилась новая традиция: жать руку бронзовому Вахтангову. Павел Любимцев – выпускник и преподаватель, придумал текст клятвы, которую отныне студенты произносят перед отцом–основателем, и несут в себе живую традицию, не размыкая цепи.
Римас Туминас. фото: архив «Золотой Маски в Эстонии»
Став своим в театральном мире России (на таллиннской пресс-конференции актриса Вахтанговского театра Людмила Максакова назвала режиссера гением, и в этой шутке чувствовалась солидная доля правды), Туминас, кажется, остается посторонним в Москве. Он – единственный иностранец, который руководит российским театром, и не простым, а одним из именитейших; он литовец, до сих пор не без акцента и не слишком чисто говорящий по-русски. На первый взгляд, парадоксально, что именно этот человек ставит «Евгения Онегина», ключевую книгу русской классики, – и его постановка признается как нельзя более точно отражающей русскую культуру. С другой стороны, никакого парадокса здесь нет: Туминас – режиссер от бога, и кому как не ему понимать самую суть любого текста, достойного театральных подмостков?
Интервью с Римасом Туминасом состоялось в день, когда в Таллинне показали «Евгения Онегина», перед самым спектаклем.
– Вы как театральный режиссер ничего не делаете просто так. Как возник замысел поставить именно «Евгения Онегина»? – Чтобы ответить на этот вопрос, я должен упомянуть о других своих спектаклях: «Горе от ума» по Грибоедову и «Маскарад» по Лермонтову. Чацкий, Арбенин, теперь вот Онегин – это моя попытка отыскать героя русской литературы... Я хотел понять, кто такой герой русской литературы – и как этого героя искали русские классики. На Западе к началу XIX века герой уже состоялся, причем давно, у этого героя были какие-то идеалы. А в России обрести героя никак не получалось. И у Пушкина Онегин ведь не получился. Я его могу скорее осудить, чем ему посочувствовать. И очень жаль, что Пушкин хотел создать русского героя на века – а у него не получилось. Почему? Исследование этого вопроса – это и есть линия от Грибоедова и Пушкина к Лермонтову и дальше к Тургеневу, к «Отцам и детям»... «Евгений Онегин» – это ответ на вопрос, почему в России судьбы столь трагичны. И моя судьба – тоже: когда я читаю «Онегина», что-то во мне откликается. В нем есть какая-то трагичность, несбыточность. Но – остается мечта, остается надежда, нежность какая-то... Вот что притянуло меня к Пушкину. Я не волновался, когда его ставил, я знал, что в России Пушкин – это всё, наше всё... Я замахнулся на «наше всё» и думал: ну теперь меня точно убьют! (Смеется.) И так уже обвиняли меня в том, что я – чуть ли не разрушитель русской культуры, иностранный агент, специально засланный с этой целью в Россию. Это все смешно, конечно. Я очень люблю русскую классику – я рос на классике, и русской, и литовской, и для меня это все рядом, это все мне близко.
– На пресс-конференции вы сказали, что «Евгений Онегин» – это спектакль в каком-то смысле и о вас тоже, о том, как человек вспоминает о себе в прошлом и, может быть, хватается за голову. Но нужна ли такая рефлексия? Многие живут без нее – и не страдают... – Вроде бы не страдают, да... (Грустно усмехается.) Эх, не обойти жизнь никак. Не обойти, не обмануть ни жизнь, ни смерть. Я хотел бы обмануть смерть, отодвинуть ее, чтобы она удалилась – и не только от меня, но и от близких людей, от нас всех. Но я наказан – наказан, видимо, потому, что я жил как-то не так. Точно, как Евгений Онегин – он жил и подозревал в чем-то свою страну, жил и не доверял никому. Ты живешь в долг, потом думаешь: нет, я еще успею принести какую-то пользу и себе, и людям, – но жизнь проходит, и ты понимаешь, что не успеешь, и долги увеличиваются, а тебе нечем расплатиться. Вот почему я ввел в спектакль пожилого Онегина – из-за расплаты. Это как бы я. Не в том смысле, что я похож на Онегина, на это я не претендую ни в коем случае. Но все-таки я где-то отождествляю себя с ним, словно приближаюсь к нему... Душа болит. Я нашел нерв в старом Онегине – живой нерв: он уже может осмыслить свою молодость и понимает, что искупить ничего нельзя, что долги большие. И куда деваться?..
– А этот взгляд из настоящего в прошлое может что-то изменить в настоящем? – Да, безусловно. Я не хочу ставить точку, заканчивать жизнь – я хочу измениться. Учиться, меняться, стать человеком, быть человеком – таково мое желание, и желание это огромно.
Вековой юбилей Щукинского театрального училища долго не начинался. Праздник отмечали в минувший четверг на сцене Театра Вахтангова, однако в фойе, партере и на всех ярусах наблюдалась одинаковая картина: выпускники разных поколений делились друг с другом новостями и, казалось, не особо и ждут, когда погасят свет и откроется занавес – со времен окончания ВТУ событий в их жизни накопилось множество.
В зале Этуш и Ширвиндт, Лановой и Борисова, Райкин и Фокин, Рутберг и Аронова… Полный перечень звездных имен занял бы несколько страниц. И все равно этот список был бы не полон, ведь за сто лет вахтанговская школа подарила миру великих мастеров, в числе которых Юрий Любимов, Андрей Миронов, Ролан Быков, Михаил Ульянов, Юрий Яковлев, Александр Кайдановский и многие другие.
Поэтому перед постановщиком праздника Владимиром Ивановым была труднейшая задача – с одной стороны, не забыть о гостях, а с другой, не превратить мероприятие в вечер воспоминаний. Но выход из положения нашелся довольно оригинальный: вечер сделали в жанре своеобразной экскурсии по Выставке достижений нашего хозяйства. В роли главного экскурсовода выступил главный натуралист России Павел Любимцев, а его сопровождающими были зав.кафедрой режиссуры Михаил Борисов и педагог Анна Дубровская. Странички памяти перемежались с капустником, номера молодых щукинцев – с выступлением звезд российской сцены…
Открывал вечер Евгений Князев, который к удивлению зала из уважаемого ректора вдруг превратился в «магистра всех возможных и невозможных парапсихологических наук, человека-легенду Вольфа Князинга (он же Князь Мессинг)». Заиграла таинственная музыка, и взъерошенный Князинг заговорил в стихах о своих феноменальных способностях: «Без напряженья, должен вам сказать: // Могу предметы я передвигать. // Удар меня не свел на днях едва, // Я посмотрел на расписание устало: // Речь передвинулась на место мастерства, // А мастерство на место танца встала. // Еще мой уникальный дар таков, // Что я везде вхожу без пропусков: // В любую дверь. // И что особенно приятно, // Без пропусков я выхожу обратно…»
Поэтический монолог загадочного ректора публика встречала аплодисментами: смех звучал после каждой реплики, поэтому к моменту, когда на сцену пригласили «ошибку студенческого набора» – Геннадия Хазанова, зал был уже разогрет до предела. «Как сказал мудрец Коэльо, – начал Хазанов, – ничего в мире не бывает совершенно ошибочного. Даже сломанные часы дважды в сутки показывают точное время».
Он выдержал паузу, переждал аплодисменты и вонзил еще одну сатирическую иглу: «Поэтому никаких претензий к преподавательскому составу у меня нет». В зале снова смех и крики «браво». Хазанов продолжает: «В 1963 году на консультации один из преподавателей вынес для меня смертельный вердикт. Он написал: «Нет юмора и темперамента». Другими словами, меня смешали известно с чем. Кстати, однажды Ширвиндт мне сказал: лучше, когда тебя с этим смешивают, чем когда с этим путают.
Честно говоря, я очень хотел бы сегодня попробовать еще раз прочесть басню или прозу. Но вижу во втором ряду выразительный взгляд Ширвиндта, который в 1964 году на прослушивании мне сказал: «Слушай, не примут тебя сюда. Есть такое место в Москве –Училище циркового и эстрадного искусства. Давай туда. Это такая компенсация для бездарных. Может, как-то там сложится». Дай бог ему здоровья, вот он сидит во втором ряду. Спасибо вам большое, что не взяли, а то… работал бы сейчас в драматическом театре и ждал бы гранта…»
И все же речь Хазанова не прошла бесследно. Когда через полчаса на сцену вышел Александр Ширвиндт, то первым делом произнес: «Сто лет наше училище учит студентов наблюдению, движению, пластике… А я сижу на вечере и вижу, что словом блестяще владеют только выпускники циркового училища».
Не обошлось и без самоиронии: «Этот юбилей какое-то радостно-грустное событие, – продолжил Ширвиндт. – Недавно мне исполнилось 80 лет, потом отметили 90-летие Театру сатиры, а сейчас 100 лет училищу. Поднабрал! Шутить совсем не хочется, но хочется вспомнить песню, которую мы ровно 60 лет назад сочинили про нашу альма-матер».
Здесь Александр Анатольевич замолчал, вспоминая слова. Из зала стали подсказывать, и он подытожил: «Мои старухи-однокурсницы помнят эту песню лучше меня – они дадут вам переписать. А если серьезно, я многое сделал в жизни, но по душе гордиться могу только училищем».
Под занавес над сценой появился большой экран, заиграли фанфары как в предновогоднем обращении президента, но вместо президента страны в кадре возник художественный руководитель института Владимир Этуш. «Через несколько минут мы шагнем из настоящего в будущее, – сказал он под громкие аплодисменты зала. Зрители уловили тонкую иронию в пародийно-чиновничьем обращении. – Минувший век был непростым, но интересным. Мы добились очень многого. Да практически всего, что мы на данный момент добились, мы добились за этот век. И еще большего добьемся в наступающем столетии. Поэтому встречаем его с надеждой. Давайте поблагодарим друг друга за понимание и помощь за любовь и заботу. Желаю всем нам здоровья и счастья! С новым веком, щукинцы!» Заиграла музыка, и щукинцы, прямо не выходя из зала Театра Вахтангова, дружно перешагнули в новый век.
Разве можно что-то сказать... выговорить... когда эти самые юные щукинцы встречают тебя на пороге Театра Вахтангова... их можно понять - они рукоплещут Райкину, Ширвиндту, Стеблову, Этушу, Фокину, Пирогову, Ароновой, Суханову, Яковлевой, Лановому, Борисовой, Шлыкову, Жигалкину, Ярмольнику, Радзюкевичу, Захаровой, Будиной, Подкаминской... несть им числа... щукинскому братству, отмечающему в этот день свой вековой юбилей. Все главное происходило в фойе - до и после.
Когда каждый вглядывается в каждого... волнительно выхватывая свои родные лица - сокурсников, педагогов, учеников. Радостные объятия... вскрики... мы еще живы. Ты помнишь? Гриша Белов, Григорий Акинфович... теплый наш, удивительный человек... Таня Яковенко рядом с Аленой... красивые Вы мои... Стас, с тобой не виделись 30 лет... хорошо обнимемся... сердце ощутить... Юрия Вениаминович... сегодня можно сказать, что я - за Вас... мне кажется, школа пошла бы совсем по-другому Пути... Александр Павлович... бязь-бязь такая... Александр Владимирович, ну, красавец, нисколько не изменился... супруга звонит... Аллочка Борисовна... как же Вы хорошо выглядите... с юбилеем Вас... здравствуйте, Римас... какая стать у Вас, Лида... и недалеко Юля... и этот наш хоккеист...
с праздником...совсем не помню человека, Константин Аркадьевич... хорошая оправа... а Вы тоже щукинка?... я с последнего курса Пантелеевой... эти уже хороши... Михаил Юрьевич, а Вы в том же пиджаке - как неделю назад... Сан Саныч, а Ваш взгляд я оценил...цепко... Сцена... Валентина Петровна... прижму... Макс... ты стал как большая скала... красивая, дородная... Эмма Васильевна... это мои ученики... все подходят и подходят... Александр Анатольевич, со всеми Вас юбилеями... рукопожатие... Марина Сергеевна... еще не пришла... Андрей Альбертович - как всегда в сторону... только глазами - помню, рада... Владимир Абрамович... кто же знал... Владимир Владимирович...
колокольчик... в зал бы пора... так мы никогда не начнем... и еще надышаться... как Вы постарели... очень поправились... очень...каким блестящим был педагогом... Игорь Владимирович, расскажи... все, почти все, что на сцене... нет...нет...нет... не туда Вы, ребята... не туда... интеллекта нет... нет ума... не те... не про то, ребята... вот только лица - на экране - тех... от которых сжимается сердце... и льются ручьем слезы ... и Вы, Александр Анатольевич - и о времени, и о себе. И Эдик с Сашей - взмах и поклон аристократу Шлезингеру...
и опять фойе... родные... Анечка... прилетела на похороны Юрия Петровича... и осталась... все прощаемся... опять на десятилетия...с кем-то на жизнь... Кирилл Альфредович, дай тебя потормошить... обнять тебя... глазами надышаться... поговорить...здесь...в арочке... интонация... разговаривать надо... Пушкина надо... Андрей Борисович, это что-то невероятное... эти 30 лет...где они для Вас?!... "как меня в Харькове принимали"... студенты рукоплещут и чуть не несут на руках машину Актрисы... все четыре курса в Доме актера... здравствуйте, Василий... еще миг... еще... школа моя... родная моя школа... ты - мое самое невероятное и счастливое Событие... Мы - щукинцы... Лучшие.
Вахтанговцы со спектаклем «Дядя Ваня» приглашены для участия в Международном фестивале искусств им. Михаила Туманишвили Gift, который открылся в пятницу, 17 октября.
Спектакль будет представлен 30 и 31 октября на сцене Большого зала Тбилисского государственного академического русского драматического театра имени А. С. Грибоедова.
В течение четырех фестивальных недель зрители Тбилиси смогут увидеть выдающиеся спектакли из разных стран мира – России, Франции, Америки, Грузии, Украины.
Фестиваль Gift был учрежден в 1997 году международными фестивалями искусств (Эдинбург, Аделаиды, Мельбурн и Перти) и на основе решения их легендарных директоров. Со дня основания мероприятие поддерживают такие великие деятели искусств, выдающиеся режиссеры и актеры как Питер Брук, Анатолий Васильев, Тельма Холт, Ванесса Редгрейв, Анджей Вайда.
Gift - единственный фестиваль в Грузии, который является членом Европейской ассоциации фестивалей. Мероприятие проводится при поддержке министерства культуры и охраны памятников и Центра культурных мероприятий столичной мэрии.
30 и 31 октября на сцене Большого зала Тбилисского русского драматического театра имени А. С. Грибоедова будет представлен спектакль театра имени Евгения Вахтангова «Дядя Ваня» с участием Сергея Маковецкого, Людмилы Максаковой, Владимира Симонова и других мастеров российской сцены. Режиссер-постановщик - художественный руководитель театра Римас Туминас. Спектакль пройдет в рамках Международного театрального фестиваля Gift.
Премьера «Дяди Вани» состоялась в сентябре 2009 г. Он стал лауреатом премии «Хрустальная Турандот» в номинации «Лучший спектакль сезона 2009–2010 г.», Международной театральной премии имени Станиславского-2010, ежегодной театральной премии Союза театральных деятелей России «Гвоздь сезона» и Национальной театральной премии «Золотая маска» в номинации «Лучший спектакль года» (2011 г.).
Директор Тбилисского государственного русского драматического театра им. А.С. Грибоедова Николай Свентицкий от имени театра поздравил старейший театральный вуз России - институт имени Щукина со 100-летним юбилеем. Свое поздравление Свентицкий высказал в ходе мультимедийного видеомоста Москва – Тбилиси – Кишинев, приуроченного к юбилею Театрального института и организованного на мультимедийных площадках агентства РИА Новости, в том числе - международного пресс-центра РИА Новости в Тбилиси.
"Для нас очень приятно и почетно в преддверии славного юбилея поздравить великое училище – институт Щукина. … Будьте здоровы, мы любим вас! Мы хотим слышать только о ваших успехах! Мы хотим вас видеть! Приезжайте к нам! Не забудьте, что есть такая страна – Грузия, есть такой город – Тбилиси, а в этом городе есть театр Грибоедова, которому в следующем году исполняется 170 лет!", - заявил Свентицкий.
Он рассказал, что Грибоедовский театр, который считается самым старым русским театром за пределами России, в следующем году отпразднует свой 170-летний юбилей. По словам Свентицкого, за период его работы в театре работали три выпускника Театрального института имени Щукина. "Это Этери Абзианидзе, которая сейчас живет в Израиле, ныне покойный Леонид Пярн и блестящая, великолепная, великая актриса, народная артистка Грузии Валентина Семина - удивительная актриса, которой сейчас чрезвычайно не хватает в нашем театре", - сказал Свентицкий. "Это была такая школа, что мы нашей молодежи всегда шептали: "Вот, посмотрите на Валю, научитесь чему-нибудь". Она действительно очень многому их научила. Семина была носителем большой щукинской школы", - отметил Николай Свентицкий.
Он также рассказал, что в Грузии в театральном университете имени Шота Руставели сегодня есть русская группа, состоящая из 9 человек. "Мы сейчас также воспитываем студентов, недавно набрали новый курс. Но у нас есть колоссальные проблемы: дело в том, что в нашей стране в театральном вузе все предметы изучаются на грузинском языке. Отсутствует такой предмет, как история русского театра, большие проблемы с русской сценической речью, ее преподают наши лучшие актеры, но этого недостаточно", - сказал директор Грибоедовского театра.
Свентицкий выступил с предложением наладить сотрудничество и найти формы взаимодействия для обучения грузинских актеров в России. "Может быть, найдутся какие-то формы и возможности для этого. Может, возможно приглашать наших студентов – одного-двоих, как позволят обстоятельства, на короткое время в Щукинское училище, чтобы они почувствовали значимость русской театральной школы, чтобы что-то услышали и увидели, научились чему-то и потом вынесли на нашу сцену", - предложил Свентицкий. Представители института имени Щукина выразили готовность к сотрудничеству. Декан режиссёрского факультета, заведующий кафедрой режиссуры Михаил Борисов заявил о готовности безвозмездно провести для грузинских студентов мастер-классы по актерскому и режиссерскому мастерству.
Николай Свентицкий, в свою очередь, озвучил свою идею о проведении 10-дневной летней школы для студентов в рамках празднования 170-летия Грибоедовского театра. "Возможность пригласить ведущих специалистов института Щукина - это праздник общения для нашей молодежи. И это бы принесло необходимые плоды для нашего театра. Можно провести летнюю школу на Черноморском побережье. Если будет на то воля Щукинского училища, мы пригласим 4-5 педагогов. Мы будем и отдыхать, и работать - семинар "на солнце", - заключил Свентицкий.
В ходе видеомоста юбиляров также поздравили выпускники института имени Щукина разных лет из ближнего и дальнего зарубежья. Ранее премьер-министр РФ Дмитрий Медведев подписал распоряжение о праздновании в 2014 году 100-летия основания Театрального института имени Бориса Щукина при Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова. Вот уже 100 лет институт им. Щукина творит историю, вписывая в нее все новые имена талантливых актеров и режиссеров.
ТБИЛИСИ, 30 октября. /Спец. корр. ТАСС Ольга Свистунова/. Московский Государственный академический театр им. Евг. Вахтангова во главе с художественным руководителем Римасом Туминасом прибыл на гастроли в Тбилиси. На афише только один спектакль - чеховский "Дядя Ваня", который в грузинской столице сыграют дважды - 30 и 31 октября.
Премьера "Дяди Вани" в постановке Туминаса состоялась в 2009 году и произвела фурор. По откликам зрителей и критиков, спектакль стал событием в современном театре.
Успех обеспечили декорации художника Адомаса Яцовскиса, музыка композитора Фаустаса Латенаса и звездный актерский состав. В главной роли - Сергей Маковецкий, в других ролях - Людмила Максакова, Владимир Симонов, Владимир Вдовиченков, Анна Дубровская, Евгения Крегжде.
За пять лет своего существования вахтанговский "Дядя Ваня" отмечен множеством наград. В их числе - "Хрустальная Турандот", Международная премия имени Станиславского, приз Союза театральных деятелей РФ "Гвоздь сезона", Национальная театральная премия "Золотая маска".
Однако, как считают в театре, главной наградой "Дяде Ване" стали неизменные аншлаги: востребованностью он пользуется повсюду. Его показывали во многих городах России, а также в Израиле, Эстонии, Латвии, Литве, на Украине, в Чехии, Греции, Великобритании, Италии. Теперь этот список продолжит Грузия.
Играть вахтанговцы будут на сцене Тбилисского Русского драматического театра имени Грибоедова. Как сообщили ТАСС организаторы гастролей, "Дядя Ваня" включен в афишу Международного фестиваля искусств имени выдающегося грузинского режиссера, народного артиста СССР Михаила Туманишвили (1921-1995). Смотр открылся в Тбилиси 17 октября и продлится месяц, до 17 ноября. В его программе выступают театральные коллективы из России, Грузии, США, Франции и других стран.
Маковецкий в роли дяди Вани бесконечно органичен. Зрители, как по команде, аплодировали в конце каждого монолога, произнесенного Маковецким
О том, что «в человеке все должно быть прекрасно», вчера еще раз напомнила тбилисскому зрителю труппа театра имени Вахтангова. В рамках международного фестиваля «Подарок» вахтанговцы сыграли «Дядю Ваню». Посмотреть постановку Римаса Туминаса с Сергеем Маковецким в главной роли пришли, кажется, все поклонники театра в грузинской столице – аншлаг был полный.
«Отчего я тогда не влюбился в нее и не сделал ей предложение?! Ведь это было так возможно! И была бы теперь моею женой! Теперь оба мы проснулись бы от грозы, а она испугалась бы грома. А я прижал бы ее в свои объятия и шептал бы: «Не бойся, я здесь»!
Эти слова, вложенные Чеховым в уста дяди Вани еще в конце 19-го века, остаются такими же понятными и близкими зрителю и сейчас. Сожаление о прошлом, несбывшихся мечтах, быстротечности времени – чувства, не имеющие «срока годности». Маковецкий в роли дяди Вани бесконечно органичен – он неуверен, несуразен, а оттого особенно трогателен в попытках обрести свое счастье под луной, нависшей в декорации над сценой. Он похож на ребенка, будто бы по ошибке оказавшегося в теле старика. Беспомощному, но такому искреннему дяде Ване вчера сопереживал весь зал. Зрители, как по команде, аплодировали в конце каждого монолога, произнесенного Маковецким:
«Милая, милая сестра моя! Где ты теперь? Если бы она знала.... – Дядя, что знала? – Тяжело... Нехорошо... (аплодисменты)»
Все персонажи в спектакле Туминаса немного смешны, но от этого не менее трагичны. Владимир Симонов, исполнивший роль профессора Серебрякова, гротескно комичен – его профессорская стать улетучивается, как только он остается наедине со своей супругой Еленой Андреевной. Все они – обитатели усадьбы, о былом величии которой теперь напоминает лишь обшарпанная статуя льва, – страдают от безысходности, в которой они погрязли, как в болоте уже очень давно – и нет ни сил, ни смелости вытащить себя оттуда. За три часа трагедии, разыгранной Туминасом на сцене, в жизни его персонажей не меняется ничего – отчаяние просто достигает своего пика, а после все возвращается на круги своя, оставив героям надежду на то, что облегчение может наступить хотя бы после смерти.
«А когда наступит наш час – мы покорно умрем и там, за гробом мы скажем, что мы плакали, страдали, что нам было горько, и Бог сжалится над нами, и мы с тобой, дядя, увидим жизнь светлую! Мы увидим, как все наше страдание и зло земное потонут в милосердии»!
Эти слова, вычеканенные Соней – профессорской дочкой в финале спектакля – звучат не как утешение: в них нет свойственной христианской вере кротости и смирения. Это скорее приказ – все должно быть так! Когда-нибудь обязательно должно...
Нужно отдать должное и композитору – Фаустасу Латенасу. Музыка в спектакле дополняет образы, будто бы вторя их настроениям. Так, пронзительные тягучие скрипки сменяются ритмичным пиццикато, напоминающим ксилофон, как отчаяние – напускной беззаботностью.
О своеобразном, авторском прочтении Чехова Туминасом после спектакля вчера говорили все – как грузинские коллеги вахтанговцев, так и простые любители театра. Говорит актер Зура Кипшидзе: «Давно я такого хорошего «Дядю Ваню» не видел. Просто великолепно – и режиссер, и сценография, и музыка, но самое главное – мой друг Маковецкий, и не только он. Там просто потрясающий (актерский) ансамбль».
Труппа вахтанговцев оценила восторг грузинской публики, долго не отпускавшей актеров со сцены после окончания спектакля. По словам дяди Вани – Сергея Маковецкого, реакция зрителя говорит сама за себя – спектакль удался. А исполнитель роли профессора Серебрякова Владимир Симонов отметил темпераментность грузинской публики: «Жалко, мы редко видимся. Она (грузинская публика) не такая, как все. Она, грузинская – театральная, темпераментная. Большое спасибо судьбе, что мы сюда попали!».
Впрочем, несмотря на положительные отзывы о спектакле, некоторые покидали его с тяжелым сердцем. Безысходность и отчаяние, от которых порой не остается ничего, как взять и завыть на луну, отозвались эхом и в какой-то степени передались зрителям…
— Товарищи, не стесняйтесь, проходите. И не задерживайтесь, давайте поживее, — говорит Сергей Маковецкий тем, кто входит в большой кабинет министра культуры Грузии. А входят люди не простые — Людмила Максакова, Владимир Вдовиченков, Сергей Епишев, Инна Алабина, их худрук Римас Туминас и директор Кирилл Крок, художник Адомас Яцлвскис и сопровождающие русскую делегацию театральные деятели Тбилиси. Сам же Маковецкий сидит в министерском кресле — вид серьезный, казенный, как будто всю жизнь провел в нем, а не на академической сцене. Таким было первое появление вахтанговцев в Тбилиси на международном фестивале GIFT, куда столичный театр привез свой знаменитый спектакль «Дядя Ваня». С подробностями из солнечной Грузии — обозреватель «МК».
фото: Марина Райкина Сергей Маковецкий в кресле министра.
GIFT в переводе с грузинского означает подарок, и это название у фестиваля совсем не случайно. Первый состоялся в 1997 году — в совсем не подходящее для искусства время: Кавказ тогда был неспокоен, в Чечне, что неподалеку, война, на улицах разруха и бедность... Сергей Маковецкий еще помнит черную от копоти, почти сожженную гостиницу «Иверия». Но во все времена находились безумцы, которые вопреки здравому смыслу высаживали сады на минном поле. Такой была и, похоже, остается Кэти Долидзе, директор фестиваля и худрук театра имени Туманишвили.
— В 1947 году в разрушенном Эдинбурге один человек пришел к властям города и сказал: «Если хотите возродить город, давайте делать фестиваль искусств, — рассказывает Кэти, — его выгнали в дверь, а он вошел в окно, и опять с идеей фестиваля. Сейчас весь мир знает Эдинбургский фестиваль и стремится на него попасть. Так что мы тоже хотим поднять страну.
Идею Долидзе поддержали тогда выдающиеся люди — Питер Брук, Ванесса Редгрейв и другие, которые в качестве поддержки и подарка 17 лет назад привезли в разрушенную Грузию свои постановки.
Весь этот экскурс в историю я выслушиваю в кабинете министра культуры Грузии, где с грузинским гостеприимством принимают вахтанговцев накануне первого показа «Дяди Вани». Министра нет — вызвали на заседание правительства, и Сергей Маковецкий в шутку занял его кресло — ну как будто народный артист всю жизнь был чиновником: все наблюдают моментальное перевоплощение в вежливого холодного чинушу.
— А вы знаете, — говорит Маковецкий, — я в Тбилиси уже четвертый раз, но больше всего помню двухтысячный год — я приезжал со спектаклем «Черный монах». Тогда в городе не было света, то есть он все время гас, и мы так договорились, что Кама (Гинкас) и Гетта (Яновская) будут из зала фонариками светить нам на сцену. А потом дали свет, и театр был в тот вечер единственным местом, где в городе был свет. Сейчас таких проблем в Грузии, разумеется, нет. Культурой в стране руководят молодые люди, которые (и это очень важно) сами стояли у истоков знаменитого тбилисского джазового фестиваля, знают, что это такое, не понаслышке. Во всяком случае, министр культуры Георгадзе (кстати, внук Председателя Верховного Совета СССР Георгадзе), придя в министерство, сразу обозначил стратегический вектор своей команды: «Грузия должна стать страной фестивалей». Только в октябре в Тбилиси проходят шесть.
Приезд вахтанговцев — подарок для города: театр играет без гонорара. На сцену выйдет Сергей Маковецкий — не министром культуры Грузии, а лучшим дядей Ваней российского театра, что подтверждено многочисленными призами, полученными как артистом, так и самим спектаклем в разных номинациях. Кстати, Сергей Маковецкий и Римас Туминас стали лауреатами премии имени Михаила Туманившими «За совершенство в искусстве».
— А у меня состояние ужаса, — говорит Кэти Долидзе, — билетов нет, все требуют пригласительные. А их тоже нет. Ну в этом нет новости, в России такая же театральная болезнь, точно диагностированная Михаилом Булгаковым еще в «Театральном романе». Он писал, что никому не придет в голову бесплатно спросить банку килек в магазине или проехать на трамвае, а вот получить контрамарку — обязательно.
ТБИЛИСИ, 31 октября. /Спец. корр. ТАСС Ольга Свистунова/. На Грузинском международном фестивале искусств в Тбилиси с успехом прошел спектакль Вахтанговского театра "Дядя Ваня". Нашумевший московский спектакль, включенный в программу смотра, был показан дважды: 30 октября и в пятницу вечером. Оба представления прошли с аншлагом и завершались овацией зрительного зала.
Не случайно, что жюри Международного фестиваля искусств не стало дожидаться окончания смотра (он продлится до 17 ноября), присудив самую почетную награду вахтанговскому "Дяде Ване". Приза "За совершенство в искусстве" удостоены постановщик спектакля, худрук Вахтанговского театра Римас Туминас и актер Сергей Маковецкий, исполнитель заглавной роли.
Церемония награждения состоялась на сцене Театра имени Грибоедова, где проходили гастроли вахтанговцев. Призы лауреатам вручила художественный руководитель фестиваля Кети Долидзе. "То, что мы увидели, это совершенство, - сказала она. - Дороже искусства ничего нет".
Долидзе напомнила, что возглавляемый ею фестиваль родился в 1997 году. Потом наступили "холодные, голодные, военные времена", когда было не до фестивалей. "В 2013 году фестиваль возродился. Надеюсь, он будет жить всегда", - заключила она.
"Это неожиданная радость, но очень приятная", - признался, принимая награду, Маковецкий. Приз представляет собой статуэтку, изображающую выдающегося грузинского режиссера, народного артиста СССР Михаила Туманишвили (1921-1995), имя которого носит Грузинский международный фестиваль искусств.
В интервью корр. ТАСС Сергей Маковецкий рассказал, что неоднократно бывал в Тбилиси. "Последний раз я приезжал сюда в 2000 году со спектаклем "Черный монах" в постановке Камы Гинкаса, - продолжил актер. - Темные улицы, сожженная гостиница "Иверия". Нас предупредили, что в Тбилиси проблемы со светом, и мы прихватили с собой фонарики. Начался спектакль, и буквально через минуту свет погас. Мы включили фонарики и продолжали играть. Но свет, на наше счастье, вскоре зажегся и горел только в том зале, где мы показывали спектакль".
Нынешний приезд, по словам Маковецкого, для него уже четвертый по счету. "Конечно, сейчас времена переменились, - констатировал актер. - В Тбилиси, наверное, уже не возникает проблем со светом". "Но я очень волновался перед встречей с требовательным грузинским зрителем. И, мне кажется, мы остались довольны друг другом", - заметил он.
31 октября Вахтанговский театр завершил свой краткий визит в Тбилиси. Однако, как сказала корр. ТАСС худрук Грузинского международного фестиваля искусств, есть намерение пригласить Вахтанговский театр с большими гастролями в следующем году.
Что касается нынешнего фестиваля, то он проходит с 17 октября. В его программе уже выступили коллективы из США, Франции и России. Вахтанговцев на фестивальных подмостках сменят представители Санкт-Петербурга, которые привезут четыре разных сценических проекта. Завершит смотр Андрей Кончаловский, который покажет грузинским зрителям свой фильм "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына" и спектакль "Три сестры", поставленный в Театре имени Моссовета.
Жизнь и творчество Римаса Туминаса отлично иллюстрируют мысль о том, что самым действенным способом объединения постсоветского пространства могла бы стать общая культура. Консерватория в Вильнюсе и диплом режиссера в Москве; двадцать лет работы в Государственном академическом драматическом театре Литвы, создание Малого театра Вильнюса в провозглашенной независимой Литве и постановки в лучших московских атрах, престижная российская награда «Золотая маска», которая в 1998-м вручалась Туминасу за лучший спектакль, но уже в категории «зарубежного». А в нынешнем, 2014-м – «Золотая маска» вновь, уже за постановку «Евгения Онегина» на «своей» сцене Театра Вахтангова. После того когда Римаса Владимировича, приглашенного «варяга», в 2007-м позвали на должность художественного руководителя этого легендарного академического театра. Постановок Туминаса придирчиво ждала вся театральная Москва. Каков результат? Сегодня это один из самых посещаемых драматических театров в России.
– Римас Владимирович, вас можно поздравить с очередной успешной премьерой, спектаклем «Улыбнись нам, Господи». Фактически это попытка показать дорогу жизни на примере одной еврейской семьи. Но сами вы называете этот спектакль опасным. Почему? – Зачастую еврейская тема в искусстве воспринимается достаточно враждебно. Казалось бы, уже столько всего сделано в этом направлении, но все равно внутри заложена какая-то «бомба». Для меня же здесь были важны общечеловеческие проблемы, а вовсе не какие-то сугубо еврейские. Выбирая эту пьесу, я вставал на опасный путь, но это мой путь или даже, можно сказать, наша общая ДОРОГА. Путь этот все называют по-разному: дорогой к счастью, к демократии, к свободе. Не важно, как назовете, главное – не стоять на месте, не любоваться собой, таким великим и необыкновенным. Не красоваться перед другими. Бывает, человек стоит на одном месте, а ему кажется, что он движется. Или сделает шаг и думает, что его обязательно кто-то должен заметить и оценить. Мы любуемся собою, мы слишком горды и высокомерны. Это нам мешает идти вперед, а значит, и развиваться. А уже в дороге мы понимаем, что спасать нужно не только своего ближнего, но и все человечество. Нужно ощущать себя частью человечества. Нет чужой боли, нет чужого горя. Вся боль – это и твоя боль. Поэтому можно уже говорить о дороге познания мира и познания нашей собственной жизни. Именно поэтому этот спектакль и является опасным, но я сознательно иду на это. Наверно, так я пытался декларировать какие-то мои внутренние устремления, без оглядки на мнение других.
– В артистической среде мы это наблюдаем постоянно. Приходится ли вам переламывать актеров? – Переламывать – это фактически означает напоминать всем, и не только актерам, о том, что мы смертны. Уходящее время – одна из самых важных тем, которые меня волнуют. Когда-то поэт Батюшков сошел с ума, пытаясь понять, что же такое время. Даже уничтожил все часы в своем доме. Лично для меня уходящее время ассоциируется с образом бабушки, бредущей пасмурным днем по безлюдной улочке с корзинкой, наполненной всякой всячиной. Что она несет? Куда идет? Какая у нее боль? Вглядываясь в эту сгорбленную старушку, понимаешь, что у тебя уже нет права на самолюбование, что собственные проблемы не столь уж серьезны по сравнению с ее ношей.
– Не слишком ли безрадостный взгляд на время? Все-таки человечество в целом стало жить лучше. – Нам хочется думать, что мы стали жить лучше. И особенно хочется думать, что наши дети и внуки будут жить еще лучше. В нас живет вечное стремление к празднику жизни. Мы постоянно движемся к этому празднику, а он все дальше и дальше. Но это и хорошо, что мы так никогда до него и не доберемся. Потому что, наверно, если попадем, то разочаруемся и развитие прекратится.
– В свое время Оскар Уайльд говорил: «У человека могут быть две трагедии, первая – никогда не добиться исполнения своего самого заветного желания, а вторая – когда это желание исполнилось». – Вполне с этим согласен. Не дай бог реализовать все свои желания, тогда все движение вперед прекратится. Потому я и говорю про постоянное движение к празднику жизни, а не про то, как реально на нем оказаться. Но в вечной погоне за сиюминутным мы забыли одно святое слово – «сеять». Никто ничего не «сеет». Никто не «пашет», не создает что-то своими руками. Большинство давно уже превратилось в потребителей и пользователей. Потому-то у этих людей и нет ДОРОГИ, они ее просто не ищут, поскольку считают, что им все кто-то должен поднести, причем все и сразу. Еще и критикуют, что не так поднесли.
– Хорошо, конечно, идти по своей собственной дороге, однако мы не можем отгородиться от окружающей действительности. Как вы сами решаете эту проблему? – Нынешние катаклизмы нужно вбирать, пытаться понять, но никого не судить. Не нужно пугать войной, ее не будет, если мы все мирно будем заниматься любым созидательным трудом, даже просто сажать в своем собственном саду. Мы не должны быть заложниками политических игр или финансовых афер. Единственно, чьими заложниками мы можем позволить себе быть, – это культура и искусство. Но если все-таки катастрофа произошла, то не стоит бесконечно оплакивать обломки, а нужно опять строить и двигаться вперед. И в этой созидательной работе задача театра на Земле – гармонизировать мир, который многие другие постоянно норовят разрушить. А мы, как пчелы, вновь и вновь должны воссоздавать гармонию в человеческих душах. Может быть, этот процесс не имеет конца и безнадежен, но мы будем все время продолжать строить свои «соты», потому что другого выхода нет. Одни разрушают жизнь, а в противовес им другие должны ее постоянно воссоздавать. Пусть хоть в чьей-то памяти да останется гармония, созданная нами на сцене. Лично мне хотелось бы нарисовать талантливую картину, чтобы остаться в памяти подольше. Или роман написать.
– А вы рисуете? – Немного занимаюсь скульптурой. Может быть, во мне говорит эгоизм, ведь скульптура – это более долговечно, чем спектакль. Мне очень хочется, чтобы после меня осталось что-то долговечное.
– Как вы можете описать свою собственную ДОРОГУ? – Путь каждого человека представляет собой часть общечеловеческой дороги. Мы встаем на нее и должны идти, прокладывая себе путь умом, талантом, энергией или какими-то другими созидательными качествами. Судьба у каждого своя, но сообща человечество должно двигаться к общим целям, общему «празднику», который отодвигается все дальше и дальше. Да, мы все зависим от рока, который ведет нас по жизни, мы его пленники. Но это вовсе не означает, что при этом мы должны становиться рабами на Земле. Наоборот, в той степени свободы, которая нам отпущена судьбой, мы должны стараться максимально проявить себя. Честно говоря, мне противна вечная игра человеческих амбиций, которая все время приводит мир на грань катастрофы. Я не хочу постоянно быть чьим-то заложником в этой жизни. Именно поэтому в каждом спектакле мне хочется позвать зрителей в какое-то другое измерение, в обещанный жизнью праздник, в рай, навсегда потерянный человечеством.
– Желание оторваться от грешной земли в любом театре наталкивается на путы каждодневных обязанностей, столкновений интересов и административных проблем. Наверняка до небесной гармонии очень далеко, когда приходится выбирать актеров на главные роли среди многих талантливых и амбициозных? – К сожалению, в актерах нужно постоянно убивать звездную болезнь, иногда и очень неприятными методами. Когда актер начинает чувствовать себя «его величеством», то творчество и совместная работа невозможны. Каждый новый спектакль должен очищать артиста от наслоения прежних штампов и заново наполнять его эмоциями, как в первый раз. Нужно всегда помнить, что все мы смертны. На сцене актер выполняет волю режиссера, но играет-то он даже не перед зрителями, а перед Богом. За тобой наблюдает и будет судить какая-то высшая сила, для нее и нужно играть. Есть известная мысль, которую многие приписывают Шекспиру, хотя до него ее выразил Пьер Ронсар: «Весь мир – театр, мы все – актеры поневоле. Всесильная судьба распределяет роли, И небеса следят за нашею игрою». Я абсолютно с этим согласен: «небеса следят за нашею игрою». Вот, на что должна быть нацелена и игра актеров, и сама постановка, – на оценку небес. И если говорить с актером откровенно, то он обязательно тебя поймет. А если еще и публика поймет и примет спектакль, то, мне кажется, именно тогда мир будет немного гармонизироваться. Хотя бы на те три часа, пока длится спектакль.
– Легче ли вам работать в классическом репертуарном театре или, наоборот, сложнее, поскольку здесь свои устоявшиеся отношения и признанные звезды? – Режиссер должен суметь впитать историю театра, не отбрасывая ее, а при этом раскрыть возможности труппы по-новому. Использовать потенциал театра, но не носить у себя на шее «камень» из интриг, традиций и предпочтений. Иначе у него не получится ничего стоящего. Однако каждый актер носит на себе свой «камень», а я хочу его раздробить и очистить актерскую душу, раскрыть ее для новых экспериментов. Через нового персонажа актер должен все время и сам себя освобождать. Признаюсь, все время заставлять людей освобождаться и меняться, очень тяжело. Гораздо легче не иметь постоянной труппы, а набирать артистов в зависимости от постановки. Тогда нет ни человеческих обязательств, ни социальных. Однако в театральной жизни это путь некоего «мещанства» и приспособленчества. Путь слабости. Я бы тоже где-то в душе мечтал быть вольным художником в цилиндре и белом шарфе, который легко и изящно порхает по разным театрам, как по званым балам. Конечно, это очень удобно, когда набираешь, кого хочешь, и делаешь, что хочется. Да, сейчас я, в принципе, волен выбирать по своему желанию, но многого не могу себе позволить, потому что тогда потеряю особый момент творчества в собственных актерах. А хочется добиться нечто такого, что может удивить и их самих. Скажу так: избавиться от груза грехов и жизненных наслоений самому и помочь избавиться от него актерам – это один из самых приятных, хотя и сложных моментов в моей работе. В театре мы все время пытаемся избавиться от грехов, а небеса следят за нами. Может быть, это прозвучит несколько высокопарно, но спектакль я сравниваю с молитвой. Несложно сделать нечто авангардное, раздеть актеров на сцене, а вот зажечь огонь в зрителях – это по-настоящему трудно. Есть театр, а есть шоу, и это нужно разграничивать. Лично я нахожусь в театре и хотел бы, чтобы он театром и оставался.
– Вы говорите о театре так, как о нем говорили веке в ХIХ. Но сегодня у многих актеров потеряно понятие служения сцене и профессиональная планка из-за этого сильно снижается. При этом, когда на сцену выходит Юлия Борисова, начинавшая актерскую карьеру еще в 50-х прошлого века, поражаешься ее гибкому голосу и молодой осанке. А готовы ли молодые артисты «умирать» в театре каждый вечер или проще мелькать в сериальном «мыле»? – К счастью, артисты последнее время возвращаются в театр, к своим истокам, как будто к роднику напиться. Театр – родина актера, его семья. Это меня очень радует. Было время, когда артисты разбегались, хотели быстрой славы, денег, и это вполне понятно, ведь актеру трудно жить, содержать семью. Сам стараюсь отпустить их на съемки, поскольку понимаю, что без этого сегодня нельзя.
– Римас Владимирович, вы производите впечатление достаточно строгого человека. Откройте тайну, каковы ваши «слабые стороны»? – Моя слабость – это любовь. Не могу отказать тем, кто меня любит как человека или как режиссера. Тогда у меня не хватает характера сказать «нет». Не помню, то ли я прочитал где-то эту фразу, то ли сам придумал, но мог бы пошутить так: если бы я был женщиной, то постоянно ходил бы беременной. Меня вдохновляет любовь и мечта.
– Вы привыкли к успехам своих постановок, а был ли спектакль, который считаете недооцененным? – Да, пожалуй. Мне лично очень дорог спектакль «Ветер шумит в тополях» французского автора Сиблейраса. Это удивительная пьеса. Однако после шумного успеха в Москве моего «Дяди Вани» на меня просто напали за эту постановку. Я бы даже сказал сильнее: хотели уничтожить. Сразу вспомнили, что я литовец, стали изображать чужаком. «Зачем его пригласили?», «Почему он не ставит современных российских авторов, а берет такие пьесы?..» Я же вовсе не против современной русской пьесы. Как только встречу такую, которая меня затронет, так непременно и поставлю. В Москве умеют необычайно восхвалять, но и безжалостно уничтожать. Так я и живу, между уничтожением и славой.
– Но, наверно, уже закалились? Прошли те самые «огонь, воду и медные трубы»? – Кажется, и, правда, все прошел, больше никто и ничто не пугает. Даже смерть. Испытанием для меня теперь является каждый новый автор. Я должен его понять и возвысить. Через него обретаю что-то новое в самом себе. И потому ничего не боюсь. Пытаюсь этот мир автора донести до других. Очень часто слышу от режиссеров: «Я хочу себя выразить». Но кто мы такие, чтобы все время выпячивать себя? Чем мы интересны? Выразите автора, выразите эпоху, почувствуйте и передайте ее «аромат», если, конечно, сумеете. А не так, как сейчас стало модно ставить: по мотивам. Достоевский или другой великий автор превращается при таком подходе в какого-то «дружка», с которым можно особо не церемониться. Хотелось бы пошутить, но доля правды в этой шутке есть: нужно ввести цензуру и запретить за государственные деньги измываться над классикой. Хочешь уродовать классиков – трать свои деньги. А то пытаются делать «про жизнь», не понимая ее и не раскрывая. Но что-то никто не торопится назначить меня главным цензором.
– Цензором быть не так-то легко. Например, Аксаков, автор сказки «Аленький цветочек», одно время очень хорошо зарабатывал на этом поприще, но не выдержал, постоянно пропуская в печать вольнодумные, по мнению императора, произведения. Из вас цензор, похоже, тоже не получится, даже не мечтайте. – Помечтать все-таки можно. Уж очень не хочется допускать уродования классики.
– В Театре имени Евгения Вахтангова целая плеяда «старой гвардии» народных и заслуженных артистов. Как вы находите с ними общий язык? – Конечно, очень сложно, ведь это уже сложившиеся, масштабные личности. Но, когда ты им не врешь, а открыто декларируешь свои цели, они это понимают. Когда идешь по пути искусства и познания, вырабатывается собственный творческий язык. Сначала он может быть непонятен, но актеры к нему прислушались. И сейчас замечательные, всеми любимые актеры театра из «старой гвардии» – мои друзья и опора. Я их любил и раньше, когда в этом театре еще не работал, а они меня полюбили сейчас. Не устаю восхищаться ими, ведь именно эти люди сохраняют дух театра. Они могут играть мало, но само их присутствие уже очень многое значит. В них по-прежнему живет страсть к театру. Одной из наших старейших актрис, Галине Коноваловой, 98 лет. Пока мы с вами беседуем, она вместе с легендарной Юлией Борисовой играет на сцене. Так вот, Галина Львовна иногда иронизирует: «Всего 30 лет актеру, а он уже в депрессии, жизнь, видите ли, у него разбита». Он пьет антидепрессанты, если не что-нибудь похуже. Ее же собственный пример демонстрирует, что и в 98 можно быть звездой!
Интересно Римас Владимирович Туминас (1952 г.р., Кельме, Литовская ССР. Отец литовец, мать русская, из семьи старообрядцев) – режиссер, лауреат Гос. премии России (1999), премии «Золотая маска», премии «Живой театр» (2011), премии «Хрустальная Турандот» за спектакли «Дядя Ваня» (2011), «Пристань» (2012), «Евгений Онегин» (2013), премии «Звезда театрала» в номинации «Лучший режиссер» (2013), худ. руководитель Государственного академического театра им. Е. Вахтангова (с 2007 г.).
В 1970–1974 гг. учился в Литовской консерватории. Выпускник режиссерского факультета ГИТИСа (курс И. Туманова). В 1979–1990 гг. – режиссер, в 1994–1999 гг. – гл. режиссер Национального драматического театра Литвы. В 1990 г. основал и возглавил Малый драматический театр Вильнюса. В Театре им. Вахтангова поставил спектакли «Троил и Крессида» У. Шекспира (2008), «Последние луны» (по пьесам Ф. Бордона и Г. Мюллера, 2008), «Дядя Ваня» А. Чехова ( 2009), «Маскарад» М. Лермонтова (2010), «Ветер шумит в тополях» Ж. Сиблейраса ( 2011), «Пристань» (по мотивам произведений Б. Брехта, И. Бунина, Ф. Достоевского, Ф. Дюрренматта, А. Миллера, А. Пушкина, Э. де Филиппо, У. Шекспира); к 90-летию Театра им. Е. Вахтангова (2012) спектакль «Евгений Онегин» А. Пушкина.
У Маковецкого серьга в ухе — маленькая, блестящая. «Ничего себе дядя Ваня, продвинутый-то какой! — думаю я. — Хорошо, что маленькая, из зала ее не должно быть видно». А Володя Симонов, он же профессор Серебряков, примеряет мохнатую белую папаху — глаз не видно: купил, когда на экскурсию в горы ездил. А Вдовиченков позирует с художником Яцовскисом на фоне гор, окутанных дымкой, точно женские плечи — шалью. Так заканчиваются в Тбилиси последние дни вахтанговцев на фестивале GIFT, ставшем мостом между Россией и Грузией. С подробностями — обозреватель «МК».
Лауреаты премии Туманишвили — Римас Туминас и Сергей Маковецкий с Кети Долидзе. Фото: Кирилл Крок
— Вообще-то мы сами в шоке, — говорит мне арт-директор GIFTA Кети Долидзе. — Обычно в это время у нас золотая осень, плюс 20, а тут как у вас в Москве — прохладно и разве что снег не идет. Да, с погодой не повезло, но зато нам повезло с «Дядей Ваней».
Вахтанговцы на фестивале отыграли два спектакля на площадке Русской драмы имени Грибоедова. Кстати, театр этот во многих смыслах оказался для вахтанговцев примечательным. Скажем, совсем рядом с ним расположена бывшая гимназия, где учился Евгений Вахтангов — выходец из состоятельной армянской семьи, но связавший жизнь только с русским театром.
— А вы знаете, какие люди у нас работали? — интересуется у меня директор Грибоедовского театра Николай Свентицкий, человек холерического темперамента, в длинном пестром шарфе. — Булат Окуджава здесь в статистах бегал, а его выгнали. И знаете за что? (Ему явно не нужен мой ответ. — М.Р.) Стоял как-то он солдатиком без слов в одном спектакле, а товарищ его расколол, то есть рассмешил, он засмеялся — его и попросили. Наверное, правильно сделали, а то кем бы он стал?..
В два фестивальных дня Грибоедовский трещал по швам — столько желающих было попасть на московского «Дядю Ваню». Много я приемов видела, но как вахтанговцев принимали в Тбилиси... Круче, чем чеховскую Аркадину из «Чайки»: «Ах, как меня принимали в Харькове, — декламировала она. — Студенты подарили мне брошь». А в Тбилиси заняты все места, включая откидные и приставленные, на полу в проходах живого места нет. Зрители, не сдерживаясь, кричали после отдельных сцен, а в финале стоял стон. Цветов мало (только от фестиваля), но это потому, что живут люди скромно, если не сказать — за чертой. Но об этом — позже.
А за кулисами не протолкнуться: студенты в ожидании, пока артисты разгримируются, забивают коридор — ждут Вдовиченкова, Симонова, Максакову, Маковецкого — с листочками и ручками. Непривычная для нашей реальности нескрываемая восторженность — как в старом кино про экзальтированных курсисток, гимназистов, в обморок падающих при виде кумиров. Нет, в обморок никто не грохнулся, но слезы восторга я видела.
Старый Тбилиси в ожидании реконструкции. фото: Марина Райкина
Вообще GIFT — едва ли не единственный тот мост, что соединяет Россию и Грузию, хотя и с односторонним движением: в сторону Грузии. При всем своем международном статусе, мировых именах, приезжающих на фестиваль с 1997 года, русский театр здесь — на особом положении. Такова политика его матери-основательницы Кети Долидзе. Она — дочь патриарха грузинского кино, его, собственно, и создавшего, Семена Долидзе. Горячая и красивая грузинская женщина унаследовала от отца страсть к открытиям, созиданию, невзирая на времена и власть, стоящую у руля.
— Кети, вас не упрекают, может, в чрезмерном сочувствии к русскому искусству? Все-таки после конфликта в Осетии наши отношения изменились.
— Сейчас нет ни одного упрека. Когда у власти был Саакашвили, меня обвиняли в «русофильстве», рисовали на меня карикатуры. А мне плевать, я же понимаю, что они на ненависти к России делают карьеру. Пусть рисуют, пусть я — враг народа, но это смешно. Знаешь, как однажды было: на одном фестивале Саакашвили сделал все, чтобы встретиться с Андроном Кончаловским, тогда приезжала к нам его «Чайка», и встреча состоялась в доме одного нашего предпринимателя. До четырех утра с ним сидел, говорил про дружбу народов, называл меня ангелом фестиваля, а в ноябре 2007 года сделал этот ужас: травил людей, студентов газом. Тогда творилось что-то жуткое. Я так тебе скажу: каждая власть, когда начинает использовать силу, начинает умирать. Это всегда начало конца. И в результате Саакашвили закрыл GIFT, пять лет его не было. А Иванишвили вернул фестиваль.
— А Россия вам помогает?
— В этом году я никого не беспокоила. Но с 1997 года, практически с самого начала, у нас был ангел-хранитель — Людмила Ивановна Швецова. Она столько сделала для фестиваля! В 99-м вообще не было денег, и она прилетела на «Тбилисобу», то есть на наш День города, с артистом Малого театра Сережей Еремеевым и привезла уникальные записи из Малого театра, уникальную библиотеку, и мы все книги тогда отдали в школы, библиотеки. Она привезла спектакль Горевого. И фестиваль состоялся. Я с ней часто говорила по телефону, и она мне ни разу не сказал, что больна. Как я теперь плачу по ней, как скорблю...
Нам всегда помогал Михаил Швыдкой, он большой друг. Может, на будущий год я обращусь к Министерству культуры России, к Москве. Но если это кому-то не нравится — не страшно. Наш зритель исхудал за последние 20 лет. Я же приглашаю искусство высшего разряда: Вахтанговский — высокий класс, Кульбертбалет — это же чудо, если лаборатория, то как у Крымова… Честь была, когда приезжал с мастер-классом Анатолий Васильев. Когда у тебя такая планка, ниже опускаться нельзя.
Памятник Михаилу Туманишвили. фото: Марина Райкина
Надо сказать, что изначально Долидзе задумывала свой GIFT как фестиваль искусств: кроме театра были кино, художественные акции, выставки, и главное, что произошло, — фестиваль спас знаменитый старый Тбилиси, который в 90-е годы стоял как неживой.
— Весь старый город был мертвый, и мы тогда на двух улочках устроили художественные акции с шотландскими студентами и нашими художниками, работал уличный театр из Франции. Там, где был караван-сарай, шли ночные встречи, гуляния… И тогда бизнесмены обратили внимание, стали вкладываться в старый город. Это сейчас там дорого арендовать место для искусства, а тогда ничего не стоило. Ресторанов не было, ничего не было — все играли бесплатно.
Сейчас фестивальный центр сместился в Театр имени Михаила Туманишвили, внутри похожий на старинный дом: круглые столы под скатертями в фойе, лампы с абажурами — будто и не в театр ты пришел, а в гости к хорошим людям, где тебя приняли, накормили, обогрели, а не обобрали.
И тут я должна сказать о главном герое GIFTa — Тбилиси, городе теплом, несмотря на ненадежную погоду; щедром, несмотря на его очевидную бедность; красивом, несмотря на обветшалость прежних роскошных кварталов. Тбилиси — край солнца и роз — сегодня больше напоминает разоренное дворянское гнездо, которое старается выжить, сохраняя достоинство. Пока отреставрированы дома на главных проспектах — Руставели и бывшем Плеханова, но делаешь шаг в сторону — и натыкаешься на облезлые стены, обвалившуюся штукатурку, покосившиеся балконы с некогда изящнейшими решетками, облезлые двери с ржавой ковкой и пустые глазницы окон, заделанных фанерой.
Но именно здесь понимаешь, что бедность и агрессия никак не связаны между собой. Да, люди живут очень трудно, многие (а не единицы) сводят концы с концами. А как иначе при пенсии в 150 лари (примерно 85 долларов) — замороженная курица стоит 12 лари. Старушки на улицах просят подаяния, много профессиональных детей-побирушек, за которыми присматривают опытные дяди и тети. Зарплата артистов, например, в театре Туманишвили — на рубли 13–17 тысяч выходит. В Грибоедовском артисты получают побольше. Но ни я, ни кто из московских артистов или технарей ни разу не столкнулись с отчуждением, равнодушием, повышенными тонами. Наоборот, с тобой на улице незнакомые люди разговаривают, как с хрустальной вазой, — непривычно бережно.
фото: Марина Райкина
А еще в Тбилиси я выяснила, зачем дядя Ваня носит серьгу. У артиста Маковецкого идут съемки «Тихого Дона», где он играет Пантелеймона Прокофьевича.
— У меня на съемках настоящая серьга, — говорит Маковецкий после последнего «Дяди Вани». — Митрий, потомственный казак, для съемок дал мне серьгу своего деда — она серебряная, настоящая. Но на спектакле я не могу ее носить, как ты понимаешь. И чтобы ухо не заросло, пришлось вставить эту маленькую. Знаешь, мой Пантелей — очень интересный тип: с одной стороны — бешеный темперамент, а с другой — наивный и хитрован такой. А вообще страшный фильм будет: Гражданская война, чудовищная, бессмысленная, беспощадная. В финале он такой растерянный, он уже не хозяин… Сейчас у нас закончился осенний блок, впереди зимняя, потом весенняя натура. Фильм будет готов, думаю, не раньше осени 15-го года.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума